– Добрый вечер, мамуля, – услышала она голос Саши, и он ласково обнял ее за плечи. – Просто семейная идиллия. Еще бы отец приехал.
Елена Васильевна посмотрела на Эл. Она изучала домочадцев с довольной улыбкой чеширского кота. Она выглядела такой же счастливой и беззаботной, как утром. Глаза Эл месяц от месяца теплели, и прежняя суровость сходила с лица. Елена Васильевна на мгновение вспомнила встречу после долгой разлуки. Эл выглядела виноватой, но взгляд был такой суровый, что мать беспокоилась за нее. Сейчас другое дело. Эл, наверное, «отогрелась» в кругу родных.
– Приглашаю всех к столу, – сказала Катя. – У нас еще есть новость.
Семейство расселось по местам.
– Так что за новость? – спросила Эл.
Саша открывал шампанское, когда пробка выскочила, он стал разливать напиток по бокалам, при этом молчал.
– Не томи, – отозвалась Елена Васильевна.
Саша взял бокал и провозгласил стоя:
– Ты мама станешь бабушкой, а ты Элька – тетушкой.
– Здорово! – воскликнула Эл.
– Сашка! – Елена Васильевна встала и обняла сына, потом обошла стол и крепко обняла невестку. – Катюша! Вот так радость. Кто?
– А какая разница? – спросила Эл.
Провозгласили тост, зазвенели бокалы.
– Эх, отец не знает! – громко сказала Елена Васильевна. – Надо телеграмму ему послать, только куда? Позвоню—ка я завтра ему на работу, пусть сообщат по своим каналам.
Саша ее поправил:
– Погоны – это не работа, мама, погоны – это служба. Верно, Элька?
Эл перестала жевать и неуверенно кивнула.
– Он скоро приедет, – сообщила Катя, – я чувствую.
Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь. Байкал громко залаял, а потом перешел на визг.
– Что это с ним, он только при отце так лает, – сказала Елена Васильевна и пошла открывать дверь.
Вскоре раздался ее возглас:
– Павел! Откуда? Мы только тебя вспоминали!
– Здравия желаю, – басил Павел Терентьевич. – Элька дома?
– Да. Сегодня приехала.
– Ну, молодчина! Где все?
Все семейство выскочило в прихожую.
– Здравия желаю! – крикнул Саша, отдавая честь отцу.
– Вольно, капитан, – скомандовал отец. – Эл, ты чего застыла, словно я тебе команду дал? Давай обнимемся, гуляка.
Эл крепко обняла отца.
– Ну и сила, как у парня, – говорил Павел Терентьевич и целовал дочь то в одну, то в другую щеку. – Спасибо тебе, за телеграмму.
Павел Терентьевич обнял по очереди всех, Катюшу особенно нежно.
– Ласточка ты моя, – сказал он невестке.
– Папа, а когда ты телеграмму получил? – спросила Эл.
– Да утром. Часов в девять передали: «Я в Москве. Приезжай. Элли». Коротко и ясно. Я еще два дня должен был командироваться. Но тебя, поди, поймай. В кои-то веки сообщила, что будешь дома. Я – самолетом, домой.
– Да, Элька. Нам—то ты телеграммы не шлешь. К генералу особое уважение, – стал упрекать ее Саша.
– Что—то вроде того. Все-таки, старший по званию, – Эл засмеялась и прильнула к плечу отца.
В форме он казался большим и солидным.
– Это в каком же ты у нас звании? – заерничал Саша.
– Как и ты – капитан. Дети в нашей семье равны, – ответила ему Эл с нахальной улыбкой.
– Тогда все вольно и к столу. Я голоден как собака, – пробасил Павел Терентьевич.
Эл взяла Байкала за уши, уткнулась своим носом в собачий. Собака замерла в нерешительности.
– Байкал, ты голоден как папа? – спросила она, глядя ему в глаза.
Вид у пса был ошарашенный, он издал тихий звук.
Раздался дружный хохот. Эл повела собаку на кухню – ужинать, а когда вернулась, все еще шумели в прихожей, ждали главу семьи, который шумно умывался в ванной.
Наконец, они двинулись обратно за стол. Саша стал задираться и попытался шлепнуть Эл по мягкому месту.
– Шагай, капитан, – сказал он с усмешкой.
Эл ловко поймала его руку, а указательным пальцем другой поводила перед его носом.
– Не-а, – сказала она. – Не пытайся.
– Реа-акция! – воскликнул Саша.
Катя взяла его под руку и повела к столу.
– Младших надо беречь и уважать, – наставляла она мужа. – Эл уже не девочка, а взрослая девушка. Брось свои солдафонские замашки.
Известие о внуке вызвало бурю восторгов у будущего деда. Эту тему обсуждали больше всех. Потом вдруг разговор переключился на Эл.
– А ты когда нас порадуешь? – спросил отец.
Он увидел, как дочь смутилась. Похоже, вопрос вызвал у Элли недоумение.
– Я еще не думала об этом, – наконец ответила она.
– Да, в твоем-то возрасте, девчонки только о парнях и думают. Вон ты, какая красавица, неужели кроме Димки с Алькой никто за тобой не приударил? – спросил Павел Терентьевич.
– Па—па, – протянула Эл, – они мои друзья.
– Смею заметить, что за ней никто не бегает, потому что ее друзья детства могу этого кого-то сильно приударить, – пошутил Саша. – Они как два телохранителя, только кобура откуда-нибудь не торчит.
– Друзья – друзьями, а в любви-то уж по разу небось объяснились, – предположил в свою очередь отец.
Эл свела брови. Тема разговора ей совсем не нравилась. В лице появилась твердость, взгляд стал цепким, она осмотрела присутствующих и произнесла тоном, не допускающим возражений:
– Эта тема не обсуждается.
Все смолкли как по команде. Эл поняла, что ведет себя жестко. Чтобы смягчить неловкость она добавила:
– Во всяком случае, не сегодня. Главное, что мы снова вместе.
– Для меня главное, что я скоро стану бабушкой. Чувствую, что это будет для меня последняя экспедиция, – сменила тему Елена Васильевна.
– А может и мне подать в отставку? – спросил генерал и засмеялся.
– И мне, – поддержал его Саша. – Капитан Эл, давай с нами за компанию. Будем вместе воспитывать нашу кроху. Всем семейством. А?
На лице Эл не отразилось никакого энтузиазма, она только усмехнулась.
– Не приставай. Она в отпуске. – Катя толкнула Сашу в бок и добавила. – Вот дослужишься до генерала, тогда и поговорим. Шутки у тебя сегодня странные.
Эл ощущала среди всего этого веселья общее напряжение и просто связала его с собой. Первая эйфория по поводу ее появления схлынула, и ее родные, после каждого такого, как сегодня, возвращения, неумолимо задавались вопросами: где она была, и что происходило в ее жизни в эти годы? Шесть лет по этим меркам – срок большой. Там она не особенно следила за временем. Эл решила любые нападки, если они будут, обращать в шутку и не проявлять больше командный голос.
Беседа понемногу перетекла в обычное русло. Говорили об армии, милиции, геологии и педагогике, обо всем понемногу.
– Эл, а что ты чувствуешь, когда спасаешь людей? – вдруг спросила Катя. – Как это, спасти жизнь человеку?
Взгляды присутствующих впились в нее. Эл не знала, что ответить, чтобы было понятно и без лжи.
– Я просто чувствую, что срок этого человека еще не пришел. Раз я оказалась рядом, то мое дело сделать все возможное, чтобы обеспечить его безопасность.
– А разве не Господь Бог это решает? Как это можно почувствовать? – спросил Саша, он решил, что сестренка умничает.
– Я делаю все, что могу, – ответила Эл серьезно.
– А если он все—таки гибнет? – спросил Саша.
– Значит, так решил Господь Бог, как ты выразился, – ответила Эл, а потом добавила, – Только такого еще не было.
– Здорово. Ну, ты даешь! – восторженно и искренне сказала Катя. – Значит, ты хороший спасатель!
– Катенька, какая ты наивная. В девятнадцать лет человек не может быть профессионалом. Ей просто не поручали трудных дел, – возразил Саша.
Саша старался задеть сестру. Он въедливый и не верит в большую половину того, что она рассказала. Эл раздумывала, как его не обидеть и вместе с тем уйти от темы.
– Ну что молчишь? – спросил отец. – Ответь достойно брату.
– Возможно, – кивнула Эл. – Но это, как ты выразился, Господь Бог решает, хотя я привыкла считать это…
Она не договорила, телефонный звонок прервал разговор. Саша ближе всех сидел к телефону, он снял трубку.
– Алло!.. Да… Элька, это тебя. Димка…
Он передал ей телефон.
– Да. Я слушаю, – отозвалась Эл.
– Эл, ты не могла бы подняться ко мне. Тут Алик. Он с матерью повздорил. Час у меня уже сидит. Да это пустяки. Тут есть кое-что еще.
– Хорошо. Уже иду. Две минуты. – Эл повесила трубку. – Я к Димке. Скоро вернусь.
– Зови всех к нам, раз у нас такой праздник, – предложил отец.
– Хорошо, – кивнула Эл.
Она обулась и моментально скрылась за дверью.
– Сорок три секунды. Пробежит два этажа, как раз две минуты будет, – прокомментировал Саша.
– Да будет тебе, что ты к ней цепляешься, – одернула его мать.
– Да что-то, как-то, чувствую я не то. Не то.
Саша пытался показать пальцами замысловатый жест.
Эл позвонила в дверь квартиры, где жил Димка, двумя этажами выше, точно над ними. Димка сразу открыл дверь.
– Заходи.
Аромат пирогов наполнял квартиру. Димка потащил Эл в свою комнату и плотно закрыл дверь. Заодно он привалился к ней. Алик сидел на диване, и настроение его нельзя было назвать хорошим. Он хмурился и теребил в руках какой—то листок. Он без объяснения протянул его Эл.
– Прочти.
Эл взяла в руки листок – это была телеграмма: «Мама. Приеду двадцать шестого августа. Дома около девяти. Алик».
Эл пробежала текст глазами.
Димка вложил ей во вторую руку такой же лист.
– Хотим узнать, не твоя ли это шутка? – спросил он.
Эл прочла: «Бабуля. Буду дома двадцать шестого августа. 7 утра. Дима».
Эл отрицательно покачала головой.
– Нет. Не я. Моему отцу пришла такая же.
Эл вернула листы обратно, потом села рядом с Аликом.
– Какие мнения? – спросила она.
Димка пожал плечами.
– Мы решили… Вернее я решил, что это патруль службы времени. Нас вычислили.
– А такое вообще существует? И с какой радости они телеграммы шлют? – спросила Эл.
– Да, такое существует. Я слышал тихий шепот на эту тему. Очень тихий, – ответил Алик.
– Или контакт, или предупреждение, – заключила Эл. – Надо решить, что именно. Не заметили что-нибудь еще?
– Ты чувствуешь? – спросил Димка у Эл и многозначительно посмотрел.
– Нет. Ничего. Так скоро… Другое. Это другое. Даже Том не знает точно из какого мы времени.
Они переглянулись.
– Вот что. Собирайтесь и пошли ко мне. В гости. Дим, зови бабушку. У нас сегодня двойной праздник. Я стану теткой.
– У—у—у! Поздравляю. Тетя Элли, – захихикал Димка.
Алик вздохнул.
– Тогда я у тебя переночую, Димка. Можно?
– Конечно.
Эл посмотрела на Алика. Ему сейчас не сладко. Он один из них троих не нашел общий язык с родителями. Его мать ревностно отнеслась к его исчезновению и не простила. Эл стала семейным врагом.
Она осторожно положила свою руку на руку Алика.
– Хочешь, я завтра поговорю с твоими родителями? – предложила она. – Мне не трудно.
– Нет. Я просто туда не вернусь. Придумаю что-нибудь, а пока поживу у Димки.
– Неужели все так плохо? – спросила она.
Алик кивнул.
– Еще одно исчезновение – и я больше не сын. Я решил их опередить и сам ушел. Не позволю, чтобы меня унижали.
Эл покачала головой. Что тут скажешь? У Альки нрав гордый, если он обижается, то всерьез и надолго. Неужели эти люди не понимают, что могут потерять сына навсегда?
– Телеграммы не вовремя. Нам бы сейчас держаться всем вместе, но тебе надо поехать домой. Попытайся еще раз, – посоветовала Эл.
– Вот еще. Не буду я унижаться, – заявил Алик. – Они хотят, чтобы я жил по их представлениям. А я другой. Тебе хорошо. Родители тебя поняли.
– Они просто не лезли ко мне с напором. Но чувствую, что с завтрашнего дня начнется, – отозвалась Эл. – Но это мелочи, я же на стольких допросах побывала. Мне их жаль, но ложь в нашем случае неизбежна и необходима. Держимся, пока.
– И что ты решила делать? – спросил Алик.
– Попробую рассказать правду. Для начала маме, потом видно будет.
– Это может быть опасно для них. Телеграммы. Забыла, – заметил он.
– Да, верно. Решение я еще до приезда отца приняла. Утром. Ты прав. Подождем, – согласилась Эл. – Судя по реакции, в гости вы не хотите?
– Может, сходим на часок? А? – обратился Димка к Алику. – Развеешься.
Алик мрачно посмотрел на него.
Эл осторожно толкнула его своим плечом.
– Пошли.
При этом она одарила его такой улыбкой, что сердце Алика забилось чаще и отказаться он уже не смог.
Бабушку отправили с Димкой и пирогами на лифте. Алик и Эл спускались по лестнице. Он сначала не спешил, шел погруженный в свои мысли, потом обогнал Эл, остановил на площадке. Она глазом не успела моргнуть, как он уже целовал ее. Эл почувствовала, как сердце уходит в пятки, и голова начинает кружиться, а его порыв какой-то отчаянный. Ему сейчас плохо. Она ответила на поцелуй.
– Я тебя люблю, – прошептал он, отрываясь от ее губ. – Не могу не сказать. Подозреваю, что наш отпуск скоро кончится. Я хочу, чтобы ты была рядом, всегда. Я не представляю, что было бы со мной, если бы в моей жизни не появилась ты. Я хочу это сказать теперь, потому что не знаю, что будет завтра.
Он снова поцеловал ее. Эл не ожидала признаний прямо на лестнице. Неусыпное внимание превратилось в такую крепкую привычку, что эмоциям оставалось мало шансов пробить эту стену. Она не знала, что ему ответить и сказала только:
– Я тоже тебя люблю. Бежим, нас ждут.
Пока они спускались до двери, Эл успела подумать, что в тот момент, когда отец пристал к ней с вопросом, она не подумала сообщить об Алике. Побоялась.
Их уже встречали возгласами.
– А вот они, скитальцы и бродяги, – приветствовал Саша молодых людей.
Оба хитро улыбнулись.
За столом стало тесно, но от этого никто не чувствовал себя неуютно. Ели мало, зато разговоры лились рекой. Темы пошли по новому кругу: армия, милиция, геология, педагогика. Когда дошли до воспитания, Эл шепнула ребятам:
– Сейчас начнется диспут по нашему поводу. Готовьтесь.
Димка беззаботно кивнул. Алик нахмурился, таких разговоров ему хватило утром. Он знал, что в семье Светловых любят спорить, но редко ссорятся. Все равно ему стало не по себе.
Неожиданно разговор пошел совсем в другое русло, чего трое никак не ожидали.
Павел Терентьевич встал и провозгласил:
– Хочу поднять тост за нашу молодежь, – он обвел Эл и ее друзей взглядом. – За их благородную работу. Вы – люди самостоятельные, и, хотя, мы не раз пытались меж собой говорить на эту тему…
– Перемывали косточки, – вставил Саша.
– Да, и такое было, – согласился отец и продолжал. – Мы единодушно пришли к выводу, что наши дети – люди честные. Пороть вас поздно, а может и не за что. Делайте то, что вам долг велит, но и родителей не забывайте. Я горжусь дочка и тобой, и твоими друзьями. Я не дифирамбы вам пою, я говорю искренне, от всего сердца. Желаю вам дальше быть полезными, и себя найти, и друг друга не потерять. За вас!
Он осушил бокал.
– Спасибо, папа, – взволнованно сказала Эл.
– Спасибо, – кивнул Димка.
– Да, – кивнул Алик.
Говорить ему было трудно. Ссора с родителями всплыла в душе, даже плакать захотелось.
Эл пожала ему руку под столом.
За полночь гости стали уходить.
Димка шепнул Эл:
– Надо же. Ни разу не упрекнули, даже не спросили. Моя бабуля растаяла, а то с утра ворчала чуть-чуть, мол: «я старая, а ты внук единственный».
– Все будет нормально. Справимся. Смотри, чтобы Алик не раскисал. Завтра часов в восемь – у нашего гаража. Телеграммы прихватите.
– Хорошо, что Алик у меня остается, – кивнул Димка. – Вдруг, аврал.
– Пусть домой позвонит.
Димка кивнул и ушел догонять бабушку. Алик одарил Эл красноречивым взглядом, если бы можно было, он поцеловал бы. Эл улыбнулась в ответ.
– До завтра, – сказал он.
– Да, – согласилась она.
Эл закрыла дверь. Мама и Катя гремели посудой на кухне. Отец курил на балконе. Саша собирал посуду со стола в гостиной. Эл присела на пуфик у двери и посмотрела на телефон. Она подумала, что он сейчас зазвонит. Точно, так и вышло.