Но это – не дело, ежу понятно. Арсений же всегда считал себя выше этих странноватых, вечно пыхтящих и куда-то спешащих животных. Поэтому он мобилизовал все внутренние резервы и принялся убеждать себя, что ничего по-настоящему ужасного на самом деле не происходит. «В конце концов, это всего лишь муха, – раз за разом повторял Платонов. – Какие бы силы за ней ни стояли, это – простая муха, которую очень легко прихлопнуть. Тем более что ее даже не видно, а только слышно». И ведь действительно – тварь не спешила показываться на глаза, хоть Сене порой и казалось, что она проносится у него над самым ухом. Всего через пятнадцать минут Платонов осмелел настолько, что смог подняться с дивана и пройтись по комнатам в попытке разыскать и, возможно даже, прикончить треклятую муху.
Разумеется, это ему не удалось. Даже простые мухи – на удивление увёртливые создания, а эта, согласно твердому убеждению Платонова, была мухой дьявольской.
«Дьявольские отродья тоже бывают уязвимы, – думал Платонов. – Их могут убить или хотя бы ослабить иконы, святая вода, крест… Крест!».
Икон Сеня в доме не держал. Святой воды, естественно, тоже. Но вот декоративное распятие из посеребренного фарфора у него было. Висело над дверью в прихожей. И перед тем, как начать свой поиск, Арсений вооружился этим Господним атрибутом, который, как он надеялся, поможет ему обратить в бегство крылатую посланницу Ада.
Надо сказать, что в отличие от меня, живущего в скромной трехкомнатной квартире, Арсений располагал в два раза большей жилплощадью. Мы с ним купили квартиры в одном и том же году. Я приобрел трехкомнатную в центре, а Сеня – две таких же на окраине. Его квартиры располагались на последнем этаже высоченной новостройки, что позволило Сене без лишних хлопот превратить их в одну большую. Это было весьма удобно (вспомнить хотя бы грандиозные вечеринки, что мы там закатывали), но в то утро, когда Арсений искал в своих апартаментах муху, размеры его жилища были, скорее, минусом.
Жужжание то приближалось, то удалялось. То вдруг смолкало вовсе, то, напротив, становилось таким громким и яростным, что Сеня, подпрыгнув, разворачивался на сто восемьдесят градусов, ожидая увидеть муху прямо над своей головой. Но где она была на самом деле, он так и не узнал.
– Эта сволочь словно в прятки со мной играла, – сквозь зубы процедил Сеня, приканчивая пиво.
А потом ей надоело играть. Сеня в тот миг как раз стоял в холле, напротив большого круглого окна, сквозь которое лился в комнату яркий солнечный свет. Свет совершенно не радовал Арсения. Как и то, что он увидел на фоне окна – маленькая черная точка, которая, гудя, понеслась прямо на него, метя в лицо. Это была она – муха. Сеня в ужасе замахал руками и рефлекторно сделал шаг назад. Оступился и выронил распятие.
Платонов обреченно наблюдал, как его единственная защита летит вниз, на твердый деревянный пол. Он помнил, что распятие было сделано из фарфора. Достигнув пола, крест разлетелся вдребезги. Муха продолжала стремительно приближаться. Происходящее уложилось в доли секунды, но Платонову показалось, что прошла целая вечность. Муха подлетела совсем близко и вдруг исчезла в нескольких миллиметрах от его лица. Сеня при этом вновь ощутил что-то похожее на удар и… услышал хриплый голос, рявкнувший ему сразу в оба уха: «Попался, придурок!». Арсений не выдержал и свалился без чувств. Очнулся он от прикосновений к лицу чего-то влажного и горячего. То был, конечно же, собачий язык. Боб поддержал хозяина в трудную минуту.
– Я оделся, взял собаку и поехал к любовнице, – Сеня выглядел уже совершенно спокойным, но вряд ли чувствовал себя так же. – Боб, кстати, до сих пор у нее. Дома я больше не появлялся. Мотаюсь по городу, снимаю деньги с карточки, периодически на работу заскакиваю. Ночую в разных местах. Полный мрак, – тут его губы тронуло некое подобие улыбки.
– А муха? Она больше не появлялась?
– Если бы… – Платонов горестно вздохнул. – Она повсюду следует за мной. Проходит полдня, и я вновь слышу это сводящее с ума жужжание. И вижу…
– Видишь что?
– Картинки. Те самые мерзкие картинки из тупика. Я словно проваливаюсь куда-то и вижу их. Снова и снова.
– Проваливаешься?
– Да. Стоит мне сесть или лечь, как я будто бы падаю в глубокую черную шахту. Но на дне ее стоит мягкое кресло, в котором я и оказываюсь. Перед глазами темнеет, и я вижу их… Все, что было нарисовано там, в тупике, и многое другое – в той же манере. Это ужасные вещи. Если бы мне снились такие сны, я, наверное, перестал бы спать.
– Выглядишь так, будто уже перестал.
– Почти, – махнул рукой Сеня. – Это все из-за мухи. Боюсь, что если я усну, она заползет мне в нос или в ухо, и все, кердык, – Платонов провел ребром ладони по горлу. – Не знаю, как дальше быть. Серьезно, не знаю.
Несколько долгих минут никто из нас не проронил ни слова. Потом я встал, подошел к холодильнику и достал еще несколько бутылок пива.
– Вот что, Арсений, – сказал я, ставя их на стол. – Я тебе верю. Но не на сто процентов.
– А на сколько? – тотчас отреагировал он.
– Ну, скажем так, на семьдесят. Все это слишком неожиданно. Кусочек Ада в центре Москвы… инфернальная муха, которая гоняется за человеком по всему мегаполису – такое хорошо для Голливуда, но не для обычной жизни в России.
– А кто сказал, что все и всегда должно быть хорошо? – ледяным голосом проговорил вдруг Сеня. – Это мы хотим, чтобы было так, но жизни – плевать, понимаешь? Скажи мне, Костя – ты видел когда-нибудь живого сумчатого дьявола?
Я призадумался. Если не считать собственного папаши – старого жмота-челночника, мне не доводилось встречать никого, кто подходил бы под это определение.
– Нет.
– Вот видишь. А ведь он существует.
Я не стал возражать против такой логики. В конце концов, мне и самому приходилось несколько раз сталкиваться с вещами, не поддающимися рациональному объяснению. Не столь пугающими, конечно, но этого было достаточно, чтобы не отвергать с порога возможность существования сверхъестественного.
– Сумчатый дьявол и дьявольская муха – совершенно разные вещи. Первый – всего лишь животное, хоть и очень гнусное на вид. А вторая…
– Гнусна по сути, – прервал меня Арсений. – Костя, определись, ты веришь мне или нет?
– Верю, – сказал я, отрезав себе пути к отступлению. – Давай подумаем, что будем делать дальше.
Думали мы, впрочем, недолго – всего минут сорок, а потом разошлись по кроватям. Мне было интересно – что будет утром. Услышу я жужжание адского насекомого, или все же выяснится, что черт не так уж назойлив? И поначалу мне (да если честно, и Сене тоже) показалось, что пережитый Платоновым кошмар остался в прошлом и уже не вернется.
Все было тихо. Мы лежали на соседних кроватях – Платонов не захотел ложиться в отдельной комнате – и наслаждались безмятежным покоем. Мухи, конечно же, не было.
И если она существовала в принципе (на тот момент я еще слегка сомневался в этом), можно себе представить, какое облегчение испытал Арсений, осознав, что тварь перестала его преследовать.
Мы даже почти ни о чем не говорили. Именно в то утро я понял – наркотики ни при чем. Наркоман и выглядел бы и вел себя совсем иначе.
Некоторое время спустя Арсений собрался и поехал домой. А я передохнул еще немного и занялся уборкой. Могу, конечно, позволить себе нанять домработницу, но предпочитаю делать все самостоятельно.
Сказать, что на Платонове не было лица, когда он вернулся, – значило бы не сказать ничего… Его самого не было. Перед тем, как войти в квартиру, Сеня, словно безумный клоун, скакал по лестничной площадке, осеняя воздух над собой крестным знамением. Мухи не было, – я это видел. Но Сеня не замечал.
Потом он ввалился в коридор, едва не опрокинув стойку с обувью. Я уже понял, что стоит сразу же закрыть дверь.
Очутившись в более-менее безопасном месте, каким тогда еще была моя квартира, Сеня успокоился и отдышался. Мы прошли в гостиную, где друг рассказал мне о том, что случилось незадолго до его приезда. И предъявил доказательство.
Ему удалось снять муху на встроенную камеру своего мобильного телефона. Я видел ее. Слышал дьявольское жужжание. Я поверил в существование Ада на Земле. Сложно было не поверить, учитывая некоторые обстоятельства.
За то время, что Сеня не появлялся дома, в его квартире произошли некоторые изменения. Весьма серьезные. Настолько серьезные, что впору было ехать за священником. За целым отрядом священников, осведомленных, ко всему прочему, в вопросах экзорцизма.
Можно прийти домой и увидеть следы погрома, свидетельствующие о том, что в квартире произошла кража или несанкционированный обыск. Но едва ли вы точно так же отнеслись бы к тому, что по стенам вашего жилища струится черная слизь, потолочные своды затянуты соплеобразной паутиной, а по углам выросли на полу алые грибы, поросшие жесткими черными волосами, и эти грибы то и дело вздымаются и опадают – дышат! Именно это я видел на сделанной Арсением записи. Это – и ту тварь, что занесла в его дом всю эту инфернальную заразу. И это именно я, а не Сеня, первым обреченно прошептал: «Что же нам теперь делать?».
Мы сделали именно то, о чем я первым делом подумал. Правда, священник, готовый поверить в Ад, нашелся далеко не сразу. Какая ирония…
Звали его отец Никодим. Он был высоким, упитанным и, разумеется, бородатым. Найти Никодима помогла моя двоюродная сестра Алена. Ей мы не стали рассказывать всего, поведав лишь о том, что ищем служителя церкви, для которого его занятие является настоящим призванием, а не просто доходным делом.
Никодим оказался единственным, кто отнесся к нашему рассказу серьезно. Предыдущие кандидаты на роль истребителя скверны скептически трясли бородами, даже после того, как посмотрели видеозапись. Они посчитали нас циничными кретинами, решившими вовлечь какого-нибудь священнослужителя в дурацкое шоу со скрытой камерой.
– Я знаю, что это такое, – сразу сказал Никодим. – В подробности вдаваться не буду. Чем раньше мы начнем действовать, тем лучше.
И уже через полчаса мой джип нес всю троицу по направлению к дому священника. Никодим попросил нас подождать в машине. Он вернулся через пятнадцать минут, держа в руке какой-то чемоданчик – на вид весьма древний, плюс к этому – явно не российского происхождения. Я не стал спрашивать священника, что в чемодане. Но когда я увидел сам этот предмет, мне стало окончательно ясно – структура нашего мироздания далеко не так проста, как мы себе представляем. И уж конечно – совершенно не такова, какой ее преподают в школах.
Арсений не нашел в себе сил, чтобы самому открыть дверь собственной квартиры. Ключ повернул я. А первым шагнул на порог отец Никодим. За его широкой спиной мы сначала не видели, что происходит внутри. Потом священник сделал шаг в сторону, и стало ясно – нас адски развели.
В квартире Платонова царил идеальный порядок. Потусторонняя гниль исчезла. Мухи, естественно, тоже не было. И даже фарфоровый крест, целый и невредимый, висел на своем обычном месте.
Никодим, впрочем, не осерчал. Он повернулся к нам, развел руками и произнес следующее:
– Думаю, парни, что этот раунд мы проиграли. Не знаю, стоит ли вам в дальнейшем обращаться ко мне. Она всегда будет на шаг впереди.
В тот миг мы оба – и я, и Платонов, поняли, что конец нашей мирной жизни настал окончательно и бесповоротно. Началась война.
Требовалось некоторое время, чтобы обдумать наши дальнейшие действия. Отца Никодима решили больше не беспокоить. Его участие только помешало бы. Тварь боялась этого священника настолько, что при его появлении мы просто не смогли бы ее обнаружить.
От Сени в разработке стратегии толку было мало. Точнее сказать, вообще никакого. Его эмоциональное состояние было очень близко к помешательству. Остаться дома Платонов, конечно, не захотел. Я уговорил Алену позволить ему пожить на ее пустовавшей в то время даче. Сказал сестре, что Сеня скрывается от бывшей любовницы, угрожающей выжечь ему глаза кислотой. Продукты и свежую прессу привозил Платонову мой водитель.
В том, что Сеня скрывался именно в этом доме, был еще один плюс. Аленка очень религиозна, и у нее на даче, равно, как и в городской квартире, было полно икон и крестов. Мы понадеялись, что их святой силы хватит на большее время, чем декоративного распятия Платонова.
Покуда Сеня привыкал к своей новой «крепости», я занялся поисками людей, которые могли бы помочь нам в борьбе с порождением Ада. Я начал с эзотерических кружков и народных целителей – информацию о них можно найти даже в обычных газетах.
Мне, конечно, нужны были другие. Те, чьи возможности простираются значительно дальше скромных способностей «потомственного знахаря Светозара». В том, что такие люди существуют, я не сомневался. Но вот удастся ли мне связаться с кем-то из них? Тут сомнения были. Ведь те, кто наделен истинной Силой, редко показываются на глаза обычным смертным.
Результаты моего поиска оказались, впрочем, весьма обнадеживающими. Всего за несколько дней мне удалось выйти на человека, близкого к так называемому Ковену Малаха – тайной организации, бывшей чем-то сродни набившему всем оскомину Ночному Дозору.
Точнее, если уж проводить параллели с литературой, – Дневному. Ибо люди, составлявшие Ковен Малаха, считали себя – или являлись на самом деле – могущественными Темными магами.
Сей факт, конечно, насторожил меня, ведь бороться предстояло, как я это понимал, именно с Темными силами. Но знающие люди, помогавшие мне в поисках, объяснили, что Тьма и Зло далеко не всегда тождественны друг другу. И если еще за неделю до этого такая новость могла стать для меня своеобразным шоком, теперь я отнесся к услышанному спокойно. Да, благородный граф Дракула, или Саурон из «Властелина Колец» казались милыми компанейскими ребятами из соседнего подъезда в сравнении с тем, что увидел Арсений Платонов – сначала в центре Москвы, а после – в своей квартире.
Меня обещали познакомить с одним из представителей Ковена – человеком со странным именем Гертес. Но тут случилось непредвиденное. Точнее, конечно, не такое уж непредвиденное, но… все равно ведь, все тогда пошло насмарку.
Мне не удалось спасти Сеню.
Не удалось изгнать муху.
Осталось лишь рассказать, как это происходило.
Ранним утром, около семи часов, меня разбудила серия телефонных звонков. Дойти до аппарата я не успел, но тот, кто столь остро желал меня услышать, позвонил снова. Стоило смолкнуть стационарному телефону, как тут же заверещал один из моих мобильных. Я думал, что звонит Платонов. Ошибся.
– …глаза б мои не видали ублюдка этого! – в ярости кричала моя сестра. – Кто платить будет за это? Где такое, вообще, видано?!
Далеко не сразу мне удалось успокоить Алену и выведать у нее, что же, все-таки произошло. Узнал я следующее.
Накануне ночью Платонов поджег Аленкин загородный дом (к моменту нашего с ней разговора от дачи уже остались лишь дымящиеся руины), а сам исчез в неизвестном направлении. Впрочем, тогда, утром, было неизвестно, жив ли он вообще. Мог и сгореть, причем, весьма вероятно – по собственному желанию, не выдержав противоборства с ворвавшейся в его жизнь хтонической мерзостью.
Я посочувствовал, конечно, сестре, но кто будет платить за ее сгоревшую дачу – последнее, что волновало меня в тот миг. Масштабы бедствия начинали выходить из-под контроля. Именно это, а не дымящаяся груда почерневших досок под Москвой, и даже не дальнейшая судьба Сени Платонова, обеспокоило меня сильнее всего. Из маленькой мерзкой мухи мог получиться беснующийся в центре города красноглазый инфернальный слон. Пообещав кузине в кратчайшие сроки разобраться со всеми проблемами, я позвонил человеку, обещавшему свести меня с Гертесом. Номер был заблокирован.
«Атака проведена грамотно, по всем правилам». Не знаю, откуда взялась эта фраза, вспыхнувшая вдруг в моем сознании. В возможность благополучного исхода я больше не верил.