– У кого-нибудь ещё версии есть? – Игорь стал вкладывать не промокшие патроны в патронник ружья. Слава Богу, не забыл перед погрузкой в лодку положить их в непромокаемый чехол вместе с документами и деньгами.
– С дробью? – поинтересовался Сергей.
– К сожалению, только с дробью и картечью. С приличного расстояния этих фрицев не достанешь. Но для самообороны сгодятся. Если близко подойдут.
– Кто подойдёт? Вообще, кто это такие? Что они здесь делают, почему стреляют боевыми и сразу на поражение?
Сергей выложил свою версию. Возможно какие-то наци-отморозки, или просто гопники нашли старый военный склад с фашистской формой и оружием, выехали на пикничок, перепились и решили поиграть в войнушку.
– Это больше похоже на правду, – кивнул Игорь.
Но Лёшка убил эту «правду» своими аргументами.
Ему было непонятно, как гопники-отморозки за пять-семь минут, пока мужики плыли от моста до косы, восстановили разрушенные пролеты, построили вышки и сложили два бруствера из мешков с песком. Кроме того, те эсэсовцы на косе на «цундапах», или как там их мотоциклы называются, были, насколько Алексей успел разглядеть, далеко не пацанами. Вполне взрослые дядьки.
– Да, действительно, неувязочка, братан, – согласился с Алексеем Генка.
– К тому же, гопники не говорят свободно на немецком, тире им в глотку, – вставил озадаченно Серёга.
– Так или иначе, сегодня они вряд ли сунуться. Уже стемнело, мы на острове. Не думаю, что поплывут сюда к нам в темноте. Как пить дать, утра дождутся.
– Мужики, вы не заметили, есть ли у них лодки?
– Да вроде не видно было, хотя, кто их знает…
– А вы не поняли, почему они прожекторы вдруг вырубили и замолкли разом?
– Да, пока одни вопросы…
– И факты, но они не вносят ясность в ситуацию, – весомо произнёс Игорь. – Во-первых, мы чуть не погибли. Это без сомнений. Во-вторых, нас конкретно обстреляли отнюдь не из виртуальных стволов. В-третьих, возможно, мы потеряли лодки.
В темноте оценить ущерб не представлялось возможным. Но скорость, с которой «Калоша» и «Болт» сдувались не вызывала оптимизма… Утро вынесет свой приговор. Разжечь костёр и обсушиться бедолаги не могли – боялись, что отсветы могут вызвать вражеский огонь. Оставалось согреваться водкой и ждать рассвета.
– Только не напиваться, это может быть чревато. Дежурить будем по очереди. Смена каждые два часа. Кто может, пусть попробует поспать. Утро вечера мудренее, завтра решим, что делать. – Игорь был сама уверенность.
– А может рвануть на дальний берег вплавь?
– Это метров сто. Наверняка нас снесет течением точнёхонько в лапы к эсэсовцам на косе. Да и потом, мы сейчас никакие, можем не доплыть. Нет, надо ждать утра здесь.
Согласились. Скорее от усталости. Выпили по сто граммов и забылись тяжёлым сном прямо на мокрых рюкзаках. Тела и мозги были настолько перегружены, что, несмотря на вымокшую одежду, паскудное чувство беспомощности, тревоги и опасности, мужики заснули почти мгновенно. Хорошо, что относительно тёплые ночи конца июля не дали друзьям замерзнуть.
На дежурстве первым остался Геннадий. Он оборудовал наблюдательный пункт в траве у воды. Напротив моста. Высоких деревьев на острове не росло, поэтому приходилось довольствоваться прикрытием мелкого кустарника. Глаза слипались. В них явно застрял речной песок. Чтобы не заснуть, Генка курил в рукав, пряча от возможных наблюдателей огонёк сигареты. А ещё он подбадривал себя кофе с коньяком. Сергей отдал ему свой наполненный на предыдущем привале бодрящей смесью термос.
Геннадий Александрович Николишин, для друзей чаще – Гек. Невысокий коренастый крепыш. Седые волосы, стриженные ёжиком, волевой подбородок и цепкие умные глаза (от природы им достался карий цвет) придавали Николишину вид оперативника или сотрудника спецслужб. Впрочем, делом он занимался вполне мирным. Гек имел свой небольшой бизнес, связанный с моделями. Но не с теми, у которых ноги от коренных зубов. Он торговал масштабными моделями всякой военной техники, игрушками и специальной литературой военной тематики. Отцу двоих пацанов приходилось крутиться и выживать в жесткой конкурентной борьбе с крупными акулами – фирмами, готовыми сожрать мелкую рыбёшку. Он также умудрялся при этом ещё и крутиться между многочисленными фискальными и разрешительными структурами, норовящими погреть руки на бедном, вернее сказать, небогатом, предпринимателе. Благодаря цепкой хватке, незаурядному уму и изворотливости, Геку это удавалось. На жизнь хватало. Он безумно любил своих мальчишек, жену и жизнь. Весельчак, балагур, лёгкий в общении и на подъем, подвижный, не способный долго обижаться, – все это делало его душой компании.
Гена прислушался к храпу друзей, доносившемуся до его наблюдательного пункта. Попытался различить рулады, выводимые Игорем. Они с Полковником были братьями-близнецами. Игорь естественно внешне похож на Генку. Младшенький, называл его Гек. В спорах снисходительно похлопывал брата по плечу и напоминал, что он родился на пятнадцать минут раньше. При этом приговаривал: «Нехорошо грубить старшим» и «поживёшь с моё, поймёшь…!». Но старше выглядел, да и как-то серьёзней, Игорь. Жёстче, что ли. Если Гена был, скорее, ведомым, то Полковник явно ведущим. Впрочем, это проявлялось лишь в спорных ситуациях. Порой, Игорь просто упирался и не соглашался с противоположной точкой зрения из элементарного упрямства и духа противоречия. Трудно сказать, являлось ли его упрямство положительным качеством или наоборот. Когда оказывался прав, то положительным, когда нет, то, соответственно – отрицательным, справедливо полагал брат. Обоих объединяли не только кровные узы, но и общие увлечения. Например, любовь к военной истории. Один из Генкиных магазинов располагался в военно-историческом музее. Поэтому у него, с детства интересующегося оружием и всякого рода техникой, была прекрасная возможность ходить по экспозициям музея и запасникам. Гек давно познакомился с мужиками, такими же фанатами истории огнестрельных игрушек и коллекционерами масштабных моделей, работавшими в музее. Это был тот счастливый случай, когда хобби совпадает с работой. Игорёк, как это бывает у близнецов с младенческих лет, увлекался примерно тем же. Он, естественно, не упускал возможности приезжать к брату на работу и, по его выражению, «помацать» настоящие пистолетики, автоматики и пулемётики. Близнецы читали с детства много специальной литературы. Игорь даже защитил диссертацию по вооружению фашистской Германии и её сателлитов. Это позволяло пописывать статьи и военно-исторические очерки, что давало не столько дополнительный заработок, сколько возможность самовыразиться. Так что братья разбирались в этой сфере – дай Бог каждому.
***
Два часа, по Генкиным ощущениям, тянулись, как минимум, не меньше полярной ночи. Но он всё же пересилил навязчивые чары Морфея и не дал этому крылатому божеству, сыну Гипноса, уговорить себя. Малейший шорох в траве, всплеск на воде, вскрик ночной птицы, – всё давило на психику, держало в постоянном напряжении и, в общем-то, не позволяло отрубиться.
Игорь оказался прав, – ночь прошла спокойно, и на остров никто не сунулся. Сергей, Игорь и Алексей в свои часы дежурства также не сомкнули глаз, подзаряжаясь разделенными поровну порциями кофе с коньяком. Впрочем, бороться со сном им было чуть легче, чем Генке, всё-таки успели немного прикорнуть.
Лешке перед дежурством повезло давить на массу дольше других. Так распорядился жребий. Алексей караулил покой друзей последним.
Алексей. Он же Лёлик, он же Алекс. Алексей Юрьевич Денисов. 45 лет отроду. Среднего роста, сероглазый, с тёмно-русыми волосами, он казался моложе своих лет. Те, кто его не знал, редко давали Денисову на вид больше тридцати пяти-тридцати семи. И не только потому, что он занимался спортом и вёл по большей части здоровый образ жизни. Алексей выглядел моложаво ещё благодаря генам, доставшимся от отца и деда. Тем тоже никто не давал их возраста. На достаточно лёгкую фигуру он нарастил довольно рельефные мускулы. Добился этого занятиями восточными единоборствами, которыми увлёкся двадцать лет назад в Пакистане. Трубил там переводчиком на строительстве металлургического завода в Карачи. Тогда в Советском Союзе каратэ и всякие схожие с ним направления боевых искусств попали под запрет, но в городке советских специалистов начальство на это закрывало глаза. К тому же, занятия каратэ там пробили кагэбэшники, которые сами с удовольствием оттачивали восточное искусство наравне с рядовыми советскими работниками. Разрешение мотивировали тем, что, мол, тогда, в начале 80-х, в Пакистане, в разгар Афганской войны при потенциально враждебном окружении люди на всякий случай должны уметь защищать себя.
После возвращения из Пакистана, Денисов лет на десять забросил спортивное увлечение – женитьба, рождение двоих детей, семейные заботы, быт, рутина, журналистская работа на телевидении не оставляли свободного времени. Но когда Алексей с ужасом заметил, что начал расти пивной живот, мышцы превращаются в маринованную спаржу, а пачка сигарет в день сделала дыхание хриплым паровозным свистком, он всё-таки заставил себя вернуться к здоровому образу жизни. Тогда восточные единоборства в стране уже разрешили, и он нашёл хорошую школу Ушу. К тому же увлёкся изотерическими практиками. Цигун, йога, аюрведа, акупрессура, восточный массаж, медитация, – всё это за три года не только вернули ему форму, но и позволили повысить уровень мастерства. Алексей сошёлся поближе со своим учителем по боевым искусствам. Они стали в какой-то степени друзьями. Сэнсэй Дима, получивший инициацию мастера Будо в шаолиньском монастыре, научил его технике секретных, в том числе, смертельных ударов. Правда, сделал он это только когда окончательно убедился, что Алексей ни за что не будет применять их. За исключением ситуаций, связанных с угрозой для жизни. Своей и близких. Таковых не возникало. Пока. И ещё. Мировоззрения Денисова отличались от людей, увлекающихся Востоком и его философией, парадоксальной, казалось бы, особенностью: он был православным. Ходил в храм, ингда причащался. Но сам считал себя, скорее, захожанином, чем прихожанином. Как сам он объяснял сей факт, из восточных практик взял самое лучшее, но глубоко в сердце почитал Иисуса и его заповеди. Всё-таки глубокие русские корни и вера предков давали о себе знать.
***
Довольно густой предрассветный туман не давал разглядеть в бинокль мост. Когда же под первыми лучами выкатившегося из-за горизонта Ярила молочная муть рассеялась, Денисов поднёс окуляры к глазам и обомлел… Мост был в прежнем, разрушенном состоянии. Таким они увидели его в первый раз – ни вооруженных фрицев, ни брустверов или вышек с пулемётчиками. На одном из разрушенных пролетов сидели три рыбачка и мирно удили рыбу…
В сильном волнении он растолкал ребят:
– Смотрите! Там моста нет! Вернее, есть, но старый! А тот с фашистами э-э…, короче, рыбаки сидят! – Лёшка от смятения сбивался, мычал что-то нечленораздельное, сильно размахивал руками и вращал вылезающими из орбит глазами.
Вырывая друг у друга бинокль, опять ничего не понимающие мужики стали разглядывать мост. Действительно, утреннее спокойствие и мирная благодать почти лубочной картинки привели их в очередной шок. Ласковое тёплое солнце, пробивающееся весёлыми лучами сквозь растущие на острове деревца, спокойное и ровное течение голубой воды, в которой отражалось почти такого же цвета небо, рыбачки с удочками, – всё это никак не вязалось со вчерашним свинцовым шабашем. Однако, сморщенные, дырявые лодки и ещё не просохшие рюкзаки говорили о том, что случившееся не было кошмарным сном.
– В жизни никогда бы не поверил, что такая мистика – реальность, кавычками её по многоточию, – почёсывая в затылке, произнес Сергей. Профессиональная деятельность наложила на Серёгины присказки свой отпечаток.
– Я не знаю, что это было, может, массовая галлюцинация или мираж, гадать бессмысленно. Как говорил наш трудовик, довольно лирики, пора точить лобзики. Вместо того, чтобы чесать репу и языки, давайте лучше займёмся лодками. – Реалист Полковник не любил сидеть без дела.
Осмотр «Калоши» и «Болта» показал, что все пули попали выше ватерлинии. В принципе, их можно восстановить, но на это уйдёт масса времени: вулканизация в походных условиях – долгая песня. Вообще, слава Богу, что предусмотрительный Генка взял портативный вулканизатор с собой. Практика прошлых БАПов показала, что он необходим. Ведь в лодках, наскакивавших на разные подводные коряги и топляки, могли случаться проколы. Выяснилось, что вложенные в ремкомплекты кусочки материала для заплаток не взял бы даже Тришка для своего кафтана. Так, разве что мелкие проколы заклеить.
– Ну и как мы будем выбираться с острова? Шеф, всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает! – заломил руки Геша.
– Спокойно, Козлодоев, сядем усе! – автоматически включился Лёлик.
– Козадоев, – также автоматически поправил Геша.
– А если серьёзно, – подал голос Серёга, – есть два варианта.
По первому выходило: похерить лодки и переправиться вплавь на «большую землю». Таким образом, их БАП заканчивается, не успев начаться. Правда, тут возникало большое «но». Тяжёлые рюкзаки плавучесть их хозяев приравнивали к плавучести топора. Поэтому с пожитками пришлось бы расстаться. Второй вариант: гонец из Пизы переплывает реку, идет в Кубринск. Там ему надо найти материал для заплаток. Купить в магазине или у местных. Затем плывёт обратно, а здесь они попытаются заклеить свои линкоры.
– Кстати, подойдут и обычные автомобильные камеры, у меня есть суперклей, клеит всё, – сообщил Генка. – Да с вулканизатором, будет крепче оригинала.
– Есть и третий вариант, – вмешался Алексей. – Попросить какого-нибудь аборигена, у которого есть лодка, забрать нас с этого острова вместе со шмотками.
– Ты прав, пожалуй это оптимальное решение.
– Жаль. Так долго готовились к сплаву, целый год ждали и планировали.
– Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, – вздохнул Гена.
– Ну и кто поплывет?
– Кто лучше всех плавает?
Друзья украдкой покосились друг на друга.
– Я думаю, что никто из вас не утонет, поскольку известно, какой продукт функционирования организма имеет положительную плавучесть, а вот я, воин добра и света… – начал было Игорь.
– Обои полетим, как говорил Ролан Быков! – прервал его Серёга. – Я к тому, что плыть должны двое. Мало ли что. Подстраховать, помочь…
– Убаюкать, подгузник сменить, сопли подтереть! – подхватил Игорь, но через секунду, сменив тон, серьёзно добавил:
– Вообще-то Серёга прав. Кстати, непонятно ещё, исчезли ли и те эсэсовцы, ну, которые на косе.
– Такая тишина… Ни тебе звуков мотоциклов, ни команд, никакого движения. Хреново, что из-за излучины не видно косы. Хотя, с другой стороны, оттуда нас тоже не видно.
– М-да, ну что делать-то будем? Может, жребий кинем? – Игорь достал из кармана коробок, вытащил четыре спички, две сделал короче, отвернулся и перемешал с длинными. – Тяните, господа! Короткие плывут.
Перспектива лезть в холодную воду и плюхать метров сто до противоположного берега не радовала никого. Однако другие варианты грозили серьезными материальными потерями. Чего греха таить, жаль было лодок и туристического снаряжения.
Кислая мина на лице и короткое, но ёмкое непечатное междометие, выплюнутое Геком в адрес доставшейся ему короткой спички, отразили отношение к выпавшему жребию. Через пару секунд с другим непечатным словом к нему присоединился Алексей.
– Итак, господа Прилуков и Кудинов (Прилуков и Кудинов чемпионы мира по плаванию на открытой воде), на вас с надеждой смотрит вся Россия. Пакуй в реку, как говаривал один мой сокурсник. – Игорь по-хозяйски похлопал брата и Лёшку по плечу.
– К чёрту твои шуточки, удот! – Генка беззлобно огрызнулся и поплёлся к своему рюкзаку. Алексей – к своему. Нужно было упаковать в непромокаемый пакет паспорта, деньги, сигареты с зажигалкой. Плыть придётся на одной руке, второй держать одежду над водой.
Сложили компактно в пакеты джинсы, майки и кроссовки. Слишком тяжёлый камуфляж брать не стали.
– Стоп, мужики, восклицательный знак мне в печень! – вдруг остановился помогавший собираться ребятам Сергей. – А не лучше ли дождаться сумерек, чтобы с берега вас не заметили. Что если те на «цундапах» не пропали?
– Нет, не получится. К вечеру нужные магазины, если на том берегу тоже наше время, а не славное военное прошлое, будут закрыты. Да и лодочник к вечеру уже будет пьян.
– Какой лодочник?
– Надеюсь, не тот, который переправляет через Стикс, а тот, кто заберёт нас отсюда.