– Но ведь твои люди работают? – спросила я с надеждой.
– На месте преступления не оказалось не единой зацепки, провернули все четко и аккуратно, в высшей степени. Этот парень, Арон, подтвердил, что видел и слышал вашу компанию, но больше никто мимо него не проходил.
– А что если он врет? Что если его подкупили чем-нибудь? Свободу пообещали?
– Могли, – с легкостью согласился Родрик, – но через охранников тоже никто не проходил. Я их всех лично проверил. Кстати, эпизод с вами в сознании Джона тоже отобразился, я был не прав.
– А есть какой-то другой вход в то крыло?
– Нет. Не знаю. Мне он неизвестен во всяком случае. Но там сейчас работают люди, будем надеяться, что-нибудь да найдут, – мрачно ответил мне жених.
Мы оба замолчали, погрузившись в мысли о том, кто же это мог быть. Я поежилась. Ведь теперь получается, что любой человек может оказаться именно тем, кто всадит тебе нож в спину. Да, дела.
– Лола, послушай. Я долго думал, тебе с отцом лучше переехать в дом к одной из семей мирного населения. Здесь в корпусе слишком много народа, и как показал печальный опыт, я не в состоянии их всех удержать под контролем.
– Что!? Нет! Ни за что! Я тебя здесь одного не брошу! А что если именно этого и добиваются злоумышленники!? По одиночке нас прикончить гораздо легче, чем когда мы вместе. И потом, ты был так уверен в своих людях, а в итоге кто-то совершил нападение и убийство прямо у тебя под носом, можно сказать! С чего ты взял, что в семье мирного жителя на меня никто не сможет точно также напасть?
– Что ж, ладно, есть разумное зерно в твоих словах. Пока не будем впадать в крайности. Но никаких одиночных тренировок или посиделок где бы то ни было! И еще, одень, пожалуйста, этот кулон и не снимай его никогда, даже в душе! Ничего ему от воды не будет, а мне спокойней.
Родрик достал из кармана брюк небольшой плоский камень молочного цвета с пробитой в нем маленькой дырочкой, через которую была вдета веревочка.
– Извини, не драгоценная цепочка, у нас тут с этим туго, когда-нибудь, когда победим республику, восполним тебе недостаток украшений.
– Да ладно тебе, ерунда какая, очень красивый кулон, мне нравится.
Я ничуть не кривила душой, для неизбалованной девочки из трущоб и подобное простое украшение казалось драгоценным.
– Самое главное, что этот кулон способен всегда сообщить мне, где ты находишься и еще немаловажно, что с помощью него ты сможешь сообщить мне, если тебе вдруг срочно понадобится моя помощь. Я знаю, у тебя однажды уже получалось и без всяких технических заморочек позвать меня, но так мне будет спокойнее.
– Хорошо, не волнуйся, уже надеваю!
– Отлично, тебе к лицу. А теперь самое главное! Предложение я сделал, а кольцо так и не подарил. Прости меня, пожалуйста. Совсем я одичал здесь, пока тебя не встретил, не сразу такая простая, но важная мысль пришла мне в голову.
– Да ладно, не страшно, ты не обязан, – пробормотала я в смущении.
– Как это не обязан? Еще как обязан!
– Ну если тут у вас такая напряженка с драгоценностями, где тебе кольцо взять, – еле слышно отозвалась я.
– Нет, для тебя у меня весьма необычное кольцо, оно гораздо лучше каких-то там примитивных украшений республики. Дай мне свою руку. Вот так, вроде подошло. Ты же не передумала становиться моей женой? – лукаво спросил Родрик.
– Что? Нет, конечно! Как тебе такое только могло в голову прийти. Красивое очень, – я затаила дыхание, рассматривая с благоговением изящное колечко с красным камнем причудливой формы.
– Это наше фамильное кольцо, то немногое, что мне удалось взять из дома в память о матери. Отец говорил, что дед получил его в качестве свадебного подарка для бабушки от кого-то из членов самой великолепной десятки. Возможно даже, что камень таит в себе неизвестный потенциал, но ни бабке, ни матери так и не удалось его пробудить. Кто знает, может, у тебя получится, ты очень непростая девушка, Лола Янберг.
Следующие несколько дней с моего лица не сходила счастливая улыбка. Я чуть ли не все время любовалась подаренным кольцом и теперь уже с особым трепетом думала о себе, как о невесте. Никогда раньше не замечала за собой подобной глупой сентиментальности и легкомысленного витания в облаках, но, видимо, кольцо на том самом пальце, полученное от любимого человека, кого угодно превращает в легкую восторженную девушку. Раньше ведь у меня вообще не было никаких украшений, даже чего-то наподобие такого кулона, вот теперь голову и снесло.
Никаких новых зацепок по поводу убийства Кристины и Крейга так и не обнаружилось. Поиски второго входа/выхода также пока не увенчались успехом. Родрик ходил сам не свой, а меня жутко тянуло самой отправиться на поиски улик и второй двери, ну очень уж подозрительно выглядело то, что такие технически развитые и весьма неплохо оснащенные личности совсем ничего не могут найти. Но пускать меня куда бы то ни было никто, конечно, не собирался. А поскольку людей в крыле для преступников сейчас толпилась целая куча, провернуть предыдущий фокус тоже не было никакой возможности.
– А почему Матус с Кейном не озабочены этим делом так же, как и ты? – спросила я Родрика как-то вечером.
Подозрения по поводу этих двоих начали закрадываться у меня уже давно, на самом деле, наверное, с самого начала. Просто я подавляла интуитивные мысли и пыталась опираться на логику, но, как показывает опыт, практически всегда зря.
– С чего ты взяла, что они не озабочены? Озабочены, так же, как и я, так же, как и мы все. У нас общее дело, Лола.
– Не знаю, у меня давно сложилось такое впечатление, что ты один работаешь за всех, – нахмурилась я.
– Тебе так кажется, потому что ты со мной только общаешься, вот и все. Среди нас троих давным-давно поделены полномочия и распределены обязанности. Они занимаются своими делами, а я своими. Если мы все начнем дружно сидеть над одним и тем же, то кто же тогда сделает остальное.
– Я понимаю, – произнесла я медленно. – Между прочим, а за что такое отвечают Матус с Кейном, если не секрет?
– Да не секрет, конечно. У нас как-то сразу так повелось, что я ответственен за внутренний порядок, а они больше занимаются внешними делами. Организация вылазок на территорию республики и все такое – это на их совести.
Почему-то от этих слов мое сердце забилось сильнее, но что именно в словах Родрика заставило меня забеспокоиться, я так и не смогла понять.
– Милый, послушай меня, пожалуйста. Вот только не надо сразу нервничать, хорошо? – решила я зайти с другой стороны. – Я знаю, вы все дружны, выступаете за одно дело и так далее, но просто представь на одну минуточку, какие должны быть у человека возможности, чтобы с легкостью провернуть нападение, убийство, а потом еще и замести все улики? Да и дверь вторая из того крыла, если она, конечно, существует, кто мог ее организовать? Потайной выход – это не такая простая штука, чтобы раз и появилась по малейшему желанию.
– Я понял, куда ты клонишь. И сам над этим уже задумывался, если бы не одно но – это я руководил постройкой, я тщательно отслеживал каждую дверцу, каждую щелочку и так далее, я, не Матус с Кейном, понимаешь? Это меня нужно подозревать.
– Хорошо. Я поняла. Но у моей интуиции эта парочка вызывает большие вопросы и сомнения, просто имей ввиду, – сказала я в итоге, поджав губы.
– Не переживай, любимая, я со всем разберусь, – Родрик наклонился и нежно поцеловал меня в губы. – Но я совсем не хочу, чтобы твою прелестную головку терзали подобные мысли, оставь это мне, хорошо? А про интуицию твою я учту, я знаю, что с ней нужно считаться.
Я только фыркнула. Больше мы к этой теме не возвращались.
Вопреки опасениям моего драгоценного жениха никто больше никаких поползновений в мою сторону не делал. Наоборот, люди даже как-то вроде бы примирились ко мне. По крайней мере откровенно негативных эмоций я больше не чувствовала. Такое положение вещей не могло не радовать, несомненно, но оно заставляло снова возвращаться к моему предположению о том, что основной целью являлась не я.
Спустя примерно неделю Родрик пришел в весьма приподнятом настроении.
– Собирайся, милая! У меня для тебя сюрприз. Следующие два дня мы с тобой проведем не здесь, – воскликнул он торжественно.
Пока я гадала, что же так могло обрадовать моего обычно серьезного жениха, и куда это мы отправляемся, Родрик сам покидал часть вещей в сумку и объявил, что больше нам ничего не понадобится.
Крайне заинтригованная я вышла вслед за любимым из комнаты и молча побрела за ним по пустынным коридорам в это позднее время. Вопросов я решила не задавать, не хотелось портить себе сюрприз, да и зачем? Захочет что-то пояснить, сам все скажет. Так что путь наш лежал в молчании.
Вскоре мы вышли из основного здания и очутились в одном из внутренних двориков. Солнце давно уже село за горизонт, но ночь была звездная, так что недостатка в освещении мы не испытывали. Еще ни разу не гуляла по местным окрестностям ночью. Воздух был пропитан запахом всевозможных растений, окружавших корпус, но сейчас он был как будто бы более ощутимым чем днем. Не знаю, в чем именно дело, возможно, ночью все по-особому раскрывалось и не таило в себе загадок, а, возможно, все дело банально в отсутствии отвлекающих факторов. Ведь в это время суток ты идешь в полутьме, и ничего тебя не отвлекает от вдыхания ароматов – ни солнце, ни окружающие виды, ни другие люди. По-моему, лишь ночью можно почувствовать полное единение с природой. Но это только мое субъективное мнение.
Я так и не имела ни малейшего представления о том, куда мы направляемся. До сих пор плохо изучила окрестности базы повстанцев, но мне казалось, что все внутренние дворики, подобные этому, являются тупиковыми и не имеют выхода дальше. Но я могла и ошибаться несомненно.
Совсем скоро мы с Родриком подошли к неприметной калитке на противоположной стороне двора. Сама бы я ее совершенно точно не заметила, даже днем. Снаружи оказалась узенькая тропинка, а по бокам от нее заросли колючих кустарников.
– Осторожно, Лола, они могут поранить. Не бойся, они скоро закончатся. – запоздало предупредил меня Родрик.
– Да я уж поняла. Они хоть не ядовитые, я надеюсь? – спросила я с некоторой обреченностью в голосе.
– Поранилась все-таки? Нет, не ядовитые. Давай я гляну, вдруг серьезно.
Родрик осторожно взял мою руку и всмотрелся в порез. А по всему моему телу прокатилась целая толпа мурашек. Ммм, хоть бы моя реакция на прикосновения этого человека никогда не изменилась.
– Да нет, вроде бы ничего страшного. На всякий случай давай сразу промоем водичкой, я как раз взял с собой.
Родрик откуда-то достал небольшой лоскут ткани, слегка смочил его из фляги и аккуратно приложил к моему порезу.
– Вот и все, – он нежно поцеловал мою раненную руку и отпустил.
– Ах, – только и смогла сказать я.
– Маленькая моя, мне тоже очень хочется продолжить, поверь мне, тем более такая романтика вокруг – звезды, природа, теплый ароматный воздух, но давай все-таки доберемся до места назначения сначала, а то в противном случае мы рискуем заночевать в этих самых колючих кустарниках, – в глазах Родрика играли смешинки.
– Не преувеличивай свою власть над моим телом! – произнесла я и, гордо вскинув подбородок, ринулась вперед по тропинке.
– Быть может, все-таки я первый пойду, Лола. Я ничего против не имею, но ты же понятия не имеешь, куда нам дальше сворачивать, – через некоторое время произнес мой жених.
Поскольку он был абсолютно прав, мне ничего не оставалось, как молча пропустить его вперед.
Тропинка и впрямь довольно быстро закончилась, а с ней и жуткие колючие кусты. Теперь перед нами простирался обширный цветочный луг. Чуть поодаль внизу виднелись небольшие дома, где обитали те немногие мирные жители-повстанцы.
– Мы идем к одной из семей, живущих отдельно? В те дома? – не выдержала и спросила я.
– Не совсем. Мы оставим их справа от себя, а сами заберем немного левее, к реке.
Ага, мы, значит, идем к реке. Как будто мне это прояснило все в голове.
И вот еще примерно спустя полчаса, когда я уже собиралась вслух рассуждать на тему долгих ночных прогулок и своего отношения к ним, мы наконец-то пришли.
Нашей целью оказался небольшой, но величественный двухэтажный дом. Река и впрямь шумела совсем рядом, дополнительно создавая романтическую атмосферу.
– Прошу, дорогая моя. Это наше с тобой гнездышко на ближайшие два дня точно. Здесь нам никто не должен помешать, – лицо Родрика счастливо сияло.
Он открыл дверь, зажег свет и пригласил меня войти. Внутри убранство оказалось гораздо веселее, чем в основном корпусе. Там с красками были явные проблемы, тут же стены отдавали приятным персиковым оттенком, пол был коричневым, а потолок почему-то насыщенного синего цвета. Этот факт поразил меня больше всего. Но красиво, правда, красиво. Не создавалось впечатления перебора или ощущения излишне неуместной смелости в выборе декора. В этом доме бело-серые тона попросту не прижились бы.
Мебель была тоже под стать – ярких оранжевых, желтых и салатовых оттенков. Тем не менее она не выглядела дешевой, немного вычурной, да, но не дешевой.
– Эм, здесь, конечно, немного своеобразные расцветки, эксперимент в некотором роде после строгих помещений на базе, – в голосе Родрика мне послышалось абсолютно не свойственное ему смущение.
– Здесь здорово! Мне очень нравится! Всю жизнь хотела, чтобы меня окружали такие яркие краски. Это тоже твоя затея? – сказала я воодушевленно, ничуть не кривя душой.
– В общем-то да. Я ж говорю, эксперимент. Просит душа иногда чего-то эдакого, – скромно отозвался мой жених.
– Тебе нужно срочно уходить из предводителей повстанцев и заниматься строительством и интерьерами, – весело заявила я.
– Да, знаю. Я этим и занимался раньше, – серьезно ответил Родрик.
Я взглянула на него внимательно. Почему-то мне в голову раньше ни разу не приходила мысль о существовании у Родрика жизни до вступления в повстанческие ряды. Ну то есть я знала, конечно, что он родился и вырос в городе в семье далеко не последнего человека республики, но это и все, что было в моей голове о той самой жизни до. Как глупо и эгоистично с моей стороны. Мы всегда как-то больше разговаривали о сегодняшних событиях. Обо мне мой жених благодаря своему дару узнал очень много еще в первую нашу встречу и лишь изредка задавал уточняющие вопросы на ту или иную тему. А я… А я, выходит, только и знала, кто является отцом моего принца, вот, собственно и все. Н-да, невеста года прям-таки. Жгучее чувство стыда и вины накрыло меня с головы до ног, и чтобы не увязнуть в нем еще сильнее, я решила немедленно наверстать упущенное.
– Скучаешь по прежней жизни? – осторожно спросила я.
– Да как тебе сказать, иногда бывает, да. Это естественно, по-моему. Я ведь не с самого раннего детства готовился пойти против воли отца, наоборот, довольно долгое время я слушался его во всем, он был для меня авторитетом.
– Что же изменилось потом?
– Многое. Так сразу и не объяснить, – Родрик замолчал ненадолго, а я решила, что он не ответит, но потом все же продолжил. – Самой основной причиной несомненно являлась неприкрытая правда о том, что на самом деле великолепная десятка нас всех умело использует в своих целях, управляет как марионетками. И те, кто живут в городе, имеют даже меньше свободы и права выбора нежели чем жители трущоб, как бы парадоксально это не звучало. Да, да! И не смотри на меня такими удивленными глазами.
– Нет, ты, наверное, ни разу не был там, откуда я родом. Мы не имеем никакой свободы выбора, мы все лишь пытаемся выжить в жестких условиях, созданных для нас республикой. О каком праве выбора идет речь? Да если бы я осталась в трущобах, по окончании школы меня едва ли ожидала хоть мизерная возможность получить какую-нибудь приличную красивую профессию, вроде той, что была у тебя, и найти работу!
Родрик немного задумался, словно бы тщательно взвешивая и подбирая следующие свои слова.
– Не кипятись, Лола. Если смотреть с этой точки зрения, то да, ты права. Но я имел ввиду скорее духовную свободу, нежели материальную, понимаешь? В городе постоянно нужно осматриваться по сторонам, не делаешь ли ты чего-то неугодного, не нарушаешь ли один из основополагающих принципов великой республики, а иначе тебя твой же сосед сдаст с превеликим удовольствием, пожаловавшись в компетентные органы. Чтобы пойти учиться на выбранную профессию, тебе необходимо пройти кучу тестов и проверок, которые совсем никак не связаны с твоим выбором, нет, все они целиком и полностью направлены лишь на проверку тебя, как на достойного члена республики. Любой, кто чем-то отличается, кто способен нестандартно мыслить и выражать свое мнение, опасен. А вдруг он завтра пойдет на улицы и посеет смуту в умы недалеких подконтрольных людей. Что тогда будет?