Пока она отбывала свои столетия в заключении, он все больше времени проводил в нашем мире, назад вернуться не мог, так как его ждала смерть за невыполнение приказа. Но и на него не устраивали охоту, так как до ее освобождения думали, что заточение Акисы будет вечным. Опасаясь за свою жизнь, он пытался ее «убить» всю последнюю неделю, после чего его, похоже, вызвали назад, поняв, что толку от него не будет, и вернули бывшую должность начальника охраны.
— Но ведь тогда его должны были казнить!
— Не знаю, не хочу над этим ломать голову, — недовольно откликнулась джинния. — Думаю, Крысад-дину понадобились проверенные люди после воцарения нового правителя, времена-то неспокойные, а власть визиря — всегда самая шаткая…
Я все поняла… Кажется, образ моей шумной подруги давно живет в сердце служаки Яман-бабы. Что бы она ни говорила о своем могуществе, у него была масса возможностей расправиться с ней за последнюю неделю, а он только громко ругался и угрожал. Явная работа на публику, и в тюрьму наверняка пошел, чтобы оправдать свое бездействие, а не потому, что сработали Мишины магические штучки. И перед нашим прибытием в Ирем он вернулся туда, лишь чтобы поддержать свою смелую любимую джиннию.
— У Яман-бабы никогда не хватало ни сил, ни ума, чтобы обойти меня! — самонадеянно высказалась она, задирая нос. И, похоже, что больше для Миши, чем для меня…
Я не стала с ней спорить. Действительно, поговорим потом, без мужских ушей, между нами, девочками.
— Смотри, какая-то нора, и огромная такая, в ней вполне может жить наг! — воскликнула я, обратив внимание на холмик высотой с человеческий рост и вход, прикрытый ветками. Можно было пройти мимо, но мой наблюдательный сосед тоже заметил притоптанные кости под ногами, слава богу, не человеческие. (Хотя мы и были все время начеку, когда не болтали, то есть за нас Миша был начеку, нас ведь могли подкараулить какие угодно твари, злобные рогатые великаны ракшасы с руками до земли или громадные пауки, волосатые, как грузины.)
Поэтому от счастья, что все мы живы-здоровы, я рванула к норе, чтобы постучать и позвать хозяина, если жилище действительно обитаемо, но холодный голос Акисы меня притормозил.
— Лучше стой здесь, — заметила она из-за дерева, отнюдь не выказывая особого желания выступить вперед. — Яд нагов всегда отличался особой качественностью — слишком ретивые адепты мерли в ужасных муках за полторы минуты. Особо упертые наслаждались страданиями целых две…
— Давайте я посмотрю? — Миша решительно отломил дрын подлиннее, явно собираясь пошерудить им внутри норы. Я цыкнула на него и повертела пальцем у виска, будь я на месте хозяев — побудка палкой в бок вряд ли бы подняла мне настроение…
Вот лично мне почему-то в существование некой угрозы со стороны этого мирного жилища не верилось, и я уже хотела позвать вежливо хозяина, но джинния меня опередила:
— Да пошлет Аллах мир вашему дому, есть здесь кто-нибудь? — крикнула она. Никакого ответа.
— Ты не знаешь, как его зовут? — спросила я шепотом.
— Нет.
— Простите, нам бы хотелось увидеть хозяина, — еще громче произнес Миша и снова схватился за палку, на этот раз при попытке отнять у него «оружие» он мне не уступил и сделал вид, что даже не заметил моих усилий.
Глава сорок четвертая, СТРИПТИЗЕРНАЯ
Пока мы, тяжело дыша, топтались друг перед другом в борьбе за эту дурацкую жердь, я услышала за спиной тихое шипение и, резко обернувшись, встретилась с застывшим взором нага. Невероятного размера получеловек-полупресмыкающееся, весь в чешуе, мускулистый, как стриптизер, пугающий и обольщающий одновременно. Его огромные змеиные глаза не мигая гипнотизировали меня, чувствуя, что он проникает в самые глубины моего подсознания, я с трудом отвела взгляд, черт знает что он там может прочесть. И вот почему угроза не веяла от жилища, она была за спиной…
— Ш-ш-што вам понадобилос-сь, с-смертные, в моем лес-су? — задал он стандартный вопрос лесного чудища и, не дожидаясь ответа, перекинул через плечо тушку убиенного гигантского черного комара-мутанта и прошел мимо. Вернее, прополз на мощном длинном змеином хвосте, которым у него заканчивалось туловище. Довольно равнодушное отношение к нашему визиту, не находите?! Может, устал от гостей?
— Да так, решили прогуляться, отдохнуть на лоне природы, а вспомнив, что вы живете тут неподалеку, решили зайти на чашку индийского чая, — с поклоном соврала я.
— Яс-сно, так что вам нужно? Говорите и проваливайте, ради Куберы, иначе да падет на вас-с его проклятие!
— Что за проклятие? — прошептала я Акисе на ухо.
— От его проклятия вс-се вы превратитес-сь в рак-шасов и отс-станете от меня. — Наг, видимо, обладал редким слухом. Он остановился на пороге норы, лениво потроша комара заточенным когтем, при этом его длинный раздвоенный язык энергично извивался в такт усилиям хозяина. — Задержитес-сь тут еще на мгновение, и я его позову, о надоедливые с-смертные…
— Но все-таки нам нужно кое-что узнать у тебя, о великий наг, последний сын своего народа!
Услышав скорбную правду, наг на секунду замер и горько разрыдался. Из его рук (пары вполне человеческих рук, только чешуйчатых и четырехпалых) выпал полуразделанный комар.
— Не вс-споминайте о моем народе, жес-стокие! Они погибли еще с-сотни лет назад, когда из-за обвала зас-сыпало нашу подземную с-столицу Бхогавати. Величайший город из вс-сех, что когда-либо с-строились под землей, даже получше эльфийского Холма! К с-сожалению, аварийные выходы были перекрыты запутанными клубками из моих запаниковавших с-со-родичей. А все оттого, что люди с-сверху с-стали копать с-слишком глубокие фундаменты под с-свой новый город, проклятый Катманду!
— Значит, не Гаруда погубила ваш народ? Получается, в нашем мире обладают неверной информацией, теория гибели нагов от Гаруды ошибочна. — Я с укоризной посмотрела на Акису. Та засвистела какой-то мотивчик и, достав гребень, стала быстро расчесывать длинные волосы.
— Гаруда? Вы и о ней с-слыхали? А я думал, нас-с никто не помнит, — покачал головой человекозмей, смахивая слезы. — Гаруда была извечным врагом нагов, но к тому времени, когда мой народ погиб, рас-сплю-щенный между ос-садочными породами и гранитным с-слоем земной коры, ее род тоже пос-степенно вымер из-за близкородс-ственных браков.
— А вы как спаслись, когда был обвал? — с профессиональной дотошностью спросил Миша.
— Это неважно, — отвел глаза наг и активно принялся зазубренным ногтем другой руки отпиливать комару лапки. — Ладно, с-скажу, подойдите поближе.
Мы нерешительно двинулись к нему. А джинния театральным шепотом напомнила:
— Осторожнее, он может быть ядовитым, не подсаживайтесь слишком близко.
— Мои западные с-сестры и братья — ламии — умеют красиво с-свистеть, чем заманивают с-слиш-шком любопытных, я тоже когда-то умел, пока зубы не выпали, — вместо ответа пожаловался наг, так и не назвавший своего имени, хотя нам оно и не особенно было нужно, разве только для менее официального общения.
— А тот, в котором вы храните яд, тоже выпал? — с надеждой спросила я. Похоже, это был наг с неустойчивой психикой и период успокоения в любой момент мог смениться у него на жалобное нытье.
— Боюс-сь, что да, — признался он, с печальным кестом взмахивая комариной ногой. И яростно примялся соскребать с нее ворсинки.
Я мысленно возблагодарила милосердные небеса.
— Мы узнали, что ты обладаешь тайным знанием, как можно одолеть дракона, захватившего мое родное царство — город джиннов, — решилась открыть карты Лкиса.
— Допус-стим. Только зачем мне его вам открывать? — неопределенно отмахнулся наг, почему-то глядя на меня, его змеиные глаза на этот раз были какими-то… сладкими?!
— Но мы не очень-то в это верим, откуда тебе знать? — попыталась схитрить я, надеясь спровоцировать его на откровенность.
— Если бы не верили, не забрели бы в наши топи, — коварно подмигнул наг и, вдруг выпустив язык, быстро и нежно провел им по моей щеке и шее.
Я застыла. Миша оскорбленно бросился между нами, но я мягко перехватила его руку. Самое ужасное, что поцелуй нага не был так уж неприятен, его полунасмешливый взгляд обещал многое, интересно, что еще может вытворять такой язык?
— Меня зовут Нагиб, я отвечу на ваш вопрос-с, если одна из вас-с покажет мне с-стриптиз. Тут в лес-су иногда бывает нес-сколько одиноко, мне будет что вс-споминать ближайшие с-сотню лет, пока…
Он по-прежнему пристально глядел на меня.
— Пошли отсюда, мне это надоело, — раздраженно зарычал мой сосед. Тоже мне Отелло…
Нагиб высунул мокрый, горячий язык едва ли не на полуметровую длину, и я вышла из оцепенения.
Стоп, стоп, стоп! Одно дело яркие фантазии, а другое — бытовая реальность…
— Нет, я не согласна!
А джинния почти одновременно с любопытством вскричала:
— Что надо показать? Стриптиз — это как?
Я ей на ухо быстро объяснила страшное значение этого слова, ожидая, что она тут же впадет в гнев или по крайней мере глубоко задумается. Но она, даже не покраснев, почти радостно хлопнула в ладоши:
— Ах, господину Нагибу хочется посмотреть стриптиз? То есть он хочет видеть, как я снимаю всю одежду?!
— Да, и желательно поискус-сней, — кивнул, потирая руки, человек-змея, отбросив куски комара и усаживаясь поудобней на камне, закрутив вокруг него хвост в несколько колец.
— О великий Нагиб, с радостью и удовольствием я исполню твое желание, о мудрый повелитель змей! Но и ты дай обещание исполнить наше желание, посмотрев мой стриптиз, — поклонилась джинния, блеснув хитрым взглядом, но обрадованный наг, кажется, ничего не заметил.
— Я вс-сегда держу с-слово! Давай раздевайс-ся, женщина, не тяни, — нетерпеливо потребовал он, капризно надувая тонкие губы и скрещивая на груди руки, только ногу на ногу не мог закинуть.
Джинния хлопнула в ладоши, и с небес полилась музыка, не слишком мелодичная, вроде бренчания цимбал, но главное, ритмичная и очень подходяшая к завлекательному танцу Акисы.
Я попыталась закрыть Мишке ладонью глаза, видя, что он даже рот раскрыл, скоро слюни потекут.
— Это назидание для тех, кто поучается, — сказала мне джинния, приступая к исполнению танца живота. — Можешь у меня поучиться.
— Я бы предпочла индивидуальные уроки, — проворчала я, стараясь запомнить основные движения.
— Давай-давай, пери, о да, вот так! — радовался наг, крутя хвостом над головой, и даже, забывшись, попытался свистнуть, после чего на пару секунд впал в печаль.
Я ждала, в чем подвох… Зная мою хитроумную джиннию, прекрасно понимала, что без подвоха это дело просто не могло обойтись! И вот, танцуя, Акиса сняла жилетку, покрытую по кромке стразами величиной с голубиные яйца, но под ней была еще полупрозрачная блузка. За жилеткой последовали восточные остроконечные туфли, а за туфлями феска — раздевалась она без всякой последовательности. И начала расстегивать поясок, делая животом изгибы не хуже настоящей змеи. Не знаю уж, как мужчины, но я буквально вспотела под легкой маечкой, настолько это было откровенно…
— Да-да, о прекрасная гюрза, вот так, с-сверкни чешуйками, сбрось свою кожу, скверная ты змейка!
Ноги чесались двинуть ему ботинком, но надо было терпеть до конца. Слава богу, Миша вел себя пристойно, хотя он ничего не мог видеть из-под моих ладошек. Только скромно возмущался, говоря, что тоже хочет посмотреть. Но я обещала, что потом ему сама такое покажу! В шутку, конечно, но он почему-то сразу поверил и перестал возмущаться. Теперь надо будет придумывать причины и откладывать до тех пор, пока он сам не забудет моего необдуманного обещания…
К этому моменту Акиса уже начала медленно стягивать блузку, а под ней… ничего не открылось. Я не сразу поняла, что ничего — это то есть совсем «ничего»! Никакой бархатистой кожи, соблазнительной наготы — пустое пространство, сквозь которое были видны ветка дерева, кусок норы и удивленно отвисшая челюсть самого Нагиба. Но главное, что он наконец-то заткнулся, перестав похабно свистеть и хихикать…
Глава сорок пятая, ВНУТРИСЕМЕЙНАЯ
А Акиса как ни в чем не бывало продолжала танцевать, пока не сбросила всю одежду, после чего в воздухе остались летать только ее улыбающееся лицо, кисти рук и ступни. Ну а также множество золотистых цепочек и браслетов, подчеркивающих хорошую фигуру, но, увы, так и не открывающих ее…
— Так нечес-стно! Ты меня обманула, неприс-стой-ная женщина! — яростно возмутился Нагиб. — Я от-казываюс-сь от с-своего обещания!
— Все выполнено к твоей усладе и по твоему слову! Ты хотел, чтобы я сняла одежду — я повиновалась воле твоей… Если что-то не так, надо было точнее объяснять, я вообще в первый раз танцую этот ваш стриптиз, — мягко, но справедливо заметила джинния.
— Нет, вс-се равно не с-скажу! — Наг сложил руки на груди и выпятил упрямый подбородок.
Потеряв терпение, Акиеа сбросила маску доброго расположения.
— Да покарает тебя Аллах, нечестивый лжец, если ты не скажешь, как нам избавиться от злобного Аджи-Дахаки! Моя страна гибнет под его гнетом, а ты тут наслаждаешься покоем и благоденствием, поедая комаров в своем лесу и обманом заставляя честных девушек танцевать перед тобой непонятные таниы!
— Да уж, пожалуйста, скажите, а то она вам тут такое устроит, — доверительно посоветовал Миша. — Не оставит в покое, пока не услышит то, что ей нужно. И между нами, мужиками, — желание она исполнила честно…
Но Нагиб только нахально осклабил воспаленные десны и показал нам средним пальцем направление, в котором посоветовал убираться. Я бы в знак протеста против его шовинизма приковала себя к дереву и то же самое посоветовала бы Мише и Акисе, если бы у нас с собой были три пары наручников. И как я об этом раньше не подумала, возможно, даже у Миши дома есть…
— Повторяю: проваливайте!
Из-за его спины неожиданно выглянула огромная птичья голова с рыже-коричневыми перьями. Она выплюнула из клюва огромную вязанку веток, вероятно для костра.
— У нас гости, Нагиб?! Вот так сюрприз! И кто вы такие, дорогие мои?
— Ничего ос-собенного, прос-стые попрошайки, когда же эти наглецы наконец-то уберутс-ся из нашего лес-са!
— Мы не попрошайки, — тихо возразила я, жалея, что мы не убрались отсюда, когда нас в первый раз об этом попросили. Птица была поистине гигантская, и они, похоже, часто общались, а может, даже жили вместе, чего же Нагиб тогда плел про одиночество, только чтобы разжалобить на стриптиз?
— Гаруда?! — удивленно ахнула Акиса.
Но птица встревоженно обратилась к нагу:
— Дорогой, успокойся, подумай о своих нервах, они и так уже измочалены от постоянного раздражения, которое у тебя вызывает комариный суп, наш ежедневный обед. Так что вам от нас понадобилось?
— Он обещал нам помощь в обмен на… Но Нагиб быстро перебил:
— Ладно уж, нас-стырные, вы хотели от меня узнать, как одолеть дракона? Так вот, с-скажу, вашего Аджи-Дахаку может одолеть моя… э-э… жена, птица Гаруда! Но с-сразу вам говорю, она никуда с-с вами не полетит.
— Жена… но как это? — недоуменно пробормотала я, понимая теперь, что заявления моих родителей насчет того, что они очень разные и удивительно, как еще столько лет живут вместе, гроша ломаного не стоят.
— Гаруда! Как я сама до этого не додумалась, ведь даже имя Гаруда означает «пожиратель драконов», ну, или змей, кто как переводит! Но Гаруда больше известен… то есть известна как пожиратель нагов! — воскликнула Акиса.
— Воистину, это было так. Но когда мы увидели, что из наших народов остались только мы двое, то поняли, как глупо себя вели, и решили объединить наши одиночества. Ведь у нас было общее прошлое, совместная вражда, а врага нужно было знать, лучше, чем друга или даже самого себя, и мы этого добились за сотни лет, — респектабельным тоном жены, притворяющейся счастливой, объясняла Гаруда, но у ее мужа выражение лица при этом особого восторга не выражало.
— Так вы герои, — подытожила она. — Хотите избавить мир от очередного жестокого дракона и пришли попросить меня помочь вам в этом, а точнее, выполнить за вас всю работу, как было уже не раз. Славу же заслуживали рыцари с большим мечом и закопченными доспехами, которые они усердно коптили у костра, пока я, теряя последние перья, сражалась с драконом!