Должно быть, любезный читатель, ты слышал об опасностях Процесса, если только не жил последнее время в глухом лесу. Но жители Кенаука о них не слышали – по крайней мере, в то время. Не думаю, что они поняли, какой опасности избежали. В те дни я и сам лишь смутно догадывался об опасностях Процесса. Думаю, горожане переполошились, потому что тьма, опустившаяся на них сразу после моих слов, показалась им делом рук самих Великих Сил, словно гнев Локомотивов с рокотом ворвался в зал из самого Хэрроу-Кросса или Стволы наслали какую-то дьявольскую порчу из своей Ложи. Или дело было в том, что я обнадежил местных жителей, а затем растоптал их надежды. Зал и прежде был полон, но теперь он казался забитым до стропил безликими особями, которые вопили и брыкались. Короче говоря, мне наставили пару синяков, да и мистеру Карверу тоже. Казалось, толпа вот-вот стащит меня со сцены и разорвет на части. В меня вцепилось несколько рук, тянувших за одежду. Люди наперебой что-то спрашивали, и я не знал, что ответить.
Чья-то рука схватила меня и оттащила от края, и, обернувшись, я с радостью и удивлением увидел, что она принадлежала мисс Харпер. Я сказал, что подумал было, что она сбежала и оставила меня на произвол судьбы, в чем я бы ее не винил, и она ответила:
– Так и было. Но потом я передумала… бог знает почему.
Когда мы, спотыкаясь, пробивались к двери, кто-то попытался схватить мисс Харпер, но старик Харпер словно вырос из-под земли и отходил того нахала своей окованной железом палкой пониже спины. Удары были выверенными, точными и сокрушительными. От этого зрелища мне стало дурно, но уверен, что тому несчастному пришлось еще хуже. Мы выбрались наружу, я оступился, и мисс Харпер выпустила мою руку, а когда я поднялся на ноги, она исчезла. Как и ее спутник.
К моему удивлению, толпа пощадила Аппарат. Его почти не тронули, словно он устрашал горожан. Мы с мистером Карвером подождали, пока горожане не разойдутся, и прокрались обратно, чтобы хоть что-то спасти. Аппарат был немного помят, а молитвенный зал был в полном беспорядке – скамейки перевернуты, аналой повален. Кто-то во внезапном приступе нигилистического отчаяния вырезал на стенах «К ЧЕРТУ» в ответ на каждый из лозунгов улыбчивых. Пастор сидел на краю сцены с трагическим выражением на лице. Несомненно, он размышлял о том, во сколько обойдется все это починить, и, когда он поднял на меня взгляд, в нем читался вопрос о том, возможно ли привлечь меня к ответу.
Мне было жаль пастора, но я знал, что должен быть твердым. Я сел с ним рядом и после некоторых раздумий похлопал его по спине:
– Вы, должно быть, расстроены.
– Профессор Рэнсом…
– Я не буду говорить, что испытания закаляют дух, а в каждой беде есть возможность, и все в этом духе, святой отец. Скажу только…
– Вы говорили – развлечение…
– ….следующее. Мой Аппарат тоже пострадал, и хотя вам, может быть, сложно в это поверить, он стоит больше, чем ваш молитвенный зал или даже весь Кенаук. – Это была ложь лишь отчасти, так как, по моему мнению, Аппарат был бесценен. – Разумеется, я не законник, но признаюсь, что имел дело с законом. Меня привлекали к ответственности за действия моих лошадей, и мне пришлось отвечать, когда мой ассистент, мистер Карвер, оскорбил чью-то жену. Мне кажется, что вы – глава вашего прихода, так что ответственность лежит целиком на вас.
– Никто не властен над другим, – процитировал пастор Писание.
– Закон может с вами не согласиться, – усмехнулся я. – Как знать? Суды так непредсказуемы.
– Нас не учили законам, мистер Рэнсом. Только тому, что подобает делать.
– Подобающее и закон не всегда идут в ногу.
– Несомненно.
– В таком случае, как вы смотрите на то, что мы оба воздержимся от исков и забудем друг о друге навсегда, а я уберусь подобру-поздорову?
Мы пожали друг другу руки. Пастор выдавил улыбку. Неплохую, но должен признаться, что я видел и получше.
Глава пятая
Черная расселина
Сегодня я чинил Аппарат. Он набрал воды во время перехода через реку, а один из добровольцев, юноша по имени Томас, оказался предателем и набросился на Аппарат с молотком, прежде чем братьям Бек удалось уложить его на лопатки. Саботажник! Наверное, держал на меня зуб за что-то, что я сделал – вправду или по слухам – во время войны. Но даже если бы всего этого не произошло, Аппарату требовалась бы тщательная и постоянная калибровка.
Я работаю один и никому не позволяю к себе приближаться. Отличное время для записей.
Думаю, сегодня я напишу о мистере Карвере.
После происшествия в Кенауке мы с мистером Карвером переночевали в фургоне на окраине города. Утром мы отправились в город, и одна женщина выстирала и заштопала мой белый костюм. Кажется, вчера вечером она была среди толпы – помню, как она кричала. Она избегала моего взгляда. Мы купили у нее помидоров, которые она поджарила, а мы с Карвером съели, сидя на скамье с видом на виноградник. Я указал Карверу на то, что подобная растительность требовала ирригационных подвигов, и это говорило о силе человеческого духа, но он был мрачен из-за синяков, да и у меня настроение было паршивое.
Я был расстроен повреждениями Аппарата, потерянным временем и очередным обнаруженным изъяном в нестабильном Процессе Рэнсома. Но хуже всего было то, что Элизабет и старик Харпер оставили нас и, возможно, унесли с собой свои секреты. Они пробудили во мне нечто большее, чем мое обычное любопытство, – гораздо большее. Но я понимал, что, если они не хотели привлекать внимания, мои вчерашние выходки могли их спугнуть. Не привлекать внимание у меня всегда получалось плохо. Это не мое.
– Знаете, – сказал я Карверу, подбирая куском хлеба остатки томатного сока. – Больше всего мне сейчас обидно за…
– Пора, – сказал Карвер, облизав пальцы, и встал. – Едем дальше.
Мы молча вернулись к фургону и поехали дальше.
Портрет мистера Карвера
Как я уже говорил, я нанял мистера Карвера еще в Восточном Конлане, разместив в газете объявление о поиске механика и ассистента. Приветствуется опыт работы с электричеством и лошадьми, написал я, необходимо желание странствовать и бороться с опасностями. Линейным и судимым не беспокоить. В течение недели меня посетило несколько самых разных людей – любопытные мальчишки, древний старик, едва державшийся на ногах, мужчина, выглядевший так, будто собирался ограбить меня и перерезать мне горло, едва мы выйдем за город, линейный, сообщивший мне, что долги отца все еще не выплачены и мне запрещено покидать город, и, наконец, мистер Карвер, появившийся в дверях на закате – его тень тянулась по выложенному белой плиткой полу до самой плиты.
Вначале мистер Карвер не произвел на меня впечатления. Высокий, худой, сутулый и диковатого вида. На нем было нечто бурое, что уже нельзя было назвать костюмом, и он не носил ремня. Его брюки держались на одной кособокой подтяжке, словно всеобщие правила симметрии были ему чужды или он пытался нарядиться клоуном. Шляпы у него не было, а длинные волосы были густо-черного цвета. Лицо его было бледным, словно он давно не спал, костлявым и болезненным, с тяжелыми, угловатыми чертами, похожими на своды сказочного замка, где на мрачном троне сидит хмурый король, а в подземелье томится принцесса.
– Садитесь, мистер Карвер, – предложил я, но он не сел, а сказал:
– Вы едете. Так в газете написано. Куда?
Я сказал:
– На запад, к Краю, возможно, в сторону Мелвилля. Видите ли, здесь дел не провернешь: нет ни денег, ни возможностей, ни места, ни…
– Я знаю те места. Покажите машину.
Мистер Карвер не болтал попусту.
Я подошел к окну и указал на брезентовый навес, под которым был привязан Аппарат. Я объяснил, что это за машина и что она делает или будет делать, как я надеюсь: тогда он работал из рук вон плохо.
Мистер Карвер присвистнул. Затем сказал:
– Да.
Я спросил:
– Что «да»?
Мистер Карвер вышел на улицу, перемахнул через забор, подошел к Аппарату и, несмотря на мои протесты, дотронулся до него. Он рывком раскрыл футляр, запустил туда руки и начал что-то делать. В частности, вытащил моток проводов и долго разглядывал его, словно шаман, читающий по внутренностям.
– Ага, – проговорил мистер Карвер, словно подтверждая свои подозрения.
Я сообщил:
– Я его собрал. Он не имеет отношения к корпорации «Северный свет» и кому бы то ни было еще, что бы ни говорили.
– Вот как?
– Да.
Мистер Карвер пробежал пальцами по промасленному механизму:
– Я-то думал не про Линию. Знаете что? Я пойду с вами, мистер Рэнсом.
– Неужели, мистер Карвер? – улыбнулся я. – Пожалуй, я не против.
Мистер Карвер пожал плечами и снова повернулся к Аппарату.
Он не торговался и не объяснял своих действий.
– Что ж! – сказал я. – Что ж!
Мы составили контракт на газетных полях. Он подписался под ним: «К.», а я написал ниже: «Карвер».
Мы отправились в путь рано утром, когда все еще спали. Год мы странствовали вместе и допоздна работали в сараях, отелях, на лесных опушках, холмах и в лощинах на протяжении всей тысячи миль Западного края. Я болтал о науке и грандиозных планах, а мистер Карвер почти всегда помалкивал. Кое-чего он никогда не делал – не готовил, не мылся, не собирал долги, – но все, что делал, делал хорошо. Мистер Карвер прекрасно ориентировался на местности и имел чувство юмора, которое я не понимал до конца, но считал незаурядным. У него был глубокий, хриплый голос с акцентом неизвестного происхождения. Бранился он часто и с чувством, не думая об обстоятельствах и приличиях. Курил вонючие сигареты, которые мог сворачивать длинными пальцами одной руки, пока другая работала. Ловко управлялся с силками и мог освежевать кролика с такой скоростью, что сам кролик был бы горд. Мистер Карвер спасал мне жизнь столько раз, что я потерял счет. Он редко менял одежду, но дурно от него не пахло, если не считать сигарет. Два раза в него стреляли – как и в меня, – но до случая в Уайт-Рок ему удавалось уклоняться от пуль. У него не было ни политических убеждений, ни, по-видимому, родни. Я даже не знал наверняка, сколько ему лет.
Однажды ночью, в очередном сарае в городе под названием Гарланд, я составил новый контракт, по которому мистеру Карверу полагалась половина прибыли от Процесса Рэнсома в случае, если мы доберемся до Джаспера и разбогатеем, хотя Процесс по-прежнему носил бы мое имя. Мой благородный жест, казалось, скорее развеселил моего помощника, чем польстил ему. Он снова подписался инициалом «К.», а я расшифровал: «Карвер». Думаю, что, поскольку это имя едва ли было настоящим, контракт не имел силы, хотя сейчас это уже не важно.
Короче говоря, мы направились прочь из Кенаука по восточной дороге. В тысяче миль отсюда нас ждали Джаспер, мистер Альфред Бакстер и его Трест, но пока на горизонте виднелось лишь несколько ферм. Некоторое время спустя дорога внезапно резко свернула влево, ни я, ни мистер Карвер не могли этого объяснить, и мы углубилась в густые заросли карликовых дубов и тополей.
Дорога была никудышная, так что мы шли пешком, ведя тяжело ступавших лошадей и мирно беседуя. Лошадей звали Мариэтта и Гольда. Я отметил, что лес отражает устройство мира – золотистые, воздушные и недоступные нам вершины и дрянная дорога внизу, по которой мы вынуждены пробираться, отбиваясь от комаров. Мистер Карвер кивнул и сказал: «Черт-те что».
Через некоторое время, когда его синяки перестали ныть, он разговорился, словно с уходом Харперов сбросил с плеч какую-то ношу. Ближе к вечеру он начал называть все деревья, мимо которых мы проходили, – так я узнал, что это были карликовые дубы и тополя. Сам бы я этого не понял, да мне было и не важно. Я спросил своего помощника, откуда у него такие обширные знания. Он пожал плечами и ответил, что вынес их из дальних странствий.
– Я тоже странствую, мистер Карвер. Спросите любого. Я видел вещи, которые жителям Восточного Конлана и не снились. Но в деревьях не разбираюсь, хоть убейте.
– Мало ли кто в чем не разбирается, профессор.
– Это верно.
Приятного вида дубы с тополями уступили другим место деревьям, кривым и узловатым. Карвер не сказал, как они назывались, потому что мы заговорили о другом. В ветвях деревьев белела паутина, густая, как хлопок или волосы в старческих ушах. Затем исчезли и они. И дорога вывела нас к краю долины, откуда открывался вид на залитый солнцем горизонт. Казалось, будто можно окинуть взглядом весь мир – такие неожиданные панорамы иногда встречаются в Западном краю.
– Знаете, – сказал я, – тот, кто придумает, как запечатлеть и продать этот вид на Востоке, выручит вдвое больше, чем мистер Альфред Бакстер в лучшие дни.
– Возможно, – согласился мистер Карвер.
Посреди этого интереснейшего разговора он неожиданно замер и выругался. Остановив Гольду рывком под уздцы, а Мариэтту – словом, он приблизился к краю дороги и, убрав длинные темные волосы с лица, оглядел долину.
Я спросил мистера Карвера, что он видит, но он мне не ответил.
Он отошел к фургону и снял с крючка топор. Обычно он рубил им дрова или расчищал дорогу, а тупой стороной мы стучали по Аппарату, когда в нем что-нибудь заедало. Но сейчас от того, как мистер Карвер его держал, мне стало не по себе.
– Что там? – спросил я.
Скинув пиджак и галстук, мой помощник повесил их на большой рычаг в задней части Аппарата и сказал:
– Стойте здесь.
Непонятно было, обращается ли он ко мне или к лошадям. Я слегка оскорбился, услышав подобные слова от своего помощника, хотя я так давно платил ему в последний раз, что его уже едва ли можно было так назвать.
Мистер Карвер развернулся и направился вниз по склону шаткой походкой, которой обычно идут под откос. Так ходят плохие актеры, изображая пьяниц.
Сначала за склоном исчезли его плечи, а потом и голова.
Это было непохоже на мистера Карвера, обычно уравновешенного, спокойного, молчаливого и надежного как скала. Он был себе на уме, и мне не разрешалось открывать его чемоданы, но не в его характере было так внезапно исчезать.
Я подошел к краю и тоже оглядел долину. Мистер Карвер превратился в маленькую точку, быстро двигавшуюся прочь от меня. Местность перед ним казалась самой обычной: деревья, камни, черные кусты. Я не увидел ничего, что могло бы привлечь внимание моего помощника.
– Вы стойте здесь, – сказал я, потрепав Мариэтту по боку. – Сторожите Аппарат. Когда вернусь, повышу вам жалованье.
И отправился вслед за мистером Карвером.
Он шел очень быстро, и я сразу же пожалел о времени, которое потратил на разговоры с лошадьми, потому что чуть не потерял его из виду.
Холмы то возникали перед моим взором, то исчезали. Я увидел впереди черный силуэт мистера Карвера, взбиравшегося на холм. Он согнулся, касаясь земли левой рукой, а в правой держа топор.
Я лез за ним следом. Казалось, что мы идем уже долгое время, и я начал беспокоиться об Аппарате и подумывать о том, чтобы вернуться, но не знал дороги назад. Я и представить не мог, что мистер Карвер услышал, учуял или почувствовал с такого расстояния. Я долго напрягал слух и принюхивался, но слышал и чувствовал лишь жару, пыль и порывы ветра, пока наконец не почуял слабый запах гари.
Когда я догнал мистера Карвера, он стоял на краю обширной и гладкой скалистой равнины. На ее дальнем краю камни складывались в нечто, похожее на рябь на воде, а за ними виднелись темные и узкие отверстия пещер. Перед пещерами лежали наваленные в кучу обугленные деревья.
Мистер Карвер не двигался, держа топор в правой руке. Он не повернулся в мою сторону, но я хорошо его знал и понимал, что он уверен, что я здесь.
Посмотрев под ноги, я заметил на одном из камней сложный узор Племени и сообразил, что стою на каком-то из их оккультных символов. Ногу пронзила внезапная боль, словно я наступил на змею, хотя, может быть, мне это лишь почудилось.