– А что, студенты богатыми не бывают? – спросил Гриша, старательно пытаясь на расхохотаться.
– Бывают, но не часто, – подумав, выдал мальчишка.
– Ну хочешь, перекрещусь?
– Не надо, – подумав, решительно отказался ребёнок. – Значит, это твой дом?
– Мой.
– Дядька Иван сказал, что я буду у хозяина на посылках служить. Это у тебя, значит?
– Выходит, так.
– А делать-то чего надо?
– Так сказали же, на посылках быть.
– Ну, куда бежать? – спросил мальчик, спрыгивая с банкетки и подтягивая штаны.
– Так, брат. Что-то не с того мы с тобой начали, – подумав, улыбнулся Гриша. – Есть хочешь?
– Не, – быстро мотнул головой мальчишка, при этом звучно сглотнув.
– А вот врать мне нельзя. Ты теперь на службе, и за враньё я наказываю. Так как? Пойдёшь со мной чай пить?
– Пойду, – опустив голову, еле слышно сдался мальчишка.
– Вот и хорошо, – улыбнулся Гриша, открывая дверь кабинета. – Входи. Вон там, на диване устраивайся.
Взяв со стола колокольчик, парень тряхнул его разок, и спустя минуту в кабинет вошёл мажордом. Словно ждал этого вызова. Поздоровавшись с хозяином дома, он скосил взгляд на мальчишку, увлечённо рассматривавшего книжные полки, и, не удержавшись, укоризненно скривился. Гриша, заметив эту мину, негромко откашлялся и, пряча улыбку, сказал:
– Иван Сергеевич, вели нам с Васяткой чаю подать. С пряниками. А то нехорошо получается. Пришёл человек на службу наниматься, а его даже за стол не усадили. Как же тогда узнать, что он за работник?
– Сей момент сделают, хозяин. Только это, вы бы не баловали его. Ни к чему.
– И не собирался. Но правила есть правила, – развёл Гриша руками.
– Виноват, хозяин, не понял, что за правила? – насторожился мажордом.
– Так в станице, если работника берут, первым делом его за стол сажают. Смотрят, как ест. Хорошо ест – значит, и работать хорошо будет. А если плохо, то и работник такой не нужен. А заодно разговаривают, узнают, что умеет, чьих будет. Вот и мы сейчас чаю попьём да поговорим, познакомимся.
Гриша голосом выделил последнее слово, намекая мажордому, что собирается делать. Сообразив, тот понятливо кивнул и, выходя, на всякий случай продемонстрировал мальчишке внушительный кулак. Насупившись, Васятка испустил стоический вздох, но уже через минуту снова уставился на книги, приоткрыв от удивления рот.
– Что, нравится? – с интересом наблюдая за ним, спросил Гриша.
– Ага.
– Так любишь книги читать?
– Я пока только по складам, батяня толком вы-учить не успел. Но я научусь, – упрямо нахмурившись, заявил Васятка.
– Батя, выходит, у тебя грамотным был?
– А как же! Канонир второй статьи. Два языка знал. Считать в уме умел так, что иной приказчик на счётах за ним не поспевал, – с нескрываемой гордостью поведал мальчишка.
– Молодец, – чуть улыбаясь, кивнул Гриша. – А сам-то учиться хочешь?
– Хочу. Да только за меня платить некому. Нужно матери помогать, младших поднимать.
– Ну, так ты теперь у меня служишь. И не просто так, а за жалованье. Вот мамке и будет помощь.
– А сколько жалованья положите? – спросил Васятка с непередаваемой серьёзностью, от которой Гриша едва сдерживал смех.
– А сколько бы ты хотел?
– А разве так бывает, чтобы работник сам себе жалованье требовал? Хозяин жалованье кладёт.
– Ну, если мастер хороший, то бывает. Мне тут сказали, что ты сообразительный и бегаешь быстро. На посылках самое оно. Так что? Какое жалованье тебе подошло бы?
– А сколько вы дядьке Ивану платите? – вдруг спросил мальчик.
– А ты, брат, не промах, – не удержавшись, расхохотался Гриша. – Только ты себя-то с ним не ровняй. Дядька Иван вон сколько всего умеет, а тебя ещё учить да учить.
– Это да, – смутился Васятка, снова посмурнев.
– Да ты не огорчайся. Тут ведь всё от тебя самого зависит.
В этот момент дверь бесшумно открылась, и в кабинет вошёл мажордом с подносом в руках. Быстро расставив на столе всё принесённое, он обернулся и, бросив на мальчика быстрый взгляд, вопросительно посмотрел на Григория. Чуть улыбнувшись, парень кивнул и, указывая на мальчика, негромко сказал:
– Прав ты был, Иван Сергеевич. Толковый парнишка растёт.
– Я надеюсь, он не проявил непочтения?
– Да бог с тобой. Вот, сидим, думаем, какое ему жалованье положено.
– Жалованье?! Хозяин, да какое тут жалованье? Сытый, в тепле, науке обучают, ещё и деньги платить?
– Погоди, Иван Сергеевич, – осадил его Гриша. – В семье один мужик остался. Кто ж тогда матери помогать будет? Да и самому на орехи да на пряники копеечку иметь тоже положено. Мужик растёт.
– Пять копеек в седмицу, и пусть Бога за щедрость вашу молит, – отрезал мажордом.
– Пять в седмицу. В месяце четыре седмицы. Пять на четыре, это сколько будет? Ну-ка, Васятка, сочти, – повернулся Гриша к мальчику.
– Двадцать копеек в месяц, – неуверенно ответил мальчик, с полминуты пошевелив губами.
– Верно. Двадцать, – кивнул Гриша. – Как тебе такое жалованье?
– Не знаю, – пожал Васятка плечами и, шмыгнув носом, утёрся рукавом.
– Ну-ну, не расстраивайся. Я пока ещё ничего не решил, – поспешил заверить Гриша, заметив набухающие в уголках глаз мальчика слёзы.
– Васька, я тебе что говорил? – с тихой угрозой произнёс мажордом. – Ничего не клянчить. Жить и работать будешь за еду и науку. А ты мне тут что? Обиды выказывать, что денег не платят?
– Иван Сергеевич, – произнёс Гриша так, что мажордом подавился собственными, ещё не сказанными словами. – Он ничего не клянчил. Про жалованье я сам разговор завёл. Еда и кров – это хорошо. Но для того, чтобы человек захотел от души служить, мало. Значит, так. С сего дня будешь получать сорок копеек в месяц. Иван Сергеевич твоё жалованье в расходную книгу вписывать будет. А уж как ты теми деньгами распорядишься, тебе решать. Договорились? – повернулся Гриша к мальчику.
– Спаси Христос, хозяин, – сверкнул Васятка радостной улыбкой, всё ещё не веря, что и вправду станет настоящим добытчиком.
– Вот и хорошо. А теперь к столу садись. Будем чай пить и дальше разговаривать. И ты присядь, Иван Сергеевич.
– Так не положено, с хозяином за один стол-то, – растерянно залепетал мажордом, но Гриша не дал ему договорить.
– Ты его привёл, тебе за него и отвечать. Садись, дядька Иван, – улыбнулся Гриша. – Будем решать, чему парня учить и кем ему дальше быть.
– Да кем ему ещё быть, хозяин? – вздохнул мажордом.
– Что значит кем быть? – не понял Гриша. – Что ж он, по гроб жизни на посылках будет? Или до скончания века в чужих домах прислуживать? Ты раньше времени парню жизнь-то не ломай.
– А куда ему ещё? – грустно улыбнулся мажордом. – По себе знаю, если за тебя платить некому, то про науки и не вспоминай.
– Это верно. Но прежде, чем про науки говорить, понять надо, к чему у парня душа лежит. Думаешь, я механиком просто так стал? Если бы не беда да не князь на пути, так бы и жил в своей станице.
– Вы что задумали, хозяин? – осторожно присаживаясь на краешек дивана, спросил мажордом.
– Пока ничего. А вот на будущее подумать не мешает. Ты чай-то разлей. А то сидим, на сухое горло разговариваем. Тебе, Васятка, что больше нравится? Картинки в книжках смотреть или цифры складывать? А может, ещё чего?
– Я рисовать люблю, – помолчав, вдруг признался мальчик, покраснев.
– Рисовать? О как! Часто рисуешь? – заинтересовался Гриша.
– Да как получится, – пожал Васятка плечами.
– А что именно рисуешь? Людей иль животных? Может, деревья? – не отставал Гриша.
– Так что на глаза попадётся, то и рисую.
– Ишь ты. А ну, допивай чай и вон туда, за стол пересаживайся, – скомандовал Григорий, указывая на свой рабочий стол.
Удивленный мажордом только головой покрутил, растерявшись от того, как дело повернулось. Васятка покорно проглотил напиток и, перебравшись за стол, вопросительно посмотрел на хозяина. Вскочив, Гриша положил перед мальчиком лист бумаги и карандаш, после чего, быстро оглядевшись, указал на стоявшие на журнальном столике приборы:
– Сможешь всё это нарисовать?
– Запросто, – хмыкнул Васятка, с интересом рассматривая карандаш.
Судя по его интересу, такой предмет для рисования он видел впервые.
– Вот и действуй. А я посмотрю, что у тебя получится, – улыбнулся Гриша и вернулся на диван.
– Зря вы это затеяли, хозяин, – еле слышно сказал мажордом, убедившись, что мальчик увлёкся делом.
– Почему? Точнее, что это? – спросил Гриша.
– Да с жалованьем. Избалуете, а он потом в другом услужении начнёт себе жалованье требовать.
– И правильно сделает, – заявил Гриша. – Свой труд ценить надо. И потом, как ты хочешь его при-учить о семье заботиться, если он только за еду бегать будет? А ведь оглянуться не успеешь, вырастет.
– Это верно, – помолчав, вздохнул мажордом. – Только зачем же так сразу? Пусть бы сначала послужил, себя показал, а потом уж – вроде как за хорошую службу.
– Иван Сергеевич, ну что такое в нашем деле пять рублей в год? Копейки. Не обеднею, а ему прибыток. Тут ведь главное не в деньгах, а в чувстве.
– Это в каком же? – не понял мажордом.
– В том, что он сам зарабатывает. Матери помогает. Пусть немного, но сам. И чем старше будет, тем больше сам себя уважать станет. А что до учёбы, время придёт, посмотрим, – задумчиво сказал Гриша, поглядывая на увлечённо рисующего мальчика.
От усердия тот высунул кончик языка, склонившись над столом так, что едва не тыкался в рисунок носом.
– Васятка, сядь ровно, а то так и горбатым стать недолго, – скомандовал парень, сам того не замечая, тоном заботливого отца.
Услышав эти интонации, мажордом удивлённо посмотрел на парня и, покачав головой, с усмешкой негромко проговорил:
– Жениться вам пора, хозяин.
Очередной вызов к капитану Залесскому стал для Гриши совершенной неожиданностью. После передачи дел в мастерских у него появилось больше свободного времени, и парень, не привыкший к праздности, с головой ушёл в подготовку к защите диплома. Сдав все подготовленные чертежи и пояснения куратору, он со дня на день ожидал вызова в университет для получения замечаний, а тут вдруг звонок из жандармского управления.
Быстро собравшись, Гриша выгнал из сарая машину и, едва прогрев мотор, поехал по давно знакомому адресу. Но едва только он представился дежурному на входе, как на лестнице появился сам капитан. Как всегда, изящный, подтянутый, с роскошной тростью в руке. Увидев парня, он чуть улыбнулся и, легко сбежав на площадку, не здороваясь, спросил:
– Ты на машине или верхом?
– Ага, на машине, – кивнул Гриша, окончательно сбитый с толку таким его поведением.
– Отлично. Поехали, по дороге всё объясню, – скомандовал капитан, устремляясь к выходу.
Выскочив следом за ним, Гриша только удивлённо хмыкнул. Залесский, быстро подойдя к знакомому автомобилю, уселся на пассажирское сиденье и, поставив трость между колен, нетерпеливо покосился на парня. Прыгнув за руль, Гриша запустил двигатель и, повернувшись к капитану, спросил:
– Куда едем?
– На Банковую, а там покажу.
– Что случилось-то, Пётр Ефимович? – осторожно спросил парень, выруливая в нужную сторону.
– Ты говорил, что от деда слышал, как они в пустыне воевали.
– Было такое, – настороженно кивнул парень.
– Если я тебя на склад приведу, сможешь отобрать всё, что тебе будет в пустыне нужно. Но с пояснениями.
– Смогу, – подумав, кивнул Гриша, окончательно растерявшийся от подобного поворота дела. – Только почему опять я? И не говорите мне, что у вас никто и никогда в пустыне не бывал. Кто тогда в Бухарском ханстве окаянствовал?
– Ты не путай божий дар с яичницей, – рассмеялся капитан, показав ему крепко сжатый кулак. – Умный больно. Там войска наши были. А экспедиция и армейская операция – это разные вещи. Не забывай, что у войск всегда службы тыла есть. А экспедиция – это самостоятельная единица, действующая в отрыве от любых обжитых мест. Вот потому я и решил тебя как консультанта привлечь.
– Угу, а Русское географическое общество уже упразднили? Или я чего не знаю? – съехидничал Гриша, ловко вписываясь в поворот.
– А такое понятие, как государственная тайна, тебе известно или со своей учёбой уже вообще всё забыл? – в тон ему отозвался капитан. – А теперь серьёзно. О том, что готовится экспедиция в Аравию от нашей службы, знают не больше десятка человек, среди которых и мы с тобой. Там, куда мы сейчас приедем, тоже ничего толком не знают. Говорить об этом деле ты можешь только со мной или генералом. И более ни с кем. Запомнил?
– Запомнил. Чай, не формула земного тяготения, – фыркнул Гриша.
– Формулу можешь забыть. А то, что я тебе сказал, должен помнить даже на смертном одре. Я не шучу, Гриша.
– Да понял я, понял, Пётр Ефимович. Просто в толк не возьму, чего вы всё время меня в эти дела тянете? Ведь мы об этом уже говорили. И не единожды. Даже то, что у меня есть точная копия настоящей карты, не поможет тайник найти. Слишком этого мало. Данных не хватает, говоря вашим языком. А с орденскими наёмниками воевать и без меня специалистов хватает. Так зачем я вам?
– Всегда говорил, что с твоим чутьём только в моей конторе и работать, – вздохнул капитан, удивлённо покачав головой. – Нам нужны твои знания Востока, точнее, мусульманского мира. Умение видеть то, чего другие не замечают, и твоя удача.
– Нашли критерий, – растерянно фыркнул Гриша.
– Гриша, ну ты хоть мне зубы не заговаривай, – укоризненно усмехнулся капитан. – А то мало я с казаками общался и не знаю, как ваше племя к удаче относится.
– Вы никак решили в тот поход десяток дядьки Елизара отправить? – повернулся к нему парень.
– На дорогу смотри! Сверзишь нас в речку, позору не оберёмся, – воскликнул Залесский, тыча пальцем в неожиданно выкатившуюся из-за поворота бричку.
– Не хочу, вода грязная, – рассмеялся парень, ловко объезжая неожиданное препятствие. – Так что скажете, Пётр Ефимович?
– А что тут скажешь, – пожал Залесский плечами. – Опять прав. Мне вот интересно, как тебе это удаётся?
– Так у вас казаков полная полусотня. Из них три десятка по разным местам охрану несут, а ещё два – в постоянной готовности для пресечения нарушений государственного благочиния. Вот и получается, что эти два десятка самые подготовленные для такого дела.
– М-да. Тебя, приятель, осталось только языкам обучить, и можно в любую страну соглядатаем отправлять. Тебе даже в доверие ни к кому влезать не надо. Просто походишь, посмотришь, и обо всём догадаешься.
– Перехвалите, господин капитан, – рассмеялся парень.
– Да тебя, пожалуй, перехвалишь, – отмахнулся Залесский. – Только привыкнешь, что тебе десяток бойцов раскидать пара пустяков, так ты новую каверзу подносишь. Так что, поедешь в экспедицию?
– И что там делать надо будет? – разом посерьёзнев, спросил парень.
– Пройдёте по тому маршруту, что на твоей карте указан. С местным народом пообщаетесь, а если вдруг на прихвостней орденовских наткнётесь, значит, и повоюете.
– А старшим кто пойдет? – помолчав, спросил Гриша. – Я его хоть видел?
– Нет. Вы не знакомы. Ты идёшь как гражданский консультант, и всё, что касаемо тайника, все члены экспедиции подчиняются тебе. В случае боя команду принимает Елизар. Он человек опытный, во всяких переделках побывал и воевать умеет так, что некоторым генералам не грех поучиться. А вот когда с местными дела пойдут, тут мои офицеры и вступят.
– И много их?
– Штабс-капитан и прапорщик. Оба прекрасно владеют арабским и фарси. Но это не строевые офицеры. Так что командовать не рвутся. Они в тех местах работали, но только в больших городах. Пустыни толком не знают. Так что считай, что основная нагрузка по руководству экспедицией ляжет на тебя.
– Хорош гражданский специалист, – растерянно покрутил Гриша головой.
– А что тебя не устраивает? – не понял Залесский.
– Так тут прямое нарушение табели о рангах и субординации получается. Они офицеры и дворяне, а я – простой станичник, получивший случайно звание инженера-механика. Если с казаками я ещё смогу договориться – как-никак сам из них, то с дворянами так просто не получится.