Слышу, что следом за мной увязался неизменный поклонник.
У Ленки вот нормальные поклонники, цветы носят, абонемент в спортзал обновляют. А у меня… парковый бегун в вязаной шапочке.
Кажется, у Тофика что-то с головой. С детства. Но Тофик вырос, как и его тело, и мужские инстинкты гонят его вперед. Правда, куда и зачем, Тофик вряд ли понимает.
Он безобидный, этот Тофик с вечной кривой ухмылочкой. Только бежит следом, пялится на мою задницу, а потом сворачивает в кусты, когда терпеть уж нету сил.
Руки он никогда не распускает, хотя летом то еще удовольствие, когда он за девушками по всему парку таскается шаркающей походочкой, как полоумный зомби. Иногда он и в кусты-то спрятаться не успевает, так штаны и приспускает посреди парка… Много раз его забирали, увозили в полицию, но толку. У него и справка имеется.
Этим сырым осенним утром я – основная цель Тофика. Других в парке нет, а кто есть, у тех тела скрыты бесформенными пальто и плащами. На мне же обтягивающие леггинсы и водолазка, конечно, он выбирает меня. Я даже киваю Тофику и бегу вверх по аллее, мимо пустых детских площадок. Слышу его хриплое «ы-ы-ы» позади. Его сальный взгляд чувствую даже спиной.
Должно быть, Тофик в отличной форме, раз бегает почти наравне со мной почти каждый день.
Врубаю музыку в наушниках на полную и бегу, позволяя туманной мороси освежать горящие щеки. Сегодня проведу два шоу. Одно с рукой, второе с игрушкой. И ни за что не буду думать о Соловьеве.
Стоит подумать о нем, как соски становятся твердыми. Спортивный лиф не скрывает того, как они топорщатся. Редкие собачники-мужчины провожают меня глазами.
Нужно выкинуть его из головы.
Как можно скорее.
Лучше Тофика буду представлять на его месте, тогда смогу нормально провести шоу в заданных временных рамках, а не кончать на первых же порах. Это ужасно непрофессионально. Со мной никогда такого не было.
От мысли, чего этот мужчина может добиться, если коснется меня по-настоящему, спирает дыхание. Пришлось даже остановиться, ведь бегать на задержке дыхания – невозможно. А когда я думаю о Соловьеве, то перестаю дышать. Замираю. Превращаюсь в сплошной оголенный нерв.
Коснись он меня – и я тут же взорвусь.
Слышу, как шуршит в кустах Тофик. Конечно, встала к нему задницей, согнувшись пополам и опершись руками в колени.
Прощаюсь с Тофиком, который кряхтит и сопит в кустах, и иду домой.
Смс-ка от Сереги приходит, когда стою в душе. Он пишет, что в воскресенье у него свободно и даже имеются справки, только одну надо пересдать.
Быстро соглашаюсь.
Все-таки хорошо, что я не завтракаю. Теперь можно сгонять по-быстрому в медцентр.
Снова одеваюсь и выскакиваю обратно в осень. Золотые краски настойчиво пробиваются сквозь последнюю летнюю зелень. И небо еще такое синее, как бывает только в знойный полдень.
Ладно. Пойду от обратного. Буду думать только о Соловьеве. Надоест же он мне когда-нибудь, верно? И потом если я буду так искренне стонать и кончать, это тоже принесет деньги.
Воспользуюсь его образом в корыстных целях.
А потом ему на смену снова придет Том Харди. Или Данила Козловский. Или Максим Матвеев, звезда «Стиляг». Короче, кто угодно, только не этот хмурый широкоплечий мужчина, не пожелавший даже узнать моего имени.
Заскакиваю в медицинский центр, указываю анализы, для которых хочу сдать кровь. Достаю деньги и паспорт.
Нет. Только деньги.
Потому что паспорта нигде нет.
– Потеряли где-то? – сочувственное спрашивает девушка на регистрации, пока я вытряхиваю содержимое рюкзака на диван в холле.
И с ужасом понимаю, что оставила его в том самом офисе.
Глава 6. Макс
Утро начинается со стояка, который, наконец-то, удается игнорировать. Это не так сложно, если голова превратилась в колокол, а язык в наждак.
Спасибо, «Джек Дэниелс».
Впрочем, не стоило так самозабвенно допивать бутылку вискаря после онлайн-шоу, как будто это было решением всех проблем. На утро по-прежнему ничего не решилось. Только прибавились адская головная боль и сушняк.
Глотаю двойной эспрессо, собираю недочитанные бумаги и решаю ехать в офис. На такси. Может, хоть в офисе удастся поработать, чего никак не удается добиться дома.
Дома все мое внимание приковано к телефону. Словно эта девушка может выскочить из него, стоит только потереть экран, как чертову лампу джина.
Я добавил сайт в закладки. Проверил с утра. Это подогревает вожделение.
Кажется, я подсел на нее.
И кажется, я обещал вчера ее найти? Что ж, взглянем правде в глаза. Вчера это звучало красиво и решительно, но это решение не кажется мне таким уж отличным с утра.
Она чертова проститутка, в конце-то концов.
Конечно, я не знаю, спит ли она с клиентами или ублажает себя только в видео-чате, но факт остается фактом – она торгует телом. Демонстрирует то, о чем я мечтал вчера в офисе, каждому желающему, у кого хватит ума зарегистрироваться и у кого достаточный баланс на счету.
Вчера мне, правда, так и не понадобилось вводить номер карты. Она кончила удивительно быстро. Удивительно естественно для той, кем она была и чем занималась.
Я не монах и не ханжа. В моей жизни тоже были женщины, которые отдавались мне за деньги. Не те разведенки с детских дней рождений, которых, боже упаси, назвать проститутками, а самые настоящие продажные женщины, которые знают, сколько стоят и называют эту цену несколько раз за ночь.
Так вот… Они кончали иначе.
Ты никогда не можешь быть уверен в том, что женщине с тобой также хорошо, как громко она стонет под тобой. Ее ум может быть занят школьными проблемами ее детей, а стонать она может для того, чтобы ты быстрее кончил и оставил ее, наконец, в покое.
А эта девушка на экране… Никто не требовал от нее честности.
Но вчера она была честна. Ей доставляли удовольствие ее же ласки, и я что угодно отдал бы за то, чтобы узнать, что же так сильно ее возбудило, а после толкнуло к краю.
Ох, ежики-лягушки, опять я не о том думаю.
В такси аспирин наконец-то подействовал, в висках теперь стучит не так громко. Но от резкого звонка мобильного головная боль возвращается с лихвой.
– Слушаю!
– Максим Николаевич, прошу меня простить, суббота утро, я понимаю, но тут девушка. Ломится в ваш офис, дыру мне уже в голове проела.
– Какая девушка?
– Вчера, говорит, у вас паспорт забыла на собеседовании.
Я распрямляюсь, как пружина. Собеседование у меня было вчера только одно.
– Без меня в офис никого не впускать. Я уже еду.
– Так а ей что сказать?
– Пусть ждет.
– Он сказал, чтобы вы подождали… – вахтер Леонид Львович говорит в сторону, привычно не нажав отбой у мобильного телефона.
Обычно, я всегда нажимал «отбой» первым. А теперь жадно вслушиваюсь в ее голос. Кажется, даже улыбаюсь.
– Но я не могу ждать, я записана к врачу. Ну, поднимитесь вы сами, раз мне нельзя, там паспорт, должен быть, на столе. Пожалуйста.
– Не могу, деточка.
Леонид Львович хоть и вахтер, но характер у него совсем не вахтерский.
– Максим Николаевич уже в пути. Он скоро приедет.
Жду ее возмущения, но она повторяет шепотом:
– Он едет СЮДА?
– Ну, здесь его офис, так что, вестимо, сюда.
– Пожалуйста, Леонид Львович, я не хочу с ним встречаться. У вас ведь есть ключи, заберите мой паспорт. И никто не узнает, прошу.
Не хочу с ним встречаться? Это что за номер?
Она узнала, стучит в висках. Узнала, что я смотрел за ней.
Чувак, это бред. Она никак не могла узнать, кто именно смотрел за ней. А почему тогда? Чего так испугалась? Что со мной не так?
– Не могу, – отвечает Леонид Львович. – Мне очень жаль, но, если вам нужен паспорт, нужно ждать Максима Николаевича. Хотите чаю?
– Нет, спасибо. Мне еще нужно кровь сдавать натощак.
Правда, что ли, к врачу записана?
А если больна? Рано пошла на панель и занимается теперь этим онлайн, потому что не может обслуживать реальных клиентов?
Ну… Она не выглядит смертельно больной, начнем с этого. Она, впрочем, и на проститутку не тянет. В отношении нее вообще все сложно!
Чертовски сложно и только усложняется с каждой минутой.
Паспорт. Это был бы отличный предлог, но я знаю, что таковым он не является. Это чертова случайность, как и то письмо Геныча о горячих девочках. Так сошлись звезды. И теперь свели нас вместе во второй раз. Все мои попытки держаться от нее как можно дальше проваливаются одна за другой.
А значит, пора с ней познакомиться.
– Мы на месте, – говорит таксист, и я нажимаю на «отбой», прекращая подслушивать.
Кто не спрятался, я не виноват.
Глава 7. Лера
С замиранием сердца шагаю по пустому холлу его офиса. Теперь остается только ждать. Спрашивается, чего нервничать? Чужой человек ведь, чтобы я там ни придумала, а делов-то на пять минут. Зайти и выйти.
Дурацкий каламбур.
– Ну, вот и он, – говорит седовласый вахтер.
Разворачиваюсь и смотрю, как Соловьев выбирается из такси, а потом взбегает по серым каменным ступеням.
Сегодня он выглядит иначе. Утро субботы, как-никак. С него станется, что и дома не ночевал. Волосы взъерошены, вид хмурый, немного помятый. На нем темные джинсы и такая же темная водолазка под кожаной курткой. Костюма или галстука нет, все-таки выходной.
С каждой секундой, что я смотрю на него, бабочки в моем животе становятся все уверенней. Они порхают в пустом желудке, отчего я только нереальной силой воли не растекаюсь в довольную лужицу прямо там, в холле, под его взглядом.
Как можно быть таким реальным и таким недоступным?
На меня Соловьев смотрит сверху вниз, в нем все-таки под метр девяносто, а во мне только метр семьдесят. На вид ему тридцать с небольшим, тогда как мне двадцать четыре.
Не говоря ни слова, он кивает мне, пока Леонид Львович тараторит без остановки, пересказывая то, что Соловьев и так узнал во время телефонного разговора.
Соловьев благодарит вахтера и идет к лифтам. Я плетусь следом.
Леонид Львович остается дежурить у входа, и тишина вокруг нас сгущается. Легкая офисная музыка не льется из динамиков. Даже супер бесшумный лифт этим утром гремит неестественно громко, а с ним и мое сердце.
Бух. Бух. Бух.
Настолько громко, что, кажется, если я встану ближе к Соловьеву, он обязательно услышит.
Я никогда не волновалась так сильно даже от того, что десятки мужчин смотрят на то, что я вытворяю перед камерой. А этот мужчина просто позволяет зайти мне в лифт первой, и у меня уже сбивается дыхание.
Он входит следом и, кажется, заполняет собой весь лифт.
Еще один дурацкий каламбур.
Я вжимаюсь в противоположную стенку, чтобы не коснуться его даже ненароком, иначе не выдержу. Не захочу отпускать. Сожму пальцы на его бицепсах, проведу пальцем по груди, чтобы понять действительно ли она такая же твердая на ощупь, как кажется?
Он стоит спиной, не оборачивается, ни о чем не спрашивает. С таким же успехом он мог ехать в лифте один. Я для него пустое место. Мало того, что вчера достала, так и сегодня решила добить.
От нечего делать разглядываю его задницу, и понимаю, что это огромная ошибка. Еще одна в череде многих других. В эту задницу так и хочется вонзиться ногтями.
Вдруг он оборачивается и смотрит на меня, вскинув одну бровь.
Понимаю, что лифт уже остановился. И Соловьев просто ждет, чтобы я вышла первой. Чертов джентльмен.
Проскальзываю мимо, поражаясь тому, какой махиной он кажется рядом со мной. И как же сильно возбуждает эта беззащитность, и то, каким сильным он выглядит рядом.
Иду к его офису первой, по-прежнему молча. Может, хоть за умную сойду. Только молчанием и удается скрыть весь тот разброд и шатание, которые творятся со мной.
Моя задача: схватить паспорт и убежать. Не представлять ничего. На столах и стульях – и стоя, и сидя, и на коленях.
От одной только задницы впечатлений хватит на полгода вперед. А я-то надеялась, что удастся забыть раньше.
Соберись, Лера. Сначала паспорт, потом справки и Серега. Может быть, хотя бы поможет скинуть напряжение. Может быть, я просто давно не была с мужчиной. Только игрушки и пальцы. Вот возбуждение и скопилось в каком-то нереальном количестве.
Последний парень у меня был… кажется, в августе? Случайная связь недели на две. А потом было не до того. Это не Соловьев виноват, это просто мои тараканы.
У дверей его офиса отхожу в сторону. Соловьев достает ключи, распахивает дверь и снова пропускает меня вперед.
– Значит, паспорт? – наконец, произносит он.
Лучше бы молчал.
Хриплый, как спросонья, голос. Таким произносят: «Хочу тебя сейчас». По спине сразу бегут мурашки.
Киваю.
– Да… Должен быть тут.
– Ну, иди. Ищи, – он делает широкий жест рукой.
И я понимаю, что он вдруг перешел на «ты».
Это почему-то царапает нехорошим предчувствием, но я не могу здраво оценивать все свои ощущения, которые во мне вызывает этот мужчина. Так что решаю не зацикливаться и просто сосредоточиться на поисках паспорта.
На столешнице его не вижу. Разглядываю бумаги, папки, отчеты, не разобранную почту. Всего этого вчера тут не было. Поднимаю глаза на Соловьева.
– Вчера вечером оставил, – говорит Соловьев, читая мои мысли. – Сегодня хотел разобрать. Если будет время.
Он не сел за свой стол, так и остался стоять почти на пороге. Слишком близко ко мне, но при этом никак не помогает мне в поисках.
В кабинете мы одни. Как и на этаже. Ни голосов, ни звонков, ни другого рабочего шума, пока мы шли по коридору. Дверь закрыта.
Понимаю, что, увлекшись рассуждениями, просто перекладываю кипу бумаг с места на места. Так я буду паспорт искать до второго пришествия. Нельзя оставаться и дальше, просто вдыхая его аромат духов, кожи и легкого перегара, забитого мятой. Ага. Ночка у него выдалась бурной.
В отличие от моей. Кончила на радость халявным подписчикам и баюшки.
Так. Сортирую письма и папки, освобождая стол. Быстро, сосредотачиваясь только на деле, как на самом приоритетном сейчас, а Соловьева в постели представлять буду потом. Хотела бы сказать, что не буду. Но буду. Поэтому потом.
Вот когда буду стоять перед Сержем, тогда и буду. А если не найду сейчас паспорт, то оплату за клинику придется задержать. И тогда стоять на четвереньках придется не только перед Сержем.
А ведь хотела завязать. И однажды почти удалось, тогда у бабушки как раз наступила ремиссия, ничего не предвещало ухудшений. Губу и раскатала. Думала, заживу, как человек. Даже в универ, может быть, вернусь. В официантки устроюсь, в конце-то концов. Или, чем черт не шутит, по специальности…
Все накрылось медным тазом. А теперь еще и парные шоу нарисовались от безнадеги.
Эти мысли дают нужный пинок. И придают силы работать быстрее и внимательнее смотреть по сторонам. Я, наконец, забываю обо всем. Иногда, правда, роняю бумаги, другие – сами падают, слишком много всего навалено на столе.
Так, рекламу выбрасываю сразу, для этого вытащила из-под стола мусорную корзину. Пухлые нумерованные папки складываю башней на офисном стуле.
Мечты, мечты, где ваша сладость… Никогда не быть мне рядом с таким мужчиной. Хотя я усилено скрывала свое трудоустройство от всего остального мира, прибегала к парикам, маскам, макияжу «Вырви глаз», наверное, мне все равно не удастся стать той, кем я не являюсь. Какой-то другой, чистой недоступной девушкой. Я всовываю в себя резиновые вибраторы разных размеров и оглушительно стону при этом. И ладно бы я делала это ради собственного удовольствия, так ведь я делаю это на камеру.
Я знаю, какому миру принадлежу и откуда родом Соловьев. Я могла очутиться в этом офисе во второй раз только из-за дурацкой оплошности, а чтобы приходить сюда каждый день, цокать каблуками по коридору? Нет. Я птица не того полета.
На миг я вспомнила себя в той другой жизни. Жизнь, которая у меня могла бы быть, если бы… не обстоятельства.