В комнате буквально не оставалось ни единого свободного места. Бетти поймала на себе взгляд черноволосой девушки с фиолетовыми глазами. Незнакомка скучающе подперла голову рукой, оперевшись на деревянные подлокотники. Она неотрывно следила за передвижениями Бетти, а ее взгляд не обещал дружелюбного отношения. Элизабет обернулась на Дани, которая взволнованно пересекала комнату. А'ртур захлопнул дверь и громко обьявил.
– Элизабет Мано' и Даниэла Кейно, прошу вас занять место на диване. Ну же, дамы, встаньте и принесите себе еще стульев, – обратился он к сидящим. – Также прошу переместиться на диван Джессику Мурман и Алла'на Неймера.
Темноволосая девушка поднялась со своего стула и, не отрывая взгляда от Элизабет, подошла к дивану. Ее длинные, идеально прямые, волосы упали на спинку, она гордо поправила их рукой и принялась рассматривать свои ногти. Рядом с ней оказался высокий брюнет с густыми темно-каштановыми волосами и мрачными, как ночь, глазами. Бетти не составило труда заметить, как многочисленные девушки смотрели на него с нескрываемым интересом. Алла'н был красив, словно Дани в мужской версии. Парень же ни на кого не смотрел. Он вообще не обращал внимания на присутствующих и на ситуацию в целом. Бетти даже не была уверена, понимает ли он, где находиться.
Двери зала снова распахнулись. В помещение вошла высокая хрупкая женщина в длинном темном платье с пышной юбкой, на которой блестели вышитые розы. Голову дамы украшала алая шляпка с темной лентой, спадающей на спину. Тонкие руки были облачены в белые кружевные перчатки. Женщина носила жемчужный браслет и крупные красные серьги. Ее лицо напоминало лицо ребенка, но глаза смотрели с мудростью и авторитетом из-под длинных густых ресниц. Губы в алой помаде шелохнулись, и Бетти тут же узнала в ней образ парня, которого несколько часов назад встретила в лесу. Мадам обладала короткими густыми волосами, которые напоминали знаменитую укладку пятидесятых годов в Америке. Бетти хорошо это знала со страниц учебников. Несмотря на зеленый цвет глаз, дама имела одинаковый с сыном взгляд, и Элизабет тут же осознала, что мадам, о которой постоянно твердил Говард, сейчас находилась прямо перед ней.
При виде дамы в шляпке, присутствующие сразу затихли, уважение к ней было неоспоримым фактом, который моментально бросался в глаза. Эта изящная миниатюрная женщина держала в своих руках все поместье, заставляла подчиняться себе одним лишь движением. Она выглядела невинно и угрожающе одновременно, а еще она совершенно не нравилась Бетти.
– Надеюсь, я не опоздала, – дама поправила подол юбки и обнажила белоснежные зубы. – Всегда так приятно видеть здесь новые лица, я полагаю, А'ртур, нам следует приобрести еще стулья.
Преподаватель покорно кивнул, глядя на леди с восхищением, обожанием, любовью.
– Итак, называйте меня мисс Эйденшвейн или просто мадам. Я слышала, что на лесной поляне случился неприятный инцидент, но думаю, это только моя вина, стоило продумать систему прибытия более удобным способом. К сожалению, сейчас я могу предложить нашим воспитанникам только такой вариант, однако обещаю в будущем заняться его пересмотром. А теперь стоит внести ноту ясности для наших новобранцев, они всегда выглядят такими растерянными и напряженными, – дама поймала взгляд Бетти, которая грозно свела брови. – Вы находитесь в родовом поместье Эйденшвейнов, где на сегодняшний день я и мой сын являемся единственными его наследниками и владельцами по крови. Сегодня я не смогу ответить на часть ваших вопросов, потому что, даже если вы не верите, это, м-м-м, не в моей власти. Вы все попали сюда для того, чтобы изучить различные искусства, с которыми вы сможете ознакомиться позже. Наши воспитанники делятся на три класса: С – низкий, но не самый слабый, он включает тех, кто проходит обучение первый год, то есть вас. Класс В для тех, кто учится уже два года, и, наконец, класс А: наша гордость, выпускники. К сожалению, сейчас это девушки, которые, впрочем, преобладают в нашем поместье, – по залу раздались хихиканья.
Дама понимающе улыбнулась и продолжила.
– Ваши занятия начинаются с завтрашнего утра. Весь второй этаж занят воспитанниками. Надеюсь, вы сможете подружиться, ведь наши студенты славятся крепкими узами. На первом этаже вы сможете найти все нужные кабинеты в Восточном крыле, где сейчас мы находимся. Общий зал открыт для посещения в любое время, также свободен вход в библиотеку…
– Бетти, ты слышала, здесь есть библиотека, – оживилась Дани, поменяв свой осуждающий взгляд на восхищенный.
– Строго запрещаю проходить в Западное крыло первого этажа, где находятся комнаты преподавателей, работников поместья и кухня. Дом для выпускников стоит отдельно, вы можете посещать его по приглашению студентов класса А. Если у вас есть какие-то вопросы ко мне, то прошу, не стесняйтесь.
Никто не поднял руку и не произнес ни слова. Тишину нарушил скрип двери, которая медленно открылась. В зал вошел Нойн, девушки заулыбались и задергались, мадам не шевельнулась. Парень облокотился на одну из колонн и нашел глазами Бетти. Та, раздраженная от незнания, резко перевела свой взгляд с Нойна и произнесла.
– Мисс Эйденшвейн, верно? Не могли бы Вы объяснить, каким образом отбираются студенты и что случается с окончившими курс?
Мадам вновь понимающе улыбнулась. Бетти наклонила голову, чтобы Нойн мог лучше рассмотреть ее, и продолжила сохранять невозмутимость.
– Каждый год наши воспитанники сдают экзамены, и те, кто справляется с тестами, переводятся на класс выше. Если сумма ваших баллов будет недостаточной для установленной планки, вы всего-навсего отправитесь домой. К сожалению, еще ни один выпускник не сдал экзамен на отлично. Однако все наши студенты обрели несомненный опыт и право занимать высокое положение в государственных организациях всех стран мира. На Ваш первый вопрос я отвечу после, когда вы получите диплом высшей степени и станете студенткой, выполнившей задания на сто баллов. Это Вам мой стимул быть первой, – с этим словами мадам развернулась на каблуках и направилась к двери, одарив сына осуждающим взглядом.
А'ртур бросился открывать двери зала, пропуская вперед мисс Эйденшвейн, затем комнату покинул Нойн, не дав девушкам и шанса начать беседу. Присутствующие тут же загалдели, забыв о существовании новеньких, точнее трех новеньких, потому что юный Алла'н теперь стал объектом интереса номер один. В основном на него просто глазели, но одна, по-видимому самая смелая, подошла вплотную и даже заговорила.
– Привет, я Тольелита Розелин, могу видеть сквозь предметы. А какие способности у тебя? – глинистого цвета волосы девушки торчали в разные стороны, глаза отдавали ярко-бирюзовым цветом, словно их обладательница вставила линзы.
– У меня нет таланта, – грубо отрезал молодой человек и, поднявшись на ноги, покинул зал.
– Не думаю, что это хорошая идея расположить к себе парня, – вступила в разговор Джессика, поправляя длинные волосы. – Заговорить первой – очень смелый поступок, но он отталкивает. Сколько лет ты пробыла в стенах этого дома?
– Здесь можно жить не более трех лет. Неужели ты не слышала? – Тольелита сложила руки у груди.
– Напоминает кадетский корпус, – усмехнулась Джессика, поднимаясь с дивана.
– Ты помнишь, кем была до того, как попала сюда? – неожиданно выпалила Даниэла, обратив внимание беседующих на себя и Бетти.
– Нет, – махнула волосами. – Меня это мало волнует, в отличие от твоей рыжей подружки.
Джессика слилась с остальными учащимися и скрылась за дверью, девушки продолжали галдеть на фоне.
– Ох, давно у нас не было таких наглых, – призналась Тольелита.
– Ей же хуже, – прошептала Бетти, глядя на закрытую дверь.
– Кстати, девушки, с днем рождения вас, – улыбнулась студентка, хлопая глазами.
– И правда, сегодня мне исполнилось восемнадцать, – задумалась Дани, удивленная, как вообще могла забыть такое.
– Но откуда ты знаешь? – Бетти распахнула карие глаза.
– Это просто: как только избранному исполняется восемнадцать, мадам переправляет его сюда, а следовательно, новички имеют одинаковую дату рождения.
– И это всегда один день? – Бетти продолжала сыпать вопросами.
– Конечно нет, иногда это случается в конце лета, иногда в начале зимы, – развела руками. – Для вас учебный год начинается в тот момент, когда вы попали сюда. Например, я оказалась в поместье шестнадцатого октября. Это мой День рождения и еще четырех девушек, которые прибыли сюда вместе со мной.
– Но по какому принципу мадам отбирает людей? – Бетти запутывалась еще больше.
– Никто не знает этого, маленький огонек. Хорошего дня! – Тольелита улыбнулась еще раз и радостно развернулась, убежав к своим подругам.
***
Элизабет не спалось. Дани после долгих страданий все же провалилась в сон, наглухо закутавшись в толстое одеяло. Бетти устало поднялась с кровати, мысленно проклиная скрипучий пол. Накинула ночную бархатную сорочку, украшенную кружевом, и вышла в коридор. Девушка отчаянно пыталась найти ответы. Если мадам настоятельно рекомендовала, нет, запретила, посещать Западное крыло, то, вероятно, нужную информацию стоило искать именно там. Бетти медленно спустилась по лестнице и завернула в длинный хол. На многочисленных дверях разместились таблички, гласившие: «миссис Пэнси», «А'ртур Филлити», «мадам Дибоссе'», «мадам Энжи», «миссис Лейль», «мистер Э'верст», «миссис Э'дольф», «мистер Э'фис». На одной из дверей таблички не было. Она значительно отличалась от остальных: массивная, железная и закрытая на замок. В конце коридора находились еще три комнаты. В них вели роскошные деревянные двери с изразцами. С левой стороны золотая надпись говорила о том, что здесь живет Фенниса Эйденшвейн, а с правой – Нойн Эйденшвейн. Дверь, находившаяся посередине, была самой изысканной. От нее веяло холодом, у Бетти закралось подозрение, что в той комнате никто не жил. Девушка, словно под действием чар, протянула ладонь к ручке и легким движением распахнула дверь, представ перед тьмой.
Бетти не ощутила страха, лишь сильное желание и какое-то знакомое чувство. Девушка шагнула вперед, оставив в проходе щель, чтобы хоть немного осветить помещение. Голые ободранные стены искажались в темноте, в комнате не было мебели и светильников, в полу виднелись гнилые доски, пахло плесенью и смертью. Бетти не понимала, как за такой роскошной дверью могла находиться столь жуткая и безжизненная комната. Но еще больше девушка не понимала, почему ее оставляли открытой. Что именно миссис Эйденшвейн скрывала в Западном крыле? Может, она просто не хотела, чтобы воспитанники мешали преподавателям и персоналу? А если дело было в этой комнате, то что такого могло рассказать пустующее, на первый взгляд, помещение?
И тут Элизабет заметила огромную картину, покоившуюся на стене. На нее падал луч коридорного света, открывая зрителю портрет молодой девушки. Бетти подошла ближе, заметив на этот раз юношу, который находился подле золотоволосой красавицы. Часть волос девушки была забрана, другая часть спадала по платью и не помещалась в размер картины. Одежда господ напоминала дорогие шелка девятнадцатого века. Глаза девушки были полны печали, которая растворялась в сером цвете. Молодые люди были весьма похожи друг на друга, однако образ юноши выражал гнев и агрессию, выглядел устрашающе и надменно. Бетти долго смотрела на портрет, чувствуя странный магнетизм и тоску на сердце. Эта девушка отчего-то была ей так знакома, отчего-то та боль, что выражало ее измученное лицо, томно отдавалась на сердце Бетти. Элизабет неосознанно потянула к портрету руку, стремясь дотянуться, стать ближе с этими прекрасными чертами, слиться с обликом, который отожествлял время.
За спиной Бетти раздалось покашливание. Девушка вздрогнула и обернулась. В дверном проеме стояла миссис Пэнси, немного прищурившись, чтобы лучше видеть нарушительницу. Бетти ощутила холод, пробежавший по шее, и собственное сердце, которое бешено забилось в груди.
– Извините, я, вероятно, хожу во сне, – начала девушка.
– Не лгите мне, дитя. Любопытство способствует учению, но приносит много проблем в жизни, – женщина прошла внутрь комнаты, бросив нежный взгляд на картину.
– Кто это? – поинтересовалась Бетти, боясь упустить момент.
Миссис Пэнси смахнула подступившие к глазам слезы и обратилась к Бетти.
– До того, как стать экономкой при мисс Эйденшвейн, я работала няней в семье ее родителей. Я воспитывала юных Викторию и Эроса Эйденшвейна, это они на портрете, двойняшки. Их матушка, к сожалению, рано покинула нас, а мистер Эйденшвейн не мог заниматься воспитанием детей. Видишь ли, Вики была так нежна, так умна и талантлива. Любой, кто хоть раз видел эту живую девчушку, непременно влюблялся. А уж как я любила ее. Эрос в какой-то момент стал непослушным и жестоким, он творил страшные вещи, но даже мне было грустно отдавать его. Мистер Эйденшвейн ни в какую не хотел передать сына на воспитание знатных особ, а бедная Вики так вообще впадала в рыдания каждый раз, когда эти девушки в военных костюмах приходили за ним. Она любила его, конечно, все думали, что это была связь между братом и сестрой, но я, заменившая ей мать, знала: малышка любила по-особенному. К моему несчастью, он разделял это чувство. Но какой позор могло навлечь на знатную семью смешение крови!
– Миссис Пэнси, значит, на картине изображен портрет наследников поместья?
– Да, все верно. Если бы не та трагедия, дом бы сейчас принадлежал Виктории и Эросу.
– Что за трагедия? – Бетти поймала себя на восторге, некоторые ответы вот-вот были готовы всплыть на поверхность.
– Когда двойняшкам исполнилось восемнадцать, в дом снова пришли те девушки. Они хотели забрать мальчика, но что-то случилось, потому что те девушки недовольные покинули помещение, где оставались только Эрос и Вики, – сквозь тусклый свет Элизабет заметила, как глаза экономки вновь наполнились слезами. – Их нашли мертвыми в этой комнате. Тела были изуродованы до неузнаваемости, словно сожжены без огня или облиты кислотой. Когда я обнаружила их здесь, то тут же бросилась к моей Вики. Не успела я дотронуться до ее несчастного тела, как оно рассыпалось на мелкие частицы и растворилось в воздухе, словно никогда не существовало. То же случилось и с Эросом, я даже не смогла спокойно похоронить их. Мистер Эйденшвейн так и не вернулся. Я даже не знаю, жив ли он, знает ли о том, что стало с его любимыми детьми. Фенниса Эйденшвейн тогда училась за границей. Она тут же вернулась домой, когда узнала о случившемся. Бедная, святая мисс. Ей пришлось пережить такую утрату: потерять за короткий срок племянников и мужа родной сестры… Из комнаты Вики в ту ночь пропали все рисунки, дневники, которые моя девочка вела годами, ее украшения. Но мисс Фенниса смогла вернуть дневники и кулон девушки.
– И она не сказала, где именно нашла пропавшие вещи? – Бетти вскинула брови.
– Никто никогда не спрашивал этого у мисс, мы благодарны ей за то, что она жива и взяла на себя ношу управлять поместьем. Вот уже столько лет она всю себя отдает на его содержание и процветание. Это ее заслуга, что дом всегда полон таких любознательных детишек, как ты, – экономка указала Элизабет на дверь, намекая, что пора уходить.
– А что решило следствие, какую официальную версию смерти поставили наследникам? – Элизабет и не собиралась сдаваться. – Вы не пытались связаться с мистером Эйденшвейном по телефону, может быть, обзвонить его друзей?
– По телефону? – искренне удивилась женщина. – Ах да, кажется, Фенниса скоро хотела установить его. Насколько я знаю, телефоны еще не очень проверены, нам не так давно провели канализацию и электричество…
– Что? – все лицо Элизабет выражало недоумение. – Я не понимаю, о чем Вы говорите. Миссис Пэнси, – девушка выдержала паузу, боясь, что полученный ответ окончательно сведет ее с ума. – Какой сейчас год?
– Элизабет Мано', Вам пора в свою кровать, я не выдам Вашей тайны, но в следующий раз будьте осторожны. Вам повезло бы меньше, окажись на моем месте кто-то другой.
– Прошу Вас, ответьте на мой вопрос, – взмолилась Бетти, когда экономка закрыла за ними дверь.