– Никому не известный офицер. Вообще ни слова. Выглядит, рассказываю, таким брутальным, уверенным мужиком. Но кому внешность помогала управлять? Тем более такой опухолью, как ГОБ.
– Александр, не относись так к людям! Он же себя ещё не показал, а ты уже готов его грязью поливать…
– Чем успешно и занимаюсь, – прервал её Александр, положив газету на козырёк.
– Так нельзя! Совсем уже разучился верить в людей!
– Если этот Синна-кто-то-там вернёт тот мир, который был пятьдесят два года назад, то я подумаю над отношением к нему. Рассказываю, чем в такое время о порядке в стране думать, лучше прекратить все разногласия между странами!
– Не, ты прав, конечно, – об этом ещё и Рений писал…
– Кто-кто писал?
– Рений! Ревенус Рений. Умный мужик был!
– Он умер?
– Да, пару лет назад. Болел чем-то. Да ты вот почитай его мемуары! На-на-на, читай-читай! – Продавщица всунула Александру книжку в тёмно-фиолетовом переплёте; на обложке изображено чёрным цветом раскидистое дерево.
– Я, это, потом прочитаю, если будет нужно. Расскажи, о чём там этот Рений пишет.
– Но… – хотела возразить тётя Сара, да только студент уже запихивал книжку себе в портфель. – Ладно… Нет, я не смогу! Нет-нет, не проси, у меня плохо выйдет.
– Чёрт с тобой, – махнул рукой Александр, задумчиво оглядевшись по сторонам. Отдёрнул рукав рубашки, взглянул на часы и решил было уже прощаться. И ощутил вдруг, как сильно ему последние минут семь драло горло от сухости. – Мне идти пора. Сколько у тебя водичка стоит?
– Шестьдесят три. Подорожала на полцены.
– Отчего? – подивился студент, выкладывая монеты.
– Жара. Всем пить хочется, – пожала плечами тётя Сара.
Александр схватил бутылку и направился в сторону академии, на ходу крикнув:
– До встречи, тёть Сара!
Что-то прокричала она вслед, да он не услышал – голова занята уже посторонними мыслями. Шёл Александр по сухой, трескающейся, казалось, брусчатке; шёл быстро, глядя то вперёд, то под ноги, но не видя ровным счётом ничего.
У студента вдруг возникли тошнота и тупое чувство однообразия. Объяснялось это тем, что все описанные события почти в точности повторялись с Александром каждый день. Да вот: в академию он явился ко второй паре и спокойно доучился без всяких происшествий, а на следующий день повторился этот цикл: драка с бездомными, учёба, разговор с продавщицей, мелочные перепалки с Артуром. И такая размеренная, пропитанная жестокостью жизнь текла ещё почти месяц, пока всё не изменила череда действительно уже необычных, но, в целом, закономерных событий.
Глава 3. Закат
День за днём на протяжении многих недель все события повторялись с невероятной точностью, так что иногда трудно было понять, в какой день недели или банально какого числа произошёл разговор, в котором очередной собеседник Александра выдал нечто несвойственное ему. Но, конечно, всё должно когда-либо закончиться, и эта тягомотина исключением не является: однажды в Медицинскую академию нежданно-негаданно, как с луны свалившееся, явилось настоящее бедствие.
Имя этому бедствию Вендель, и это вовсе не пожар и не торнадо – это студент Военной академии, ровесник описанных персонажей. В мае Вендель принимается как можно чаще посещать Медицинскую академию, где учится немало знакомых его. И пребывает он там обыкновенно до тех пор, пока охрана не выгонит. Не то чтобы он был дьяволом во плоти – дело всё в его скверном характере. По натуре своей он большой шут, но с этим шутовством сопряжена и зрелая жестокость: он, например, может с лёгкостью отпустить острое словцо про чьих-нибудь покойных родственников, и сделает он это тем вероятнее, чем болезненнее отреагирует избранная им жертва.
По прибытии в Медицинскую академию Венделю первым делом пришло в голову опозорить весьма бодрого тогда Томаса, и сделал он это классическим способом: вступил с ним в дружеский диалог и, когда тот на секунду отвернулся, аккуратненько подложил ему в карман пакетик с белым порошком. Позднее после чьего-то толчка Томас упал, и пакетик вылетел на всеобщее обозрение. Начался большой шум. Сыпались обвинения, слышно было и немало доводов в защиту студента; однако Томас, как и следовало ожидать, оказался очень скоро за ректорским столом с ручкой и обходным листом в руках. Спасло его только вмешательство одного благородного преподавателя да подруги Хелены, принявшихся яро доказывать невиновность студента. Кто-то додумался провести анализ содержимого пакетика, и вскоре установили, что в нём сахарная пудра – засим Томас благополучно вернулся в группу.
В целом же, окромя этого, в первый день террора Венделя ничего страшного и не случилось: несколько студентов с ним повздорили, ещё несколько подрались, кто-то обменялся с ним наилучшими пожеланиями родне – всё это, в любом случае, цветочки. Фруктики да деревца впереди.
Александр, давний приятель Венделя, договорился о вечерней прогулке с ним в верхней части города, самой цивилизованной и безопасной. Заодно решил пригласить Артура. Дел ни у кого не было, и часик на улице себе могли позволить все.
Неспешно спускающееся мягкими шажками солнце щедро золотило и мрамор, и зелень, и ткани. Не только люди, но и пышные облака нашли время для прогулки – они неспешно и скромно плыли по бездонному бирюзовому небу, всё извиваясь, изображая то какие-то лошадки, то чьи-то кислые физиономии, то мириады пламенных языков, и никогда не унывающий ветер был им спутником. Потянуло вечерней свежестью; дышать стало легче не только людям, но и липам, чья листва радостно зашуршала, закружилась в танце. Всех утомил уже майский зной.
Возле широкой и бурной реки воздвигнута целая набережная, выложенная брусчаткой разной формы и разных цветов. Вдоль по набережной, где-то посередине, по особенно тёмной дорожке неторопливо шагали и пары, и группки самых разных людей. Редко у кого можно было заметить улыбку – лица, точно вуалью, покрыты задумчивостью; если кто и приподнимал уголки губ, то лишь облегчённо, всеми силами пытаясь собрать в свои хрупкие руки оставшиеся горсточки удовольствия. Никто не мог вот так взять и задержать взгляд на нежно извивающейся водной глади реки – ведь завтра работа, да и вопрос по кредиту не решён, а ещё ведь и война вот-вот начнётся!
По краям дорожки располагались деревянные скамеечки, рядом – покрытые узорами урны, а за ними – невысокие пышные деревья, очень кстати рассыпавшие тень на дорогу, делая жизнь всех этих скучных, замученных людей немного легче и приятней.
В конце набережной, там, где брусчатая дорожка сменяется асфальтом, показались три фигуры. Двое из них – уже знакомые нам Александр и Артур, а третьим шёл тот самый Вендель – среднего роста блондин с коротким хвостиком, неширокий в плечах, стройный, с крупными зелёными глазами и вечной широкой улыбкой. Девушки обыкновенно описывают его как красавца, хотя знакомство с ним подобно встрече с огнём: либо его опасаются, либо пробуют поиграть и тут же отшатываются, обжёгшись.
Компашка неторопливо и развязно шагает по набережной, непринуждённо и весело болтая. Вдали чернеют клубы дыма, виднеется временами огонь; раз в минуты возьмёт да громыхнёт снаряд. Никто кроме Артура не обращает ровным счётом никакого внимания на это – после долгой разлуки друзьям всегда охота наболтаться вдоволь.
– Так в этом было дело! – воскликнул Александр, и в карих глазах его скакнула искорка задора. – Мне столько наговорили, я думал что серьёзное!..
– Ты знаешь Юджинию, – хихикнул в ответ Вендель. – Она если заведётся, то хоть закапывай!
Улыбка ревниво покинула лицо Артура – да, вот он, юморок Венделя! Знал Артур, на что идёт, да не мог отказать Александру – боялся его обиды. Хотя, стоит признать, тот и не обиделся бы вовсе.
– Ну да, – согласно кивнул черноволосый. – Это, как у вас в академии?
– А? Что у нас в академии? – не понял Вендель.
– Слышал, у вас серьёзный недобор.
– А, да, есть такое, – признался весельчак, сцепив расслабленно руки за головой. – На втором курсе тридцать два человека, а на первом всего четырнадцать. И это их ещё на группы делят! Представь, как им клёво учиться?
– Не очень, по мне, клёво, – откликнулся Артур, бессознательно при этом поматывая головой. – Чувствуется одиночество, да и постоянно кажется, что родину твою побросали все, кто мог.
– Родина-смородина, – парировал Александр. – Учатся там не за этим. Рассказываю, в кого пальцем не ткни, тебе ответят, что это престижно и больше шансов на работу устроиться.
– За гроши, – брякнул вдогонку блондин.
– Глупости! Не поверю, чтобы в «военке» учились эгоисты! – махнул рукой Артур.
– Здрасьте, это я! – Вендель затормозил и сердечно поклонился Артуру.
В тот же момент, как они встали, несколько смеющихся ребятишек лет четырнадцати-пятнадцати, грязных и неопрятных, в ужасных по состоянию одеждах, играя в догонялки, сделали круг подле студентов и чуть было не унеслись куда-то во дворы, как весельчак проворно схватил одного из них, самого высокого паренька.
– Стоять, черти!
– Отпусти! – заверезжал было ребёнок, да только умолк сразу, ибо никто из прохожих на его крик не обратил внимания. Друзья его остановились поодаль и стали наблюдать испуганными глазами.
– Эй, полегче, я ещё не сжигаю тебя! – дружелюбно рассмеялся Вендель и отпустил.
Пареньку никто не мог позавидовать: тело тоньше спички, через дыры в лохмотьях торчат ребра. Бродяга подправил рваную одёжу, обернулся, спрятав как-то скромно руки за спиной, и проговорил:
– Не делай так больше, я ведь и умереть со страху могу!..
– А ты не воруй мои деньги, мелочь! – воскликнул блондин, молнией завёл руку за спину ребёнка и выудил кошелёк. – Я твои манёвры знаю!
– Всё-то он знает, – прошипел ребёнок. – Как ты так чувствуешь?
– Секрет! Сдулись отсюда, чтоб я вас больше не видел! Кыш, кыш!
Парень махнул на прощание рукой, догнал своих – ещё более страшных существ, – и группка проворно скрылась в переулке.
Александр только глаза таращил от этой сцены, а Артур хмурился. Никто из человеческой реки и внимания не обратил на нищих детей – не до этого всем.
– Это кто вообще сейчас были? – услышал Вендель закономерный вопрос и ответил:
– «Золотце»! Уличная банда воришек, мои кенты. Сироты!
– Сегодня воришки, завтра грабители, послезавтра убийцы. Тебе надо их в участок отвести, – проворчал Артур.
– Зато могут гордиться, что в «военку» не попали. Лучше убийцей в тюрьме сидеть.
– А какого чёрта тогда ты сам там, а?!
– Спроси мою мать, как до ада доберёшься и встретишь её там. Пригрелась одна, наверно. Представляю, какие вещи там с ней творят, м-м!
– Какая же ты мразь, Вендель, – излился пропитанный ненавистью шёпот.
– У тебя проблемы с этим, похоже?! – вспылил тот и даже сделал угрожающий шаг навстречу. – Не нравится – река там!
«Да, рассказываю, сегодня кто-то в реке утонет», – ни к селу ни к городу пронеслось в голове Александра. От того он страшно побледнел, и кристальная капелька выступила на лбу.
– Угомонитесь вы оба! – прорычал подобно дикому зверю Александр, твёрдо встав между Вендель и Артуром. Несколько человек обратили туманные взоры на крикуна и пожали плечами. – Я вас не для ссор собрал!
– А по мне – наоборот, – процедил последний, не сводя пылающих тёмных глаз с весельчака.
– По мне, ты должен перестать везде видеть угрозу! Заткнись, Вендель! Тоже хорош своим юморком провоцировать всех! Я позвал вас отдохнуть и подышать пока ещё свежим воздухом! Мы все, рассказываю, устали от учёбы и дурацких новостей. Почему бы вам просто не прогуляться, не споря и не ссорясь, а?
– Огурчиком, Александр! Зовёшь тех, кто на дух не переносит друг друга! – сделал выпад блондин.
– Я собрал вас как лучших друзей! Я предупреждал, что вы встретите друг друга, но никто так и не отказался! Да и всё до какого-то момента шло хорошо! Теперь: отношения выяснили – вдох-выдох и за мной!
Не дожидаясь ответа, Александр демонстративно спрятал руки в карманах и неторопливым шагом отправился далее по людскому течению. Чрезмерно раздражённый Артур цокнул, Вендель пожал плечами, оба с прохладцей переглянулись и догнали затем оратора.
Столь зыбкие отношения Артура и Венделя имеют под собой вполне твёрдую почву – характеры и судьбы. Оба студента – сироты с раннего детства. Отец и мать Венделя, оба закоренелые преступники, совершили теракт, за который были приговорены к смертной казни. В этом теракте погибла мать Артура. И пусть студенты непричастны к трагедии, барьер между ними с тех пор вечный и нерушимый, ими же поддерживаемый.
Солнце понемногу склонялось к лесистой кромке, и всё пролитое золото тускнело, превращаясь в медь. Людские ручейки где-то поутихли, а где-то и вовсе исчезли – наступило время тех, кому ценны уединение и чистый вечерний воздух с прохладой.
На пепельный камень на другом конце набережной ступил Томас с некоей девушкой.
Девушка эта производила двоякое впечатление: кто-то называл её красавицей, кто-то не мог найти ни единого отличия её от прочих женщин. Это среднего роста студентка, тонкая в плечах, некрупная в груди, стройная в талии; русые длинные волосы собраны в хвост, в голубых добрых глазах затаён хитрый кошачий огонёк, а в маленьком носике же – самое обыкновенное самолюбие. Одета была по-простому, в лёгкий спортивный костюм скромных цветов, без прикрас, с собой несла лёгенькую сумочку. Ноги её ступали вроде бы тяжело, а на деле бесшумно. Когда она гуляла с Томасом, руку свою она всегда переплетала с его маленькой костлявой рукой, всегда старалась идти в такт ему и всегда искала темы для разговора, если ему не удавалось найти. Звали её Хелена Вайтмун.
Эта пара небыстрым шагом шла навстречу трём студентам, совсем не замечая их, о чём-то разговаривая и временами заливаясь смехом. Хотя заметно было, что Томас сильно обеспокоен и смеётся через силу. Шаг за шагом с каждой стороны. Александр почти сразу приметил друзей из Медицинской академии, а они его заметили только в тридцати метрах. Обе группы поравнялись и встали.
Всех как-то передёрнуло от напряжения. Взоры студентов обратились на Томаса и Венделя: они стояли ровно друг напротив друга, и Томас с нескрываемой злостью жёг взглядом весельчака, ещё шире заулыбавшегося.
– Хай, Томас! – с явной фальшью поздоровался Вендель, приветственно вытянув вперёд руку, как бы требуя, чтобы её непременно пожали. – Как настроение, как голова?
– Ч-что с ней может быть н-не так?
– Ну, знаешь, если бы я внюхивал героинчик перед каждой парой, с головой бы у меня точно было бы худо-о! – чуть не захохотал Вендель, за что получил неодобрительные взгляды Александра и Артура, решивших понаблюдать за сценой. Хелена же, последнее действующее лицо, резко заслонила собою Томаса:
– Молчал бы, убожество!
– Ай! Это было жёстко, девчуль, не надо такими словами разбрасываться!..
– Заслужил… – тихо буркнул Артур. Александр кивнул в знак согласия.
– Адрес-суй себе, – сдержанно ответил Томас.
На лице его возникла испарина, и спина похолодела: он испытывал натуральный, свойственный ему страх конфликта. Ведь Томас очень миролюбив по своей натуре; любая перепалка заставляет его тщательно выбирать слова, дабы избежать боя. Вообще же, Томас таков, что не станет ввязываться в авантюру, если не будет уверен в своей победе, причём победе с минимальными потерями.
– Да ладно, Томас, – юмора не понимаешь, что ли? Эта куриная слепота – ясно, но ты-то… – ухмыляясь, протянул Вендель. И каждое слово пропитано ядом. Реакция на его необыкновенный юморок забавляла и заставляла острить ещё и ещё.
– Хватило твоего д-дерьма однажды!
Тут Александр с тоской поглядел себе под ноги. Это был последний раз, когда он, будучи другом и Венделя, и Томаса, пригласил к себе на праздник, день рождения, обоих. Томас воздерживался от алкоголя, тогда как весельчак принимал на всю катушку. Нетрудно догадаться, чем может закончиться такой праздник, когда и при обычных условиях развязно острящий человек напивается до отказа, а ему под руку попадается трезвый парень не внушающего уважение вида. Именно так – колкости сыпались ливнем окровавленных ржавых гвоздей. И сыпались они в адрес отца Томаса, покойника.