– Томаса.
Что-то пробило Александра насквозь. Далее он мог лишь в немом изумлении мерить зеницами асфальт.
А группа студентов тем временем вышла на площадь. Эта площадь хоть и не была столь значимой, как центральная, но по размерам значительно её превосходила. Огромное квадратное место шириной в треть километра, покрытое целиком брусчаткой; с одной стороны его огораживало огромное, размером с Медицинскую академию, роскошно отделанное здание, ещё с двух сторон – по два здоровых, серебристых, совершенно одинаковых корпуса, промежутки между которыми плотно закрывались обыкновенными потрёпанными домишками.
На площади гулял народ, где-то на краю её маршировал патруль. Был выходной, и некоторые смелые торговцы решились разместить здесь прилавки, невзирая на запреты администрации и на проходящих мимо вояк. Оживление царило необыкновенное: везде шум, разнотонный говор, рёв автомобильных моторов, звонкий смех. В душном воздухе, щедро накаливаемом яростным солнцем, витали запахи бензина, пота и гари, так что долгое пребывание здесь у неаккуратного путника могло испортить самочувствие.
Студенты остановились у дальнего края площади и рассредоточились незаметно для себя, занятые болтовнёй. Вендель же обратился к Райтеру, досель не вернувшему себе дара речи:
– Я просто… очень поражён смертью Томаса, – подобрал он слова. Одна рука его нервно тёрла нос. – Шутить это одно, а когда человек вот так… неожиданно…
– Это ты называешь шутками? – обожгла его внезапная враждебность Александра. Сиюминутная, впрочем.
Вздохнул Вендель, поглядел прискорбно на небо и выдал наконец:
– Нет, конечно. Я так говорил не потому, что у меня такой дрянной юмор, а потому, что мне нравилось. Наблюдать за горением… Раньше.
Последнее слово окрылило Александра. В глазах его Вендель тотчас превратился в некоего мученика, чьё тело покрыла фантомная белая аура. Стало казаться ему, что старый, тёмный Вендель уходит в прошлое.
– Ладно, мне пора.
Весельчак попрощался со всеми и весьма спешным шагом покинул площадь.
Пришла очередь Райтера пребывать в задумчивости. Хелена то и дело поглядывала на него с беспокойством, подумывая порою подойти и развеять тягостное чувство. Впрочем, оно развеялось само, когда блуждающий взгляд Александра наткнулся на Артура.
Тот стоял в центре площади с набитым рюкзаком на спине и глядел вслед какому-то человеку в сером костюме, бывшему уже размером с муравья.
– Артур! – окликнул его Александр.
Артур, видимо, приятно удивился встрече, хотя подходить не собирался – сам вместо этого поманил друзей рукой, стоя как вкопанный. Подошли только Александр с Хеленой.
– Неожиданная встреча, – лучезарно улыбнулась Хелена.
Артур пожал плечами, бодрый немало.
– В поход собрался? – осведомился шутливо Александр, пожав тому руку.
– В Военную академию зайти надо. Твоего отца сейчас встретил – попросил какие-то документы занести ректорату, рюкзак вручил.
– Так это отец?!
И Александр с отчего-то неприятным удивлением метнул взгляд туда, где скрылся человек в сером костюме.
– Ну, я побежал, – усмехнулся Артур и точно начал разгон.
– Погоди! – чуть не за руку схватил его Александр. – Что там насчёт похода-то в этом году? Моя слепая мама изъявила желание со мной сходить.
– Похода?.. Не выйдет, наверное – я, во всяком случае, в этот раз им заниматься не буду. Я вообще как-то устал от всего. Походы, новости, политика… Я хочу спокойствия…
Райтер не нашёл что ответить. Хелена едва открыла рот, как Артур ещё решительней выдал:
– Всё, мне медлить нельзя. До скорого!
– До скорого! – машинально ответили друзья; но тень задумчивости – привычная уже, впрочем, – Александра не покинула.
И побежал Артур в корпус Военной академии. Когда фигура его исчезла за дверьми, Хелена вздохнула полной грудью и взвизгнула вдруг от непонятной радости:
– Интересный сегодня день, не правда?
– Да… Только все какие-то, как бы это… мутные…
– Ага, один ты у нас такой же, как и всегда, – иронично подхватила девушка.
Александр весело пожал плечами, перевёл взор и встретился вдруг с её резвыми живыми глазами. И отчего-то расхотелось ему глядеть куда-либо ещё. Хелена прочитала это, игриво улыбнулась и невольно подалась ему навстречу…
Тысячи громовых раскатов проревели наперебой, и столп яростного пламени окутал корпус Военной академии, содрав её крышу. Разорвалось что-то внутри, здание разлетелось на части, и неисчислимые осколки мрамора, стекла и горящего дерева разметались вокруг, вонзаясь в автомобили, ларьки и людей. Ударная волна опрокинула студентов, а тех, кто был ближе – отбросила и размазала по уже окровавленной земле. Сотнями пали изувеченные, подпалённые горожане, тысячи побежали сломя голову, крича и разрывая лица в неописуемом ужасе.
Подобный же ужас отразился и в глазах Александра, когда пришёл он в себя. И безнадёжно застыл, вперив бестолковый взор в ревущее пламя…
Итак, опасения Нормана Райтера подтвердились: террористическая группировка «Идиллия» действительно нанесла удар по социально значимому объекту.
Пять минут спустя явились гобовцы, но ни одного террориста не обнаружили они. На гашение огня потребовались сутки и несколько лучших пожарных команд, а когда истощённое пламя погибло, руины тщательно обследовали – не найдено было ни трупа. Все пребывавшие в здании люди обратились в пепел.
Это событие погрузило всю страну в недельный траур, после которого серая жизнь её вновь потекла размеренно и неинтересно. Александра и Хелену поместили в клинику в разные палаты, откуда они вернулись домой уже через две недели; такую же процедуру прошли около десяти богатых граждан, бывших на площади в тот страшный час – не имеющие же достаточных средств люди вынуждены были поправляться дома, в своих страшненьких квартирках под опекой родных.
Скончалась мать Томаса, и погиб неизвестно когда и по какой причине отец Артура, Шон Хэтрик; по-прежнему не нашли тело самого Томаса, как не нашли его убийц, а странный старик в бело-оранжевой одежде исчез без следа.
Через год ГОБ вышел на след «Идиллии», обнаружил все её ячейки и уничтожил, за что несколько бойцов правоохранительной организации и глава её, Амадео Синнадора, удостоились государственных наград. «Идиллия» была хоть и преступной, но известной всему миру организацией. После её уничтожения, однако, миру скучать не пришлось: возникла в этой стране неожиданно и поистине громогласно новая организация – «Монолит».
Известность «Монолиту» принесли антитеррористическая деятельность, сотрудничество с правительством и ГОБом и, что стало позже наиболее интересным, – совершенная безликость его главы. Экспертам и просто неравнодушным к политике людям было удивительно видеть открытую организацию, стремящуюся помогать стране, лидер которой никогда не показывал себя и более того – вообще не подавал никаких признаков жизни. Впрочем, вопрос оставался спорным: дело в том, что от имени «Монолита» выступал некто Антонио Се́джин, внушительного вида коренастый курчавый человек с угловатым лицом; его с самого дня основания «Монолита» считали главой до тех пор, пока он в интервью не обмолвился о своём «предводителе». С того времени в политических кругах ажиотаж вокруг личности лидера стоял невероятный. Но оставим эту ситуацию ненадолго – уж поверьте, именно ненадолго!
Покинувшие клинику Александр и Хелена только к зиме оправились от горя и смогли переключить своё внимание на что-то стороннее, так что и родителям их стало приятно вновь видеть парочку живой. Норман искренне сочувствовал сыну и сам ощущал тяжесть в душе; Вайтмуны всеми силами старались утешить родственницу, что пережила уже второе горе за один всего сезон. Теперь же они с Александром, обыкновенно радостные, старавшиеся закрывать путь в свои головы чудовищным мыслям, наслаждались летящими годами, сближаясь всё более и более. Уже совсем скоро озвучена была мысль о свадьбе.
Одну тихую летнюю ночь, через два года после описанных трагедий, когда родители Александра улетели в отпуск и оставили ему на попечение дом, он провёл с Хеленой наедине.
Уютную комнатку заливал ласковый взор полной луны; роскошная примятая кровать блестела вся серебром; где-то в затенённом углу тихо спала на куче одежды серая кошка, бережно расчёсанный мех которой то и дело подрагивал от тёплого безмятежного ветерка. Ветерок этот, степенный и нежный, лишь тихонько шурша, прокрадывался через отворённое окно, в котором виднелась крупная, окаймлённая густым спящим лесом опушка. На подоконнике несколько цветков, склонившись сонно, изредка покачивались в своих горшочках.
Хелена, наполненная силами и каким-то блаженством, сидела обнажённая на краю постели, поглядывая умиротворёнными глазами то на луну, то на опушку. Александр лежал, укрытый одеялом, и улыбался, закинув руки за голову, устремив взор в потолок, по мраку которого время от времени пробегали светлые зайчики. Вокруг сгустилась тишина, так что каждый из влюблённых мог слышать дыхание другого.
– Ночь чудесна, – проговорил Александр, вдохнув полной грудью.
– Да, – необычайно тихо ответила ему девушка. Лицо её вдруг потемнело. – Я вот думаю, не ошиблась ли я…
– В чём?
– Я ощущаю себя предательницей…
Это Александра поставило в тупик, и он сразу не нашёл что ответить.
– Я знаешь что подумал? – перевёл он тему. – Я поступлю в Военную академию, как закончу Медицинскую, – меня давно туда заманивают.
– Что?.. Почему? – пролепетала застигнутая врасплох Хелена.
– Потому что я не хочу, чтобы все трагедии повторялись снова, – мрачная хрипотца завладела голосом Александра. – Я хочу, чтобы нам с тобой больше не пришлось переживать горе.
– А потом?
– Потом пойду служить в ГОБ. Да, знаю, сам говорил, что ненавижу их… Но, рассказываю, чем это не повод тоже стать гобовцем и обскакать их всех, а?
– Делай как знаешь, – тихонько рассмеялась Хелена и перевела наполнившийся блаженством взор на яркую луну. Александр с удовольствием зажмурился и кивнул.
Десять лет прожили они счастливо, без ссор и без бед. А рассказывать о прошлом более нечего: все семена посеяны. Настало время погрузиться в главную историю, ради которой всё предыдущее и сказано. Пронизанную волшебством историю, поразившую сей мир, повергнувшую его в истинный трепет!
Глава 6. Грозовой город
64 г. ПВ.
– …через пятнадцать минут, – сообщил голос из динамика. Поезд подъезжал к конечной станции – мегаполису Тандера.
Пассажиры полусонные встрепенулись и огляделись оживлённо. Некоторые даже заулыбались в предвкушении. Они знали – по приезде жизнь их изменится в лучшую сторону: отступят на шаг лишения и голод, вернутся счастье и свобода, достаток и благополучие; дешёвые курточки сменятся солидными пиджаками и плащами, а пресное мясо – каждодневными стейками. Иначе и быть не может: за последние два месяца уровень жизни горожан Тандеры значительно вырос благодаря её новым «правителям».
Разумеется, не все разделяли подобные настроения. Вот у окна сидит преинтересный молодой человек лет тридцати. Шляпа, длинное пальто, беспалые перчатки, сапоги – всё чёрное как смоль, чистое, ухоженное. Рядом с ним набитая сумка, а сам он, меняя позы каждую минуту, нетерпеливо перебирает руками газету. Сообщение динамика и его обрадовало, но только тем, что через пятнадцать минут он сможет дать волю ногам. Оптимизма же пассажиров он не чувствовал, ибо направлялся в Тандеру совершенно по другому делу и отношение к «правителям» её имел иное. Человек сей нам знаком – это Александр Райтер.
За все минувшие годы в жизни бывших студентов мало что изменилось. Александр, как и желал, стал гобовцем. Вендель тоже закончил Военную академию и отправился за судьбой приятеля. Хелена доучилась на хирурга. Каждый выбрал свой путь и до сей поры продолжал неуклонно следовать ему.
Вернёмся же к «Монолиту», как и было обещано! Эта организация последовательно проводила свою политику, ни на шаг не отступая от оглашённой программы: собирала и тренировала добровольцев, боролась с их помощью с беспорядками и терроризмом, активно сотрудничала с корпорацией Нормана Райтера и правительством (коррумпированным, как впоследствии выяснилось). «Монолит» осуществлял и многочисленные махинации, как то: закупал тьму продовольствия, оружия, товаров первой необходимости за границей и продавал втридорога в своей стране. Это вызывало у многих возмущение, но только не у правительства и не у ГОБа – их вполне устраивало то, что подобной спекуляцией восполнялся дефицит товаров, а потому на вырученные деньги «Монолит» продолжал существовать и расти с удивительной скоростью.
Впрочем, из-за упомянутой коррумпированности правительства (а оно было по счёту пятым, обвинённым в сём грехе) уровень жизни населения не поднимался, а продолжал падать. Процент нищих горожан оттопыривал веки, а быт так называемого среднего класса вызывал лишь мучительную жалость. «Монолит», между тем, ежегодно сообщал одну и ту же неутешительную новость: за границей не лучше, и проблемы там здравствуют те же. Всё это стало давить даже на таких оптимистов, как Александр и Вендель, для которых и дни теперь словно всегда пасмурны.
Продолжалась эта серость вплоть до нынешнего года, пока два месяца назад не сменилась совсем уж тоскливой темнотой: Норман Райтер был неожиданно убит, вместе с ним – недавно избранный президент; тотчас исчезли без единой весточки Вайтмуны и с десяток влиятельнейших людей мира.
Подозрения правительства и обрётшего силу ГОБа пали тут же на «Монолит». Он был объявлен рассадником терроризма, подлежащим полному уничтожению.
Выяснилось вскоре, что штаб-квартира организации расположена в огромном мегаполисе, бизнес-центре Тандера; беда в том, что местоположение этой штаб-квартиры и вообще любая информация о ней покрыты беспросветным мраком – пожалуй, всё в «Монолите», кроме личности его спикера, спрятано от чужих взоров. ГОБу необходима грамотная разведка, причём желательно послать одного, на край двух разведчиков, дабы не привлекать внимание «Монолита»: через пару дней после объявления вне закона он получил контроль над всем мегаполисом. Посему выбрали для столь ответственного дела одного Александра, весьма опытного сотрудника и прославленного шпиона.
«Дело дрянь, рассказываю. Если даже ребята Альберта ничего тут сделать не могут…» – промелькнула тогда у него мысль. Человека, известного как Альберт, заслали однажды лазутчиком в наркокартель; ровно через три месяца он встал во главе этого картеля и превратил его в эффективный разведывательный штаб под контролем ГОБа, могущий получить информацию о состоянии дел в любой точке мира.
Однако сейчас, сидя в поезде, мыслил Александр не о новых «правителях» Тандеры – «Монолите», – но о возлюбленной своей. Когда Хелена узнала об исчезновении дорогих родственников, из которых более всего любила брата и дядю, печаль её была неописуема. Каждое здание родного города, каждое кафе и каждый кустик напоминали ей о них и выжигали душу тёмным пламенем. «Усердная работа очищает ум», – произнёс Александр, предлагая Хелене переехать в Тандеру и устроиться в Медицинском центре. Предлагая от чистого сердца, хотя ясно понимал, что не может последовать за ней, что станут они разлучены. Так Хелена оказалась в Тандере, и даже в эти дни не спешит она покидать город.
За окном трясущегося вагона серело хмурое небо; в некоторых местах было порвано оно, и из тёмных дыр прозрачной стеной проливался на землю дождь. Железная дорога змеёй виляла по заросшей лесом горе, неуклонно с неё сползая; вдалеке, у кромки взволнованного моря, у устья крупной реки, стояла величественно и непреклонно могучая Тандера. Безмолвными стражами блюли её покой сияющие великолепием небоскрёбы; десятки автомагистралей и железнодорожных путей вонзались в сердце страны.
Наконец и этот поезд вошёл в тень городских зданий, извещая своим пронзительным свистом о прибытии новых рабов городской жизни. Стоявшие особняком стеклянные башни, побитые, искорёженные, одна за другой проносились мимо алюминиевого червя, скрывая собою тучи от пассажирских взоров. Транспорт остановился. Двери разъехались, и сотни людей вышли наружу, вздохнув с облегчением.