– Мужчины всё что угодно сделают для вас, ради такого магического и возбуждённого взгляда, – ответил, не отводя взор, поручик.
– А вы, мой граф, что сделаете для меня?
– Всё, что попросите, – не задумываясь, сказал Георгий.
Изидора откинулась на спинку сидения с улыбкой на лице:
– Такой ответ меня вполне устраивает.
Беседа по пути была оживлённой, наполненной различными историями о жизни и семье дочери посла и графа. Георгий поведал, как он работает при штабе императора и параллельно занимается делами семьи, налаживая торговые отношения. Изидора поведала, как она живёт на два города из-за постоянных поездок своего отца, что зачастую ей скучно и неуютно в светском обществе, так как не хватает понимания и простого женского счастья.
– Вы надолго в Москву приехали, граф?
– Нет, планирую в скором времени покинуть Москву и вернуться в Петербург.
Девушка ненадолго задумалась, отведя взор на скользящий придорожный пейзаж в окне кареты.
Двигаясь по ухабистой дороге, Изидора периодически словно нарочно прикасалась к поручику.
– По случаю, может, покажете мне новые места в этом прекрасном городе? – со смущением спросила Изидора, не глядя на Георгия.
– Почту за честь! – согласился поручик.
– Возможно, у вас есть свои тайные места, я умею хранить секреты, граф! – блестящими глазами пройдясь снизу вверх по силуэту поручика, дочь посла, поймав взгляд Георгия, добавила: – Можно сказать, я коллекционер самых изысканных тайн, они завораживают меня и наполняют жизнь страстью и энергией!
Смотря пристально в ответ, поручик приветливо улыбнулся и заверил:
– Полагаю, я смогу вас удивить секретами петербургских дворов.
Изидора, взяв Георгия за руку, ответила:
– Нисколько не сомневаюсь в ваших словах, отныне вы мой герой и проводник в тайны Петербурга!
Экипаж остановился.
– Увы, но мне пора, благодарю вас за столь тёплую и интересную беседу, – Георгий поцеловал на прощание руку попутчицы и покинул карету.
– До встречи, граф, – напоследок произнесла Изидора.
Глава четвёртая
Уже больше месяца Георгий Александрович провел в Москве, он активно занимался делами своих местных фабрик и мануфактур, а также сближался с дочерью посла Франции. С каждым разом поручик всё сильнее интуитивно убеждался, что именно она является авторитетным покровителем французской шпионской сети в империи. Однако главного разговора и посвящения в близкий круг Изидоры ещё не произошло. С одной стороны, дочь посла выделяла из общего окружения поручика и с симпатией реагировала даже на его присутствие, но с другой – не подпускала к своему кругу знакомых, будто остерегалась их осуждения.
Время, положенное на решение такой деликатной задачи, как выявление зачинщиков активной группировки французских шпионов и их пособников, уже истекло. О чём постоянно сетовал генерал Кручинин в главный штаб, передавая одно за другим донесения на Георгия Вершинина, не оправдавшего, по его мнению, ожиданий.
Давление нарастало со всех сторон, единственными светлыми моментами были те, в которые граф получал ответные письма от Елизаветы. Читая или вспоминая тексты посланий, он чувствовал тепло, невероятное понимание и принятие княжной своей природы.
– Лизанька, просыпайся, уже близок час, как пожалует Эдвард на утренний чай, – послышался голос матушки за дверью, а затем снова стук, – ну же, вставай!
– О Боже, ещё такой ранний час, мама!
«Еще такой ранний час, даже солнце в Москве не пробудилось, а я встревоженно открываю глаза, чтоб не пропустить начала дня, с мыслью о Вас…» – вспомнила Елизавета строчку из письма Георгия, это придало ей сил и спокойствия.
Время и вправду было ещё ранее, около четырёх часов утра, но белая ночь как кофеин ободряла горожан, попадающих в плен её созерцания.
– Хорошо, матушка, не беспокойтесь, я уже встаю!
– Ну и славно, жду внизу, моя дорогая.
Лиза с большими усилиями выполнила указание матушки, встав с кровати.
– Вам, душа моя, желаю светлого и удачного дня, – подойдя к окну, Елизавета направила своё послание Георгию.
– Ну сколько мы будем ещё сидеть в этой карете, граф? – спросил Прохор Димцов поручика.
– Пока они все до единого не выдут из той двери! – ответил Георгий, показав на здание через дорогу.
– Да, может, у них ещё выходы есть, мы не уследим.
– Хватит скулить, ты сам меня сюда позвал! Как давно они в здании?
– В полночь зашли, красотка та и шесть господ, – зевая и борясь со сном ответил Димцов.
– И хватит зевать, в сон клонишь, – сделал замечание Георгий, – не хотелось бы с тобой в одной карете уснуть!
– А я с вами да хоть на край света, – ответил Прохор, – ну а чего же вы хотите?
– Край света уже занят миллионами мечтателей, я хотел бы погрузиться в центр темноты со своей любимой…
Поручик вспомнил письмо Елизаветы: «Не ждите пробуждения солнца на краю света, чтоб подумать о нас, даже ночью в её поглощающей темноте мы с Вами соприкасаемся мыслями. К тому же, край света уже занят миллионами мечтателей, а в центре темноты мы можем погрузиться в величие спокойствия и уединённости».
– Ну, такие глубокие изречения не для моих ушей, – прервал задумчивость графа Прохор.
– Тогда помолчим, – предложил поручик и приковал свой взгляд к зданию напротив.
Наутро во дворе возник суетливый шум и гул смешанных голосов, приехал Эдвард, которого уже встречала хозяйка дома.
– Екатерина Владимировна, позвольте я сам занесу корзины, – уже на пороге в открытой двери произнёс английский гость. Он привёз с собой пару увесистых корзин с цветами и чаем, любителем которого сам и являлся.
– А где же Настенька и Лизанька, я так по ним соскучился, где же они? – спросил Эдвард.
– Сейчас спустятся, дорогой, – с воодушевлением ответила Екатерина Рахманская, – пройдёмте в комнату.
– Пастер, пригласи сестёр и завари чай! – дала по пути указание камердинеру хозяйка дома.
Эдвард остановился, услышав тонкий и знакомый аромат духов молодой княжны, – Елизавета?
– Доброе утро, мой друг, что-то вы зачастили к нам, Эдвард, – с улыбкой, но с легкой претензией приветствовала Лиза.
– Лиза! – возмутилась матушка.
– Доброе утро, вашу красоту я готов созерцать хоть каждый день, хоть всю жизнь! – ответил друг детства Эдвард.
– Главное, чтоб душа была красивая, с ней и жить! – ответила Лиза и направилась в гостиную.
Неспешно шагая, молодая княжна вспоминала очередной кусок из письма Георгия: «В завалах человеческих лиц, которые окружают меня сейчас повсюду, я не могу найти спокойствие, даже их красота не увлекает мой взор. Я понял и принял для себя на веру одну лишь правду – главное, чтоб душа была красивая, с ней и жить. Скучаю по Вашей душе, Елизавета Павловна, извините, но она гораздо красивее даже Вас…»
– Проша! Прохор! – похлопав по плечу, Георгий разбудил своего напарника.
– Что? Храплю?
– Как поросёнок! – подняв одну бровь, с ухмылкой ответил граф, затем показал пальцем в окно. – Выходят, смотри в оба, кого узнаёшь?
Прохор прильнул к окошку и стал пристально разглядывать группу из семи человек, покидающих здание.
– Изидора и два брата Атталь, – стал перечислять вслух подозреваемых Георгий.
– Вон тот в цилиндре и в коричневом пальто – Мещанский, банкир, – добавил Прохор, затем, приглядевшись и к другим, сделал вывод, – вон тот Барабанов, из полиции, а двух других не знаю!
Поручик с радостным лицом повернулся к Прохору и, потрепав пальцами его щёку, поставил задачу:
– Поросёнок ты наш, значит, так, я следую за тем длинным парнем, а ты за седым господином, узнаем адреса! Встречаемся в лавке!
– Понял!
После непродолжительного ожидания план вступил в силу. Георгий проследовал за своим наблюдаемым.
Город уже проснулся, и на улицах со всех сторон просачивались задумчивые и молчаливые горожане. Солнечный свет окутывал тени зданий, а ещё влажная брусчатка мерцала бликами. В этот момент Георгий на мгновенье проникся спокойствием утреннего солнца и вспомнил фразу из письма Лизы: «Моя душа стала красивой лишь после соприкосновения с Вашей, наши души смешались, как молоко с вареньем, и теперь, когда мы на расстоянии, часть Вашей души со мной. Ну а судьбы наши в руках Бога, это самые надежные руки…»
– Господин, вам почистить сапоги? – спросил из-за спины голос.
Георгий ничего не ответил, сконцентрировался и продолжил слежку.
По своей выучке поручик знал, что нельзя линейно следовать за целью, он периодически останавливался, менял сторону улицы, но при этом не упускал из своего поля зрения высокого молодого человека.
Однако, повернув на очередном перекрестке, поручик не обнаружил свою приметную до этого цель.
– Парнишка, ты видел такого высокого молодого господина, здесь должен был пройти минуту назад? – взволнованно обратился Георгий к уличному мальчишке, сидящему на корточках возле угла здания.
– Может, шо и видал, сразу и не вспомнить! – ответил тот, затем поднялся и приблизился к поручику.
Граф достал пару монет и протянул мальчишке:
– Ну?
– Вон в ту карету сел да и поехал, – указав на чёрный экипаж, который постепенно отдалялся по улице, парнишка выхватил монеты и отбежал за спину Георгия.
Граф ускорил шаг, ситуация с преследованием усложнилась. Стало очевидно, что карету пешим не догнать, и поручик принял единственно верно решение. Он запрыгнул на подножку экипажа, стоящего по ходу движения, и скомандовал:
– Пошёл!
Кучер машинально отреагировал, и карета набрала ход.
Открыв дверцу, поручик увидел внутри взрослую даму в пышном зелёном платье, а напротив – молодую особу лет семнадцати.
– Сударь, кто вы? Что происходит, немедленно объяснитесь! – возмущённо потребовала дама.
– Не беспокойтесь, я из министерства полиции, это лишь вынужденная мера в преследовании преступника, – ответил Георгий, глядя в глаза растерянной барышне.
– И вы не волнуйтесь, – обратив свой взор на юную особу, поручик подмигнул ей и улыбнулся.
Продолжая стоять на подножке, Георгий то и дело смотрел на чёрный экипаж и на своих временных попутчиц.
– Гони за тем экипажем! – приказал граф кучеру.
После очередного поворота дама обратилась к графу:
– Господин полицейский, позвольте нам покинуть карету, это ведь так опасно!
– Мама, не волнуйтесь, мы в надёжных руках, так ведь, господин полицейский?
– Наши судьбы в руках Бога, а это самые надёжные руки, – ответил поручик. Это благородное изречение успокоило взволнованную мать и вдохновило на знакомство её дочь.
– Ну что же вы стоите, присаживайтесь, – предложила юная особа, не отрывая взгляд от графа.
Поручик нырнул в карету и сел рядом с ней. Сделал он это, так как заметил, что чёрный экипаж остановился у двухэтажного дома. Проехав мимо цели, поручик постучал по крыше, карета остановилась.
– Благодарю за службу империи, честь имею! – кивнув, граф спешно покинул своих попутчиц.
– Какая чудесная природа в вашем поместье, можно стать рабом такой красоты, – выразил восхищение Эдвард, прогуливаясь с Елизаветой под руку в саду.
– И вправду чудесная, – согласилась княжна, – я люблю естественную природу, она искренняя, а рукотворные сады мне не по нраву.
– Ну, а как же Парк Кью в Лондоне? Он же восхитителен, хотя и плод человеческого ремесла. Помните, как мы с вами в детстве любовались им, когда вы гостили с матушкой у нас.
– В детстве можно удивляться многому, но с возрастом это становится сделать всё сложнее. И только природа непредсказуема в своих величественных проявлениях, только ею и могу восхищаться бесконечно.
– Согласен с вами, Елизавета, всё, что создает Господь, – прекрасно, особенно вы, с вашей поразительной чуткостью и красотой.
– О, мой друг Эдвард, вы так изменились.
Эдвард немного смутился, но, собравшись с мыслями, продолжил свой осторожный окутывающий вниманием диалог:
– Оксфорд изменил меня, да и вы изменились, Лиза, стали как муза великих мыслителей и поэтов великой Англии.
– Полно вам меня смущать, Эд, скажите лучше, надолго ли вы в Петербург приехали?
– Нет определённости, зависит от исполнения моих целей.
– И каковы же цели?
– Разные, положим, дела семейные, я помогаю отцу в переговорах, многочисленные запреты в торговле между Россией и Англией не дают покоя, – Эдвард прервал свою мысль, – но, полагаю, вам это неинтересно.
– Ну отчего же, вполне занятная тема, – ответила Лиза.
– Оставим её, тем более мы уже пришли!
Елизавета вопросительно посмотрела на своего спутника, оглядевшись по сторонам, она видела лишь лес, пронизанный солнечными столбами сквозь лиственные кроны и тропинку.
– У меня для вас сюрприз, моя хорошая, – юноша отошёл на пару шагов назад и показал на дерево.
Лиза подошла к массивному дубу. Сперва он показался ей обычным, но, осмотрев ствол по кругу, заметила выцарапанную когда-то надпись в рамке сердца: «Lisa and Edward forever together[8]».
– Помните, мы в детстве её нацарапали? – улыбаясь, спросил юноша. – Замечательное было время.
– Да, и вправду замечательное, даже жаль, что нашу дружбу разлучил ваш долгий отъезд на родину.
– Это ещё не всё, – Эдвард достал из кармана плоскую деревянную коробочку и протянул княжне, – откройте, пожалуйста.
Взяв в руки подарок, Лиза не спешила открывать, она обратила внимание на изящную тонкую работу, высеченные аккуратные узоры, залитые темным лаком.
Юноша был в нетерпении, он ждал и волновался, но торопить не смел, английская выдержка и манеры брали вверх.
– Как мило, Эдвард! – восхитилась Лиза, увидев содержимое внутри шкатулки. Это был серебряный кулон, точь-в-точь повторяющий изображение и надпись, выцарапанные на дереве.
Искренность спутницы осчастливила Эдварда, его щёки налились краснотой, а дар речи покинул на пару минут.
– Так всё детально и точно, – продолжала удивляться молодая княжна, затем обратила взгляд на своего друга, подошла и обняла его, – спасибо, мой друг.
После чего пара проследовала дальше по тропинке в тишине, каждый в своих размышлениях.
– Истинную радость может доставить лишь осознание верности твоего человека, простота и сердечность, вера в то, что ты не один, и тебя любят, – сказала Елизавета, посмотрев в сторону.
– Какие замечательные слова!
– И вправду замечательные, – согласилась княжна, она вспомнила их из письма Георгия и мысленно перенеслась к нему, немного погрузившись в тоскливое состояние.
– Сколько тебя можно ждать, Прохор, – возмущённо спросил Георгий, наконец-то увидев хозяина лавки во внутреннем дворе.
– Простите, Ваше благородие, пойдёмте внутрь, – безразлично ответил Прохор с измученным выражением лица. Пьяный от усталости, он еле волочил ноги, идя зигзагами к входной двери.
Оказавшись в подсобке лавки, Димцов долго рассказывал, как он, пробираясь сквозь закоулки городских дворов, выслеживал седого господина.
– И, наконец, он зашёл за поворот, а там его ждал экипаж. Думаю, за город они поехали, я следовал, сколько мог. Георгий Александрович, давайте завтра продолжим, я так спать хочу, – Прохор закрыл лицо ладонями и облокотился о стену.
– Кто же это может быть?!
– Точно не местный, ну или в свете не появляется, – ответил Прохор.
– Или он слуга чей, вид у него был растерянный, неуместно ему было среди той компании, – предположил поручик.
Прохор многозначительно посмотрел на графа своими уставшими покрасневшими глазами, всем видом он показывал, что не готов сейчас к рассуждениям, и его единственное желание – это уединиться и крепко уснуть.