– Прекрати эту ерунду.
Санька замерла на миг, восторг в ее глазах сменился недоумением. Видимо, раньше Альфалиэль не прерывал восхвалений, и я его понимал – мне тоже хотелось купаться в женском обожании и пользоваться его плодами. Но обожание не заслужено, на место одного божка пришел другой, а почитательница даже не заметила. Я ощущал себя самозванцем, Хлестаковым, принятым за ревизора. Я просто оказался в нужном месте в нужное время, в этом разница между удачей и успехом: удача случайна, успех закономерен. Я мечтал об успехе. Что дается дешево, то не ценится, я достоин большего, чем использовать «служебное положение» для видимости успеха. Мне требовалась истинная любовь, ее заменителем я сыт по горло.
Санька поняла меня по-своему:
– Ясно, слова не нужны.
Она скинула фуфайку и вжикнула молнией спортивной куртки до самого низа. Под курткой оказалась футболка, под ней пышную грудь облегал стягивающий лифчик.
Ох, Альфалиэль, мерзавец хитромудрый, как же чудесно устроился, и как же хочется плыть по течению в проложенном тобой русле…
Санька избавилась от куртки и взялась за футболку, когда я, наконец, переборол себя.
– Нет.
На меня поднялся удивленный взгляд:
– Сегодня у меня нет ограничений, я вся твоя, о Альфалиэль, желанный и всемогущий.
Вот же ж, Альфалиэль, сукин сын.
Нет, как ни хочется быть Альфалиэлем, а не хочется быть Альфалиэлем. Я – это я. Пусть меня любят за то, что это я, такой, какой есть.
– Поднимись и оденься. Мой вид тебя не пугает?
– Я готова к любому твоему виду, о чудесный и невозможный! – Санька поднялась с колен и нехотя, с надеждой, что остановят, вернула футболку на сдобное тело, затем натянула на плечи куртку и фуфайку.
Я не остановил. Даже когда она влезала в фуфайку. На корабле верхняя одежда не требовалась, но фуфайка не даст быстро раздеться, если Саньке вновь приспичит. А я, между прочим, не железный. Женщина для мужчины – добыча. Но пользоваться положением Альфалиэля…
Нет.
В глазах рябило от малиновых, алых и розовых оттенков, выпрямленные стены и потолок мерцали, вспыхивая блестками и переливаясь бриллиантовыми сполохами. Женщинам должно нравиться, а мне хотелось вернуться к зеленоватой жути, привычной и спокойной.
Санька не понимала, чего я хочу, но точно знала, чего хочет сама.
– Ты покажешь мне счастье?
Любопытно узнать, что это значит. Но не спрашивать же напрямую.
– Я сделаю лучше. Сколько времени тебя не хватятся дома?
Радость в глазах Саньки разбилась о мою серьезность.
– До утра. – Она еще раз подумала. – Ну… часа два-три – точно.
– Скажи, где ты хотела бы побывать.
– На небесах!
Любопытно, в каком смысле. Уточнять – чревато. По моей команде корабль открыл внешнюю панораму, мы взлетели выше туч, выше тьмы. Здесь был виден закат – настоящий, почти космический. Игра красок и мощь света вызывали благоговение, окружающая действительность, несравнимая с привычной нам двумерной наземной, заставляла чувствовать себя жучком на гигантском лайнере, летящем из прошлого в будущее. Санька обмерла в немом восторге.
– Еще чего-нибудь хочешь?
– Тебя, единый и многоликий, всесильный и непостижимый, родной и непознаваемый, могучий и ненасытный! Одари меня счастьем!
Смотреть в откровенные глаза было невыносимо.
Двое – одни в бесконечности мироздания. Приглушенное мерцание стен. Соответствующая обстановка. Никто ни о чем не узнает. Партнерша несвободна, но у нее такое бывало не раз, она будет счастлива «повторить» – на догадываясь, что всесильный засранец сменил не только личину, но и личность. Я, в отличие от нее, свободен. Юридически. Но сердце занято Челестой. Собственно, даже не в Челесте дело. Глубже.
– Расскажи о себе, чего я не знаю.
Застывшая передо мной Санька в очередной раз удивилась:
– Разве ты можешь чего-то не знать, вездесущий и всемогущий?
– Поскольку я всемогущий – значит, могу и это, верно?
Логика хромала на обе ноги, но сказанное божеством сомнению не подвергалось, оно априори являлось истиной, единственной и непогрешимой.
– Не знаю, что сказать. – Санька опустила глаза. – Мне проще отвечать на вопросы.
– Со здоровьем у тебя все нормально?
– Конечно, иначе я предупредила бы!
Санька опять поняла меня неправильно. Я интересовался в общем смысле, чтобы предложить помощь, но вдаваться в подробности не стоило.
– Где муж?
– Дома. Напился и спит.
– У кого-то в семье есть проблемы со здоровьем?
– Не жалуемся.
Санька категорически не понимала, чего от нее хотят. Ладно, зайду с другой стороны.
– Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо мне. То, как меня воспринимаешь. Каким видишь. Хочу услышать всю историю наших встреч и твоих мыслей об этом из твоих уст. Говори со мной как с другом, которому можно доверить все и который все поймет.
– Как скажешь. А-а, это нужно, чтобы я лучше поняла, что происходит? – Санька обрадовалась, как ей показалось, пониманию происходящего. – А мы можем продолжить там?
Кивок указал мне на будуар.
«Не возжелай жены ближнего своего». Обезьяна, которая внутри, не должна победить человека. Я – не Альфалиэль.
– Сегодня – начало новой эры, – объявил я. – Прежняя жизнь канула в Лету, отныне все будет иначе. Альфалиэль изменился. Чтобы измениться правильно, Альфалиэлю нужно знать, каким его видели раньше и каким видят сейчас.
Объяснение Саньку устроило, она воодушевленно заговорила:
– Ты сон, который во исполнение мечты становится явью, ты божественная благодать, что вопреки логике снисходит на столь малых и никчемных существ, коими являемся мы, люди, со своими куцыми мыслями и грезами…
Она шпарила заученными фразами, те отскакивали у нее от зубов так, что сомневаться не приходилось: с Альфалиэлем Санька знакома давно и основательно.
Я поморщился:
– А своими словами?
– Ты – любовь, великая, бесконечная, неизмеримая. Духовная и телесная одновременно. Я не могу объяснить своими словами, твои слова – это все, что у меня есть, и все, что мне нужно. Ты – возвышенная одухотворенность и телесная любовь, сошедшиеся вместе. Когда часть становится целым, целое снисходит до частности…
Судя по всему, ответов на заданные вопросы я не дождусь. Санька продолжала видеть перед собой всезнающее божество и отчитывалась перед ним в знании основ.
– Почему муж пьет? – спросил я.
– Правая рука отнялась. Что делать резчику-краснодеревщику без руки? Работу потерял, переехали ко мне в деревню, здесь тоже не пригодился. С тех пор пьет.
– Детей нет?
Глупый вопрос для всезнающего божества, но Санька не заметила прокола. Начав говорить о проблемах, она погрузилась в них с головой.
– И не хочу, – заявила она. – Хочу развестись. – Ее взгляд поднялся на меня, в нем сверкнуло. – Все на свете отдала бы, чтобы остаться здесь, не хочу обратно. Устала от тоски и прозябания.
Это уже не намек, это прямое предложение. Я покачал головой:
– Невозможно.
– Так и думала. Прости. С тобой так хорошо и просто. Ты изменился. Хочешь быть больше похожим на человека? Получается. Но кое в чем перестарался.
Она покосилась на будуар.
Я нахмурился. Санька поняла с полувзгляда.
– Еще раз прости. Ты сам разрешил говорить как с другом, которому можно доверить все.
– Муж дома один? – спросил я. – Больше никого?
Она кивнула. Я вернул корабль в деревню.
– Показывай, куда лететь.
– Ты зайдешь ко мне?! Как к Настене и Полине?!..
Опять ее мысли понесло не туда.
– Муж просто спит подшофе или пьян вдрызг?
– Вроде бы в стельку, но… вдруг очнется? Нет, если ты настаиваешь, то, конечно… и все равно не понимаю, почему не сделать это на небесах? А-а, тебе надоело? – Санька оглянулась на темневшую в ночи деревню. – Нет-нет, ничего не говори, я все понимаю и сделаю, как ты скажешь.
– Покажи место, где лучше приземлиться.
Она посмотрела вдаль главной улицы, я сразу направил корабль туда.
– Лучше сзади за домом, на огороде, – сказала Санька. – Между яблоней и сараем.
Я ориентировался по ее взгляду, мы подлетели как можно ближе к задней двери указанного дома.
– Зайди первая и, если муж спит, позови меня, – сказал я.
Санька поклонилась мне, будто я, как минимум, император мира, и умчалась в дом.
Ее не было примерно с полминуты, затем дверь с легким скрипом отворилась, показалась Санька, переодевшаяся в красивое платье.
– Приглашаю великого и несравненного. – Она согнулась в поясном поклоне.
Надо бы отменить церемонии. Позже. Сейчас у меня появилось дело.
Как зовут мужа я не спрашивал, это вызовет новые мысли о моей неосведомленности, а я от старых едва отбился. Муж – здоровенный детина, коротко стриженый, с кулаками размером со среднюю дыню. Не будь он вдребезги пьян, я бы к такому близко не подошел. Он лежал поверх одеяла в майке, штанах и носках.
– Нужна веревка.
– Длинная? – Санька непонимающе моргнула и замерла, не зная, куда бежать, чтобы выполнить мое желание. – Бельевая подойдет?
– Нужна короткая, при этом крепкая. Руки связать.
Больше Санька вопросов не задавала. Она принесла две веревки на выбор, я связал ее мужу руки в запястьях. Вторая веревка тоже пригодилась – для ног. Перестраховка не помешает.
– Несем его ко мне, – распорядился я.
На лице Саньки застыл вопрос «Зачем?», но она благоразумно смолчала, скоро все выяснится само. На мои действия она глядела с опаской. Боже ж мой, она ведь говорила «Хочу развестись. Не хочу обратно»…
Пусть думает что хочет, вплоть до того, что мы сбросим пьяное тело из стратосферы. Думать, вообще, полезно. Особенно, после того, как все случится. Чтобы сравнить «думы до» с «думами после» и сделать выводы.
Мы оттащили ее мужа в корабль, я уложил его на кровать.
– Отвернись и гляди вниз.
Я поднял корабль на высоту в несколько километров. Виды открылись невероятные. Как с самолета, только на месте и в полной тишине.
– Не поворачивайся, – повторил я главное условие.
Не надо, чтобы чужие видели силу медальона.
Я лег рядом с пьяным мужчиной и сцепил ниткой медальона обе шеи.
***
В то, что руку можно вылечить, Санька не верила. Случилось очевидное-невероятное. Похоже, Альфалиэль не баловал фанаток излечениями.
Мы с Санькой вернули ее мужа домой. Он так и не проснулся, хотя дыхание стало ровным, а кривившееся в пьяных гримасах лицо остановилось на вполне приличном выражении.
Казалось, Санька чего-то ждала.
– А мы разве не… – Она оборвала сама себя. – Да, ты изменился, Альфалиэль.
Я изменился, я сам это чувствовал. «Счастье – не в обстоятельствах, оно в нас», – сказала Нина. Я задал себе главный вопрос: что мне нужно для счастья? Душа и тело в едином порыве ответили: Челеста. Разногласий нет, ответ получен, он четок, прост и однозначен. Счастье было рядом, и я его потерял. Передо мной встал второй вопрос: что я могу сделать, чтобы стать счастливым?
Ничего. Действительно ничего, как ни страшно это звучит при моем нынешнем могуществе и немыслимых возможностях.
Отсюда вытекал третий вопрос: а что я могу вообще? Другими словами: зачем я?
Я не могу устроить личное счастье, но я могу принести счастье другим.
Вот и ответ.
Это не просто ответ. Это программа к действию. Смысл жизни. Простой и ясный.
Санька глядела на меня со странной задумчивостью:
– Мне всегда казалось, что именно человеческое в тебе совершает все то, чем мы занимались, но сейчас ты не менее человек, чем, скажем, я. А получается, что даже больше.
Глава 4
Отправляясь на ночевку подальше в лес, я сделал облет окрестностей: вдруг где-то бродит возможный посланец иных времен или цивилизаций? Глупо надеяться на встречу, и еще глупее искать встречи с ним – истинным владельцем корабля, оставленным с носом предыдущим «хозяином». Но совесть или интуиция пнули, и я сделал круг над окружавшими Запрядье лесами.
Посланцев не обнаружилось, зато без каких-либо усилий с моей стороны нашелся тот, ради кого я летал в деревню. Все оказалось проще простого, нужно было сразу подумать: чем займется человек, потерявший всемогущество? Все, что требовалось – поставить себя на его место.
Около хорошо знакомой мне землянки скрюченный в три погибели парень копался в земле. Лопата захватывала куски земли, пальцы мяли и прощупывали, рядом лежал металлоискатель.
Пару минут я наблюдал за утерявшим могущество конкурентом. На вид – младше меня, лет примерно двадцати трех-двадцати пяти, одинакового со мной роста, темноволосый, коротко стриженый, с правильными чертами лица. Густые прямые брови, подбородок с ямочкой, взгляд побитой собаки.
На этот раз он был в черной куртке и джинсах, но это он, тот самый. «Альфалиэль». В кавычках – поскольку «бог» из парня ну просто никакой. Осанкой и накачанными мышцами искатель медальона походил на военного или спортсмена, но никак ни на бога.
Я открыл проход и показался в проеме.
– Привет.
Парень вскинул глаза и все понял, его руки бессильно опустились.
Он не отвечал, взгляд замер на медальоне на моей груди, и я задал вопрос:
– Ты Альфалиэль?
Это было понятно, но лучше удостовериться.
– Просто Альф, – донеслось глухим голосом.
Альфу было плохо. Он побелел. Рухнула последняя надежда, ему больше не быть богом. Я знаю, каково это, сам испытал не так давно, около лифта.
– А ты кто? – выдавил Альф.
– Ольф.
Альф скривился:
– А по-человечески?
– Олег.
Альф шагнул в мою сторону и протянул руку для пожатия, ожидая, что я поступлю так же:
– Алексей. Можно Алик.
Прости, Алексей-Алик-Альф, медальон дался мне дорогой ценой, его хозяин теперь я, и на уловки не поддамся. Ты знаешь о корабле больше меня. Любая моя ошибка стоит будущего.
Поняв, что из проема я не выйду, Альф опустил руку.
– Что ты хочешь? – спросил он.
– Поговорить.
– Просто поговорить? Врешь, тебе от меня что-то нужно, и это «что-то» для тебя очень важно. Ты боишься выйти из чертога и боишься оставаться в нем, потому что не понимаешь, как он работает и кому принадлежит. Ты боишься всего. Пульт достался тебе случайно, иначе ты не открылся бы мне. Ты знаешь обо мне как об Альфалиэле, значит провел небольшое расследование, связал вместе несколько фактов и пришел на место, где я потерял пульт. Что ты хочешь в обмен на пульт?
Корабль он назвал чертогом, а медальон – пультом. Вопрос, знает ли Альф корабль лучше меня, решен в его пользу.
– Ты можешь предложить что-то равноценное? – спросил я с интересом.
– Зависит от того, что ты хочешь.
– Давай обрисуем тему разговора, иначе он затянется и никуда не приведет. Ничего равноценного пульту у тебя нет, ты блефуешь и стараешься вызнать, как много мне известно о чертоге. – Я тоже назвал медальон пультом, а корабль чертогом, чтобы не казаться дилетантом в дискуссии с профессионалом. – Но ты прав, управляться с непонятной техникой у меня выходит плоховато, хотя главное мне известно: у кого пульт – тот и хозяин, пусть и временный. Ситуация на сегодня сложилась такая: я – владелец чертога, ты – никто. Мне не нравится, как ты жил и что делал в образе Альфалиэля, но это не мое дело. Сейчас я хочу договориться на простых условиях: ты помогаешь мне с неосвоенными функциями кор… чертога, я в ответ исполняю адекватную просьбу с твоей стороны. С формулировкой просьбы не тороплю, а если твоя помощь окажется существенной, то смело рассчитывай на исполнение нескольких просьб. Повторюсь: твое желание должно быть адекватным тем обстоятельствам, которые сложились на сегодняшний день. Твое всемогущество в прошлом. Ты ведь понимаешь, что достаточно мне сделать вот так…
С театральным щелчком пальцев я закрыл проем.
Для Альфа чертог исчез.Невидимый, я отлетел на несколько метров в сторону и остановился, спокойно ожидая, что предпримет бывший владелец. Заметит ли он перемещение прозрачного аппарата?