– Что там с Коброй? Нашли?
Валерия что-то пробубнила в ответ, нажав на распечатку ценной фотографии Осиповой. Она просмотрела все изображения, помещенные в альбом, но ни Добычиной, ни этого загадочного Валентина больше нигде не нашла. Еще раз глянув на снимок, уже держа его в руках, Лера попыталась разглядеть тату у Веры и ее друга, но тщетно – на них были надеты футболки по самое горло.
Проверяя свой телефон поминутно, Лера открыла последние фото Виктории. Вот она на пляже, в парео и бикини… Но фото было настолько изуродовано фильтрами, что шрама от сведения тату видно не было. Теперь стало понятно, почему девушка любила такие масштабные искривления своих изображений.
Фото Веры Осиповой были ужасно скучными (цветы в горшках, снимки кофе на подоконниках и цветы на клумбах), селфи среди них было невероятно мало. А те, что были, не показывали декольте, и, упаси боже, никаких фотосессий в бикини.
Наконец-то телефон Валерии ожил. Она, даже не поблагодарив Анну, тут же набрала присланный номер.
– Да, – прозвучало на том конце, и Валерия поняла, что Вера так и не бросила курить.
– Здравствуйте, – с улыбкой, как можно вежливее прочирикала Донская, – меня зовут Валерия, я – младший редактор передачи «Третий Глаз». Мне очень жаль отвлекать Вас от Ваших дел, но я бы очень хотела поговорить с вами насчет Вашей старой…
– «Третий глаз?» – перебила собеседница, явно занятая чем-то другим, – это где от родовых порч лечат?
– Порчи не лечат, их снимают, – авторитетно поправила Валерия.
– А, ну да, снимают… Так что вам надо, простите? Я только на работу пришла, у меня смена начинается через 5 минут.
– А где вы работаете? В Москве?
– Разумеется, в Москве, где же еще? Я тут уже 7 лет живу…
– Мне очень нужно поговорить с вами о Виктории Добычиной… Крыгина была ее девичья фамилия, Вы с ней вместе закончили школу.
– Да, Вика, – голос Осиповой помрачнел, – а вам зачем?
– Мы будем снимать про нее сюжет. Вера, могу я приехать и поговорить с вами лично? Где вы работаете?
– Продавцом в «Водопадах», у меня будет перерыв через два часа, можете подъехать, но я вам сразу скажу, что не виделась с Викой 10 лет. Зачем Вам говорить именно со мной? У нее друзей, что ли, больше не было?
– Спасибо большое, скоро увидимся, – Валерия не дождалась «До свидания» от своей новой знакомой и, найдя адрес супермаркета в интернете, тут же понеслась в метро, предварительно сложив досье текущей жертвы в свой рюкзачок.
В час пик Московское метро было жарким и казалось кукольным. Валерия решила не брать такси, так как под землей пробок не бывает. Магазин располагался в 20 минутах ходьбы от станции, дождика больше не предвиделось, и она потихоньку направилась к «Водопадам». Достигнув нужной точки на карте, Донская поняла, что очень голодная. Она зашла в одну из кафешек, коих теперь было предостаточно на каждом шагу. В каждом из этих заведений имели честь варить настоящий кофе при помощи дорогих блестящих на солнце машин, испускающих пар, как старые поезда. Жуя только что приготовленную сосиску в тесте и запивая ее чудеснейшим капучино, Валерия просматривала досье, делая пометки в нужных местах, вспоминая отрывки разговоров мамы и сестры Вики. Даже если что-то забудется, не страшно – все интервью записывались на видео и сохранялись на облаке. Сломайся комп, случись пожар или наводнение – ничего не потеряется, проект будет спасен. Для этого на передаче работал отдел айтишников, подобранный, разумеется, не по объявлениям, а по личным рекомендациям от сотрудников программы. Оставив себе 15 минут на всякий случай, Валерия убрала досье обратно в рюкзак, сложила в несколько раз распечатанный снимок троицы и спрятала его в кармане куртки.
«Водопадами» был одних их тех старых советских магазинов, который был перекуплен непонятно кем двести раз и потом практически заново выстроен таким способом, чтобы покупатель не смог пройти напрямую на кассу. Сделано это для того, чтобы человек, проходя через километры прилавков, внезапно осознавал, что дома закончился хлеб, мороженное, мясо индюшки из Южной Америки, и с горкой набивал этими товарами свою тележку.
Лера крутила головой, высматривая свою новую знакомую – кладезь любопытнейшей информации о жертве пятой серии шестого сезона. Валерия прошла колбасную и мясную секции, затем прилавки с консервами и уперлась в отдел салатов на развес. «Вот она, – пронеслось в голове у Донской, – с прической покороче, чем была на последнем селфи». Выкрашенная в старушачий баклажановый цвет, с золотым крестом толщиной в палец, покоящимся на богатой груди и золотыми серьгами-шариками, продетыми в растянутые мочки ушей. Осипова как будто никогда не покидала советский союз, перенесясь сюда, в этот магазин, прямо из конца восьмидесятых. Продавщице было всего 27, но выглядела она в три раза старше.
– Вера, – девушка подошла к витрине и приветливо улыбнулась, – здравствуйте, я вам звонила.
Осипова равнодушно обвела Валерию мертвым взглядом:
– Через 20 минут около мусорных баков, неподалеку от киоска «Роспечать».
Вера отвлеклась на оказавшегося рядом покупателя, которому очень захотелось попробовать тутошний салат «Шанхайский». Валерия кивнула и пошла на поиски киоска. Через 20 минут, как и было обещано, Осипова с накинутой на плечи курткой приблизилась к Донской и закурила тонкую сигарету с ментолом.
– Что вы хотели? – спросила она, не поздоровавшись, – у меня мало времени.
– Вы слышали, что случилось с Викторией Добычиной… Крыгиной, то есть? – Валерия решила не тянуть с вопросами. Едва завидев фигуру продавщицы, девушка включила диктофон на своем телефоне.
– Слышала. От знакомых знакомых. Попросила телефон тети Иры, послала ей смску с соболезнованиями. На похоронах не была. С Викой мы не созванивались, подружками не были – как окончили школу, так больше и не виделись.
– Как вы думаете, кто ее убил?
Осипова выдохнула сигаретный дым, смотря прямо в глаза Донской, не моргая.
– А что же вам ваши ясновидящие не сказали? Вы у них спросите, они все знают, – рот Веры растянулся в довольной и злой улыбке.
Понятно, про себя подумала Валерия. Враждебный свидетель, как таких называют в суде. С такими разговаривать труднее, но зато меньше соплей и слез. Донская вытащила из кармана куртки фото и развернула его. Осипова в очередной раз затянулась.
– Надо убрать эту фотку, – тихо сказала она не то себе, не то Лере, – слишком много интереса к ней в последнее время.
– Что с ним случилось, с Валентином? Куда он пропал после школы?
– В тюрьму загремел, – ответила Вера таким тоном, будто это было вполне очевидно, – на 12 лет.
– Как так? Он же был несовершеннолетний! Ваш ровесник?
Осипова покрутила головой, и ее пузатые шарики-сережки, казалось, растянули мочки ее ушей еще больше:
– Липов был плох в учебе, его оставляли на второй год несколько раз. За два дня перед тем, как он ограбил почтальона, ему исполнилось 18. Было это как раз где-то в мае… Я помню, все за экзамены переживали. Сочинения писали, историю учили. А этот идиот взял и зарезал тету Машу, которая пенсии самым больным старикам по домам разносила.
Валерия снова взглянула на фото. Парень на нем выглядел совершенно нормально, обыкновенно, каких тысячи можно найти на улицах любого города России.
– Нет, он был больной на голову, – прочитав мысли редактора, сказала Осипова, – вырос с матерью, которая пила еще когда с пузом ходила. Жил он не в доме, а в притоне. Лупила она его с детства, и те, кого она приводила во время запоев, тоже его не жалели, – женщина снова затянулась, – у него шансов с рождения не было.
– Как же вы тогда с ним встречались? Вам нравятся такие мужчины? – спросила Валерия, не теряя времени на красиво завуалированные вопросы.
– Я? – изумилась Осипова и чуть не выронила из пальцев почти докуренную сигарету. – Я с ним таких отношений не имела, кто вам наплел?
– Анна, сестра Вики. Она мне и прислала ваш телефон.
– Ясно, – протянула Осипова, – это Вика ей лапши навешала, чтобы матери не разболтала. Я с обоими – что с Викой, что с Валей, была в дружеских отношениях. Даже, скажем так, в приятельских.
Валерия хотела уточнить, но в ту же секунду все поняла: Осипова не вписывалась ни в одну из других групп, которые существовали тогда в классе. Лучше быть с кем-то вместе, даже если третьим колесом, чем вообще ни с кем.
– Она его не боялась совершенно, – добавила Вера, – у него иногда были такие вспышки гнева, что лучше просто было убежать, спрятаться. Но она не бежала, мне кажется, ей было даже интересно, как быстро она сможет его усмирить, подавить своей волей, как дрессировщик льва в цирке. На нее он никогда руку не поднимал, насколько я знаю. Хотя мне один раз оплеуха досталась. Паре пацанов в школе тоже. А потом и тете Маше. Он ее простым ножом пырнул, сумку отобрал, оставил ее на улице кровью истекать, как свинью. Ее, конечно, в больницу привезли, но поздно. Старый человек, пожилая она была, больше 60. Умерла той же ночью.
Осипова бросила окурок на землю и придавила его носком ботинка.
– Ему дали 12 лет, но выпустили через 10. За хорошее поведение.
Обе помолчали, Вера посмотрела на часы.
– Вы хотели ее предупредить? Насчет него, – совсем тихо спросила Валерия, сжимая несчастное фото в руках.
Собеседница чуть видно закивала головой и прикусила губу.
После того, как умерла бабушка – единственный якорь, державший Веру в поселке Жуковский – Осипова решила уехать из дома и начать новую жизнь в столице. Лучше затеряться в толпе незнакомых лиц, чем жить в тесном кругу тех, кто знает тебя и твою семью всю жизнь. Мать Веры, женщина трудная и никогда ничему не радующаяся, вырастила дочь с твердым понятием, что именно из-за нее, ее родного ребенка, ни один мужчина не захотел связать с ней жизнь.
– Я навещаю могилу бабушки раз в пару месяцев, поселок маленький, дорога дальняя, – продолжила рассказ Осипова, – до или после кладбища забегаю в местное кафе. Частенько кого-нибудь из старых знакомых встречаю. Одна из таких знакомых рассказала, как бабушки на скамейках поведали ей о Липове. Был на днях, в дверь Крыгиных не стучал, но о Вике спрашивал. Где она, как она? Как дела у нее, чем занимается? А бабульки-то, – грустно усмехнулась Вера, – они же как местный интернет. Вика, она вот тут работает, в такой-то кондитерской, замуж уже вышла, в Жуковском редко бывает, умница-красавица…
– Он очень ее любил?
– Любил, по-своему. Считал своей. Перед тем, как его закрыли, обещал письма писать каждый день, просил Вику, чтобы она его дождалась.
Кинув взгляд на свой телефон, Валерия подавила желание тут же позвонить Егору и спросить, насколько хорошо он был осведомлен о прошлом своей усопшей жены. Он наверняка знал эту историю. К тому же видел шрам от старой тату на ее теле. Ирина Васильевна, скорее всего, не была информирована о многих деталях: и Вика, и Анна не хотели лишний раз расстраивать мать рассказами о давно забытом прошлом.
– Вы тоже татуировку свели?
Осипова взялась за горловину своей цветастой кофты и оттянула ткань вниз. На улице был поздний вечер, но искусственного освещения от киоска и фонарей было достаточно, чтобы увидеть разницу между здоровой кожей и белесыми полосками шрама.
– Вы обращались в полицию?
– Нет, они ко мне сами пришли. Так же, как и вы, увидели эту фотку на моей странице. Предупредили, что если Липов появится, сразу звонить, не ждать, пока он и меня зарежет. Но я не думаю, что он покажется.
Валерия была согласна с Осиповой: Валентин ведь не писал любовные письма Вере и не был разочарован в ней как в даме сердца, которая наплевала на своего принца, пока он томился в тюрьме.
– А зачем вы сделали тату? – больше из личного любопытства, чем из профессионального интереса спросила Валерия.
Осипова безразлично пожала плечами:
– Липов предложил, Вике идея сразу понравилась. Вроде как мы все друзья до гроба, мы трое с именами на В. А мне тогда было все равно, тату или пирсинг, или обриться наголо. Слава Богу, инфекцию не занесли, все зажило нормально. Но торчал этот круг из-под ключицы очень некрасиво, позорно даже. Линии были неровные, делали впопыхах с настольной лампой, без перчаток, ученик ученика, – Вера устало потерла переносицу, гоня эти глупые воспоминания от себя, – вот идиоты-то… А потом, после переезда в Москву, я поднакопила и свела этот ужас. Теперь могу блузки носить, майки, футболки с низким вырезом…
Валерия понимающе кивала. Липов, для которого удаление этой татуировки было актом святотатства, вырезал ее на груди у своей мертвой любимой. Чтобы похоронили ее с этим кругом и буквой В – ее первой (и самой настоящей, по его мнению) любовью.
Прокручивая в голове различные варианты похищения Добычиной из кондитерской, Валерия машинально вытащила из рюкзачка заранее припасенный календарик с изображением женщины, смотрящей в стеклянный шар, и протянула его продавщице.
– Спасибо большое за ваш рассказ, проект «Третий Глаз» благодарит Вас за Вашу помощь и дарит вам небольшой подарок, календарик с Ирмой Чжоу, победительницей 5 сезона. Талисман, заряженный ее энергией… – Лера внезапно остановилась и замерла с амулетом на месте. Черт, забыла, увлеклась своими мыслями.
Осипова медленно, не в силах скрыть брезгливость со своего лица, взяла сувенир, зажав его между средним и безымянным пальцами. Она покрутила его в руке, явно сомневаясь в энергии чудесной Ирмы.
– Ага, ну спасибо.
Не зная, что еще добавить, Валерия запахнула куртку и зашагала по направлению к метро.
– Девушка, – услышала она позади себя и обернулась к Осиповой.
– Да?
Вера вытащила из кармана джинсов зажигалку, надавила на колесико и, вызвав преданный огонь, поднесла календарик прямо к пламени:
– Как вы спите по ночам?
Валерия хотела ответить, что спит она чудесно, потому что бывает это не часто, так как работа выжимает из нее все соки и занимает по 20 часов в сутки. Но увидев превращающийся в прах легкий кусочек картона, Донская развернулась и уверенным шагом покинула место интервью.
Чай с лимоном сиротливо остывал, просиживая свое самое вкусное время на холодном подоконнике, пока Геннадий Юрьевич нервно проверял свои часы каждые пять минут, ожидая появления кандидата на позицию «Секретарь директора и ассистента зала». Несчастная Олеся Пышкина, две недели совмещающая обязанности своей службы (директор по работе с социальными сетями и техподдержке клиентов) и временную позицию секретаря, вчера закатила показательную истерику. По-видимому, Олесин муж стал забывать, что у него вообще есть супруга, которая вместо того, чтобы регулярно варить суп и стирать грязную одежду, пропадает на работе, приходит домой на пару часов передодеться, чмокнуть голодного и одетого в несвежую рубашку мужа в щечку и снова отбыть в ненавистный офис.
В дверь постучали.
– Входите! – Геннадий Юрьевич пригладил волосы и поправил галстук.
Олеся ввела в кабинет высокую девушку с красиво уложенными волосами цвета ванильного мороженного. Одета она была в брючный костюм и выглядела отчаянно серьезно.
– Здравствуйте…
– Дарья, – девушка протянула начальнику отдела кадров ладонь для рукопожатия, – Дарья Вячеславовна.
– Да, простите, запамятовал. Очень приятно, – растянулся в довольной улыбке Горланов и учтивым жестом указал кандидатке на кресло. Олеся, питая гигантские надежды на то, что она сегодня же вернется только к своим прямым обязанностям, попятилась спиной к выходу и тихонько прикрыла за собой дверь.
– Меня зовут Геннадий Юрьевич, я – начальник кадров нашего центра. И вас порекомендовала нам… – мужчина быстренько нашел нужную информацию в кипе бумаг, разложенных перед ним на столе, – Зинаида Круглова.
Девушка кивнула. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу и сложив руки в замок на животе. В ее глазах не было видно и толики нервозности или переживания о том, как правильно ответить на каверзные вопросы кадровика или как не замесяться в неположенном месте. Брючный костюм шоколадного цвета сидел на ней, как вторая кожа. Легкий, незаметный макияж подчеркивал ее красивый овал лица и длинные ресницы. Ногти были розоватого цвета с перламутровым отливом: никакой похабщины вроде синего или кислотно-зеленого оттенка. Ее черные лакированные туфли на высоком каблуке замыкали образ уверенного в себе человека, готового к самым разным ситуациям.