Пару месяцев его пользовали как инструмент для подсобной работы и источник всяких вкусностей. Потом Соня любезно разрешила ему водить себя по кино, кафе и в прочие публичные места. Через полгода Виктору посчастливилось даже вкусить главного, чего зачастую и вовсе не обламывается во множестве других, подобных историях «любви».
По наивной простоте своей, он искренне полагал, что они пара. Ежедневные звонки и любовные сообщения в одну сторону нисколько Гендальева не смущали, ведь такая богиня как София Щёчкина, создана именно для того, чтобы перед ней преклонялись такие ничтожества как он, Виктор Гендальев. И это его счастье, что именно ему, а не кому-то другому прекрасная секретарша позволяет целовать свои нежные пятки.
В будущем, когда Гендальев станет старше и огрубеет, он будет вспоминать всю это мелодраму с омерзением, а пока он летал на крыльях любви по коридорам здания «И рыба и мясо» и с придыханием звонил ей каждый вечер в заранее оговоренное время.
Соня не любила, когда её беспокоили внезапно.
– Знаешь, Витя, у меня много дел и после работы я не всегда могу позволить себе разговаривать. Если хочешь сделать мне приятно, можешь просто помочь иногда деньгами, ты же знаешь, как мало получают секретари и как дорого в наше время стоит красивая внешность.
И он помогал ей деньгами. О, конечно, он помогал! По меньшей мере, половина каждой его зарплаты уходила на их гуляния и эту, периодическую, «помощь».
Ладно, что уж теперь, думал Гендальев, это всего лишь деньги.
Как-то раз, он случайно узнал о стоимости услуг в салоне красоты, в который ходила Соня и ужаснулся. Цены были гораздо выше, чем вся его ничтожная зарплата. Не нужно было быть математиком, чтобы прикинуть к носу и понять: она, ну никак не могла себе этого позволить, даже со всеми этими вкладами со стороны «любимого».
Она ответила ему на это так:
– А что же ты думаешь? Я вся в кредитах! Или, по-твоему, я должна выглядеть как бабка, или бесполезная лохудра? – она надула губки и рассержено продолжила. – Если тебя что-то не устраивает, Гендальев, я тебя вообще не держу, знаешь ли! Вон, таких как ты, полная улица.
– Что ты, что ты, солнышко! – бормотал Гендальев. – Да нет же, я просто… если тебе это не нравится, я обещаю больше не спрашивать! Обещаю!
– Ко мне завтра должна приехать мама, и если хочешь извиниться, как положено, можешь купить продуктов для нашего стола. Или лучше просто дать денег.
– О, конечно, Сонечка, конечно, – говорил он и отдавал последние деньги.
– И это всё? И что мне на это купить? Гречку и молоко? – недовольно ворчала Соня Щёчкина, но деньги, тем не менее, брала.
Если бы кто-то спросил тогда Виктора, что именно он ценит в Соне, он бы, скорее всего, затруднился точно ответить. Он сказал бы нечто вроде: я просто люблю её и всё. Ну, или там: сердцу не прикажешь, или что-то ещё в таком духе.
На самом деле любви там никакой не было, лишь необузданное сексуальное влечение, вкупе с голоданием в той же области. Насколько сильно способен опуститься мужчина, в своей поломанной, искалеченной психическими травмами жизни, известно одному богу. И, что тут скажешь, случай Гендальева, был далеко не самым тяжким.
Он часто звонил ей по вечерам и слышал длинные гудки, а иногда и вовсе голос автоответчика. Что делала София Щёчкина в такие моменты, он не знал, но всегда отчаянно беспокоился и ревновал. Позже она перезванивала ему и начинала диалог с контратаки: мол, зачем он ей названивал, она же говорила ему, что поедет к маме/папе/бабушке. Что у неё дел по горло и что директор завалил её работой.
Заканчивался подобный разговор всегда одним и тем же: Гендальев извинялся за свою назойливость и оправдывался тем, что очень её любит и беспокоится.
Однажды он задержался на работе по просьбе Миланы. Её нагрузил бумагами Полуоткатов, и ей требовалась помощь. Виктор никогда не отказывал своей старшей сотруднице, тем более близились его первые самостоятельные походы в суды и он рассчитывал, что начнёт он под надзором Миланы. Уж очень ему представлялись страшными эти самые суды.
В тот день Милана дала ему документы и сказала сходить подписать.
– Но директора ведь уже нет? – удивился Гендальев.
– Нет, он на месте, иди скорей.
Войдя в приёмную, Гендальев не увидел Сони и удивился ещё больше, ведь секретарь никогда не уходит раньше директора. Он робко постучал в дверь главного и услышал хриплый, приглушённый и почему-то запыхавшийся голос Сергея Ивановича Сочного.
– Подождите!
Виктор послушно уселся в кресло и стал ждать.
Через несколько минут дверь открылась, и из кабинета директора выскочила Соня. Причёска у неё была слегка растрёпана, две верхние пуговицы на блузке расстёгнуты. Раскрасневшаяся, она сказала.
– А, это ты!
По телу Гендальева пробежал холодок. Он ощутил слабость в ногах и бессильную ярость.
– Ты что там делала, сука? – услышал он свой голос.
Но объяснение не состоялось.
Сочный крикнул из кабинета:
– Проходите, кто стучал!
Молча войдя к боссу, Гендальев хмуро положил документы на стол. Тот подписал их, не читая, и отдал обратно, а когда Виктор вышел, Сони уже в приёмной не было.
В тот день он так и не смог до неё дозвониться. Набрав номер мобильного, по меньшей мере, раз тридцать, он написал кучу сообщений с обвинениями в измене, изобличением низменной натуры Софии и прочего. А потом горько плакал и отправлял новые смски с извинениями и просьбами поговорить. Но Соня молчала, и ответила на призывы лишь на следующий день.
– Я не знаю, стоишь ли ты того, чтобы тебе вообще что-то объяснять! – начала она. – Ты мне написал таких гадостей, что неплохо было бы тебя хорошенько вздуть за это! Будь уверен, у меня есть кому постоять за меня!
Он бормотал что-то невнятное, вроде: она была у директора, и он подумал, что…
– Что ты там подумал, идиотина? – саркастически вопрошала Соня. – Вообще-то я, по долгу службы, должна владеть навыками экстренной медицинской помощи. И в тот момент, когда ты припёрся, директору было плохо! Я вынуждена была прибегнуть к массажу сердца! Это когда кулаком по груди бьют, дебил! У Сергея Ивановича проблемы со здоровьем и я ему помогала! Но что с тобой, идиотом, разговаривать, когда ты сделал свои мерзкие выводы! Ты сам просто грязный извращенец и меня ещё оскорбляешь!
Тут она пустила слезу, и Гендальев, упав перед ней на колени, принялся извиняться и целовать руки.
– Соня, прости меня, милая. Ты говорила, что хочешь новое платье! Можно я куплю его тебе в качестве извинений?
Платье оказалось ему не по карману и пришлось брать кредит в микрозайме, но разве всё это могло стоить любви такой женщины, как София Щёчкина?
В общем, любовное направление развивалось у Виктора в таком вот виде. Обожествление сексуальной женщины, придание ценности тому, что ничего не стоит и конечно страх одиночества. Стандартный набор среднестатистического мужчины, воспитанного в лучших традициях матриархата с полным отсутствием истинного мужского воспитания. Его друг и наставник из армии, Муса Джалиев, к сожалению, восполнил далеко не все пробелы.
Первая корявая любовь Виктора Гендальева была такой, какой была. И ничего с этим не поделаешь, сердцу ведь не прикажешь. Как и разыгравшимся в извращённой манере, гормонам.
***
Пока отношения с Соней Щёчкиной стремились к своему апогею, не стояло на месте и развитие Гендальева в профессиональной сфере. Освоив в совершенстве навыки «отнеси на подпись», «скопируй-вставь», «распечатай», «завари кофе», Виктор углубился в изучении юриспруденции дальше. Милана периодически брала его с собой на заседания в суды.
Перечень юридических дел «И рыба и мясо», ограничивался взысканием разного рода задолженностей с контрагентов организации. Реже попадались иски от потребителей, но такие дела были здесь на особом контроле и по ним всегда судился сам Полуоткатов.
Основной поток же, представляли стандартные формы исковых заявлений, в которых требовалось лишь менять данные. Так Гендальев и познакомился со спецификой своей профессии.
Первое время он до дрожи в коленках боялся судей и судов. Гендальев полагал, что там, всё всегда строго, официально и как показывают по телевизору. Что за столом обязательно сидит грозный дядя, или тётя в мантии и держит в руке деревянный молоток. Он полагал, что войдя в эту святая святых правосудия, он будет вынужден держать высокую речь, и не приведи господь ему, в такой ситуации, ляпнуть что-то не то, или каким-либо иным образом обосраться.
Какого же было его облегчение, когда он впервые очутился на суде в качестве стажёра Миланы.
Их встретила в коридоре здания полная женщина, которую отличали от сидящих на лавочках сплетниц, только культурная манера говорить и более ухоженный вид.
– А, Милана, здравствуйте, что у нас там сегодня? ООО «Зашиваем носки»? У вас все документы в порядке? Хорошо, тогда оставляйте, когда будет готово решение, секретарь позвонит.
Они даже не зашли в зал судебных заседаний.
– И что, так всегда? – в ужасе спросил Гендальев.
Милана усмехнулась и ответила:
– И не надейся, позже сам всё узнаешь. В любом случае ничего подобного тому, что ты там нарисовал себе в воображении, здесь нет, можешь быть уверен.
Да, позже он сам в этом убедился. Судьи были разными. Были разными и участники заседания. Иногда в судебном заседании начинался настоящий базар и разговоры на повышенных тонах. Иногда судьи даже надевали мантии. Да много всего он в последующие годы здесь насмотрелся. Здесь было всё.
Не было лишь деревянных молотков и честности.
***
Самостоятельная жизнь в однокомнатной квартире тоже внесла коррективы в существование Виктора. Теперь сестра ограничивала их общение тем, что раз в неделю звонила, а в гости они почти друг к другу не ходили.
Из еды, Виктор особо ничего не готовил, ограничивая свой запас холодильника полуфабрикатами. Обедать в будние дни он всегда ходил в столовую на работе, ну а дома чаще всего питался как попало. Всякий магазинный корм для людей, разогретый в микроволновке и простые блюда типа яичницы, вот и всё его меню. Этого было достаточно молодому организму, не столкнувшемуся ещё с пищеварительными трудностями, более старшего возраста.
Комната на десять квадратных метров всегда была завалена несвежей одеждой. По углам валялись носки, а напротив вечно разложенного дивана, почти круглосуточно мерцал экран монитора.
Даже когда он стал приводить сюда Соню, что бывало довольно редко, особых преобразований присутствие женщины в этой хате не создавало. Нет, он конечно делал периодически уборку, особенно, когда приводил её, но Щёчкина связывать свою жизнь с этим неудачником явно не планировала и не рассматривала перспективу наводить порядок в его убогой квартире. Впрочем, вероятно там, где жила она, было немногим лучше. Следить за внешностью и держать в порядке место своего обитания, это знаете ли, не одно и то же.
Словом, жизненный путь Гендальева наметил вполне чёткие контуры. Далее, всё должно будет развиваться так же, как и у многих других, нормальных людей. Рано или поздно появится семья, дети, быт убогой однушки потихоньку разрастётся и Виктор со спокойным сердцем, станет упорно двигаться к пенсии.
Хотя, кто его знает, жизнь ведь сложная штука.
Никогда ведь не знаешь наверняка.
Глава вторая. Понедельник
Звон будильника в телефоне вырвал его из объятий сна. Гендальев недовольно нажал пару кнопок и, отсрочив подъём на десять минут, снова забылся. Удивительно, но этот краткий промежуток времени дополнительного сна казался бесконечным. Однако, разорвав тишину вновь, подъём не сделался более лёгким, скорее наоборот. Он переставил будильник снова.
С очередным звоном, времени на то чтобы добраться до работы оставалось минимум, и больше откладывать было нельзя. Виктор тяжело поднялся, встал с постели и надел очки.
Накрыв кое-как своё ложе пледом, он медленно поплёлся в маленькую кухню. Поставил чайник, сходил в туалет и как попало почистил зубы.
Вода закипела. Он бросил в кружку две чайные ложки растворимого кофе, три ложки сахара и залил кипятком. Открыв старый, оставшийся от прежних хозяев холодильник, он долго вглядывался в пустые полки, будто рассчитывая, что там появится что-то силой его хотения.
Наконец он вспомнил о половине плитки молочного шоколада, валявшейся среди грязной посуды на столе.
Без особого аппетита, Гендальев съел шоколад и, прихлёбывая кофе, вернулся в комнату. Чтобы успеть на работу, или хотя бы не опоздать больше чем на четверть часа, ему надо было выйти через пять минут.
Обжигая язык, он сделал большой глоток и поставил кружку на стол возле компьютера.
Его повседневная одежда многослойно висела на спинке стула. Виктор надел несвежую клетчатую рубашку, натянул вчерашние носки и мятые брюки. Шёл поздний октябрь, и на улице уже было холодно, чего не скажешь об офисе. Там всегда царила духота и жар как в парной.
Почти залпом допив горячий кофейный напиток, Гендальев вышел в прихожую. Кряхтя как дед, он влез ногами в чёрные ботинки, натянул куртку с капюшоном и вышел из квартиры.
Жилище Виктора располагалось на втором этаже панельной пятиэтажки, а дом в свою очередь, завершал, стоящую в ряд по улице вереницу своих близнецов и практически упирался торцом в конечную остановку троллейбуса.
Выйдя на улицу, Гендальев сразу увидел отъезжающий троллейбус с номером 6. Это был его маршрут, и если он сейчас успеет на него – значит, не опоздает совсем. Стремглав он ринулся на остановку, на ходу делая знаки руками. Водитель притормозил и открыл заднюю дверь, Виктор вскочил на подножку и крикнул «спасибо».
К нему тут же подошла толстая кондукторша.
– Проезд оплачиваем, – сказала она неприязненно.
– Да, да, сейчас, – ответил Гендальев, доставая из кармана куртки потёртый бумажник. – Вот, – показал он проездной билет.
– А сразу сказать нельзя было! – недовольно проворчала кондуктор.
Он не стал поддерживать этот диалог дальше и молча сел на двойное сидение.
Убедившись, что последнее слово осталось за ней, толстая кондукторша заковыляла к своему месту в середине салона.
Гендальев прислонился головой к окну и закрыл глаза. Впереди было восемь остановок и недурно было бы ещё немного поспать. Впрочем, постоянная тряска и плохая дорога не предоставили ему такой возможности. Троллейбус отчаянно встряхивало, а вместе с ним и Виктора.
Он достал из кармана телефон и написал сообщение Соне: «доброе утро, солнышко». В последнее время она всё реже ему отвечала, и он особо уже не рассчитывал на ответ, сделав это, скорее по привычке, или чтобы попытать счастья. Ведь стоило ей ответить хотя бы лаконичным «привет», как его сердце начинало биться быстрее, а весь остаток дня делался невероятно счастливым.
Но понедельники явно существовали не для счастья.
Виктор вставил в уши наушники и поднял звук на максимум.
«…мальчик молодой, все хотят потанцеевать с тобооой» – закаркал вульгарный голос из радио.
Несколько раз переключив станции, он поймал гороскоп.
«Весы: сегодня вас ожидают интересные события, способные поднять ваше настроение».
Он ждал, что скажут по гороскопу Соне, но оказалось, что овен был вначале и он его уже пропустил.
Чёрт, всё время путаю, подумал Виктор.
– СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА МЯСОКОМБИНАТ, – сообщил ленивый голос в динамиках.
Он встал и, держась за поручни, прошёл к выходу.
***
Милана всегда приходила на работу раньше и редко когда проявляла недовольство по поводу его небольших, но регулярных опозданий.