– Зачем «загрызут»? – удивился Манфред, – окружат и загонят обратно, как неразумное животное.
– Я не животное! – взвился Кирилл.
– Не цепляйся к словам, – усмехнулся старый знакомый, – это так. Метафора. Чтобы ты лучше понял.
Кирилл понял.
Никого винить в сложившейся ситуации он и не собирался. Сам дурак! Сам пошел на поводу у эмоций. Сам возомнил себя спасителем миров от угрозы! Хотя, какая угроза может быть для Яви от того, что неизвестная богиня, живущая в сопредельном мире, укокошит свою взбалмошную дочурку, Кирилл даже не представлял.
Ну что же, коль так, то нужно искать для себя какое-то занятие. Не сидеть же месяцы напролёт, уставившись на пламя факела, пока не сморит сон.
– И чем мне заняться? – растерянно спросил Кирилл.
– Да вон хоть книги читай, – Манфред поднялся, считая разговор законченным, – они, правда, на старонемецком, да и для людских глаз не предназначены, но думаю, что в языковых коллизиях ты разберешься, и доступ тебе откроют.
Кирилл посмотрел на стопки книг, лежавших на алтаре и прямо на полу около него:
– А что в этих книгах?
– Да какая разница, – Манфред уже подошел к лестнице, – читай, торопи время. То, что тебе разрешат понять, увидишь. Ну а то, что для твоего ума должно остаться закрытым, так и будет простым бессмысленным набором букв.
– Подожди! – воскликнул Кирилл, – ты обещал рассказать мне о чем-то! Объяснить, почему ты оказался здесь. И вообще, ты кто такой, Манфред-переводчик?!
– Некогда мне сейчас, – визитёр уже ступил на лестницу, – как-нибудь в другой раз.
– Когда же наступит этот «другой раз»?! – крикнул вслед мужчина.
Но ответом ему был стук захлопнувшейся крышки люка.
***
Совсем нескоро Кирилл отважился открыть первую книгу. Он и сам не понимал своего страха перед старинными фолиантами, многие из которых были украшены такой же пентаграммой, как и на гобелене, покрывающем алтарь.
Но в один из вечеров, посмотрев на забывшуюся зыбким сном Королеву, в сотый раз попытавшись осмыслить сложившуюся ситуацию и в сотый раз удостоверившись в её бессмысленности, Кирилл подошел к алтарю и взял книгу, собираясь вновь сесть в кресло, служившее ему одновременно и местом для сна.
***
Кресло было огромным. Мужчина даже не представлял, кому и зачем понадобилось создать его таких размеров. Не понимал ровно до того момента, пока в первый же вечер пребывания в домике спасителя не почувствовал, что его клонит ко сну. Кресло, словно почувствовав, что тот, кто в нем сидит, вот-вот уснёт, само собой удлинилось, изогнуло подголовник, превратив его во вполне удобную и мягкую подушку. Вместо лежавшей на сидении жесткой тканой подстилки, появилась мягкая перина, а в ногах – свернутое конвертом одеяло.
Раздумывать об этом чуде у Кирилла, полностью вымотанного и перелётом, и событиями дня, и новыми встречами, не было ни малейшего желания. Он улёгся поудобнее, удостоверился в том, что подопечная крепко спит, и укрылся одеялом с головой.
Утором его разбудил визг рассерженной Королевы, возмущенной тем, что ей не подали напиток.
Кирилл вскочил на ноги, как ошпаренный. Заозирался по сторонам, восстанавливая в памяти где он находится и зачем он тут, и бросился к девушке, услышав, как вниз по лестнице уже бегут вихты.
Процесс кормления и успокоения разъярённой Королевы занял какое-то время, а потому, совсем нескоро мужчина задал вопрос Карлу:
– Что это? – обернулся, собравшись указать на спальное ложе, и увидел, что перед ним все то же кресло, каким оно и было вчера днём.
Карл усмехнулся, заметив растерянность на лице Кирилла:
– Кое-что тебе может показаться у нас странным, житель Яви. Но ты не пугайся. Ни один предмет, ни одно существо не причинит вреда ни тебе, ни твоей подопечной.
«Ничего себе – кое-что! – ухмыльнулся мужчина, – интересно, каких сюрпризов ожидать в дальнейшем?!»
Но задавать вопросы не стал. Не потому что не хотел, а просто не знал, о чем спрашивать.
***
Кирилл сделал несколько шагов от алтаря к креслу, когда выбранный им фолиант словно заворочался, затрепыхался в его руках, а потом и вовсе вырвался, тотчас переместившись по воздуху на то место, где и лежал до того момента, пока мужчина не решил ознакомиться с его содержанием.
«Все ясно, – вздохнул незадачливый читатель, – эта книжка не хочет открывать мне свои тайны. Ну да не беда. Возьму другую!»
Вторая книга повторила в точности все то же, что и первая.
Кирилл разозлился:
– Да что это такое?! Ведь Манфред сказал, что я могу вас читать! – он и сам не сразу понял, что разговаривает с книгами.
Один из фолиантов, едва ли не самый огромный, переместился в центр алтаря и раскрылся на первой странице.
«Ну и дела! – думал Кирилл, – эти книжицы сами выбирают, где их читать и в какой последовательности! Ну что же, будь по-вашему!» – подошел к алтарю и заглянул на титульный лист.
«Прикладная магия», – прочёл мужчина.
Лист тотчас перевернулся.
«Введение», – буквы словно мерцали, но Кирилл решил, что это ему кажется из-за отблесков зыбкого пламени факелов.
Он не заметил, как череп, стоявший слева от книги, словно подмигнул ему пустой глазницей.
Той, в которую кто-то воткнул гусиное перо.
***
После того, как книга позволила узнать о своём содержимом, Кирилл еле-еле мог дождаться вечера, когда Королева, утомленная и вымотанная дневными капризами и истериками наконец-то уснёт.
Он только недовольно морщился, не понимая, что нужно вот этой девчонке?! Чем она недовольна?! Отчего изводит прислугу?! Но знал, что рано или поздно все встанет на свои места.
Потому как в введении в прикладную магию рассказывалось о том, откуда появились боги и полубоги. Когда и почему произошло разделение миров не только по статусу, но и по национальному признаку.
Кирилл понял, что рано или поздно он узнает все и о Велесе, и о Маре, и о самой Королеве. Вот только когда это «рано или поздно» настанет – не имел понятия. Потому как часто случалось, что подходя вечером к книге, внимательный читатель видел – она открыта все на той же странице.
Когда бунт книги случился в первый раз, Кирилл попытался самостоятельно перевернуть страницу. Но это оказалось не так-то просто. Словно книга решила, что он чего-то недопонял, что-то упустил.
– Надеюсь, экзамен по прочитанному ты мне устраивать не будешь? – проворчал Кирилл и начал заново «усваивать недопонятый материал».
***
– Что ты ищешь на алтаре, не предназначенном для смертных? – Кирилл вздрогнул, услышав за спиной голос Королевы, которая уже должна была крепко спать.
– Книгу читаю, – усмехнулся мужчина.
– Расскажи, о чем она, – попросила девушка.
– Думаю, о том, что я сейчас изучаю, ты знаешь сама, – добавил, – по праву рождения.
– Это не важно, – пробормотала Королева.
– Что неважно? – растерялся Кирилл.
– Не важно, знаю я о чем-то или нет, – голос девушки задрожал, – мне так хочется поговорить с кем-то, услышать голос, наполненный добротой, а не страхом с ноткой презрения. Девушка всхлипнула, словно от жалости к себе самой, но тут же сменила тему:
– Почему со мной отправили тебя?! – недоумевала Королева, – почему рядом нет моих горничных?! Они так весело щебетали, не умолкая ни на минуту. Всегда старались развлечь меня, успокоить, а не замирали словно истуканы! Русалки знали, что мне нельзя гневаться, нельзя расстраиваться, и всеми силами старались поспособствовать тому, чтобы у меня было хорошее настроение!
– Я не знаю, почему Велес не послал с тобой тех, к кому ты привыкла, – пожал плечами Кирилл, – но догадываюсь, что твои горничные на Севере вместе с той, что сейчас в твоем теле.
– Север! – девушка прижала к груди руки, – любимый прекрасный Север! Надеюсь, Альрик справляется, – и тут же сменила тему, – и надеюсь, что эта смертная хорошо заботится о моём теле!
– Думаю, что получше, чем ты о её, – усмехнулся Кирилл.
– О чём ты говоришь? – девушка подняла затуманенные воспоминаниями и грустными мыслями глаза.
– О том, что если ты, моя любезная Королева, будешь и дальше так себя вести, то «смертной» очень не понравится то, во что ты упорно превращаешь её тело! Посмотри на себя! Ты весь день ешь! А когда не ешь – либо орёшь, либо ревёшь! За то время, что мы здесь, располнела минимум на несколько килограмм, лицо опухло от истерик, под глазами круги и морщинки! Волосы, за которыми ты не желаешь ухаживать, превратились в паклю! И после этого еще смеешь думать плохо о ком-то!
– Ты ничего не понимаешь, смертный, – взвизгнула Королева, – ты не видел и не знаешь, какой я была! А вот все это! – девушка сделала широкий жест руками, словно очерчивая себя по кругу, – это тело, в которое меня втиснул Велес, оно постоянно просит пищу! И я не знаю, как его сдерживать! И Клара, с её пирогами, штруделями и сосисками! Тело смертной требует всей этой снеди, и я не могу ему отказать! А когда вижу ту, кем я стала, в зеркале, то не хочу не только ухаживать за этой уродиной, а даже её видеть!
– Все понятно, – вздохнул Кирилл, – ты не умеешь ни ценить того, что делается для тебя, для твоего же блага, ни быть благодарной. Велес руководствовался твоей безопасностью! Ему некогда, да и не из чего было подбирать оболочку, которой ты останешься довольна! Не думаю, что Снежана, девушка, отправившаяся на Север, так уж хотела этого. Но она там! И выполняет твои обязанности! Хотя, я толком не знаю, в чем именно они заключаются! Впрочем, речь сейчас не о том. Вихты и зелигены торопятся исполнить любую твою прихоть, а что получают взамен? Твой крик и недовольство!
–Ну вот, – вздохнула девушка, – ты тоже злишься на меня и презираешь.
– Да не злюсь я, – горячился Кирилл, – и уж тем более не презираю! Я просто не понимаю, отчего ты так себя ведешь?!
– Я объясню, – девушка надолго замолчала, словно обдумывая, стоит ли посвящать смертного в свои страхи и заботы, но все же продолжила:
– В первый день месяца груденя я войду в полную силу. Как сказали бы в Яви, стану совершеннолетней. И если до этого дня я не сумею вернуться в свое тело, то навсегда останусь уродиной! И если бы ты, смертный, видел меня в первозданном облике, то понял бы и печаль и страх перед возможным исходом.
Кирилл услышал, как за спиной зашелестели страницы книги. Он обернулся, поняв, что фолиант раскрылся почти в самом конце.
С великолепной цветной гравюры, занявшей целый разворот, на него смотрела стройная синеглазая девушка, с тонкими чертами лица, с белокурыми волосами до щиколоток, такими густыми и пышными, что укрывали волной полуобнаженное тело. Девушка стояла, положив правую руку на шею белого медведя. За её спиной полыхало разноцветными бликами северное сияние. Казалось, что волосы слегка шевелятся на ветру, а медведь время от времени угрожающе скалит зубы.
Если на этой гравюре изображена Королева, то можно понять её отчаяние. Ни одна женщина не обрадуется, если, уснув великолепной красавицей, она проснётся пусть и не уродиной, то с вполне заурядной внешностью.
– Это ты? – Кирилл указал на гравюру, поняв, что Королева заглядывает в книгу через его плечо.
– Да, – кивнула девушка, – я и Альрик.
Не ожидая, пока у Королевы начнётся новая истерика от осознания того, что она потеряла, книга захлопнулась, подняв облачко пыли.
Девушка и мужчина стояли у алтаря и смотрели на титульный лист.
– «Прикладная магия, – почел Кирилл, – Введение», – обернулся к Королеве, предложил, стараясь отвлечь от грустных мыслей, – будешь читать?
– Я не умею, – смутилась девушка.
– Хорошо, – Кирилл не стал ни удивляться тому, что девица, которой скоро восемнадцать не умет читать, ни, тем более, высмеивать её, – тогда садись и слушай!
Книга перевернула страницу. Кирилл уже не раз перечитывал то, что там написано, а потому понял – информация не для него, а для той, что, забравшись с ногами в кресло, внимательно слушает:
– «Смешав семя своё и кровь свою Первородные создали первого бога»…
Глава девятая
Управляющий удивлённо выпучил глаз, наблюдая, как мимо понеслась разъярённой фурией Ягиня.
– И куда это подорвала наша богинюшка в такую рань? – пробормотал Олег Львович, глядя на с грохотом захлопнувшуюся дверь.
– Да кто их знает, этих богов? – хихикнул Дормидонт, выглянувший из-за стойки ресепшена, – у них свои пути, а у нас свои заботы.
– Вот не могу не согласиться, – вздохнул управляющий, – свиту притащила Ягиня с собой немалую. Каждому нужно угождать. Каждого привечать. Перед каждым в поклоне согнуться. И ладно бы это были полубоги! А то ведь обычная нежить, а запросы, как у Первородных! Горничные стонут от капризов и претензий!
– Да-да, – закивал домовой, – Знаешь, Лихушко, как говорится у смертных? Чем мельче клоп, тем больше вони! Так и у этих. Чем ниже рангом нежить, тем сильнее ей хочется покомандовать хоть кем-то.
В холл вошли два вовкулака, которым Ягиня велела нести круглосуточный дозор вокруг отеля. Словно кто-то мог незаметно проникнуть в охраняемый заклятиями Велеса периметр без разрешения. Но оспаривать приказ богини никто не стал. Хочется ей усиленного наблюдения – ну и пусть себе.
– Куда хозяйка отправилась, не взяв охрану? – полюбопытствовал вовкулак.
– Догнал бы её и спросил! – посоветовал Дормидонт.
Вовкулаки переглянулись, словно обдумывая услышанное и оценивая серьезность совета. Но увидев ехидный блеск в глазах домового, насупились, поняв, что тот издевается:
– Некогда нам бегать! – рыкнул один, – у нас своя служба и несём её исправно!
– Да и подвернуться под горячую руку с дурным вопросом можно, – рассуждал второй, – у нашей Ягини знаете какой характер?!
– Да уж догадываемся, – усмехнулся Олег Львович.
– Так что мы лучше в бар, – принял решение первый вовкулак, – изопьем по стаканчику медовухи и спать до вечера.
Охранники, переглянувшись и покивав друг другу, согласившись с тем, что принятое решение будет единственно верным, заспешили в сторону стеклянной двери, где за стойкой бара улыбались ранним посетителям мавки в белых передничках на голое тело и кокетливых веночках в распущенных волосах.
***
Кощей лежал в скомканной за ночь постели рядом с наконец-то уснувшей женщиной.
«Вот ведь ненасытная самка досталась этому смертному, – на тонких губах зазмеилась усмешка, – есть в ней что-то от Мары. Не поскупилась богиня, одаривая жительницу Яви».
Женщина заворочалась, обняла Кощея, но так и не проснулась. Она довольно улыбалась и постанывала, словно заново переживая события прошедшей ночи.
Кощей аккуратно высвободился из объятий, выскользнул из постели и подошел к окну, за которым уже рождался новый день.
В комнате стоял удушливый аромат благовоний и запах тел всю ночь одаривавших друг друга плотскими ласками.
«Воняют только эти смертные так, что хоть нос затыкай», – поморщился бог и распахнул окно, в которое тотчас ворвался свежий утренний воздух, наполненный птичьим щебетом и ароматом молодой листвы.
Кощей вынул из портсигара, лежавшего на подоконнике, сигарету и жадно затянулся, прикурив от возникшего на конце указательного пальца огонька.
«И все-таки здесь, в мире людей, есть свои удовольствия не доступные больше нигде! Взять хотя бы вот эти табачные палочки, от которых слегка кружится голова и во рту горьковатый привкус. Нужно узнать, что в них такого и завезти подобное к себе на остров», – бог, не часто радовавший Явь своими визитами, не подозревал, что эти «палочки» набиты чистейшим канабисом, изъятым Инспектором, мужем вон той, что продолжает нежиться в постели, в недавнем рейде по злачным местам.
Кощей обернулся, услышав, как грохнула входная дверь.
Нет, он не опасался гнева Инспетора-рогоносца, успевшего смириться со своей незавидной участью. Да и прибыть в собственную квартиру тот должен не раньше полудня, отправленный руководством возглавлять очередной рейд в дом терпимости, дабы приструнить и призвать к порядку (читай: к уплате мзды бонзам города) зарвавшихся владельцев увеселительного заведения.