Миновала беда.
Вразумлять Войста он не стал. Всё равно слушать не станет, так что пусть пребывает в уверенности, что поручение княжича он выполнил с блеском.
А вот фемный стратиг после их ухода надолго задумался.
Язык, на котором русы говорили меж собой, он знал. Язык этот мало отличался от того, на котором говорили мисяне. И то, что посол архонта русов говорил одно, а мальчишка-толмач переводил другое, стратига обеспокоило даже больше, чем собственно речи посланца. Нет, так бывает, что переводчик толмачит по-другому. Даже и нередко.
Стратиг улыбнулся, вспомнив историю о сирийском разбойнике, которого поймали и пытали, требуя указать, где спрятано награбленное. Историю эту очень любили изображать константинопольские лицедеи. Разбойник-сириец долго крепился, но в конце концов сломался и назвал место, где закопал добычу. Вот только общались с ним, не говорившим на языке империи, через переводчика, а переводчик-хитрец возможности не упустил и признание разбойника перевёл так: «Ничего я вам не скажу, ромейские свиньи!»
Однако никакой выгоды для юного толмача от неверных переводов стратиг не усмотрел. Напротив, говорил мальчишка куда более внятно, чем простоватый посол. И выговор у юного руса был, надо отметить, самый что ни на есть столичный.
Что тоже настораживало.
А ещё стратиг заметил: мальчишка его побаивается. А вот сам посол держался так, будто стратиг здесь не Иоанн, а он, рус.
И во всём этом чувствовалась какая-то игра, слишком зыбкая, чтобы стратиг мог ухватить её нить.
Он мог предполагать всё что угодно. Например, этот мальчишка с лицом северянина и столичным выговором на самом деле мог оказаться агентом кого-то из константинопольских политиков. Вот хотя бы того же патрикия Николая Пиперата. Или кого-нибудь повыше.
Стратиг размышлял долго, но – безрезультатно.
Единственное, что он мог: попробовать узнать о странном посольстве ещё что-нибудь. Потому велел послать за начальником городской стражи, а тому приказал обеспечить скрытное наблюдение за русами, а особенно – за мальчишкой-переводчиком.
Если бы об этом узнал Сергей, он бы уже не считал, что всё в порядке.
А вот Войсту на такое повышенное внимание наверняка было бы наплевать. Его мысли были уже заняты совсем другими вещами.
Так что ни он, ни Сергей соглядатаев стратига не заметили.
А вот другие – заметили. И эти «другие» принадлежали к теневой, так сказать, части херсонского сообщества.
И в дальнейшем это оказало Сергею и его другу-хузарину немалую услугу. Но не исключено, что – медвежью.
После посещения стратига варяги занялись собственными делами. Сначала – на рынок. Потом пожрать. Ну, и запланировать что-нибудь весёленькое на вечер.
Вот тут-то, на рынке, Войсту, впечатлённому разницей цен в Херсоне и далёком Новгороде, пришла в голову замечательная идея: закупиться свежеприбывшими ромейскими товарами, в частности тканями и медной посудой, и доставить их сначала в Самкерц, а потом, через Киев, домой в Белозеро.
Во время обеда Войст поделился идеей с подчинёнными, и большинство идею одобрило. И даже выразило готовность вложиться в проект всей имеющейся наличностью. Ещё бы: тысяча процентов прибыли.
Войст был хорошим воином. Умелым, неглупым, в меру инициативным. Но получив повышение, почему-то решил, что его теперь удача непрерывно в попу целовать будет. И вёл себя так, будто он уже почти князь.
Единственное, что мог сделать Сергей: отказаться участвовать в бизнес-складчине. Он-то знал: те же товары, в которые намерен вложиться Войст, при желании можно приобрести и в Самкерце. И если брать оптом и у правильных людей, выйдет даже дешевле.
Отказался от бизнес-проекта и Машег, хотя и по другой причине. Хузарин заявил: покупать, чтобы продать дороже – ниже его достоинства. Воин кормится добычей.
Войст их отказ принял спокойно. Решил: молодые, глупые.
Он уже видел себя богачом, чей капитал удесятеряется после каждой ходки в Херсон и обратно. В планах он даже замахнулся на торговлю непосредственно с Византией, где, как он узнал, цены на имперскую продукцию ещё меньше, а на всякий северный товар, например, на рыбью кость[5] – вдвое дороже, чем в Херсоне. И в пятьдесят раз дороже, чем у непосредственного «производителя». О законах, которые запрещали негражданам торговать на территории Византии, Войст, разумеется, понятия не имел.
В итоге сразу после сытного обеда воодушевлённые грядущим богатством варяги отправились на агору – искать «попутку» до Самкерца, ведь на шестнадцативёсельную лодью все планируемые покупки никак не вместятся.
И тут, на агоре, варяги узнали, что их мечи – не менее востребованный товар, чем стеклянная и медная посуда.
Так что первая часть бизнес-проекта, заключавшаяся в доставке купленного в Самкерц, не только не потребует денег, но и принесёт прибыль. Более того, византийский купец, по собственной инициативе затеявший разговор с Войстом, был готов передать интересующие варягов товары непосредственно в Самкерце. Причём за ранее оговорённую цену.
В обмен на защиту по дороге.
Очень хорошо, что Войст всё-таки успел к этому времени пообщаться с другими купцами и узнать о пиратском беспределе. Иначе с большой долей вероятности ромей получил бы защиту бесплатно.
Но Войст – успел. И теперь отчаянно торговался за каждую монету. И оплату потребовал не золотом, а тем же товаром. Купец торговался ещё более рьяно, но Сергей видел: византиец очень доволен. Он продаст Войсту товар, считай, по розничной цене и по той же цене расплатится за охрану. Товаром. «Как приятно иметь дело с непрофессионалами», было написано на его крючконосой физиономии.
Когда стороны договорились, Сергею была предоставлена свобода. Чтобы заказать праздничный ужин, помощь переводчика варягам не требовалась.
И топтавшийся рядом изнывающий от нетерпения Машег наконец-то смог поделиться с другом планами на вечер.
А планы были – громадные. И как раз для настоящих мужчин.
Пока Войст торговался, хузарин здесь же, на агоре, собирал информацию. Самую важную, по его мнению. И вполне преуспел. Теперь Машег совершенно точно знал, где находится самый лучший в Херсоне бордель.
Глава 2. Никогда не доверяй проституткам
«Никогда не доверяй проституткам». Эту простую мысль вложил в Сергея Духарева ещё в самой первой жизни старший товарищ по спортшколе, а впоследствии «дикий гусь» Паша Влакис. «У баб, для которых щель – товар, всё в этом мире – товар. Так у них, баб, устроено. Она с тобой до тех пор, пока кто-то не перебьёт твою цену».
Паша Влакис знал, что говорил, потому что тоже кое-что продавал. Своё умение убивать.
И платили ему побольше, чем проституткам. Хотя и ненамного. В том мире умение собственноручно прикончить ближнего не входило в список престижных навыков.
В отличие от этого. Впрочем, в этом мире Паша протянул бы недолго. То, что в двадцатом веке называли практичностью и продуманностью, здесь сочли бы предательством. И боец, который предал своих из-за двадцатипроцентной прибавки к окладу, после пары успешных сделок заканчивал карьеру в желудках падальщиков.
«Никогда не доверяй проституткам».
Сергей поглядел на утонувшего в женском мясе Машега. Немного позавидовал. Друг наслаждался. Изо всех сил. А сил у юного и отлично тренированного организма благородного хузарина было изрядно. Потому три девки из четырёх перекочевали к нему. А четвёртая валялась на ковре сиськами кверху, дрыхла и храпела так, что впору испуганной лошади, а не молоденькой работнице херсонского лупанария.
Сергей бы тоже поспал. В голове шумело от выпитого, секса больше не хотелось.
Но – беспокойно.
Не нравилось ему здесь. Непонятно, почему. Так-то всё хорошо. Чистенько, цветами пахнет, фонтан журчит, девки не сказать что все красивые, но не потасканные, свеженькие.
Месторасположение у борделя привилегированное. Рядышком с резиденцией стратига и его ближайшего окружения. Для богатеньких место. Сергей даже видел одного такого. Смуглого толстяка, восседавшего в мраморной ванне с парочкой подростков непонятного издали пола. Голого, но что характерно – с золотыми цацками на шее и руках. Может, толстый боялся, что их украдут?
Девка зарычала басом, Машег тоже взрыкнул. Тенором. И опрокинулся на спину, головой – в мягкий белый живот другой девки. Третья тут же сунулась мордочкой хузарину в пах, запыхтела, зачмокала. Сергей задумчиво глядел на задранные кверху мощные ягодицы, мокрое раскрывшееся лоно…
В плане развлечений секс у Машега стоял на втором месте, уступая только стрельбе по живым и вооружённым мишеням.
А вот мысли Сергея были сейчас далеки от этого вида типично мужских развлечений. Он пытался спрогнозировать действия фемного стратига. Захватив Самкерц, великий князь киевский Олег вломился в сеть причерноморской политики, как шмель в паутину. Ромеи, булгары, хузары, печенеги…
И это только главные пауки. И если шмелю не удастся встроиться в систему партнёрства и соперничества, коварства и предательства, которая и есть политика, то никакая сила не поможет. Сила, манёвр, точный разящий удар… Всего этого Олег лишился, привязавшись к территории, которую теперь придётся защищать сразу от всех.
И подписанный с византийским патрикием договор не стоит даже израсходованного на него пергамента, если не подкреплён конкретными связями. Что сегодня и продемонстрировал посольству русов херсонский правитель. Который пока что является едва ли не сильнейшим игроком этого региона. В первую очередь потому, что не только располагает значительными силами, но и, похоже, прекрасно представляет, как их применить.
А ещё за стратигом стоит Константинополь. Пусть нынешний император слаб и вряд ли пришлёт войска метрополии в помощь фемным. Но может прислать золото, которое тоже воюет неплохо.
Собственно, будь на месте великого князя Сергей, он бы даже не пытался удержать Самкерц. Даже при поддержке ромеев. Тем более что Самкерц – это всего лишь город, а не область, которую впоследствии назовут Тмутороканью. Олег же подмять под себя земли к востоку от Керченского пролива даже не попытался. А у Рёреха просто на это не хватило бы сил. Единственная надежда устоять – поладить с ромеями. И не с метрополией, которую представлял Пиперат, а со стратигом Вогой. Вот у кого есть и средства и, наверное, желание. Хузары – конкуренты и постоянно лезут в дела Херсонской фемы. Самкерц мог бы стать их базой на том берегу. Но доверять им опасно, ведь кто помешает стратигу сделать город своим, если пустить внутрь херсонских стратиотов?
Может, предложить стратигу союз? Но против кого? Судя по сегодняшнему разговору, Иоанн Вога всерьёз опасается дунайских булгар. Наверняка не без оснований. Кесарь Симеон показал себя соседом опасным и амбициозным. Заставил прогнуться самого Автократора ромеев. А уж ближайшего соседа по Чёрному морю может в бараний рог согнуть, если стратиг даст слабину.
Однако выгодно ли самим русам ссориться с Симеоном, когда врагов и без того полно?
Очевидно одно: с херсонским стратигом надо как-то договариваться.
И для подобных дипломатических игр рубака Войст точно не годится.
К сожалению, не годится и Сергей. Слишком несолидно выглядит.
Наверное, справился бы сам Рёрех…
Но княжич не рискнёт оставить Самкерц. Стоит это сделать, и главным станет воевода, Харальд-ярл. А этот вполне может разграбить город и свалить. Если не сам, то кто-нибудь из его хёвдингов. Например, тот же Хаги Маленький.
Да, Рёреху удалось переиграть ярла на первом этапе борьбы за власть.
И ярл принял этот малый проигрыш достаточно спокойно. Подозрительно спокойно.
Что доказывало лишь одно: у Харальда есть какие-то свои цели. Опять-таки вопрос: зачем бы великому князю ставить воеводой именно его, нурмана? Достоинства викингов несомненны, если речь идёт о морском разбое, например. Но защита захваченного города, чужого города… Это как волков приставить овечью отару охранять.
Сергей устал ломать голову. В конце концов, юный возраст имеет свои преимущества. Например, можно расслабиться, перестать думать о геополитике и наслаждаться жизнью. В данном случае: вином и девками.
Однако вернувшись в реальность, Сергей как раз и вспомнил мудрую фразу контрактника Паши.
«Никогда не доверяй проституткам».
Паша Влакис был прав только наполовину. Он забыл о тех, кто руководит секс-бизнесом.
А те и не скрывались особо, пусть и говорили достаточно тихо. Будь Сергей увлечён подружкой, не услышал бы.
Но он услышал.
Говорили по-ромейски.
– Чёрненький хорош. Пылкий. И красавчик. А этот – скучный какой-то. И жилистый…
– Зато беленький, – перебил второй голос, тоже мужской. – Масть редкая. А что жилист, так и на таких есть любители.
– Любители на всех найдутся, – подхватил первый, судя по произношению, не местный, из Константинополя. – Не за всех хорошую цену дадут.
– Так не обязательно для постельных утех, – вступил второй. – Здоровый, молодой, кожа чистая. Можно оскопить. На евнухов спрос тоже высокий.
«Это ж они о нас с Машегом», – с опозданием сообразил Сергей. С опозданием, потому что в голове не сразу уложилось.
Сообразил, но виду не подал. Лежал так же неподвижно, делал вид, что сейчас его интересует только мясистая задница шлюшки, испятнанная россыпью небольших, уже посветлевших синяков. Надо полагать, кто-то от души пощипал её ягодицы.
– Кто они, знаешь? Искать не будут? – поинтересовался константинополец.
– Чьи – не знаю, – ответил местный. – Я их первый раз вижу. Думаю: из купцов. Младшие. Получили серебро и прибежали тратить. Не первые они у меня. Когда их хватятся, ты уже в море будешь. Главное, о цене мы с тобой сговорились.
Девка, оставшаяся с Сергеем, повернулась на бок и уложила на него ногу. Не просыпаясь.
Торг за шторкой много времени не занял. Пара минут – и Сергея с Машегом уже продали.
– Я людей за ними пришлю, – сказал покупатель. – И деньги тоже.
– Возок пусть возьмут, – предупредил продавец. – Я мальцам вина подам с сонным зельем, чтоб по-тихому. Проснутся уже у тебя в трюме. Сумеешь им растолковать, что к чему?
– А то! – Покупатель-константинополец коротко рассмеялся.
Что ж, кто предупрежден, тот вооружен. А пока будем вести себя естественно. Сергей спихнул с живота женскую ногу, поглядел на её хозяйку: юную, тяжелогрудую, разомлевшую, прислушался к организму… и решительно втиснулся меж горячих влажных ляжек.
Девка открыла глаза, вздохнула-всхлипнула, пробормотала:
– Вздрючь меня, бык-господин…
Без энтузиазма пробормотала.
Молоденький её основательно заездил.
Хотя сама виновата. В искусство ублажения мужчин входило умение стонать, кричать и содрогаться, выказывая неуёмную страсть… Оной ни в коем случае не испытывая. Но этот мальчишка оказался не по годам умел и ухитрился довести её до воплей совсем непритворных, и далеко не единожды.
Она, однако, не жалела. Здешний лупанарий – не портовый притон, где на каждую вагину приходится по два десятка гостей подряд. Здесь пахнет благовониями, а не рыбой, потом и мочой. И гости здесь получают то, что желают. Так что если гость желает, чтобы она кончала взаправду, и в силах довести её до желаемого, то, значит, так тому и быть.
С этой мыслью юная Аспазия-Желанная, названная когда-то матерью Зозим, что значило «оставшаяся в живых», зажмурилась, обняла ногами неутомимого мальчишку и отдалась тому, что крестивший её священник называл мерзейшим блудом, а в этом доме именовалось божественным наслаждением.
Обтёршись льняным полотенцем, Сергей поглядел на куча-мала из четырёх тел, хмыкнул, безжалостно извлёк из неё Машега.
– Прочь! – по-ромейски велел он трём девкам, подкрепив команду парой сочных шлепков.
Четвёртую, собственную, не выгнал. Пусть дрыхнет.