– О, "Трактирщика", "Трактирщика", – пробежал шепот по рядам.
– Эй! Я вам сыграю "Трактирщика"! – прокричал хозяин от стойки.
– Хе-хе-хе, "Трактирщика", говорите, – Люсиль отхлебнула из кружки и, посмеиваясь, провела по струнам. Потом начала наигрывать веселый мотивчик и запела:
– Жил да был недалекий трактирщик Джо
И был он выпить не дурак,
Когда придут к нему друзья,
И даже без друзей.
Радушно он гостей встречал,
И в этот раз не оплошал -
Светильник самый яркий взял,
Чтоб было веселей.
Веселья было хоть куда,
Вино лилось, как в дождь вода,
Сам Джони песни танцевал
И танцы голосил.
Трактирщик наш, должна сказать,
Любил руками помахать
И самый яркий и большой
Светильник уронил, – и гитарным боем на веселый залихватский мотив продолжила:
– Загорелась крыша,
Загорелся пол…
– А ну молчать! – рявкнул трактирщик, подскочив к нам и стукнув кулаком по столу. – Совсем вы что ли?!
Люсиль, опустив гитару, бессовестно расхохоталась. Народ в трактире покатывался со смеху.
– Ну полно тебе, Ренли! Это ж просто шуточная песенка!.. – примирительно проговорила она, все еще посмеиваясь.
– Да леший вас, ведьм, знает! – возмущено продолжил он. – Я суеверный!
– Вот именно, что "суе-"… От слова "суета". Это значит, веришь во всякую чушь! – весело заявила Люсиль. – Говорят, кто верит в суеверия, кланяется перед Сцеррой, а не перед Андалом!
Ренли замялся, не зная, что возразить на такой довод. Я с ехидной усмешкой взглянула на девицу, и та ответила таким же взглядом.
Мистики не религиозны. Мы не очень-то втягиваемся в храмовнические темы. Андал, Сцерра – для нас лишь вымышленные образы…
Нет, мы знаем, что есть высшие силы, судьба, различные духи, стихийные и местные [от великих сил природы до маленьких духов ручейков и деревьев], относимся к ним с уважением, обращаемся за покровительством и благодарим. Но звать их какими-то вымышленными именами… Зачем?
Мы ощущаем все эти силы и знаем, как к ним подойти. Нам не нужны религиозные обряды.
Ну а простые люди больше слышат храмовников, чем собственное сердце, и верят в важность вымышленных образов и действ…
Так и не найдя достойного возражения, Ренли зашел с более весомой карты.
– В конце концов, я оплачиваю ваш концерт, значит, я и репертуар выбираю! Еще хоть одно слово из этой проклятой песни прозвучит в стенах моего трактира – всех выгоню! – пригрозил он и, отвернувшись, направился к стойке.
– Ох, посмотрела бы я, как ты в одиночку будешь выгонять из трактира двух мистиков и толпу народу, – посмеиваясь, проговорила Люсиль.
Трактирщик лишь недовольно фыркнул.
– Ну что ж, давайте тогда вот эту сыграем… Дзета, подпевай, – сказала девушка и начала:
– По своей тропе ступаешь ты один,
Никого не ищешь, никого не ждешь.
Сам себе товарищ ты и господин,
Автономию и волю не продать за грош.
Ты свободен и легок, словно ветер полей…
Но в два голоса песня веселей.
В одиночку можно путь пройти быстрей
И маршрут, как хочется тебе, менять.
Там, где хочешь ты, устраивать ночлег
И ни с кем не ссорясь, путь свой продолжать.
Да, в дорогу отправляться одному быстрей,
Но в два голоса песня веселей.
И тебе в этой жизни всегда легко,
Никому не надо объяснять ничего,
Сам себе товарищ, сам себе судья –
Это ни на что не променяю я.
Хоть свобода мне моя всего ценней,
Но в два голоса песня веселей!
Каждому из нас – идти дорогой своей,
Жизнь свою писать, как песню, лишь своей рукой.
Может даже ты на свете всех сильней,
И твой голос громок словно волчий вой,
Слышен песни твой мотив из-за морей…
Но в два голоса песня веселей!
Так подпой же сегодня этой песне моей,
Ведь в два голоса песня веселе-е-егей! – весело крикнула она. Я же строчку тянула, и получилось довольно красиво.
Не то чтобы я знала слова. Но я словно вошла в какой-то резонанс с песней, да и самой Люсиль: я ощущала, какое слово она сейчас произнесет, куда через секунду пойдет музыка…
Я даже сама удивлялась тому, как уверенно пою песни, которые едва слышала.
– А здорово! – весело бросила Люсиль, допивая свой чай из кружки.
– Даже очень, – я кивнула. – Я не слышала этой песни раньше. Ты ее написала?
– Ну, я, – Люси кокетливо-смущенно опустила глаза.
Я усмехнулась:
– Прямо про нас, охотников!
– Есть такое, – девушка с улыбкой качнула головой.
Мы, мистики, и правда, по сути, одиночки. Условия нашей жизни это предопределяют. Да и профессия обязывает.
– Ну предлагайте! – тем временем весело крикнула Люсиль. – Что еще сыграть?
– Дуняшу! – почти единогласно прогремела толпа.
– Не дождетесь! – гаркнула девица, черпнув кружкой прямо из котелка.
Народ загоготал, потом потребовал какую-то другую песню, которая устраивала Люсиль больше.
Я, последовав примеру коллеги, тоже зачерпнула чай кружкой и сделала глоток промочить горло.
Люсиль же, прежде чем начать играть, пригладила ладонью непослушные волосы, выбивающиеся из хвоста и липнущие к плечам и шее. Они уже порядком ее замучили.
Доиграв песню, девушка поставила гитару, придерживая ее ногами, и принялась перевязывать хвост. Собрала и пригладила пятерней волосы, сняла шнурок и заново его перетянула. Когда она завязывала второй узел, шнурок приказал долго жить и порвался на две неравные части. Причем, так, что обе половинки были коротковаты для утягивания хвоста. Люсиль цокнула языком:
– Вот ведь!..
– Ой, слушай… – я торопливо полезла в карман куртки. – У меня есть шикарная палочка для волос! Новая, не бывшая в употреблении. Могу дать, даже насовсем.
– Давай, – кивнула девушка. – Сколько она стоила?
– Без понятия, – с усмешкой развела я руками. – Она мне бесплатно досталась.
Люсиль посмеялась, затем спросила:
– А ты?
– А что я? – я демонстративно тряхнула шевелюрой. – Эта палка длинней моих волос, куда мне ее?
Девушка хохотнула и принялась собирать свои пряди.
А я, хмыкнув, покрутила в пальцах тоненькую зубочистку… И скрутила в маленький пучок верхнюю половину своих волос, без затылка – те все равно слишком коротки. И всадила зубочистку в собранный пучок, закрепляя.
– Вот, мой размерчик, – с хохмой сказала я. – Очень глупо выглядит?
– Нет, даже вполне нормально, – ответила Люсиль, подхватывая гитару. – Ну что ж, продолжим! Песню урожая знаешь?
– Нет! – бодро ответила я. – Но подпевать буду!
Люсиль звонко рассмеялась. Потом прошлась по струнам перебором и запела.
К ее голосу присоединись с десяток голосов местных, и я решила, что, даже если я сфальшивлю, уже никто не заметит, поэтому можно смело подвывать песне по меньшей мере на припеве.
Перед вторым припевом Люсиль замедлила музыку, призывая петь всех, кто хоть немного его знает. К третьему разу запели почти все, а четвертый припев тянули уже хором всем трактиром.
Чтобы больше расшевелить народ, Люсиль сыграла припев еще и в пятый раз, хотя, кажется, в песне он был не предусмотрен. Но это пришлось всем по вкусу.
Допели; народ с радостным смехом похлопал себе и певице. Люсиль сделала пару глотков чая и проговорила:
– Давайте теперь вашу, городскую!
"Вашу городскую" я не знала совершенно, но сделала ставку на то, что подобные песни обычно сочиняются не особо сложными, чтобы можно было подхватить, да и припев, в конце концов, повторяться будет. Песня действительно оказалась довольно легкой, да, вдобавок, помимо припева, в ней повторялась еще большая часть куплета.
Доиграв, Люсиль повернулась ко мне и поинтересовалась:
– А какие песни ты знаешь?
Я припомнила одну песенку, которая нравилась мне в школе. Люсиль попросила ее напеть и быстро подобрала, как это играется. На этот раз солировала я, а менестрель подпевала повторяющиеся строки и припев.
Песня пришлась народу по вкусу. Впрочем, у меня были подозрения, что народу нравится все, что можно погорланить.
После этого мы спели еще, наверное, песен двадцать. Выбирали по очереди: песню я, песню она. Если она не знала, она просила меня напеть и на ходу подбирала аккорды.
Потом у нас закончились песни, которые можно было петь на память.
– Фу-ух, – выдохнула Люсиль, прихлебывая вино. Чай у нас тоже давно закончился. – Ну, я больше не помню…
– А спроси народ, может они еще чего-нибудь предложат.
– Ой, у них в голове, кроме "Дуняши" больше ничего нет! – с усмешкой бросила девушка; потом, чуть помолчав, повернулась ко мне. – Может ты, Зет, знаешь еще какие-нибудь песни? – и посмотрела так, умоляюще…
Я неопределенно качнула головой. Нет, знать-то я знала. Минимум, одну песню. Но вот только исполнять ее явно не стоило.
За окном уже совсем стемнело. Народ в трактире гулял вовсю, и, видимо, не собирался закругляться.
– Пойду я, наверное, – проговорила я.
– Давай. Ты вообще с дороги… Спасибо, что пришла! – ответила Люси. – А я сыграю последнюю, – она усмехнулась, – "Дуняшу", так уж и быть… Не останешься на одну песню? – шутливо осведомилась девица.
– Не, – качнула головой я. Особого желания слушать "Распутницу" и так не было, а уж оставаться ради нее – тем паче. – Не люблю ее.
– Пфф, дак и я не люблю! – со смехом воскликнула Люсиль. – Но что поделать, долг менестреля зовет!..
Я рассмеялась и, поднявшись, прощально махнула рукой:
– Ладно, счастливо!
Люсиль помахала мне в ответ.
– А теперь, – громко объявила она, вскочив на лавку. – Советую заткнуть уши всем, кто считает себя хоть сколь-нибудь культурным человеком, ибо сейчас прозвучит песня, которую не принято исполнять в приличном обществе! "Ра-а-аспутница Дуняша"!
Народ радостно зашумел.
Я вышла из душного трактира на свежий ночной воздух, вдыхая его аромат и прохладу. Из окон слышались гитарные переборы, а порой ухо ловило и шуточные пошловатые строки:
– У распутницы Дуняши грудь с два пушечных ядра,
И глазищи на полрожи, и румянец на щеках,
На башке ее пригожей вот такенная коса,
Во всем городе прекраснее красотки не сыскать.
Темное небо над городом чуть заметно алело на севере…
– Эх, Дуняша, синие глаза,
Как же мне тебя да охмури-и-ить…
С той стороны, все больше сгущаясь, поднимался сизый дым. И уже чувствовалось, как нарастает, расползается и готовится раскатиться по всему городу суматоха.
– То не в сказочке сказать, ни словами рассказать
Как же сильно я хочу тебя обня…
– За городом пожар! – закричала я, влетев в трактир.
***
Люсиль выскочила из трактира следом за мной, и мы, не договариваясь, бросились в сторону огня.
Есть такое негласное правило: если маг видит, что происходит какое-то бедствие, и он может помочь – он должен помочь. Это дело чести.
Мы с Люсиль добежали до окраины. Было дымно и жарко.
– Да что ж такое, четвертого дня стога вспыхнули, насилу потушили, а сегодня вот луг… – раздосадованно проговорил кто-то.
Похоже, загорелась оставленная на подсушку трава скошенного луга с дальнего от города конца, а с него огонь перекинулся на ближайшие деревья редколесья. Однако вглубь леска огонь не шел – сильный ветер гнал пламя в направлении города, подхватывая и бросая клочки тлеющего сена в его сторону.
Кошеный луг открывал пламени путь. Убранного поля огонь не трогал: там гореть было практически нечему, лишь тлели срезанные соломинки, испуская легкие струйки дыма.
Порыв ветра бросил в нас дымом и пеплом; в этот же момент от перелетевшего горящего клочка травы начала заниматься крыша ближайшего сарая. На короткую секунду от жара, дыма и не очень хороших воспоминаний у меня даже закружилась голова.
…В восемь лет я внезапно обнаружила у себя магические способности. Совершенно случайно научилась делать огоньки на руках. Потрясенная своим радостным открытием, я бросилась показывать сие чудо родителям. Но на бегу споткнулась и полетела на землю. А брызги огня, в свою очередь, полетели куда попало: на стог, соломенную крышу нашего сарая и крышу соседского дома…
Беды тогда, конечно, не случилось. Сарай и соседскую крышу потушили, распотрошив кровлю и скинув вниз всю солому. Стог сгорел, да и леший с ним, а дальше не пошло. Соседи перестали с нами общаться… В общем, все путём.
Но, главное, я запомнила, что делают в подобных ситуациях.
Не теряя времени, я кинулась к сараю.
– Девчуль, ты куда? – живо попытался остановить меня, преградив путь, стоящий рядом мужик. – С ума что ли сбрендила?
– С дороги! Я маг! – для убедительности пришлось коротко и несильно ударить его под дых.
Мужик чуть согнулся, я поднырнула под его рукой и прыгнула. Уцепившись за край крыши, подтянулась и влезла наверх.
Конечно, наверняка многие знали и непременно додумались бы, что делать, но я была быстрее. Едва оказавшись на крыше, я пинком скинула самый большой горящий клок, а затем и всё остальное, что успело задымиться.
Еще пара человек взобрались на сарай и принялись поливать солому водой.
Выдохнув, я выпрямилась, глядя вперед, на пожар. Ветер все еще дул в сторону города. Того и гляди, еще искр накидает…
На ближайшие дома тоже начали плескать воду. Я прикинула, что тут люди и сами справятся, и спрыгнула с крыши.
Надо бы ослабить огонь… Только вот, одной магией все, скорее всего, не потушить.
Я начала было оглядываться в поисках кого-нибудь поглавнее, но тут ко мне сам подбежал, видимо, староста.
– Что прикажете делать, госпожа? – осведомился он. Признаться, сбил с толку. Я не была уверена, что достаточно умна и опытна, чтобы давать такие советы…
– Ну-у… – начала я несмело. – Думаю… можно немного ослабить огонь… мне. И, наверное, можно будет тушить…
Староста с готовностью кивнул.
– Пусть люди встанут в цепочку и подают ведра, – уже увереннее продолжила я, – а я пока пойду туда.
Мужчина снова кивнул и принялся раздавать указания своим.
Мне оставалось только направиться к огню. Туда уже двинулась Люсиль, опережая меня шагов на пять. Она чуть притормозила, давая возможность ее нагнать.
– Считаешь, что недостаточно опасно? – осведомилась я у девушки.
– Разве это не работа для мага, госпожа мистик? – с наигранной самоуверенностью проговорила она.
– Вот именно, для мага, госпожа бард! – иронично ответила я. Та лишь усмехнулась.
Понятия “мистик” и “маг” часто употребляются как синонимы, хотя не являются ими в полной мере. Мистик всегда маг, но вот маг – не всегда мистик. Маг – это любой обладатель дара, а мистик – уже обученный специалист.
Мы с Люсиль приблизились к огню, находясь шагах в десяти друг от друга.
Я прикрыла глаза, ощущая кромку пламени невдалеке. Это стихия, притом, весьма своенравная. С ней надо быть осторожной…
Я замерла, налаживая мысленный контакт с огнем.
"Сюда нельзя!"
– выдала я посыл строго. Ответом на него была волна затухающего возмущения.
Огонь чуть дрогнул и приостановился. Пламя на кромке пожара несколько ослабло.
Я продолжила концентрироваться на затухании огня, мысленно отправляя ему соответствующий посыл. Простояла так минут пять.
Конечно, потушить подобным образом такой пожар почти нереально. Но вскоре подоспели горожане с ведрами. Я смахнула пот со лба и чуть отступила. Огляделась, обнаружила Люсиль, что тоже отошла, и направилась к ней.