Они выбрались из разбитого входа в подвал по обшарпанной лестнице, заросшей колючими сорняками.
Уже был день. Безмятежный, вязкий, как послеобеденный сон. Впереди за сетчатым забором виднелся парк. Широкие кроны деревьев переплетались над головой, окрашенные темно-зеленой жирной гуашью листвы, но в светлой части искрились, будто усеянные золотыми монетами. В освобождающемся от клочковатого ночного сумрака воздухе просыпались запахи – тепла, земли, цветения, свежести. Сквозь фоном доносящийся издали гул дороги, Кристина различила стук состава мчавшегося мимо поезда и гудки автомобилей.
После душного сырого воздуха бетонной камеры этот пьянящий коктейль, ворвавшийся в легкие, вызывал легкую дезориентацию в пространстве.
По приветливо расступающимся асфальтированным дорожкам неспешно гуляли молодые мамы с колясками. Крикливые парни оккупировали турники и уличные тренажеры. Уютно ворковали голуби рядом с разбитой клумбой. Дети в смешных цветных аквариумах-шлемах гоняли на самокатах по велосипедной полосе.
Никто из них не обратил внимания на появившуюся из-за забора компанию.
– Ты помнишь, как здесь очутилась?
Здесь…
Кристина резко оглянулась через плечо. Голова снова закружилась, и картинку перед глазами размыли потоки выползшей из подсознания черноты.
Здание было похоже на распятого паука. Подмявшее собой небо, обнесенное густыми зелеными зарослями, прошившими насквозь бетонные основания, оно топорщилось впереди сложенным внутрь острым углом, об который разбивался взгляд.
Подобно любому давно маячившему на горизонте объекту, недостроенный корпус влился в окружающий пейзаж, стал гармоничным с ним, существовал бок о бок, одновременно живя своей отдельной жизнью. При прямом взгляде на него по коже пробегал нервный неприятный холодок.
– Не помню.
Кристина не глядя упала на ближайшую лавочку, ожидая пока головокружение пройдет и мир снова обретет привычные краски.
– Может, все-таки ментов вызвать? – прозвучал над головой нерешительный голос одного из парней.
– Разберемся, – отрезала девушка. – Вы идите пока, ребят, я сама тут. Идите-идите!
– Уверена?
– Ты мне не веришь?..
– Пойдем, ребят. Созвонимся!
Голоса компании начали постепенно отдаляться, пока наконец их фигуры не исчезли за поворотом дорожки. Незнакомка осторожно подошла ближе и участливо склонилась над Кристиной.
– Ну, ты как? – сочувствующе поинтересовалась она. Кристина подняла голову: взгляд уперся в кислотную аппликацию на худи из переплетения змей, черепов и роз.
Ей было около двадцати трех-пяти, вчерашняя студентка. Из тех, что с одинаковым увлечением дымят в курилке за университетом и раздают листовки о помощи приюту домашних животных. Заводилы с их вечными огоньком в глазах и порывистостью движений.
«Пожертвуйте монетку в помощь бездомным собакам. Вам это на Небесах зачтется. Спасибо за вашу доброту…»
«Ребзя, я тут на днях такой новый бар надыбала, вы прям закачаетесь!.. Леха, ты там говорил про повышенную стипендию. Проставляешься!..»
Холщевая сумка с коллекцией бряцающих значков и огромные наушники на полголовы прилагаются. Хипстерский наряд, короткая несимметричная стрижка с выбритыми висками и капли пирсинга над губой и бровью только добавляли яркости впечатлению.
Сама девушка в это время, прищурившись, сканировала Кристину взглядом. Уперев руки в бока, с задумчивым видом склонила голову – густо-карие глаза, в тени казавшиеся совсем темными, смотрели прямо и решительно
– Как вы меня нашли?
– Я тебя почувствовала. Я – Страж. А ты, между прочим, тоже… Ты разве не знаешь?.. – изумилась она, глядя на недоуменное выражение Кристининого лица.
«Я – Страж»
Слова, эхом прокатившиеся в голове, достигли края и с гулом ухнуло куда-то за грань сознания.
Внезапно силуэт незнакомки будто подернулся мелкой рябью и поплыл, меняя четко очерченные контуры на рябь. Нежное лицо девушки вспыхнуло – и озарилось ореолом дрожащего цветного сияния. Кристина сморгнула, но видение на пропало. Голова снова закружилась.
Струящиеся акварельные мазки. Радужный рассеянный свет – бледный, неяркий, но видимый очень отчетливо. Кристина на миг даже удивилась, что не замечала его раньше.
– Осторожно, к этому надо привыкнуть.
Она сидела рядом и, в то же время, чуть в стороне, встревоженно заглядывая Кристине в лицо, – та незнакомка, вытащившая ее из тьмы. За их спинами щерилось черными провалами окон недостроенное огромное здание. Вид подействовал на Кристину отрезвляюще.
– Кто вы?.. – во второй раз спросила она.
– Меня зовут Иринка.
Прямо так представилась.
– Кристина. Что… это все значит? Я… я тебя не понимаю…
Девушка почувствовала прокатившуюся по телу крупную дрожь. Все случившееся – все недавние страхи и непонимание колыхнулись в ней, захлестнули ее одной гигантской волной, не давая вздохнуть.
– Прости, тебе, наверное, сейчас нелегко.
Кристина всхлипнула и попробовала отодвинуться, но цепкие руки Иринки уже держали ее запястья. Опять же не жестко, а почти мягко, заботливо. То же выражение плескалось на дне узких темных зрачков.
– Я объяснила не совсем правильно, но если ты попытаешься успокоиться и пойдешь со мной, то, обещаю, расскажу все подробно. Сойдет?..
Утерев тыльной стороной ладони покрасневшие от слез глаза, Кристина подавленно кивнула – хуже уже вряд ли могло быть…
Тропинка из множества других в парке вывела их на окраину, где вдоль обочины выстроились оставленные на ночь автомобили. Девушка щелкнула вытащенным из кармана брелоком, и фары серой маленькой «Киа» отозвались коротким подмигиванием.
– Залезай.
Кристина хотела отказаться, но мир перед глазами снова отчаянно повело, и она даже не заметила, как оказалась на мягком кожаном сиденье внутри салона. Глухо рокотнул двигатель, словно ворочающийся во сне зверь.
Серые невзрачные панельки светились омытыми дождем стенами. По главному проспекту бодро курсировали автобусы. С железнодорожной станции за эстакадой группками прибывал народ, сходящий с электричек.
Кристина узнала место: один из глухих, безрадостных районов, если приобретающих когда-то славу – то только дурную.
Недавно здесь, кажется, открыли новую станцию Замоскворецкой линии метро, и жизнь текла по улицам более оживленным потоком, чем прежде.
В зеркале бокового вида ещё отражались начало улицы с парком, в глубине которого скрывались стены мрачного здания.
Знаменитый абандон, ховринская районная заброшенка – любимое место тусовки отбитой на голову молодежи, бездомных и других нелицеприятных личностей, заводить знакомство с которыми тихая Кристина вовсе не желала.
Как ее сюда занесло?
На часах было двенадцать. В дневной час количество машин, снующих по дорогам, казалось особенно небольшим для крупного города, но стоило въехать в центр, их поток погустел, облепив со всех сторон. Кристина неотрывно смотрела в окно, пытаясь понять, куда они направляются.
Город встречал их задумчивым шебуршанием и шелестом улиц вечно спешащего шумного мегаполиса.
Москва дымной копотью надвигалась на ее сознание, заполняла смогом ее легкие, будоражила чувства и разум, заставляя действовать.
Снова на девушку огромной тяжестью навалилась волна эмоций. Густых, вязких, липких. Они поглотили ее с головой, утягивая в свою беспросветную глубину. На Кристину накатило ощущение чего-то знакомого, родного. И снова девушка не смогла понять, в чем именно кроется это чувство.
Оно было вокруг, клубясь в воздухе облачками невесомого тумана, оно было в Иринке, оно было в ней самой, не давая покоя и, одновременно, согревая изнутри, как комок теплой шерсти…
– Все хорошо? – поинтересовалась Иринка. Ветер из раскрытого окна мягко трепал осветленные кончики ее волос. Она побалтывала рукой, высунутой наружу, и, кажется, чувствовала себя рядом с Кристиной вполне непринужденно.
Кристина несмело кивнула.
Из-за крыш домов вдали вынырнули величественные сахарные головы делового центра. Друза огромных кристаллов: Око, Меркурий, Эволюция, Башни столиц… Автомобиль ушел вбок на развязке, сворачивая им навстречу, нырнул в тоннель подземной парковки, некоторое время попетлял среди блестящих дорогих иномарок и остановился.
Девушка вздрогнула всем телом, чувствуя, как сотни холодных игл вонзаются в позвоночник. И ощутила внезапный прилив страха. Вырвавшийся из своей клетки, он ледяной лавиной разнесся по телу, вымораживая мысли, заставляя их замереть, покрывшись коркой векового льда, и Кристина вдруг почувствовала себя маленькой. Маленькой, слабой, глупой девочкой, оставшейся посреди улицы без поддержки и помощи.
– Пошли, – Иринка нетерпеливо дернула ее за рукав и, тряхнув головой, быстрым, но не торопливым шагов направилась к лифтам.
Проведя ключом в специально отведенной в замке прорези, нажала на кнопку вызова. Тихим сигналом возвестив посетителей о прибытии, дверцы лифта бесшумно раздвинулись, пропуская гостей внутрь, и так же тихо сомкнулись за ними вслед. Ткнув пальцем в единственную кнопку на панели, Иринка молча уставилась на табло с мигающими красными цифрами, указывающими номер этажа.
Кабина, больше похожая на часть какого-то космического корабля, мягко тронулась с места и, набирая скорость, понеслась вверх.
Оторвав наконец глаза от плотно сомкнутых губ девушки, Кристина перевела взгляд на отражение в зеркалах. При нормальном освещении ее лицо выглядело непривычно измененным, словно чужим. Бледная кожа, бескровные обкусанные губы и опухшие от бессонной ночи глаза.
Почти незаметно дрогнув, кабина мягко остановилась. Мягкий женский голос из динамика приветливо возвестил прибывших: «Добро пожаловать».
❝Я родил странного сына, отличного от человека, и непохожего на него, и напоминающего сынов Бога небесного; и натура его отличается, и не таков он как мы… И кажется мне, что произошел он не от меня, а от ангелов❞
(«Книга Еноха» 20:5-6)
2018-й. глава 3
В коридоре висела огромная люстра. Благородно-бронзовая, с лампами, стилизованными под языки пламени, которые множились в зеркальном потолке оранжевыми огоньками. Светлые стены с золотистыми завитушками на обоях расходились в обе стороны. Из-за поворота мягким серебристым полотном виднелся свет.
Недалеко пел женский голос, вторя голосу в композиции и перекатывающимся, как волны, нотам пианино. Мелодия была простая – но в то же время притягательная. Так пленяет только истина, преподнесенная в простых тонах.
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес…
Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою – как никто другой. (1)
Кристина узнала стихотворение – Цветаева. Положенная на музыку. Очень гладко. Пробирающе. Щемяще.
Голос звучал глубже, все громче и проникновенней. Невзначай брошенный вздох дополнял его, заставляя слова перекликаться между собой.
Два крыла твоих, нацеленные в эфир, –
Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!
Последние слова затихли, растворяясь в наступившей тишине. Они вышли в просторное светлое помещение.
– Привет, Кейл!
За высокими, от пола до потолка, панорамными окнами, искрясь в стеклянных боках соседних высоток, сиял ослепительный солнечный диск. Непрерывным потоком струясь сквозь невидимые стеклянные грани, свет лился в комнату, ложась на стены широкими мазками цвета белого золота, скользил по полу и расплывался пятнами «зайчиков».
От ощущения высоты захватывало дух. Мир, неожиданно открывшийся с непривычного ракурса, манил навстречу чувством пьянящей глубины и завораживающими секретами неизведанных далей.
По периметру гигантской гостиной тянулись диваны с обилием подушек, а центр с расположившимися кружком пухлыми креслами был утоплен в пол. С основой частью он соединялся парой ступенек.
Да уж, не как у нее дома…
– Здравствуй! Коль не шутишь… – усмехнулся голос, пытаясь скрыть за небрежностью смущение от того, что они подслушали ее песню.
Кристина обернулась на звук.
За барной стойкой, островом выдающейся поперек кухни, склонившись на экраном планшета с каким-то рецептом, стояла девушка. В руке у нее была пластиковая лопатка, которой переворачивают блины на сковородке. Другой та рассеянно скребла поясницу. На плите надсаженно шкварчало, брызгаясь маслом. Кристина подозревала: готовка шла не совсем по плану.
Вблизи облик девушки совсем не вязался с обстановкой: отглаженные дорогие брюки с высокой талией, парящая блузка, дорогие украшения, холеные пальцы с длинными ногтями. На ногах – черные лакированные туфли. Словно собралась на важную деловую встречу или в гости, а не блины жарить.
– Что-то я явно делаю не так… – пробормотала она. Больше под нос, чем окружающим.
– Марк уже уехал? – Иринка кинула пиджак с сумкой на стойку и, подойдя, церемонно чмокнула девушку в щеку с россыпью бледных родинок.
– Давно, – пожала та плечами, не поворачивая головы.
– Жаль, мне нужно было с ним поговорить кое о чем.
– Он сегодня вечером улетает на три дня, но я думаю, у вас будет пара часов.
– Хорошо. Ты сейчас куда-то собираешься? – Иринка окинула взглядом ее наряд.
– Нет, но скоро. Ты что-то хотела?
Кристина стояла на месте, пытаясь понять: какая реакция окажется правильной. Да реагировать ли вообще? Ее появления в комнате, видимо, не заметили.
– Ты мне не поможешь? Тут такое дело… – Иринка сделала шаг, приглушенно зашептала Кейл на ухо.
До Кристины долетали лишь отдельные слова:
– …нашла ее запертой в одном из брошенных помещений… как Алиса… не знаю, это было похоже на похищение… из наших, да… объяснишь ей?.. а то мне уже нужно бежать…
Девушка слушала разговор с замирающим сердцем. О чем они вообще?..
На вид незнакомке нельзя было дать больше двадцати четырех-пяти. Светлые волосы, локонами лежащие на плечах. Матовая кожа, словно озаренная изнутри мягким светом. Изящные тонкие черты. Не девушка, а портрет. Только глаза – внимательные, даже немного строгие, с решительным блеском – да тонкие твердые губы с печально опущенными уголками делали ее старше.
– Кейл, Кристина. Кристина, – Кейл.
– Очень приятно.
Необычное имя шевельнуло воздух и осело в голове.
Кейл… От чего такое производное?
Пронзительный, терпкий взгляд прошелся по ее лицу.
– Скажи, твоя фамилия случайно не Лукьянова? – уточнила она ни с того ни с сего.
– Да, – Кристина не стала удивляться.
– Хорошо, – спокойно кивнула Кейл, жестом приглашая ее пройти к ажурному столику у окна. Прямоугольный, кажущийся игрушечным, с витыми коваными ножками и прозрачной стеклянной поверхностью, он казался позаимствованным у летнего кафе. С потолка к нему на длинных шнурах спускались лампы в виде цветочных бутонов.
Иринка подтащила чашки с кофе и вазочку печенья, а сама схватила куртку с островка, подмигнула Кристине, попрощалась и торопливо ушла. Девушка слышала, как хлопнула коридорная дверь, потом внезапно раздались голоса. Неразборчиво, без слов. Одну только фразу удалось расслышать отчетливо:
– Они там, в гостиной. Я убегаю, подвинься!
Второй раз хлопнула входная дверь. Послышались шаги.
– Кейл, ты уже вернулась? – окликнул парень, входя в комнату. Остановился, непонимающе уставившись на Кристину. Долговязый, в черной рубашке навыпуск и модных, черных же, потертых джинсах. Похожий на встревоженную, лохматую со сна большую птицу.