Катя стояла боком ко мне, в новом комплекте нижнего белья в тропический цветочек, и, удерживая перед собой узкие, голубые, со стразами, джинсы, которые мечтаю порубить топором, продолжала таращиться в экран.
А я, пользуясь моментом, взялся таращиться на Катю оголодавшими глазами бирюка, в которых невольно, но очень даже настойчиво разгоралась страсть и похоть.
Поведение Кати, к слову сказать, унизившее мое достоинство, в секунду переключило романтический и дружелюбный настрой на иную волну, отличную от той, с которой зашел сюда.
С инстинктивным желанием выпороть наглячку, посмевшую проявить неуважение ко мне, к мужчине, к главному, к хозяину ее, а после одичало отыметь хоть куда – и неважно, против ее воли или категорически против, – я и не заметил, когда успели почернеть мои светлые помыслы к Кате, как к любимой женщине, которой зарекался не причинять страданий впредь никогда и никаких.
Зажглось во мне, – да так зажглось, что с собой не справиться, – разом подавить Катину волю просто за то, что игнорирует меня, взять ее за волосы, и намотав на кулак, притянуть ее к себе с такой силой, чтобы об мой живот стукнулась. Услышать бы снова ее вздох дрожащий, увидеть бы испуг в ее больших глазах, от которого я бы точно рассвирепел еще больше, и тогда бы понеслось… Сорвал бы с Кати этот комплект нижнего белья, который пробудил во мне нечто адски неудержимое, безоговорочно заставил бы ее встать на колени и беспрекословно подчиняться моим правилам и прихотям.
И так бы она всегда вела себя, в любое время дня и ночи, когда я требую любви и ласки…
Черные порочные фантазии, годами бывшие для меня скучной и квелой обыденностью в буднях «Иллюзии», а в нынешнее время ушедшие в разряд табуированных и строго запрещенных приемов соблазнения, упрямой и четкой колонной шествовали в моих мозгах бодрым маршем, с агитирующими транспарантами: «Жестко! Дико! Больно! Заслужила!», – в аккурат впереди светлых романтических чувств к Кате с их семимильными шагами и попытками установить близкий контакт гуманными путями.
С усиливающимся натяжением ткани на свободных белых шортах, я разглядывал Катю пытливо и досконально, мечтая и представляя себе, что бы сделал с ней сейчас и по сколько раз.
Пальцы при этом сдавливали чашку.
Я настолько увлёкся Катей, что не замечал того, что делаю, и не чувствовал боли. С жадностью и ненасытностью восхищался изгибами прекрасного тела любимой жены, беспардонно изучал особо излюбленные места так долго, как хотел того сам. Чем делал хуже себе.
Катя – очень красивая женщина. Особенно, когда не прикрывается до ушей при виде внезапного меня и когда дает полюбоваться на свои завораживающие прелести беспрепятственно и дольше одной секунды.
Но это происходит либо тогда, когда Катя спит, либо…
Как, например, сейчас.
Краем уха я внимал, чему на сей раз было уделено эфирное время. Интересно стало, на что так увлеченно залипла Катя, что даже на меня ноль внимания.
Разговоры в эфире шли все о том же, – нового мало, а интересного и полезного – в разы меньше. Однако, кое-что важное, существенно облегчившее мне жизнь, все же проскочило.
… «В одном из центральных офисов Нью-Йорка, произошел крупный пожар, унесший жизни нескольких охранников… Точное количество жертв, находившихся в здании на момент взрыва, неизвестно. Поиски тел не прекращаются восемь часов… Записи с видеокамер не сохранились… На одном из этажей, в эпицентре, обнаружены следы тротила и других взрывчатых смесей, а также фрагменты самодельных взрывных устройств. Мощными взрывами частично уничтожены верхние этажи здания, на одном из которых удалось обнаружить тело мужчины с огнестрельными ранениями в область головы и грудной клетки. Личность его установлена. Погибший Артур Алиев… международный бандит, радикальный исламист, лидер организованной преступной группировки "Банда Расула", был застрелен в упор… Причины гибели и причастные лица устанавливаются… Преступление спланировано и совершилось по предварительному сговору с бандитами из группировки убитого… Известно, что Алиев, имеющий неограниченную сферу влияния на востоке России, незадолго до криминального переворота… бежал из страны. По версии…, Алиев был замешан в нашумевшей истории о поджоге имения, принадлежавшего Ибрагимову, лидеру криминального холдинга «Иллюзия». В свою очередь, Ибрагимов и его ОПГ, по показаниям жертв, считались единокровным конкурентом Алиева на преступном рынке… В сферу деятельности обоих ОПГ, помимо нелегального оборота оружия и наркотиков, входило содействие терроризму, и торговля «живым товаром»… Следствие по делу об убийстве Ибрагимова-младшего и двадцати наемников, погибших при невыясненных обстоятельствах, за недостаточностью улик и путаницы в показаниях свидетелей, завершено… Жертвы деятельности ОПГ, среди них… Ткачева Е.С., и ее несовершеннолетние дети признаны пропавшими без вести… Подробности массового убийства в Каспийске… не раскрыты… Если вы что-то знаете или являлись свидетелем одного из преступлений или нескольких, или знаете кого-то, кто может помочь следствию, позвоните по номеру на экране…»
Глава 2. Фархад
Катя напряженно слушала ведущего и, как показалось, даже успела побледнеть.
Все накручивает себя, поводы для очередного невроза ищет, вспоминает это все и переживает заново.
– Зачем, блин, эту дребедень слушать? – строго спросил Катю, когда та наконец обратила внимание, что в комнате не одна находится – я тут тоже как бы мелькаю большим темным пятном посреди белой спальни, белоснежную дверь собой, смуглой двухметровой тушей, подпираю.
Новости, связанные с "Иллюзией", пошатнули Катину внутреннюю гармонию, я это увидел и на какой-то момент вышел из себя.
Сам не понял, как это случилось, но чашка с кофе буквально взорвалась у меня в руке от гнева.
Кофе, густой, пряный и не успевший остыть, едва ощутимо обжег мне пальцы.
Хуже всего пришлось полу.
Я зашипел и дернул рукой, еле удержав в горле вполне последовательное изречение, характеризующее мое состояние как нельзя более емко и точно: «Ох, ты ж бл***дь!». Не от боли зашипел, а от неожиданности, что так вышло.
Не рассчитал силы. Снова.
Случаются со мной и такие досадные вещи, к сожалению. Уже и забыл, сколько рукоятей сменил на топоре. Лопались прямо в руке и в самый неудачный момент. Однажды чуть стопы не лишился – лезвие воткнулось в сантиметре от ноги.
Не стоит допускать, чтобы внутри меня много чего импульсивного копилось и не находило выхода, тогда и не будет подобных проблем.
Такая вот непредсказуемая у меня сила сжатия правой руки, которую не чувствую и не могу контролировать из-за травмы, полученной в сражении, и вытекающее отсюда психическое расстройство с сопутствующим чувством неполноценности. Я правша, но правой руки как будто нет. Она неживая. Как протез, только к телу приросший. Довольно сложно управлять пальцами, особенно, если надо сделать что-то мелкое и ювелирное, не требующее особой силы.
По той причине, во времена молодости и по глупости, когда мое эго достигло масштабов планеты, заказал я Ваньке Утюгу, – местному авторитету нашего городка, а в прошлом кольщику, когда-то чалившемуся со мной на строгаче за особо тяжкое, – набить мне число сатаны на правой кисти. Отчасти, чтобы сбросить с себя и совести своей ответственность за то, что совершаю этой рукой.
Избавился от ощущения непричастности, равно как и от самой наколки, я относительно недавно. Катя сподвигла менять что-то в себе, что я и сделал, став иначе относиться к тому, за что придется отвечать по всей строгости, когда попаду на тот свет, где надо мной состоится суд.
Однако, мой особый изъян правой руки, способный привести к непреднамеренным и необратимым последствиям всякий раз, когда сжимаю что-то, предстоит искоренить, или хотя бы научиться дозировать силу «на глаз». Нелегкий труд предстоит, и это помимо перевоплощения из холостяка-женоненавистника в заботливого многодетного отца, толерантного мужа и психолога для своей жены.
Следует уже сейчас начинать воспитывать в себе аккуратность в обращении с предметами, пока не научусь контролировать силу сжатия. Если буду забивать на проблему дальше, это плохо кончится, и не для меня, а для Кати и детей.
…Осколки чашки с обильной гущей феерично приземлились на белоснежный пол, брызги разлетелись по сторонам.
Катя напряглась и, услышав звон, который отвлек ее внимание, повернулась в сторону двери. Заметив разбитую чашку на полу и не поднимая взгляд выше, она сгорбилась, отвернулась и задумчиво продолжила таращиться в экран.
Не мое неожиданное появление оказало на нее такое влияние.
И даже не чашка, которая создала немало шума.
Катя прикидывала в уме, мог ли я отлучиться посреди ночи, чтобы порешить Алиева в США, а затем успеть вернуться до того, как Катя проснется, чтобы принести ей кофе как ни в чем не бывало.
Именно этот фантастический ход Катя мозговала сейчас – по глазам видел.
Сам виноват, не спорю.
Если б мы с Катей спали в одной комнате, ей бы мысль о моей причастности к этому и близко не пришла. Я бы попросту не дал Кате заснуть. Но поскольку Катя часто обижается, что поздно возвращаюсь домой, и отправляет меня спать в другую комнату, всё же обзавелась сомнениями насчёт того, чист ли я или снова взялся за старое и бьющее по ее самолюбию – не посвящать ее нос в мои личные планы.
– Надо слушать. Вдруг меня вычислят. И тебя, кстати, тоже. – грубо шваркнула Катя свой ответ.
Она не соизволила повернуться, но глаза закатила, что меня раздражало.
Катя тоже устала от всего этого, как и я. Но она не прекращает это смотреть и слушать, а я не прекращаю ее третировать.
День за днем одно и то же.
– Меня считают пропавшей без вести, а за тебя – ни слова… Вдруг они нароют, что ты не погиб… Ты иной раз следы не заметал. Или… вдруг они на меня выйдут?
Катя неустанно поражалась моей невозмутимой способности сохранять ледяное спокойствие и не реагировать на раздражители родом из недалекого прошлого от слова совсем никак вообще.
И это мое спокойствие, по всей видимости, до беспамятства нервировало её.
Катя считала, если не сижу над телевизором сутками напролет и не грызу ногти в ожидании очередного выпуска новостей, как это делает она, то совсем не контролирую ситуацию. А я ведь знаю, что ошибается Катя. Я всё продумал заранее, обеспечив и себе, и ей пожизненное алиби. Упрятал я всех, и детей в том числе.
И сейчас делаю все, чтобы Катя спала спокойно.
Только вот афера с подстроенной смертью Джамала всплыла, но это уже не имеет значения. Джамал и его труп в другом контексте поперек горла теперь мне стоит, с Амирханом в придачу, но об этой тонкости СМИ точно не выведать.
– Я труп, погребенный в зоне полного разрушения в радиусе нескольких километров. Меня не собрать, я расщеплен на атомы и раскидан равномерно во все стороны. – с уверенностью заявил, зная наверняка, что числюсь в списках «иллюзионистов-смертников».
Обнаружили фрагменты тела и идентифицировали с тем, что было. Пробили по базе, и выпал им я.
– Откуда знаешь? Я вот не знаю. – Катя продолжала отрицать, продвигая свою верную истину. – Я ничего такого не слышала.
– Знаю, и все.
Знал я это.
Равно как и догадался без труда, почему результаты моего ДНК и ДНК Исполнителя, или Альфа-18, труп которого нашли и по ошибке приняли за мой труп, совпали.
Только бы не думать об этом сейчас…
Иначе стены пойдут крошиться вслед за чашкой.
– А ты… – я всплеснул руками, как бы сбрасывая с себя раздражительность по причине того, что устал объяснять одно и то же.
Понимал конечно же, что Катя в этом деле новичок, потому и трясется от любого дуновения, как листок на ветру.
Но ведь я здесь. Я никуда не уйду и не оставлю ее в беде.
Катя же, как моя жена, не желает полагаться на меня. Считает, что я что-то мог упустить и за чем-то не уследил. Где-то все равно какую-то улику оставил. Несмотря на то, что за полгода активных поисков истины не выявилось ни единого повода усомниться в моей способности заметать следы.
Кроме тех, разумеется, что сидят в Катиной голове.
Я бы предложил Кате относиться проще ко всему, что ее окружает и тщательнее фильтровать то, что поступает в голову. Но она не поймет. Сейчас не тот момент. Она пока противится тому, что и так очевидно, в ней есть, но пока что спрятано под семью замками.
Рано мне рубить цепи на замках. Катя сама должна это сделать.
– Ты потерпевшая, теперь еще и без вести пропавшая. Так что успокойся. Ты сделала то, что должна была. Не надо себя винить. Ты поступила правильно. Возьми и выбрось это из головы.
Катя с непониманием и острым укором поглядела мне в глаза. А немного погодя, съязвила.
– Легко тебе говорить, Фархад… Твоя совесть давно тебя покинула. Это неправильно – убивать людей. Очень неправильно. И никогда не станет правильным. И это никогда не выбросить из головы. – Катя осуждающе покачала головой и едко при этом подметила. – Я тебя не видела сегодня, хоть и вставала часто. Где ты был ночью?
– Дома был. Где ж еще мне быть? Я не бегаю. – конечно, я ответил с иронией, с великим трудом не теряя самообладания.
Но Катин вопрос, как и недоверие, возмутили меня до глубины души.
Ну конечно, лишь я один мог пристрелить Алиева!
Больше ж некому, бл***дь!
Это логично, но… Обидно мне, как мужу, что жена не доверяет мне.
Разве это нормальные отношения?
Разве к этому мы с Катей шли столько времени?
– Солнце, ты хоть немного учила географию в школе? – не смог я удержаться и чуть плюнул в нее ядом в ответ на то, что меня обдала.
Не сильно, чтобы не обиделась. Но все же ткнул носом в ее же ошибку.
– Имеешь представление, сколько часов лететь отсюда до Нью-Йорка?
Катя, глубоко задумавшись, с недоверием покосилась куда-то мимо меня, скорее сквозь, и опустила голову.
Я тоже оглянулся. Никого за дверью не стояло.
Мы оба замолчали.
Катя смотрела в пол, продолжая сопоставлять образ атласа в своей голове и рассчитывать примерное расстояние от точки А до точки Б.
Я же не сводил глаз с нее.
Все ждал от Кати извинений.
И поцелуя с ответным пожеланием доброго утра.
Хотя, какое оно уже доброе, утро это…
Непочтительность к своей персоне я сносить не мог и никогда никому не прощал ничего подобного. Всегда, сколько себя помню, любил ставить всяких выскочек на место обидным словечком и последующим за ним унижением их высокомерного достоинства, ну а далее по сценарию – что заслужил, то и получил.
Катя, как мне помнится, ощутила на себе, насколько сильно я люблю унижать тех, кто ведет себя неподобающим образом. Особенно от шлюх меня вымораживало бесконтрольно, от их гонора, раздутого себялюбия, надменности и вздернутого до слоев космоса тщеславия. Всякий раз, когда какая-то пиз** смела попытаться нагрубить, поперечить и даже посмотреть на меня без разрешения, я наказывал строго и порой бесчеловечно. Шлюх этих, то есть элементов общественного достояния Амирхана, обделённого материнской заботой в детстве – гаремных рабынь и прочих других, для дорогих друзей-мафиози оставленных, и тех, которые пускались в расход нашими бандюками, и «на экспорт идущих», и многих других – особенно новеньких, неграмотных, непродвинутых и пока не униженных, одним махом осадить такая жгучая охота во мне пробуждалась, что желание дать им в лицо с ноги за дерзость оказывалось в разы сильнее желания трахнуть их новое и незапятнанное тельце.
Были времена.
Безнаказанные времена, вольные, безграничные и крайне жестокие.
Я тогда бесчинствовал, а «Иллюзия» процветала.
Выживших не оставлял никогда.
Надо было всех подряд стерилизовать, и проблем было бы в разы меньше.
Но тогда Катя неминуемо бы вошла в их число, чего бы я себе не простил.
С ней предельно ласков был.
Деликатен был относительно, так как Катя мне понравилась сразу. Шрамы на всю жизнь у нее остались после моей деликатности, да. Но…