– Сплюнь, Люсь, о чем ты говоришь.
Снизу послышался женский голос. Лена вскочила с кровати.
– Это не мама, кто-то пришёл.
Вдвоём с Люськой они сбежали по лестнице.
Софья Петровна и Илья Григорьевич стояли возле камина, Зинаида Юрьевна, держа в руке половник, прислонилась к стене, Артём на повышенных тонах разговаривал с незнакомыми гостьями.
Сбитая девушка – низкорослая брюнетка лет двадцати пяти, и худая крашеная шатенка пенсионного возраста, были настроены воинственно. Уперев руки в бока, девушка крикнула:
– Имеем полное право! Мы ему не чужие.
– Так и есть, – кивала шатенка.
– Вы сумасшедшие! – негодовал Артём.
– Повтори, что сказал? Кого психическими назвал?
– Доча, не трать нервы.
– Вы кто? – Люська хотела сесть в кресло, но вовремя заметила лежащий там свёрток с младенцем.
– Ой, чей это ребёнок?
– Мой! – ответила девушка.
Тёма повернулся к Лене.
– Прикинь, эти ненормальные утверждают, что с сегодняшнего дня будут жить в нашем особняке.
– Как?
– Сам в ауте. Не врубаюсь.
– Надо полицию вызвать, – предложила Зинаида Юрьевна.
Смерив экономку презрительным взглядом, толстушка прочеканила:
– Ты поварёшка? Служанка? Вот и вали на кухню жрачку готовить.
Лена кашлянула.
– Кто вы такие? – спросила она.
– Я Валя, – ответила девушка. – Валентина… если полностью.
– Я её мать – Рита.
– Маргарита… если полностью, – пояснила Валя. – А это дочура моя – Вика.
– Виктория, – ляпнула Люська. – Если полностью.
– Сечёшь, – одобрила Валентина и, достав из сумочки сложенный вдвое листок, протянула Лене.
– Читай.
– Что это?
– Свидетельство о рождении.
– Чьё?
– Не мое же. Ты жена Витальки будешь?
– Да.
– Бери-бери.
Лена развернула свидетельство.
– Вслух читай, – зычно сказала Валентина.
– Минаева Виктория Витальевна. Русская…
– Это дочурка моя. Читай дальше.
– Мать – Обуховская Валентина Игнатьевна…
– Теперь в графу отец глянь, – усмехнулась Маргарита.
– Минаев Виталий Алексеевич.
– Вот! Все слыхали? – Валя выхватила свидетельство и, подойдя к матери, сказала: – Усё по закону! Как надо. Викуша – родная дочь Витальки. Он её признал, и теперь мы будем жить здесь!
– Виталий Алексеевич умер, – едва слышно сказала Софья Петровна.
– Знамо дело, умер, – брякнула Валя. – Иначе мы бы не прифигачились к вам. Пока жив был, денежку нам каждый месяц на карточку переводил. Теперь нема его, значит, вы обязаны нас содержать.
– О его смерти мы узнали из вчерашней газеты, – на всякий случай пояснила Маргарита.
Зинаида Юрьевна перекрестилась. Артём выпал в осадок.
– Так это чего… его ребёнок?
– Валя, дай ему свидетельство почитать.
– Да ладно, мамань, нехай перебьется. У тебя с ушами, что ль, проблемы? Ты ж слышал, как вдова документ читала? Там чёрным по белому сказано: Вика дочь Виталика. Ты сам-то кто будешь?
– Брат, – машинально ответил Артем.
– Значит, дядька Викин, ёлки-палки. Ну и рожа у тебя! Послал же Бог родственничков. Ладушки, вроде усё устаканилось, теперь можно располагаться. Маманя, ты все сумки втащила?
– Да, доча, все.
– Подождите, – пролепетала Лена. – Как устаканилось? С какой стати вы собрались жить в особняке? Кто дал вам право?
– Документы могут быть поддельными, – предположил Илья Григорьевич.
– Во загнул! – оскорбилась Маргарита. – Кто ж такие документы подделывает? По-твоему, мы с дочей дурынды, не знаем, что за это срок светит?
– Не горячись, мамань, он не со зла сказанул. Вы отец Виталькин? Хотя нет, не похож.
– Это мой папа, – сказала Лена.
– А-а… Ну и черт с ним! Не родня он нам. Я ругаться ни с кем не хочу, ситуация у нас фиговенькая. Если бы не ситуация, ни в жизнь к вам не притащились бы. Наш дом под снос идёт. Всё расселить обещали, квартирку двухкомнатную дать. Время идет, нас продолжают завтраками кормить. Жить в однушке больше невозможно. На потолке трещина с мой кулак. – Валя показала окружающим свой увесистый кулачёк. – Штукатурка осыпается.
– Того и гляди, стены рухнут, – сказала Маргарита. – Виталик хотел квартиру нам купить – не успел.
– А у Витальки хатка нормалек, места всем хватит.
– Тем более по закону моей внучке полагается доля наследства.
Валентина вспыхнула:
– Маманя, я же просила о наследстве не заговаривать.
– Извини доча, вырвалось.
Люська попыталась докопаться до истины.
– Виталий не рассказывал, что у него родилась дочь.
– А ты кто?
– Соседка.
– Тоже мне, большая шишка. С каждой соседкой трепаться, мозоль на языке натрёшь.
– И его крестница! – разозлилась Люська.
– Крестница? Гм, другое дело. Ну ладно, ты, давай, не обижайся.
– Где вы познакомились? – спросила растерянная Софья Петровна.
– На работе у него.
– Валюшка уборщицей работала.
– Маманя не брешет. Я в офис устроилась полтора года назад. Грязюку за ними там ворочала. А потом завалил меня Виталька.
– Куда завалил? – спросила Зинаида Юрьевна.
– Ой, необразованность какая, – поморщилась Валя.
– Мне плохо, – прошептала Лена и упала на пол.
– Смотрите, какая неженка, – Валя наблюдала, как Илья Григорьевич понёс дочь на второй этаж.
Софья Петровна семенила рядом.
Артём сел на диван.
– Это сон.
– Тогда проснись и пой, – засмеялась Маргарита.
– Маманя, пять баллов.
– Так мы распаковываемся? – Маргарита вопросительно посмотрела на Артема.
Встретившись взглядом с Люськой, Тема спросил:
– Люсь, что скажешь?
– Я пас, решать тебе.
– Да чего решать-то? – кричала Валя. – Неужели рука поднимется выставить за порог младенца, кормящую мать и мать кормящей матери?
– Грех это, – высказалась Маргарита.
– Чёрт с вами, распаковывайтесь, – Артём встал. – Или я потихоньку схожу с ума или мир действительно перевернулся. Хороший сюрприз преподнес нам Виталька. Ничего не скажешь.
– Заживёт одной семьёй, – щебетала Валя. – Долго у вас не задержимся, как хату собственную получим, слиняем в два счёта.
– Угу, годика два пососедствуем, а там и разбежимся, – кивала Маргарита.
Вика засопела.
– Кормить пора.
– Доча, она, наверное, мокрая.
– Ща глянем. Елки-моталки, и правда, обдулась. Мамань, доставай памперсы.
Распеленав Вику, Валя засюсюкала:
– Ты моя маленькая сыкушка. Опять напрудила? Дрит-татушки дрит-та-та. Мы везём с собой кота. Мамань, пошевеливайся.
Маргарита протянула памперс.
– Водички кто-нибудь принесите тёплой, – командовала Валя. – Чего встали, как засватанные? Не в мавзолеи.
– А не легче ли взять влажные… – начала Зинаида Юрьевна, но Валя её оборвала.
– Ты меня не учи. Я учёная. Тащи воду.
Вика разразилась громким плачем.
– И чего мы ревем, пусечка моя? Чего глоточку дерём, а? Ай-люли-люли-люли, приезжали жигули.
Поставив на журнальный столик миску с водой, Зинаида Юрьевна отошла в сторону.
Проделав нехитрую процедуру, Валентина радостно возвестила:
– Усё в норме! Теперь Викуша сухая. Да, моя девочка?
Покрутив пальцем у виска, Артём подошел к лестнице.
– Эй, брат Виталия, куда намылся? – остановила его Валя. – Покажь нам нашу комнату.
– Весь второй этаж в вашем распоряжении, выбирайте любую.
– Ёлки! Мамань, слыхала? А пастеля? Пастеля чистая там есть?
– Нет, мы спим исключительно на грязных мешках. В нашем доме не признают чистых простыней и пододеяльников.
Маргарита хотела охнуть, но Зинаида Юрьевна быстро проговорила:
– Тёма шутит. В каждой спальне имеется всё необходимое. Я вас провожу. Идемте.
Валя запротестовала:
– Э-э, нет, подруга старая моя. Без тебя дойдём. Ты лучше, чем стоять столбом, сгоняй на кухонку, нашуруй там обедик какой-нибудь. С утра росинки во рту не было. Мы ж с маманькой только пюре с котлетками проглотили, да по пять сырков глазированных съели.
Зинаида Юрьевна пошла на кухню.
– И какавки сваргань поболе. Я какавку уважаю.
– Что сварганить? – не поняла кухарка.
– Ну село, ну прям селище! Какавки, говорю.
– Какао, – сказала Люська.
– А, – протянула Зинаида Юрьевна. – Понятно.
Оставшись наедине с новоиспеченными родственницами Минаевых, Люська глупо улыбнулась.
– Чего зубешки морозишь, крестница? – Валя довольно-таки ощутимо хлопнула Люську по спине. – Теперь с нами дружить будешь. Тебя как зовут-то?
– Люся.
– Люся-Люся, – пропела Валя. – Застрелюся. У меня подруга была в Житомире, тоже Люсей звали.
– Вы из Житомира?
– Угу.
– А как же однокомнатная квартира в доме под снос?
– Одно другому не мешает. У меня папаня русский. Он маманьку обрюхатил, когда в Житомир приезжал. – Валентина захихикала. – Он-то думал, сделала дело и ку-ку, ищи ветра в поле. Да только маманька у меня – будь здоров. Подалась в Москву, разыскала его и жениться на себе заставила.
– Доча правду говорит.
– У нас в роду все бабы – ух! В обиду себя не дадим. Со свекровью маманьке не повезло. Отказывалась на порог её пускать, пришлось с дитём, то есть со мной, в Житомир возвращаться. Зато со штампом в паспорте.
– Десять лет назад муж умер, мы с Валечкой снова сюда приехали.
– Бабка к тому времени подобрела, в квартирке нас прописала. Потом мы её в дом престарелых сдали, двушку разменяли на однокомнатную с доплатой, и…
– Валя! – Маргарита смутилась.
– Да ладно, мамань, дела давно минувших дней. Сама же говорила, ведьма житья не даёт.
Маргарита показала дочери кулак.
– Э-хе-хе… Валентина потянулась. – Красотища-то вокруг какая.
– Давай поднимемся в комнату, – торопила мать.
– Люсь, помоги нам с вещами. Мамань, не трожь Вику, я сама её возьму. Ты бери сумку и чемодан. Люсёк, хватай этот баул.
Через пару минут со второго этажа раздалось зычное пение Валентины, чередующееся возгласами восторга:
– Увозил меня полковник за кордон, был он бледный, как покойник, миль пардон… Ё-моё! Какие комнаты! Мамань, я свихнусь от радости! Говорил он всю дорогу о Руси… Мамань, а бельё, глянь, как в кино! Живы мы и, слава Богу, гран мерси…
Домой Люська возвращалась в полной прострации. Появление Валентины с ребёнком сразило наповал.
Получается, скоропалительный брак с Леной не единственная тайна крестного. Как его угораздило связаться с такой девушкой, как Валя? Но факт остается фактом. Родилась Вика, Минаев признал ребенка. С одной стороны он, конечно же, поступил правильно, у каждого ребёнка должен быть отец, а если посмотреть на это с другой стороны, многое остается непонятным, так сказать, за кадром. И теперь уже вряд ли кто-нибудь сможет внести ясность.
Глава пятая
Бастик, он же Сотенка
Остановившись у калитки, Люська задумалась. Настроение ушло в минус. Захотелось проветрить голову, она вышла за территорию коттеджного поселка, на автомате дошла до деревни, тщетно пытаясь сосредоточиться. Возле заброшенной фермы, услышала детский голосок:
– Давай, залезай быстро!
Девчонка лет шести, сидя на корточках возле ступенек, отчаянно пыталась просунуть в небольшое отверстие рыжего кота. Бедняга сопротивлялся из последних сил, и когда девочке уже практически удалось запихнуть несчастное животное под ступеньку, Люська закричала:
– Эй, ты чего делаешь?
Девочка быстро встала на ноги. Кот, вытащив голову из темноты, замер на ступеньке.
– Я? – заискивающе спросила она.
Конец ознакомительного фрагмента.