Окунев-старший первым делом набросился на охранников, зачем они пропустили во Дворец бракосочетания девушку в чёрном.
– Сколько вам заплатили? – орал Окунев-старший, брызгая слюной из перекошенного от злости рта.
Охранники оправдывались, разводили руками, говорили, что они никого в чёрном, кроме жениха, не пропускали. Ситуация разъяснилась, когда возле одной из колонн обнаружился длинный плащ с капюшоном – пыльник кремового цвета. Все поняли, что девушка вошла именно в нём, а потом, сбросив маскировку, направилась к невесте.
Возле Майи суетился врач. Она умоляла отца отложить свадьбу, тем более что врач подтвердил, что стресс ей теперь ни к чему, существует угроза выкидыша. Но отцы жениха и невесты, посовещавшись, решили свадьбу не отменять. Они были уверены, что Майя девушка молодая, крепкая, выдюжит. Молодых расписали, и все отправились в ресторан, который сняли родители молодых. Гулять предполагалось до утра и весь следующий день.
Но в шесть часов вечера невеста повторно упала в обморок, и её увезли в больницу. Жених провёл первую брачную ночь наедине с бутылкой коньяка. Сидеть в коридоре возле палаты невесты он не захотел. Отца Майи Лоскутовой там тоже не было, впрочем, как и матери. Родители молодых вместе с гостями праздновали бракосочетание своих детей.
Невеста вышла из больницы через неделю. Чувствовала она себя всё ещё не очень хорошо, и свадебное путешествие было решено отложить на год.
Подполковник, как и обещал, отпустил Виолетту, хотя над ним и нависла угроза неприятностей. Но, к счастью, Лоскутов не вспомнил об обидчице своей дочери и не стал интересоваться её судьбой. Скорее всего, и банкир, и владелец супермаркета опасались раздувания скандала и широкого освещения его в местной прессе. Не дай бог, в процессе поднявшейся шумихи выплывет нечто совсем уж неудобоваримое из всего того, что имелось в их прошлом.
Начальник отделения перед тем, как отпустить Виолетту, по-отечески пожурил её, укорил за то, что она довела невесту до больницы.
Виолетта шмыгала носом и неустанно повторяла:
– А зачем она увела у меня жениха? А зачем она спала с моим Филиппом?
– Так ведь твой Филипп не бык на верёвочке, чтобы его уводили. Значит, он сам захотел уйти! – не выдержал Пётр Иванович, стукнул кулаком по столу.
– Ничего он не хотел! Его папашка пинками в стойло загнал!
– Так вот с папашкой бы и выясняла отношения! – вырвалось машинально у подполковника, но он тут же опомнился, сплюнул через плечо и грозным голосом произнёс: – Послушайте, барышня! Выбросьте из головы все ваши глупости! И учтите, если бы не ваша тётя!
– Какая тётя? – захлопала золотистыми ресницами Виолетта.
– Леокадия Львовна!
– Она не тётя, а бабушка, – поправила его Виолетта.
«Всем бы такую бабушку!» – мечтательно подумал начальник отделения, а на несносную девчонку сердито прикрикнул:
– Такая женщина не может быть бабушкой!
Виолетта прыснула со смеха, и Пётр Иванович погрозил ей пальцем, а потом сказал:
– Немедленно выметайтесь, барышня, вон! И чтобы глаза мои вас больше не видели!
Девушка не заставила себя ждать и опрометью кинулась к двери, но голос подполковника её остановил:
– Впрочем, постойте.
– Что ещё? – недовольно спросила Виолетта.
– Куда вы пойдёте в таком виде, – он указал взглядом на её платье.
– А что в нём особенного, – возмутилась девушка, – может, у меня траур!
– Какой ещё траур? – проворчал подполковник.
– По утраченным иллюзиям!
Но Пётр Иванович уже куда-то позвонил, и вскоре в кабинете появился молодой лейтенант.
– Отвезёшь эту девицу домой, – распорядился он, – передашь из рук в руки её бабушке и возьмёшь расписку, что она доставлена в целости и сохранности!
– Я что, бандероль?! – обиделась Виолетта.
– А вас, барышня, никто не спрашивал! – прицыкнул на неё подполковник, и Виолетта смирилась. Она покорно последовала за своим сопровождающим, забралась в полицейскую машину, но всю дорогу сидела насупленная. Правда, время от времени она бросала на лейтенанта вопрошающие взгляды. Но он молча вёл машину и не обращал на неё никакого внимания. Остановив автомобиль возле дома Виолетты, он велел ей набрать по домофону номер её квартиры, но поговорить с бабушкой не позволил, отстранил и сухо произнёс: – Гражданка Потапова Людмила Павловна?
– Да, это я, – испуганно отозвалась бабушка Виолетты.
– Ваша внучка по приказанию подполковника доставлена, откройте дверь.
В домофоне радостно пискнули, и дверь подъезда отворилась. А когда лейтенант и Виолетта поднялись на площадку, на пороге квартиры стояли Мила, Андриана и Лео. Впереди всех сидел Тишка.
– Кто из вас Людмила Павловна? – растерянно спросил лейтенант.
– Я! – подняла руку Мила, точно примерная ученица, сидящая за партой в школе.
– Вот ваша внучка, – сказал лейтенант, подталкивая Виолетту к двери, – и вот здесь распишитесь, пожалуйста.
– Расписаться? – недоумённо переспросила Мила.
– Да, в том, что внучка вам передана.
– Расписывайся уже, – толкнула подругу локтем в бок Лео, – не задерживай человека. Он на службе. – И, уже обращаясь к лейтенанту, проговорила: – Спасибо вам большое, товарищ лейтенант! И передайте нашу искреннюю благодарность Петру Ивановичу.
– Обязательно передам, – заверил лейтенант.
– И кланяйтесь ему от нас! – успела вставить Андриана. За что тотчас получила тычок локтем в бок от Леокадии.
Оглянувшийся лейтенант обвёл их недоумённым взглядом, но обворожительная улыбка Лео смела его удивление и подарила искорку неведомо откуда взявшейся радости. И он, весело помахав им рукой, почти что вприпрыжку, точно мальчишка, сбежал вниз по лестнице.
Виолетта хмыкнула, и острый локоть Леокадии теперь врезался под её рёбра.
– Бабушка Лео! – недовольно воскликнула девушка.
– Иди, иди, – грозным голосом проговорила Леокадия.
– Не ругай её, девочка и так расстроена, – попыталась вступиться за внучку Мила.
– Её не ругать, а бить нужно! – сердито отозвалась Лео.
– А по-моему, нужно попросить Виолетту объяснить свой поступок, – постаралась остаться рассудительной Андриана.
– Ну, пусть разъяснит, – согласилась Лео.
Вскоре все они сидели в гостиной – бабушки на диване, Виолетта на стуле напротив, и Тишка у входа в комнату.
– Что вы на меня так смотрите, как будто я подсудимая, а вы судьи, – не выдержала Виолетта, – и даже охранник есть, – девушка кивнула на Тишку.
– Мы тебе не судьи, – сказала Андриана, – просто мы хотим понять, почему ты, взрослая девушка, ведёшь себя как малолетняя шкода.
– Это я от отчаяния! – внезапно расплакалась девушка. – Бабушки, простите меня! – Она бросилась на диван в объятия всех троих. Тишка, не желая остаться в стороне от всеобщего примирения, тоже запрыгнул на диван. И началась куча-мала! Женщины обнимались, плакали, произносили бессвязные слова прощения и утешения, Тишка взвизгивал и лизал всех четверых.
Наконец, успокоившись, бабушки и внучка сели пить чай с испечёнными Милой пирогами. Тишка получил полную миску рисовой каши с большим куском мяса.
Лео, размешивая сахар в чашке с чаем, задумчиво проговорила:
– Я одного не могу понять.
– Чего? – спросила Виолетта с полным ртом.
– Майя Лоскутова тоже влюблена в Филиппа Окунева?
– Какой там! – отмахнулась Виолетта. – Она по уши влюблена в Мишку Одинцова!
– Они с ним встречались?
– Целый год!
– Так почему же она не вышла замуж за Одинцова?
– Потому что он ботан!
– В смысле ботаник? – не поняла Андриана.
– Можно и так сказать, – рассмеялась Виолетта, – притом потомственный!
– То есть?
– Мать у него в школе биологию преподаёт, отец тоже биолог, но в НИИ.
– И что в этом плохого? – недоумённо спросила Андриана.
– Ничего, бабушка Анри, только Майкиному отцу ботаны не нужны! У них же, у богатеньких буратин, всё теперь как?
– Как?
– Деньги к деньгам.
– И Майя сразу согласилась выйти за Филиппа?
– Её подруга, Светка Лимонова, говорит, что не сразу, поломалась, отцу истерики закатывала, но это ей не помогло. И Майка согласилась.
– Выходит, что Майя тоже жертва? – спросила Леокадия.
– Никакая она не жертва! – возмутилась Виолетта и даже есть перестала. – Она моего Филиппа соблазнила прямо в ночном клубе!
– Что ты такое говоришь, глупенькая, – попыталась урезонить внучку Мила. – Где же она там могла соблазнить Филиппа? Он тебе наплёл, а ты и поверила.
– Где, где! Да хоть бы и в туалете!
– В туалете?! – ахнули в один голос Мила и Андриана.
Леокадия возвела руки к потолку и проговорила:
– Спасибо тебе, Господи, что наша молодость пришлась на иные времена.
– Так ты, бабушка Лео, и теперь своего не упускаешь, – съязвила Виолетта и тотчас получила шлепок.
– Как тебе не стыдно! – воскликнула Мила.
Андриана ограничилась укоризненным взглядом.
– Чего я такого особенного сказала, – попыталась обиженно оправдаться Виолетта.
– Лично я уверена, – категорично заявила Лео, – что твой Филипп сам соблазнил девушку, стараясь угодить отцу, тебе он наврал с три короба. А ты набросилась на ни в чём не повинную девушку и довела её до больничной койки! Совести у тебя нет!
– Ну и оставили бы меня тогда в каземате, – совсем как бабушка Мила, мрачно заявила внучка.
– Жалко нам тебя, дурынду, – за всех ответила Лео, – всё-таки ты наша родная кровиночка.
Виолетта уже совсем было собралась напомнить, что родная она только бабушке Миле, но вовремя прикусила язык, чем избавила себя от многих неприятностей.
На этом партийное собрание, как назвала его про себя Виолетта, было закончено. Подруги разъехались по домам, а бабушка с внучкой убрали со стола, перемыли посуду и легли спать. Тишка удобно устроился в ногах у Милы.
Утром снова ярко сияло солнце, доцветали в садах плодовые деревья, на улицах города разливалась волнами сирень и роняли белые лепестки ирга и черёмуха. Во дворах, заросших деревьями, рассыпали трели птички. А в скверах на набережной и в Загородном парке радовали посетителей своим пением соловьи.
В общем, жизнь, как говорится, продолжалась. И вроде бы ничего не предвещало новой грозы над головами трёх более или менее успокоившихся подруг и их воспитанницы.
Глава 5
Первого июня Андриана пребывала в прекрасном расположении духа. Она не спеша двигалась по дому, протирала пыль, поливала цветы, погружаясь в воспоминания и возвращаясь к реальности.
Вдруг она вспомнила, что ей нужно успеть сбегать за заказанным по случаю дня рождения Виолетты тортом. Он обещал быть великолепным! Они рисовали его втроём – на светло-салатном фоне двадцать переплетённых венков из голубых фиалок. Ведь имя Виолетта переводится как фиалка. А ещё торт к двадцатилетию их любимицы должны были украшать марципаны и орехи.
В кондитерскую Андриана решила позвонить со стационарного телефона. Сегодня он был в рабочем состоянии, и настроение у него было неплохое, хоть и настороженное. У стационарного телефона было имя и отчество – Макар Пантелеймонович. Макар, потому что жизнь у него в доме Андрианы Карлсоновны была нелёгкая. Всякий раз, переобуваясь, Андриана высоко задирала ноги, задевала провод, ведущий к розетке, и аппарат улетал туда, куда Макар телят не гонял. Но хозяйка замечала это далеко не сразу, и Макар лишался права голоса порой не на одни сутки. Так что именно безголосым он и проводил большую часть своей нелёгкой жизни. А красивое отчество Пантелеймонович ему было дано в утешение.
Но первого июня телефон был в полном порядке. Правда, при приближении к нему Андрианы он затаил дыхание.
Андриана же протянула руку, чтобы снять трубку, и вдруг аппарат разразился громким звоном.
«Кто бы это мог быть?» – подумала Андриана Карлсоновна, сняла трубку и привычно произнесла:
– Говорите!
В ответ не раздалось ни звука. Андриана подула в трубку и повторила:
– Говорите!
И тут трубка разразилась рыданиями.
– Кто это? Кто? – вопрошала ничего не понимающая Андриана, и наконец до неё дошло, что это плачет Мила. – Мила! Мила! Что случилось? – закричала она, не на шутку перепугавшись.
«Так и оглохнуть недолго», – вздохнул про себя многотерпеливый Макар Пантелеймонович, но тут же спохватился – лучше пусть кричат и рыдают, чем лишают его голоса.
– Виолетту схватили! – донёсся вопль отчаяния из трубки.
– Кто схватил?! Зачем? – ничего не понимая, закричала, в свою очередь, Андриана Карлсоновна.
– Полиция! Её арестовали!
– За что?! Она опять что-то натворила?
– Не знаю! Её арестовали за убийство!
– Мила! У тебя горячка! Кого Виолетта могла убить?
– Её обвиняют в убийстве Филиппа Окунева!
– Филипп убит?! – не поверила своим ушам Андриана.
– Да, они так сказали, – с трудом проговорив последнюю фразу, Потапова отключилась.
Андриана Карлсоновна некоторое время постояла с пищащей трубкой в руках, потом положила её на рычаг с такой осторожностью, точно она была сделана из хрупкого стекла.
Макар Пантелеймонович мысленно обронил слезу, растроганный такой нежностью, которую он, разумеется, как и всякий уважающий себя мужчина, отнёс на свой счёт.
Андриана тем временем убрала обратно в шкаф варенье, которое недавно достала, и стала собираться к подруге.
– Сколько раз уж говорилось, что связываться с женатым мужчиной то же самое, что ходить по минному полю! Вот и нашла приключение на свою пятую точку, – возмущалась вслух Андриана, совсем забыв, что когда у Виолетты начался роман с Филиппом, он был холост.
Это теперь он был женат и то всего каких-то три недели.
– Неужели наивная Виолетта решила его развести? – воскликнула вслух Андриана и всплеснула руками. – А там что-то пошло не так. Но чем она могла его убить? Не сковородкой же? Нет, нет, – помотала головой Андриана, – да, я допускаю, что Виолетта могла пойти на многое ради того, чтобы отправиться под венец со своим Филечкой. Но чтобы убить! Виолетта не могла!
И только увидев уставившихся на неё удивлёнными глазами Фрейю и Марусю, Андриана сообразила, что всё это время разговаривала сама с собой вслух.
– А что, – сказала Андриана сердито своим кошкам, – если бы на вас столько всего свалилось, вы бы тоже спятили.
Кошки молча попятились из прихожей в комнату. И только когда за хозяйкой захлопнулась входная дверь, две хвостатые сестрички подбежали к телефонному аппарату и спросили:
– Макар Пантелеймонович! Что там случилось?
– Кажется, кто-то кого-то убил, – ответил Макар и почесал трубкой в затылке.
– Кто и кого?
– Я не совсем разобрал, они так визжали, кажется, Виолетта, – неуверенно ответил телефонный аппарат.
– Что Виолетта? – стукнула его лапкой Фрейя.
– Не дерись, – обиделся Макар Пантелеймонович, – а то не скажу больше ни слова.
– Ага, если не ответишь, то точно больше не скажешь ни слова, так как мы выдернем шнур из розетки.
– Вы не имеете права лишать меня голоса! – возмутился Макар Пантелеймонович.
– Фрейя пошутила, – примирительно проговорила Маруся, – ты, Макарушка, только скажи нам, это Виолетту убили или она сама кого-то?
– Кажется, она, – ответил успокоившийся телефонный аппарат.
– Если она, то они её отмажут, – махнула хвостом Фрейя и отправилась спать на диван.
– Думаешь, это так просто? – неуверенно проговорила последовавшая за ней Маруся.
Андриана Карлсоновна тем временем спустилась вниз, открыла гараж соседа, от которого у неё был свой ключ. Иван Абрамович любезно разрешал соседке хранить в его гараже своё транспортное средство – мотоцикл.
Так что уже через пять минут пожилая дама неслась на своём мотоцикле по дорогам города.
За шумом тихого дождя слышалось пение птиц. И было в этом объединении звуков что-то волнующее и умиротворяющее одновременно. Хотелось долго-долго сидеть и просто слушать. А ещё на этом звуковом фоне так легко и приятно было думать о чём-нибудь своём.