– Хочу пройтись по саду. Вы не против?
– Псин с собой захвати, – сказала Арнольдовна, которая терпеть не могла ни собак вообще, ни мальтийских болонок в частности.
Пришлось идти за поводками и в течение получаса выгуливать эти «столовые приборы». Ложечка топала по плиточным дорожкам молча, вертела пушистой мордахой, и старалась не заморать лапки. А Вилочка (такая свинюха) всё время порывалась найти местечко погрязнее. И тявкала, тявкала, как ненормальная.
Татьяна Арнольдовна выбежала на крыльцо, когда Люська, усевшись на скамейку, приказала Вилочке умолкнуть.
– Людмила! Людмила, иди сюда.
– Что ещё стряслось, – проворчала Люська, натянув поводки. – Ну, топайте быстрее. Вилка! Ложка!
– Как это понимать? – Арнольдовна потрясла перед Люськиным лицом пачкой подписанных фоток. – Ты испоганила несколько сотен фотографий! У тебя совесть есть?
Люська побледнела. Неужели допустила какую-нибудь ошибку? Вроде по несколько раз проверяла, всё написано правильно, аккуратно. И с цветом не ошиблась, и надписи делала в строго указанном месте: писала наискосок в нижнем правом углу. Тогда почему развопилась Чёрный Кардинал?
– Татьяна Арнольдовна, а что случилось?
– Она ещё спрашивает! Зачем ты писала каллиграфическим почерком, кто тебя об этом просил?
– А разве некрасиво получилось?
– Вот именно – красиво! Получилось очень красиво, но только кому нужна эта красота? Ты почерк Ваи видела? Она пишет, как курица лапой, иногда сама разобрать не может, что накарябала. И фотографии должны быть подписаны таким же корявым почерком. Фанаты прекрасно его знают, любое изменение воспримут в штыки. А здесь сразу в глаза бросается – фотографии подписывала не Вая.
– Вы ничего не говорили о почерке, только об автографе упомянули.
– Говорила! Говорила, – взвизгнула Арнольдовна. – Ты плохо слушала. Сколько снимков подписала?
– Почти триста.
– Почти триста, – передразнила она. – Вся работа насмарку. Куда их теперь, на растопку камина?
– Я могу забрать их себе.
– Сделай милость, сегодня же забери. И чтобы я их больше не видела. А сейчас тренируйся писать почерком Вавадии, если, конечно же, ты ещё хочешь быть её помощницей. – Татьяна Арнольдовна склонила голову набок, с любопытством уставившись на Люську. Она ждала, что Люська психанет, развернётся и больше здесь не появится, но та проявила несвойственную ей выдержку.
– Хорошо, я пойду тренироваться. Но фотки я «испортила» по вашей вине. Вы не упоминали про почерк.
– Упоминала.
– Нет.
– Людмила, не дерзи мне!
Люська поспешила пройти в маленькую комнатку.
Через час она пересказала свой разговор с Арнольдовной вернувшейся Вавадии.
– Наорала на меня, заставила копировать твои каракули.
Вавадия прыснула.
– Да, пишу я не ахти. Но что поделаешь, у каждого свои недостатки. А на тётку не обижайся, она добрая.
– Я заметила, добро из неё так и льётся, – пробормотала Люська. – Слушай, а она тебе родная тётка?
– С какой целью ты интересуешься?
– Просто хочу знать.
– Забей, Люсь. Поверь, это не важно. Давай лучше кофейку выпьем, а потом Олег довезёт тебя до метро. Кстати, послезавтра концерт, не забыла? Поедешь со мной. Надо тебя в люди вывести, а то занимаешься всякой ерундой.
Люська просияла. Представив, как за кулисами окажется в самой гуще звёзд шоу-бизнеса, и при этом будет считаться приближённым лицом Вавадии, она мгновенно забыла о неприятном инциденте с Татьяной Арнольдовной.
Глава четвёртая
С чёрного хода, или за кулисами намного интересней
За три недели мы с Люськой пересеклись, в лучшем случае, раз семь. Разговаривали и того меньше. Утром практически не общались, Люська вскакивала за пять минут до выхода, умывалась, чистила зубы, стягивала волосы в хвост, глотала на ходу бутерброд и неслась в школу.
После школы, кстати, иногда она уходила с последних уроков, не забегая домой, ехала к Вавадии. Возвращалась вечером, звонила Димону, и они уходили гулять. Когда в кино, когда в пиццерии сидели, или просто бесцельно бродили по набережной. Нам с Алисой никак не удавалось к ним примкнуть, постоянно возникали проволочки: то у меня дела неотложные, то у Алиски туго со временем. Так и пролетел почти месяц: в учебе, в суете, в постоянной беготне.
Вопреки ожиданиям, о Вавадии Люська говорила мало, в основном рассказывала про вредную Татьяну Арнольдовну, бесцветную Лену и шутника Олега.
…Сегодня Люська приехала домой в девять часов, застав нас на кухне за поеданием шоколадного торта.
– Всем привет! – крикнула она, остановившись в дверном проёме. – По какому поводу тортик?
– Сладкого захотелось, – с набитым ртом ответил Димон.
– Диана ещё не приехала? Мне надо с ней поговорить.
– Опоздала ты. Диана днём укатила на гастроли. Вернётся через месяц-полтора.
Люська скривилась.
– Ладно. Тогда обрадую вас. Вавадия пригласила меня на концерт!
Димон перестал жевать.
– Послезавтра?
– Ага.
– Люсь, ты не можешь туда поехать.
– Это ещё почему?
– Не можешь поехать без нас. – Димон смотрел на Люську, не веря, что ей привалило счастье оказаться на концерте, попасть на который он сам мечтал всякий раз, когда видел расклеенные по всему городу афиши.
– Люсь, – присоединилась к Димону Алиса. – Мне тоже хочется попасть на концерт.
– И мы туда попадем! – воскликнул Димон, улыбнувшись Люське. – У нас же теперь есть свой человек в шоу-бизнесе. Я прав?
– Не знаю… Я поговорю с Вавадией, но обещать ничего не могу.
– Как не можешь, ты помощница, она тебе не откажет. Люсь, я обижусь.
– Ладно, постараюсь. Тортика отрежьте, а я пока переоденусь. Сейчас кое-что расскажу, – кричала она из своей комнаты. – Не поверите! Такая измена вышла. Арнольдовна меня доконала… Короче, – Люська вбежала в кухню, держа в руках чёрный пакет. – Это вам. На память от Вавадии.
Получив по фотографии с автографом Димон с Алиской одновременно издали протяжное «Вау». Мне тоже фотка понравилась, но «Вау» я не сказал. Не успел. Потому что в следующую секунду Люська начала выкладывать на стол пачки фотографий.
– Это чего? – обалдело спросил Димон.
– Люсь, колись, откуда столько фотографий Вавадии?
– А это, Алис, как выразилась Арнольдовна, испоганенные снимки.
– Почему испоганенные? – я взял несколько фоток и внимательно их рассмотрел. – Качество отличное, почерк красивый, автограф… не пойму, почему испоганенные-то?
– У Чёрного Кардинала спроси, – Люська усмехнулась и тихо добавила: – За почерк спасибо. Я старалась.
– Ты?!
– Двести восемьдесят девять фотографий подписала. Над каждой буковкой пыхтела, а выяснилось, фотки надо было подписывать левой пяткой. У Вавадии почерк ужасный. В итоге почти триста фотографий оказались браком.
– Везде обман, – протянул Димон. – Вот так получишь фотку с автографом знаменитости, а её на самом деле какая-нибудь баба Нюра подписала.
– Спасибо тебе, Димка, – вспыхнула Люська. – За бабу Нюру!
– Люсь, да я не тебя имел в виду. Ну, так получилось. Извини.
Люська села на стул.
– Что теперь с ними делать, выбросить вроде жалко а оставлять дома… Гм, зачем они мне в таком количестве?
– Не вздумай выбрасывать! – У Димона вдруг загорелись глаза, он сделал большой глоток чая, отодвинул подальше тарелку с куском недоеденного торта и заговорчески подмигнул: – Есть классная идея.
– Говори.
– На этих, якобы бракованных фотках, можно срубить бабки. Глебыч точно подметил, качество высокое, бумага суперская, плюс имеется автограф Вавадии. Да одна такая фотография может уйти рублей за пятьдесят. С руками оторвут!
– А что, – оживилась Люська. – Мне нравится.
– Эй-эй, вы офонарели, что ли?
– В чём дело, Глеб?
– Ни в чём. Сама же сказала, почерк не её, любой фан заметит, что это липа.
– Плевать, – стоял на своём Димон. – Мы не будем продавать фотки её ярым фанам, найдём обычных поклонников. Далеко ходить не надо, у нас в школе каждый второй от Вавадии балдеет. И какой у неё почерк им пофиг.
– По пятьдесят рублей не мало? – спросила Люська деловитым тоном. – Может, по соточке?
– Не-е, по сотне могут не взять. По полтиннику – самое то.
– Глеб, они оба сошли с ума. Останови их.
– Как, Алис? Предлагаешь порвать все фотки пока эти аферисты не втюхали их друзьям-знакомым?
– Но-но, полегче, – Димон собрал снимки и переглянулся с Люськой. – Не хотите быть в доле, нам больше достанется. Сколько там набежит, Люсь!
– Так, сейчас прикинем. Двести восемьдесят девять…
– Фотки Глеба и Алиски не считай.
– Тогда такой расклад: двести восемьдесят семь умножаем на пятьдесят. Это будет… будет… Блин, где мой телефон?
– Четырнадцать тысяч триста пятьдесят рублей, – сказал я.
– Нормально.
– Ты проблем с Вавадией не боишься? Если узнает она или её тётка, тебе спасибо не скажут.
– Глеб, как они узнают, не смеши меня. Не волнуйся, те, кому Димка продаст фотки не побегут делать почерковедческую экспертизу. Не, а классно ты придумал, Дим.
– Если её с позором выгонят с должности помощника помощников, я не удивлюсь, – сказала мне Алиса. – Люсь, мне ваша затея не нравится.
– Алис, слышала когда-нибудь о безотходном производстве?
– При чём здесь это?
– При том! Фотки уже сделаны, подписаны, затрачен человеческий труд, бумага, печать, два маркера я на них извела… А ты предлагаешь их выбросить.
– Оставь себе.
– Зачем мне одной столько счастья, если я могу подарить его людям.
– Подарить или продать? – спросил я, вертя в руках фотку Вавадии.
– Подарить за пятьдесят рублей. Устраивает такой ответ? Кстати, Глеб, ты должен мне пятьдесят рублей.
***
Люська сказала, чтобы мы подошли к чёрному ходу, обещая провести нас внутрь без особых проблем. Мы обошли здание с торца, заметив издали толпу фанатов, жаждущих попасть на концерт, где сегодня выступали любимые группы и исполнители. Человек сто, а может и больше стояли возле чёрного хода, в надежде на чудо. У металлической двери с невозмутимым видом скучал охранник. Он не реагировал на крики молодёжи, не отвечал на их вопросы и оставался титанически спокойным, когда кто-нибудь из толпы бросал какое-нибудь оскорбление в его адрес.
Алиса схватила меня за руку.
– Глеб, нам не удастся пройти. Посмотри, что там творится.
– Только бы Люся не подвела, – Димон первый подошёл к толпе.
Мы с Алисой постарались протиснуться к двери, но недружелюбно настроенные к новичкам фаны, разгоряченные полным безразличием охранника, были готовы проявить агрессию. Так высокий парень с перебитым носом сильно толкнул меня в плечо, толстяк в очках вообще отказался пропускать вперёд, а девчонка с начёсанными волосами (она подражала Вавадии) завопила, чтобы мы убирались отсюда.
Всё ясно, у чёрного хода стояли не просто поклонники, это самые настоящие одержимые фанатики. Довольно опасная категория людей. Как правило, они не всегда отдают отчёт своим действиям, способны на необдуманные поступки, и в гневе становятся неадекватными. От фанатиков стоит держаться подальше и обычным поклонникам знаменитостей и самим знаменитостям тоже.
Совсем недавно писали, как одна такая вот чокнутая фанатка швырнула бутылку в проходившую по ковровой дорожке певицу. Хорошо, что промазала. А когда её задержали и отвезли в участок, объяснила свой поступок тем, что хотела привлечь к себе внимания.
– Эй, ты, куда прёшь?! – обратился ко мне низкорослый крепыш.
Мы с Алиской молчали. Главное, добраться до двери, встать рядом с охранником и ждать появления Люськи.
Димону удалось без проблем оказаться под козырьком, но охранник сразу же попросил его отойти на пять шагов назад.
– Нас ждут, – одними губами прошептал Димон, стараясь, чтобы его не услышала галдящая толпа.
– Отойди на пять шагов назад.
– Вы не понимаете, сейчас за нами придут.
Охранник грубо оттолкнул Димона.
Вырвавшись из тесного круга ненормальных парней и девчонок, я позвонил Люське.
– Скоро ты выйдешь?
– Глеб, я уже вышла. Почему вас нет?
– Мы стоим у чёрного хода, а ты где?
– Тоже у чёрного хода.
– Их здесь несколько, что ли?
– Откуда я знаю. У меня времени мало, давайте, резче подходите, иначе уйду.
Как чувствовал, что без нервотрёпки не обойдётся. Шепнув Димону и Алисе, что надо сваливать и искать другую дверь, мы спешно покинули растревоженное осиное гнездо фанов.
Люську мы увидели, свернув влево, пройдя по внутреннему дворику и выглянув из-за поворота в неприметный маленький задний двор. Никогда бы не подумал, что это чёрных ход. Больше всего смахивает на вход в подвальное помещение.
Внутри, за небольшим, стоявшим под высокой лестницей столиком, сидел пожилой мужчина. Когда Люська пропустила нас в предбанник, он поспешил закрыть дверь на ключ и вернулся к столу.
Мы поднялись по лестнице, прошли в двойные стеклянные двери, обогнули широкую колонну, снова уткнувшись в лестницу. Потом шли по длинному коридору, внимательно вглядываясь в лица идущих навстречу людей. Каждый раз, когда мимо проходили знаменитости, Алиса крепко сжимала мне ладонь и делала глубокий вдох.
Димон был поражен не меньше. Впервые ему удалось очутиться в месте скопления звёзд. Он шёл по коридору и не верил глазам. Как так, обычный коридор с обшарпанным линолеумом, выкрашенные в серый цвет стены, уныло, мрачно кругом и вдруг появляется известный музыкант. Певица. Солистка популярной группы. Ведущая. Виджей музыкального канала. Димон смотрел на них, как на небожителей, улыбался и чувствовал невероятный подъём.
Люська остановилась у одной из гримёрок и постучала три раза в дверь. В замке повернулся ключ, дверь открылась и Лена, посторонившись, пропустила Люську внутрь.
– Чего застыли, проходите, – Люська ухмыльнулась, наблюдая за нашей реакцией.
***
Я понятия не имел, что она приведёт нас в гримёрку Вавадии. Думал, проводит в зал, а сама смоется выполнять свои обязанности. А тут вдруг такой поворот.
Вавадия сидела возле зеркала, вертя в руках телефон. На нашу компанию посмотрела приветливо, усмехнулась, отлично понимая, какое впечатление на нас произвела внезапная встреча.
– Привет! – крикнула она.
– Привет, – сказали мы в один голос с Алисой.
– Здрасти, – выдохнул Димон и вытер о рубашку вспотевшие ладони.
Лена подошла к Вавадии и занялась её причёской.
– Садитесь, ребят. Люсь, чего они у тебя такие робкие?
– Стесняются.
– Меня?
– А то!
– Ничего мы не стесняемся, – я сделал шаг, метнув на сестру злобный взгляд. – Где здесь сесть можно?
– Садись, где удобно, – тихо сказала Лена.
– Ай, Ленка, больно!– взвизгнула Вавадия. – Ты опять?! Ты мне все волосы с корнями повыдираешь. Дура!
Алиса подбежала ко мне и, смущаясь, начала обкусывать губы.
Лена как ни в чём ни бывало, продолжала начёсывать волосы. Люська, чтобы сгладить неловкость, быстро представила нас Вавадии.
– Это Алиса, моя подруга.
– Классное имя, – кивнула Вавадия.
– Димка. Мы с ним… – Люська замялась.
– Встречаемся, – пришёл на помощь Димон, подскочил к креслу, в котором сидела Вавадия, и зачем-то протянул руку.
– А это, – Люська посмотрела на меня и пожала плечами. – Глеб. Друг Алиски.
– И вообще-то твой старший брат, – немного обиженно сказал я.
– Да, и по совместительству мой брат.
– Брат?! – почему-то удивилась Вавадия. – А вы друг на друга совсем не похожи.
– Так это хорошо. Какой нормальный человек захочет быть похож на Люську.
– На себя посмотри, – прошипела сестра.
– Зато вы с Люсей как сестры, – сказал Димон. – Не-е, ну а чего, похожи же.
– Слегка, – засмеялась Вавадия. – Меньше лака, – обратилась она к Лене, когда та начала залачивать начёс на голове. – Меньше лака, говорю!
Я чувствовал, что должен сказать что-нибудь умное. Но в голове было пусто. Любая мысль, при виде Вавадии самоуничтожалась и превращалась в пепел. Так необычно было находиться в одной гримёрке с кумиром миллионов подростков. Нас отделяют не более двух метров, я вижу Вавадию, слышу её голос и внутри, как будто звенят десятки колокольчиков. Что это со мной? Вроде никогда не испытывал неловкости перед известными людьми, умел себя контролировать, но при виде Вавадии заметно стушевался.