И опять внутренний голос приказал мне сказать какую-нибудь умную вещь. Я силился, судорожно соображал, о чём бы таком эдаком спросить Вавадию, какой вопрос можно задать, чтобы он показался умным. Увы! Ничего стоящего.
– А здесь прикольно, – выдавил я из себя, первое пришедшее на ум.
– Да ну, – отмахнулась Вавадия. – Настоящий гадюшник. Все друг друга ненавидят, идёшь, тебе улыбаются, а за спиной называют стервой. Это в лучшем случае, – добавила она после короткой паузы. – Ленка! Меньше лака! Ты весь флакон мне на волосы вылила.
– А с тобой… с вами можно сфотографироваться? – Димка не мог определиться, как правильно обращаться к Вавадии. На «вы» или на «ты».
Она кивнула.
– Сейчас эта мучительница оставит меня в покое и сфоткаемся. И не выкай мне, я не старая.
Они сфотографировались несколько раз, потом Вавадия попросила у Люськи бутылку минералки, открыла крышку и вскрикнула. У неё из носа пошла кровь.
– Салфетку… Глеб, подай мне салфетку, – попросила Люська.
– Ватка нужна и перекись водорода, – сказала Алиса.
– Алис, где мы тебе найдём перекись. Почему кровь пошла? Вавадия, у тебя что-нибудь болит?
– Нет… Днём голова немного кружилась… Ещё салфетку дайте.
– Подними голову. Дыши через рот.
Лена стояла в стороне и была спокойнее остальных. Глядя, как вокруг Вавадии суетится Люська, она дотронулась кончиками пальцев до шрама на щеке и тихо сказала:
– Кровь могла пойти из-за повышенного давления. Ничего страшного, пройдёт.
– Откуда ты знаешь, что у меня давление? – набросилась на Лену Вавадия.
– Я предположила.
– Ты не врач. Позови тётю.
Пожав плечами, Лена вышла.
– Терпеть её не могу, – Вавадия швырнула на пол салфетку, шмыгнула носом и поднесла ко рту минералку. – Вроде уже не идёт.
– Голову всё равно не опускай…те.
– Дим, я же просила, не выкай мне. Люсь, твой парень меня напрягает.
Димка опустил глаза в пол, Люська толкнула его локтем в бок, а Алиса погладила по плечу.
Поведение Вавадии менялось на глазах. Пару минут назад, она смеялась и шутила с нами, как с добрыми друзьями, теперь смотрела надменно, было видно, что мы ей надоели.
– Нам, наверное, надо уйти.
– Подождите. Сами вы не найдёте дорогу. Придет тётка, проводит вас в зал.
– А зачем нам зал? – удивился Димон. – Может, мы за кулисами потусим, а?
– Тусите, где хотите. Моё дело предложить.
Татьяна Арнольдовна вбежала в гримерку и растеряно остановилась на пороге.
– Это ещё что? – спросила она, имея в виду нас.
– Не что, а кто. Друзья Люси. Их надо проводить в зал…
Димон кашлянул.
– Ах да, вы же тусить за кулисами собрались. Короче, не обращай на них внимания. У меня кровь из носа пошла.
– Ты сегодня ела? – Арнольдовна подошла к племяннице, потрогала лоб и выудила из кармана пакетик с гомеопатическими таблетками.
– Перекусила утром.
– Возьми. Положи под язык.
– Опять твоя гомеопатия? Меня от неё тошнит.
– Вая, надо выпить. Лена, подправь макияж и волосы. Почему на волосах мало лака?
– Тётя, его слишком много.
– Вая, причёска недостаточно налачена. Лена, исправь.
– Хорошо, Татьяна Арнольдовна.
Вавадия сжала кулаки, но промолчала.
Вскоре в гримёрку пришёл Ярослав.
– Опа! – заулыбался он. – Да тут целая делегация. Вава, что у тебя случилось, мне сказали, ты ударилась.
Вавадия хмыкнула и нараспев произнесла:
– Уже-е донесли-и! Твоя работа? – спросила она у Лены.
– Я здесь не при чём.
– А кто при чём? Я отправила тебя за тётей, только ты знала, что у меня пошла кровь. Ну, чего умолкла, с кем успела языком чесать?
– Вая, прекрати. – Татьяна Арнольдовна повернулась к Ярославу. – Ничего страшного не произошло.
– Ну нет, так нет. – Ярослав хлопнул в ладоши, прошёлся по гримёрке и остановился возле маленького одноместного диванчика. – Татьяна Арнольдовна, мне бы с Вавой поговорить наедине.
Тётка склонила голову в поклоне и, знаком показав Лене, чтобы та следовала за ней, подошла к выходу.
– Друзья-товарищи, – теперь Ярослав обратился к нам. – Без обид.
– Давайте-давайте, – Люська стала выталкивать нас в коридор. – Увидимся позже.
– Людмила, ты тоже подожди за дверью.
Люська раскрыла рот, а я, засмеявшись, вытянул её из гримёрки.
– Ну что, помощница помощников, получила. А то «давайте-давайте», «увидимся позже». Ты-то с какой стати зазвездила?
– Глеб, замолчи! И вообще вы благодарить меня должны, между прочим, это я устроила вам встречу с Вавадией.
– Люсь, спасибо, – едва слышно сказала Алиса, привалившись к стене и провожая взглядом парня из популярной молодёжной группы.
– Алис, не прожги ему спину.
– Вы видели? Видели?! Он прошёл мимо, запах его парфюма остался. Глеб, ты чувствуешь?
– Не собираюсь принюхиваться. Сколько мы здесь торчать планируем, может, уже пойдём, концерт начнется с минуты на минуту.
– Зачем нам концерт, когда мимо столько знаменитостей шастает. Куда не посмотри, везде знакомые лица. – Димон достал телефон и подмигнул Люське. – Я по коридорам пошатаюсь, наделаю снимков, автографов возьму.
– Смотри не заблудись.
– А если и заблужусь, не страшно. В таком месте заблудиться каждый мечтает.
Из гримёрки вышел Ярослав.
– Где Татьяна Арнольдовна?
– Ушла.
– Ушла, – проговорил он и практически побежал по длинному коридору.
– Люся! Люсь, ты где, мне нужна ещё минералка.
– Иду, – Люська прошмыгнула в гримёрку, громко хлопнув дверью.
– Ну, Глебыч, вольёмся в этот цветник, он же гадюшник? Почувствуем себя знаменитостями.
– Я концерт хочу посмотреть.
– Алис?
– Я с Глебом, – улыбнулась она.
– Сами не знаете, от чего отказываетесь. Ладно, значит, всю нагрузку беру на себя. Сегодня буду работать папарацци.
– Осторожней там, звёзды народ нервный, в случае чего могут и кулаки в ход пустить.
– Тогда придётся отбиваться, – простонал Димон, прикрыв правый глаз ладонью.
Когда он скрылся в одном из многочисленных коридоров, мы с Алиской увидели Лену. Попросив её проводить нас до сцены, мы в трепетном ожидании замерли в боковых кулисах. Здесь царила атмосфера всеобщего хаоса, люди бегали, кричали, смеялись, ругались. На нас никто не обращал внимания, мы словно невидимки прохаживались среди нарядных артистов, переступали через протянутые километры проводов и кабеля, вдыхали этот особенный запах нервного предвкушения и молчали. Несколько раз Алиса обращалась к певцам и певицам с просьбой дать автограф. Одни мило улыбались, брали протянутую Алиской записную книжку и ручку, оставляя на чистых страницах свои размашистые подписи. Другие расписывались нехотя, как бы по принуждению, скупясь даже на дежурную улыбку. А третьи – хорошо, что таких было меньшинство – откровенно грубили и, не стесняясь в выражениях, посылали куда подальше.
Меня это не шокировало, а Алиса сильно расстраивалась. Особенно огорчил резкий ответ и отказ дать автограф одного любимого ею певца.
– На экране весь из себя положительный, – всхлипнула она, после жёсткого ответа. – Интервью такие добрые дает, а в жизни…
– Брось, Алис. Зачем тебе автограф этого лысеющего козла?
Алиса промолчала. По внутренним динамикам объявили выступление Вавадии. Почти сразу я услышал голос ведущего со сцены:
– Встречайте! Ва-ва-адия!
Зал взревел от восторга, послышались аплодисменты, загрохотала музыка. Вавадия спела два хита и выскочила за кулисы, взмокшая от пота, терзаемая одышкой. Делая глубокие вдохи и протяжные выдохи, она наклонилась, положила ладони на колени, прикрыв веки. Создавалось впечатление, Вавадия пробежала марафонскую дистанцию, и силы были на исходе.
– Люсь, воды! – голос охрип, на лбу и шее сильно пульсировали вены.
Выпрямившись и сделав несколько жадных глотков, Вавадия вернула Люське бутылку минералки.
– Уф! Всё, можно сваливать.
– Ты здорово пела, – сказал я.
Вавадия окинула меня невидящим взглядом.
– Спасибо. А ты кто?
– Я Глеб.
– А-а… Да, точно. Как сердце бьется. У-уф… Люсь, ещё воды.
Минуту спустя Вавадию увлекла за собой Татьяна Арнольдовна, Люська побежала в гримёрку, Алиса шепнула мне, что ей надо в туалет.
Найти туалет оказалось делом непростым. Прошло минут десять, прежде чем нам повезло и низкорослая девушка, пробегавшая мимо по коридору, смогла внятно объяснить, как и куда идти, где свернуть, и какую дверь толкнуть.
***
По непонятным причинам, мужской туалет находился этажом ниже. Договорившись встретиться на лестничном пролёте, я начал спускаться вниз, а Алиса толкнула дверь с табличкой, на которой сверкала потёртая буква «Ж». В первом помещении вдоль всей стены тянулись замутнённые зеркала и раковины, во втором – Алиса прошла в него через арочный проём – располагались кабинки. Едва она успела закрыть за собой дверцу кабинки, входная дверь с шумом распахнулась, и послышались голоса:
– Полегче, – крикнула Вавадия. – Ты мне синяков наделаешь.
– Последний раз говорю, перестань играть с огнём. – Это произнёс мужчина, чей голос Алисе был незнаком. Жутко хотелось выйти их кабинки, подойти к арочному проёму и выглянуть в помещение с зеркалами, но страх пригвоздил к полу.
– Пусти, сказала, больно ведь.
– Будет ещё больнее.
– Я тебя не боюсь!
– Иногда мне хочется тебя убить, – выпалил мужчина. – И, наверное, настанет день, когда я тебя пристукну.
Вавадия рассмеялась.
– Это угроза?
– Предупреждение.
– А давай, пристукни меня, раз ты так осмелел. Зачем ждать тот день, сделай это сейчас.
– Прекрати паясничать.
– Не прекращу.
– Ты меня бесишь!
– А ты меня.
Послышался удар. Вавадия охнула и на миг в соседнем помещении воцарилась тишина. Алиса догадалась, мужчина отвесил певице пощёчину.
– Я тебя ненавижу! – процедила Вавадия.
– Учти, в следующий раз будем разговаривать по-другому. Моё терпение не железное, рано или поздно ему придёт конец.
– Видеть тебя не могу!
Мужчина громко хмыкнул и, очевидно снова схватил Вавадию за руку.
– Не прикасайся. Уходи! Уходи отсюда, я буду кричать!
– Сумасшедшая. Тебе самое место в психушке.
– Уходи! А-а-а…
Послышались торопливые шаги, хлопнула дверь. Алиса боялась пошевелиться. Нет, выходить из кабинки нельзя ни в коем случае. Пусть сначала из туалета выйдет Вавадия, потом для верности придётся выждать минуты полторы, и лишь тогда прошмыгнуть в коридор.
Вавадия включила воду, долго умывала лицо, всхлипывала и бубнила нечленораздельные фразы. Когда из крана перестала течь вода, на стене загудела сушилка для рук. Вскоре Вавадия выключила и её.
– Ненавижу! – произнесла она чётко и громко, прежде чем с силой толкнула дверь туалета.
В повисшей тишине, Алиса отчётливо слышала стук собственного сердца. Разговор, невольной свидетельницей которого она стала, оставил неприятный осадок. С кем ругалась Вавадия, угрожал ли тот мужчина ей всерьёз или ляпнул про убийство сгоряча? Одно ясно совершенно точно – оба ненавидят друг друга.
Внезапный телефонный звонок заставил Алису вздрогнуть.
– Глеб, ты чего? Нет, всё в порядке. Уже иду.
Алиса спустилась по лестнице, схватила меня за руку и побежала вниз. Потом мы миновали ещё один лестничный пролет, добежали до конца коридора и оказались в небольшом холле, окна которого были заклеены фольгой, а вдоль стен высились картонные коробки и бумажные рулоны.
Прижавшись спиной к единственной колонне, Алиса рассказала о стычке Вавадии с неизвестным ей мужиком.
– Думаешь, есть повод беспокоиться? – спросил я, прищурившись.
– Он ударил её.
– И что?
– Глеб, ударил, понимаешь? Какое право он имел бить Вавадию?
– Алис, не забывай, куда мы попали. Ты прекрасно знаешь, шоу-бизнес это террариум: склоки, скандалы, драки – часть их жизни.
– Ей пятнадцать лет, и он, кем бы ни был, не имел права поднимать на Вавадию руку. Я не хочу слышать про шоу-бизнес. Что вы все заладили: особый мир, особые законы. Люди везде одинаковые.
– Спорный вопрос.
– Глеб! Скажи, только честно, по-твоему, ничего страшного не произошло?
– Я не знаю всех обстоятельств, не знаю, из-за чего вспыхнула ссора, не знаю…
– С тобой всё ясно, – Алиса отпружинила от колонны и направилась к распахнутой двери.
– Постой, Алис. Да, ты права, тот мужик поступил мерзко, но мы ничем не можем помочь Вавадии.
– Она плакала, – тихо произнесла Алиса, когда мы начали подниматься по очередной лестнице. – Глеб, давай уедем отсюда поскорее. Позвони Димке, где он там шатается?
С Димоном мы встретились на первом этаже возле столика того самого пожилого мужчины, который закрывал за нами дверь. Нашему появлению он не удивился, осмотрел с головы до ног, кивнул, сделав вид, что признал, и выпустил на улицу.
– Продуктивненько я прогулялся, – говорил Димон. – Фоток наделал больше сотни. Автографов до фига набрал.
– И тебя ни разу не послали?
– Ха! Ни разу. Меня раз тридцать посылали, а один толстяк вообще развопился, грозился охрану позвать. Тётка с размалёванной физиономией ногами затопала, увидев, что я её фоткаю. Кричала «Парень, не смей меня фотографировать. Я тебе руки оторву». Потом начала звать какого-то Эдика, а я успел смыться.
– Зачем тётку-то фоткал?
– Да так, – повел плечами Димон. – Лицо у неё – жесть! На обезьяну похожа. А вы как потусили? Алис, почему хмурая такая? Глебыч, я чего-то не знаю? Давайте, колитесь.
Глава пятая
Что-то здесь не так…
В субботу Люська подписывала фотографии, когда ей позвонила Вавадия.
– Люсь! – прокричала она в трубку срывающимся голосом. – Бери ноги в руки и дуй ко мне.
– Что-то случилось?
– Случилось! Люсь, дорога каждая минута. Записывай адрес.
– Может, за мной Олег приедет, если такая срочность?
– Нет! – резко сказала Вавадия. – Олега не впутываем. Доедешь сама, на такси.
– Хорошо, жди.
Сложив аккуратной стопкой фотки, Люська схватила сумочку и выбежала из дома. Вызывать такси смысла не имелось. Пока сделаешь заказ, пока подадут машину, пройдёт минут тридцать. Легче пешочком дойти до ближайшей автобусной остановки – она находилась в километре от коттеджа Вавадии – и там поймать частника.
Минут десять Люська голосовала на дороге, то поднимая, то резко опуская руку. Несколько раз останавливались иномарки, и на Люську вопросительно, а иногда и с ухмылкой смотрели мужчины водители. С одними она сама отказывалась ехать, другие, включая старичка на жигулях, мотали головой, говоря, что им не по пути. Наконец возле Люськи притормозила машина, за рулем которой сидела молодая женщина; она-то и довезла до места, что называется, с ветерком.
Вавадия после Люськиного звонка, выбежала в коридор и начала спешно спускаться по широкой лестнице, скользя ладонью по гладкому поручню. В вестибюле, взяв Люську за запястье и отведя чуть в сторону, быстро сказала:
Конец ознакомительного фрагмента.