– Чего застыла? – толкнула её Ритка. – Идём.
Всё уже запущено много лет назад.
Они пошли к бару, придерживаясь друг за друга, чтобы не упасть. Дорогу расчистили совсем недавно, но машины успели накатать скользкую наледь. Их толпилось у «Лаки» довольно много, и подъезжали ещё. Некоторые машины были роскошные.
Интересно, когда именно вернулась Нира, как успела собрать столько гостей на открытие бара? И откуда она явилась? Как жила все эти годы?
Кайса надеялась, что всё у Ниры замечательно. А раз так, то зачем ей вторгаться в жизнь Кайсы и Гордея? Она покрасуется и вернётся обратно. Похвастается, какой стала успешной и все эти годы прожила не зря.
Когда Кайса так подумала, то немного воспряла духом. Почему нет?
Ей расхотелось идти туда и «портить малину». Конечно, если она попадётся на глаза Гордею, это будет жалко, унизительно и непременно вызовет его гнев. Он и так редко разговаривает с ней и почти не обращает внимания, а после подобной выходки и вовсе перестанет. Не для демонстрации своего недовольства. Гордей никогда ничего не делает напоказ. Она просто перестанет для него существовать.
Это снилось Кайсе в самых страшный снах. Она подходит к Гордею, а он смотрит мимо неё таким нежным и полным любви взглядом, что сердце останавливается. Кайса протягивает руки, чтобы повернуть это нестерпимо влюблённое лицо в свою сторону, но ладони проходят сквозь скулы, не задерживаются на тёмных глазах с невероятно длинными ресницами, скользят, не потревожив ни единого волоска на лобастой, упрямой голове.
Зачем Кайса послушала Ритку Облако и отправилась сюда?
– Опять тормозишь, – оглянулась Ритка, словно прочитав её мысли. – Чего испугалась? Тут даже бугаев на входе нет.
Она схватила Кайсу за руку и буквально втащила в вестибюль, где все тут же окрасились в розовый, зелёный, голубой. Детские глаза Полинки загорелись от блеска, наполнились звоном праздника. Облако же, не поддаваясь яркой суматохе, решительно осмотрелась. Губы её были плотно сжаты, отчего физиономия Ритки выглядела слишком брюзгливо в этой атмосфере вечной молодости.
Они сдали куртки в гардероб, но оставили снуды и шарфы, скрывающие лица. Полинка вытащила огромные чёрные очки, и стёкла в них сразу вспыхнули отражениями огней.
– Нам – туда, – сориентировалась Ритка, указав налево.
Справа от вестибюля в огненном свете мелькали то ли тени, то ли люди, рвано дёргались, возникая из небытия и снова пропадая в сполохах. Левая арка открывала бар. Тёмную пещеру, затягивающую в себя запахами лакированного дерева, шоколада и кофе. В мягком свете ламп плыл старинный уютный джаз, разнузданные ритмы диско-зала доносились очень приглушённо, скорее едва заметным колебанием пола, чем собственно звуками. Несколько пар, скрытых друг от друга полусумраком и высокими спинками кресел, едва угадывались в наполненном особым уютом пространстве.
Первым делом шпионская тройка забралась в самый угол барной стойки, устроившись на высоких табуретах.
– Кофе, пожалуйста, – попросила Поля блестящую бутылками стену.
– Три, – сказала Ритка, внимательно всматриваясь в полусумрак зала.
– Вам какой? – словно ниоткуда материализовался бармен, и Кайса, посмотрев на него, вздрогнула.
Игра света или и в самом деле юное лицо было таким мертвенно-белым?
– Американо, – быстро сказала Ритка. – Всем – по большой чашке американо и бутылку ликёра.
Она, не глядя, ткнула на стену позади себя.
– Кофейного.
Бармен, облачённый в элегантный светло-серый костюм, отошёл к кофеварочной машине.
– Ага, – шепнула Ритка, – вот же они, голубчики. Милейший, нам вон в тот угол.
Кайса натянула снуд до самых глаз и обернулась.
Она зря беспокоилась. Ему не до неё. И вообще ни до кого. Даже если бы тысяча орудий палили сейчас возле Гордея, он ничего бы не заметил. А уж закутанную в снуд жену в тёмном, вспыхивающими редкими огнями зале…
– Давайте! – сказала Нира, в упор уставившись на Гордея, – За нашу бесконечную любовь. Выпьем!
Кайса услышала это, как если бы Нира прокричала ей в ухо. И видела взгляд ненавистной женщины, устремлённый на любимого мужчину. Лицо Ниры сияло во тьме, искусно озарённое мягким светом единственного над их столиком светильником. Почему-то Кайса даже издалека и в полутьме слышала каждое слово и видела каждое движение на лице Ниры. Словно та… Знала, что они здесь, и хотела, чтобы слышали?
– Любовь вечную, как твоя красота и молодость, – сказал Эд, и Полинка рядом с Кайсой сдавленно всхлипнула.
Нира и в самом деле не изменилась. Кайсе стало совершенно безнадёжно.
– Я пойду, – сказала она тихо. – Глупо было приходить сюда.
Выползла из-за столика и пошла к выходу. «Что же теперь делать?» – билось у неё в голове. – «Что делать?».
Ощущение, что она призрак, занявший место законной хозяйки, охватило её с небывалой силой. Кайса с ужасом посмотрела на свою руку: показалось, что она начинает бледнеть и растворяться в морозном воздухе, сразу подхватившем её на крыльце.
Но рука оставалась материальной, и её перехватила железная длань Облака.
– Стой, Курага! – Ритка называла её вдруг давно забытым прозвищем. – Куда ты?
– А что ты предлагаешь? – недостойно злиться на глупую и невиноватую в возвращении Ниры Ритку, но Кайса ничего не могла сейчас с собой поделать.
– Но мы же решили…
– Серьёзно? Ты думаешь я должна завизжать и при всём честном народе вцепиться в волосы Нире Эльман? Брось!
– Ты всегда сдаёшься, – Ритка вдруг сплюнула себе под ноги. – Предательница.
Кайсу накрыло ощущение: они только что закончили девятый класс. Взрослые люди не говорят таких сильных слов. У взрослых людей мир не делится на чёрное и белое, с течением времени в нём появляются полутона. Если человек сделал что-то не так, как от него ожидают, значит, на это есть причины.
Ритка так и не выросла.
– Я пойду, – повторила Кайса. – У меня есть дела.
– У тебя нет никаких дел, – последними словами Ритка словно толкнула её в спину. – Ты, Курага, безработная и бездетная домохозяйка.
Кайса споткнулась. Она остановилась и процедила сквозь зубы, зло и не оборачиваясь:
– Не забывай, я знаю, что ты собиралась сделать той ночью. Восемнадцать лет назад. А, может, и сделала.
Глава пятая. Что скрывала Кайса
Восемнадцать лет назад Кайса пришла к «Лаки» на знаменитую вечеринку в ретро-стиле, это было тогда интересно и необычно для такого небольшого провинциального города, как Яруга.
Это было летом. В начале июля, они как раз готовились к первым в своей жизни экзаменам. Школьники, которым категорически запрещалось подходить к «Лаки», мечтали попасть туда в ту ночь. Нира, немного поломавшись для вида, всё-таки обещала провести в зал Гордея, Эда и Мику. Про Кайсу она ничего не сказала, но и не возмутилась, когда та тихо произнесла, что тоже непременно придёт ко входу.
Замирая от предвкушения запретного удовольствия, Кайса подошла в назначенное время к «Лаки».
– Синий, синий иней сел на провода…
Разносилось по пустынным окрестностям, эхом исчезая в недрах заброшенного завода. Нира сказала, что мама достала ещё бабушкины кассеты и раздобыла где-то старый магнитофон. Лара вообще любила вот это всё: проигрыватель с пластинками, кассетный магнитофон. В «Лаки» музейными экспонатами стояли и два патефона, но безнадёжно сломанные. Просто придавали помещению атмосферу.
Нира предупредила, чтобы не толклись на виду у охраны, поэтому Кайса отошла в тень густо посаженных тополей. Пятачок назывался «поцелуйным», парочки, разгорячённые в баре, любили обжиматься под звёздным небом. За пышные кроны и мощные старые стволы не добивал свет от диско-бара, и Кайса спряталась в тени, не отрывая взгляда от входа, чтобы не пропустить Ниру или Гордея. На худой конец – Мику или Эда.
– Я и в самом деле так думаю, – до Кайсы вдруг донёсся очень знакомый голос.
Облако. Ритка Облако, она сразу её узнала. Та, тоже прячась в тополях, говорила с кем-то по телефону. Кайса до дрожи в коленях боялась Облако, стараясь сделаться как можно незаметнее, когда та проходила мимо в школе. А тем более здесь, в стороне от людей и света. Она попятилась, надеясь, что сможет уйти незамеченной, но тут услышала знакомое имя.
– Это нечестно, – сказала Ритка. – Почему все чуваки ведутся на Ниру?
В душе Кайсы дрогнула какая-то нить, отвечающая за связь с тайнами. Задребезжала, посылая сигнал: тут происходит что-то важное. И она осталась, вслушиваясь в ненавистный голос.
Нежные феи, девочки с тонкой душевной организацией, подобные Кайсе, молча и издалека обожали Гордея. Воплощение принца из самых заветных девичьих грёз. Ритка Облако не входила в их число, так как являлась девушкой рациональной и всегда трезво оценивала ситуацию. Справедливости ради, нужно отметить: себя в ней – тоже.
Когда пришла пора влюбиться, она осмотрелась вокруг. Взгляд её задержался на Мике. Вообще-то логично: они очень подходили друг другу. Большие и угловатые, как медвежата, оба – рыжие. Мика – с оттенком ржавой соломы, а Ритка уходила в красную медь.
Уже в юности оба – приземлённые, не витающие в высоких материях, твёрдо стоящие на ногах и не обременённые чересчур моральными принципами. И Мика, и Ритка всегда чётко знали, чего они хотят. Чёрное и белое: таков мир Ритки и Мики, в котором они бы могли прожить до конца своих дней в любви и согласии.
Но не стал общим для них этот мир без полутонов. В судьбу вмешалось одно немаловажное обстоятельство. Нира Эльман. Мика не смотрел больше ни на кого. Хотя то, что красавица и гордячка Нира ему не пара, понимали абсолютно все, кроме Давыденкова.
Облако торопилась. Она была реалисткой и знала, во что превратилась её мать к двадцати пяти годам. Огромная баба с жёстким грубым лицом, тяжёлой челюстью и заплывшими глазками неопределённого цвета. Медная рыжина задорных прядей перешла в тускло-красные лохмы, торчащие на приплюснутом черепе.
Ритка понимала, что походит на мать как две капли воды, поэтому не ожидала от судьбы приятных сюрпризов. Пока сохраняет девичье очарование, но осталось ей недолго. Нужно срочно брать и судьбу, и Мику Давыденкова в свои руки.
– Ты сделаешь? – Облако обрадовалась так бесхитростно, как могла радоваться только она. – Сегодня Нира со своей шарагой придёт в мамочкину забегаловку, я слышала.
Кайса забыла и о страхе перед Облаком, и о маскировке, и вообще обо всём.
– Я найду способ, – продолжала Ритка, – как её от них оттащить. Здесь темно, никто ничего не увидит. Она и сама лиц не сможет разглядеть. Пусть через час подъезжают, я фотку скину, в чём она будет. А потом ты мне – в чём она не будет…
Облако заржала как бешеная лошадь.
– Лады, да?
То ли от её грубого смеха, то ли от налетевшего ветра несколько листьев, пожелтевших раньше времени, сорвались с иссохшей ветки, осыпались на Кайсу. Она вздрогнула от этих почти невесомых прикосновений, словно ком снега свалился на её голову. Небо запахнулось тучами, пряча жёлтые и крупные за городом россыпи звёзд. Как будто закрылась застёжка-молния на тёмной куртке. Кайса захлебнулась внезапным порывом ветра.
Ритка дала отбой и увидела открытый рот Кайсы.
– О, – сказала Облако. – Вот кто у нас тут!
А затем неприятно прищурилась:
– Ты, Курага, прямо кстати.
Кайса попыталась дать задний ход, но Облако была не только быстрее, но и гораздо массивнее.
Она схватила её за капюшон ветровки, подсекая ногой. Кайса упала колени.
– Слушай, Курага, не трепыхайся, я ничего тебе плохого не сделаю, совсем наоборот. Если поможешь, то не буду целый месяц доставать…
Верилось слабо, и Облако прочитала это по глазам.
– Амнистия на месяц, а? Или на два даже… Всего-то и нужно: позвать вот сюда Нирку Эльман. Только, чтобы одна пришла.
– Сама зови, – пискнула Кайса, уже не пытаясь вырваться.
– Ты дура, Курага, – вздохнула Ритка, но капюшон так и не выпустила из рук. – Со мной Нирка и разговаривать не станет. Это к тебе она непонятную симпатию испытывает…
Облако вдруг бросила на Кайсу очень странный взгляд. Словно лазерным лучом снесла кожу, обнажая кровеносные сосуды.
– А зря… – слова были не менее острые, чем взгляд. – Зря она к тебе так хорошо относится. Я всё вижу, Курага. Всё…
– Чего ты видишь? – не получалось у Кайсы говорить независимо, стоя на коленях перед Риткой.
– А как ты на Гордея очи свои таращишь. Глаз положила, даже не сомневаюсь ни разу. Только тебе, Курага, ничего не светит…
А то Кайса сама этого не знала.
– Тебе будто светит, – огрызнулась она.
И зажмурилась. Только тем, что Облако своими большими, неповоротливыми пальцами залезла в самую трепетную мякоть её души, объяснялся немыслимый Кайсин бунт.
– И мне не светит, – неожиданно миролюбиво согласилась Облако. – Если мы не возьмём всё в свои руки и не разрулим этот баклажан в нужную сторону.
Под баклажаном, наверное, Ритка подразумевала Ниру, на которую «ведутся все чуваки». По крайней мере, важные для Облака.
– Я тут придумала кое-что, спесь с этой королевы сбить. Брательник мне поможет, мы перетёрли… Нужно только Нирку сюда вытащить, а там уж его пацаны дело доделают. Мы ни при чём останемся…
Кайса промолчала, а Риткина рука неожиданно убралась с её капюшона.
– Ну, так как, Курага?
Она приняла молчание Кайсы за согласие. А та думала лишь о том, как побыстрее смыться с глаз Облака.
– В общем, если через час Нира не появится, на её месте окажешься ты. И тебе не понравится, гарантирую. Когда со своими прыщами, где должны быть сиськи, во всех телефонах засветишься в стиле «ню». Некоторые после такого в петлю лезут…
Ритка гыкнула так, что Кайса похолодела и поняла: Облако уже проделывала нечто подобное. Сама она не застала ту девочку… Говорили, что какая-то банда год назад раздела старшеклассницу, и фотографии отправились по всей рассылке. «Там было такое порно!», – сказал кто-то. Девочка то ли перевелась в другую школу, то ли вовсе уехала из города.
И сейчас Облако хочет то же самое сделать с Нирой? И… с ней, Кайсой? Она прокляла себя, что не ушла сразу, как услышала Риткин голос.
«Дура, дура, дура… Абрикос без косточки»
– Иди, Курага, – милостиво отпустила её Ритка. – Только помни: через час карета превратится в тыкву. Гы-ы-ы…
Кайса пошла на негнущихся ногах. Сверкающий «Лаки» уже не казался ей волшебным дворцом, обещающим чудо. Сейчас он больше напоминал блестящую западню. Поведись, попробуй ногой сверкающий настил – и ухнешь в яму, кишащую ужасами неизвестности.
На самом деле Кайса собиралась всё рассказать Нире. Она кинулась искать её уже не потому, что хотела попасть с Гордеем на ретро-вечеринку, а предупредить о грядущей опасности. Мало ли кого ещё подговорит Ритка Облако? Не похоже, чтобы она очень полагалась на Кайсу.
У входа никого из знакомых не было. Какие-то парни курили у крылечка, громко матерились, обсуждая свои дела. Высокий худой мужчина в очках ругался с охранниками – то ли они не хотели впускать его, то ли скандалил, чтобы кого-то вытащить из бара. Может, у него тут зависала несовершеннолетняя дочь. Как Кайса.
Она посмотрела по сторонам. Несколько парочек безмолвными призраками целовались в тополях.
«Наверное, Нира, Гордей и ребята не дождались меня и вошли в бар», – подумала Кайса.
Ей стало очень обидно, потому что, скорее всего, так и было. Они просто забыли о ней. Кайсе всегда приходилось держаться очень близко к Гордею, чтобы не отставать. Как только пропадала из поля зрения, её тут же забывали.
Кайса внимательно посмотрела на сияющий фонариками вход. Суровый дядька куда-то отошёл, у двери остался один милый белобрысый парень. Кайса решительно направилась к нему, пока напарник не вернулся.
Белобрысый протянул руку, перекрывая вход.
– Только после восемнадцати. А то сама не знаешь? Иди отсюда, девочка. Не делай мне проблем.
«Сам ты мальчик», – пронеслось в голове у Кайсы, но она выдавила улыбку настолько милую, насколько смогла.
– Я… Пожалуйста. Там моя друзья.
Она махнула рукой в грохочущий и сверкающий зев «Лаки».
– Не такие уж и друзья, если оставили, нет? – в глазах парня промелькнуло что-то вроде сочувствия.