– Только сначала давай оттянемся по-хорошему. У тебя небось лет около десяти не было хорошего свидания? – спросил, разливая водку по стаканам, А. Б.
Он не хотел торопиться, да и спешка с таким партнером, как Гапон, могла обернуться для него крахом. Всему свое время.
– Да уж, давненько я не зажигал, – ответил Гапон и взял стакан с водкой.
– За новую жизнь! – сказал торжественно А. Б. и выпил до дна.
Глава 14. Игнат
Игнатов Яков Илларионович был фактически уже дедом по годам, но таковым на самом деле не являлся. В глазах его горел огонь, они были ясны и светлы, и, хотя он ходил опираясь на трость из-за старой травмы ноги, полученной в далеких лагерях на Урале, внутри него чувствовалась большая сила. Сила эта и управляла империей, которую создал Яков Илларионович, и давала ему энергетический подъем. Он был авторитетом старой криминальной закалки; таких в стране остались единицы, и они имели почти неограниченные возможности.
Степашку, сына столичного ученого, работавшего на оборонку в закрытом НИИ, привели к Игнату сразу после того, как тот проиграл почти миллион долларов в одном из казино, которые ему принадлежали. И почти семьсот тысяч ему были даны в долг самим казино. Поэтому утром Степашку, еще не отошедшего от бурной ночи, и приволокли к Игнату: такие вопросы, кроме него, никто не был вправе решать. Обычно большие кредиты казино выдавали крайне редко и очень избирательно, но Степана и его отца-профессора, работавшего на правительственную фирму, знали люди Игната, и, когда тот начал проигрываться, они позвонили ему и получили одобрение на кредит. А кредит Игнат одобрил, потому что нужные люди шепнули ему на ухо, что в НИИ, где работал отец Степана, ведутся передовые секретные разработки. Услышал слова «передовые» и «секретные», зная о том, что Степан и сам работает в одном НИИ c отцом и имеет склонность к игре в казино, Игнат сразу подумал о том, что неплохо было бы, загнав парня в долги, прижать его к стенке и попробовать выжать максимум. Поэтому, когда нетрезвый юноша поднялся в зал казино, принадлежащего Игнату, ему сразу же подсадили самую опытную «попутчицу» и, щедро одаривая его элитным спиртным пойлом, уверенно сопроводили к логическому завершению сюжета.
Таким образом, встреча в кабинете была Игнатом запланирована. Он просто ждал, когда несчастное насекомое попадет в его паутину.
Поначалу Степан нес всякую хрень про залоги и недвижимость, которую он мог отдать за долг или продать, чтобы рассчитаться с казино. Но речь его была невнятна и несколько раз срывалась в истерику. Молодой человек играл и выпивал всю ночь, а осознав наутро размер своего долга, потерял всякий контроль над собой.
Игнат сидел в своем кабинете за столом и, наблюдая за Степаном, слушал его бессвязную речь. Потом сделал знак рукой, и через минуту зашла учтивая девушка-крупье, неся в руках небольшую шкатулку. Она поставила ее на стол перед отчаявшимся парнем и, открыв, достала из маленького пластикового пакетика несколько кусочков белого вещества, которое растерла пластиковой карточкой на дне шкатулки. Дно было сделано из темного стекла, и, после того как девушка закончила, на стекле оказались две аккуратные белые полоски. Девушка улыбнулась и ушла. Cтепан, увидев перед собой кокаин, нервно захлопал руками по карманам в поисках купюры, и тут услужливый охранник-горилла, стоявший позади него, протянул ему двадцатидолларовую банкноту, уже свернутую в трубочку. C признательностью в глазах Степашка взял трубочку и, скрутив ее плотно в ладонях, с ловкостью виртуоза вдохнул в себя сначала одну «дорожку», потом, поменяв ноздрю, другую. С минуту он сидел, запрокинув голову вверх, и наслаждался эффектом. Потом, когда опустил ее, с удивлением заметил, что шкатулка исчезла со стола.
– Так, теперь без слюней и порожняков, давай рассказывай, как будешь рассчитываться. Если ты думаешь, что мы собираемся твои машины и квартиры продавать, то очень ошибаешься. У тебя еще ребра целы только потому, что я имею уважение к твоему отцу. Поэтому подумай хорошо, прежде чем начнешь говорить, – произнес Игнат свою речь.
И оказалось, что Степан мог взять себя в руки, если очень этого хотел. Итак, он поведал Якову Илларионовичу о том, что его отец, профессор Уфимцев, разработал новую уникальную программу, которая помогает спутникам распознавать и самонаводить цели для ядерных ракет. Чипы, которые устанавливаются на ядерные боеголовки, чтобы они стали послушными, делают в НИИ, в котором работает его отец и он сам.
Стратегические новшества, конечно же, Игната не интересовали, но его интересовало все, из чего можно было бы сделать деньги. И он прекрасно понимал, сколько может стоить эта новая разработка.
Степан входил в группу молодых ученых, которые работали над проектом, потому что им руководил его отец. Он, оказывается, уже задумывался над тем, чтобы похитить и продать секретное новшество, но прекрасно понимал, что если обнаружится пропажа, то его легко вычислят и найдут. А вот если он изготовит копию, то об этом никто не узнает и ее можно будет продать за такие деньги, которые ему даже и не снились. По Степашкиным подсчетам, такую копию он мог изготовить в течение месяца.
После этого разговора Степан был окружен бдительной опекой людей Игната, которые знали каждый его шаг. Когда наступил долгожданный момент и Степан вышел из НИИ и вынес то, что обещал, он исчез, и больше его никто никогда не видел. Игнат же стал обладателем нового оборонного «бриллианта».
После долгих месяцев, которые Яков Илларионович потратил на то, чтобы связаться с покупателями, определиться в цене и устроить сделку, какой-то молокосос испортил все, о чем он думал за последний год.
Игнат придумал выставку русского антиквариата, которая должна была начаться в старых городах средней полосы России и постепенно переходить за рубеж. Во всех городах к выставке подключались всё новые участники и привозили свои шедевры. Его люди представляли в этом мероприятии работы дома Фаберже, самого изысканного и дорогого мастера прошлого века. В одном из яиц, сделанных мастером, Игнат и спрятал микросхему, которую намеревался продать. Оказавшись за рубежом, микросхема должна была быть изъята из яйца, а выставка с новыми произведениями искусства и с бриллиантами для оплаты за сделку – вернуться обратно в Россию.
Но уже в третьем городе из намеченных семи выставка была ограблена неизвестными, и работы дома Фаберже исчезли бесследно. Один из охранников, работавших на выставке, раскололся и рассказал людям Игната, кому слил информацию. Так они и вышли на Кришанова.
После того как Игнат попросил Саныча найти Криша, он сразу отдал приказание своим людям параллельно выезжать на поиски, но не светясь. Открыто вступать в игру им было нельзя, тем более не имея информации о том, кто стоит за ограблением выставки. Но, когда Саныч найдет пацана, люди Игната должны будут вытрясти из него всю информацию. Таковым и был первоначальный план Якова Илларионовича.
Два спеца, которые выехали из столицы в сторону Задонска, стоили целой роты солдат. Они были хорошо обучены и готовы к любым поворотам в сюжете.
Глава 15. Без хлопот, без забот
На выходе из аэропорта появилась Алена, разговаривая с какой-то иностранкой, с которой она, по всей видимости, познакомилась в самолете.
– Probabilmente sta sera no. Pero se ci sentiamo domani, forse che incontriamo da questi giorni. Va bene? (Вероятно, сегодня вечером нет. Однако если услышимся завтра, то можно встретиться в эти дни. Хорошо?)
– Va bene, carissima, e stato molto piacere conoscerti. (Хорошо, драгоценная, было очень приятно с тобой познакомиться.)
Они обнялись и поцеловались.
– Ciao, bellina! (Пока, красотка!)
– Ciao, cara, ciao! (Пока, дорогая, пока!) – попрощалась Алена, подбежала к Аркадию с криком: «Кришулечка мой родненький!!!», подпрыгнула, зацепившись руками за его шею, и, прыгнув на него, ногами обвила его бедра.
Мужчины в аэропорту завистливо посмотрели на него, а женщины с пониманием улыбались. Некоторые даже подошли вплотную к стеклам, чтобы наблюдать долгий поцелуй, который подарили друг другу встретившиеся вновь два влюбленных сердца.
– Аленка! Ну мы же в аэропорту, – сказал Криш, когда Алена, не слезая с него, запустила руку ему под рубашку.
– Ну и что… Я так счастлива тебя увидеть после долгой разлуки, что мне всё пофиг.
– Я тоже счастлив, но стесняюсь немного, – ответил он. – Давай продолжим в машине, пока мы не привлекли внимание охранников и они не нашли у нас огнестрельное оружие.
Она аккуратно опустила вниз свои красивые ноги, поправила длинные белые волосы на голове, с послушным видом прилежной школьницы, глядя невинными глазами и учащенно ими хлопая, произнесла:
– Когда мы сядем в машину, можешь делать со мной все, что захочешь.
– Я непременно тебя отшлепаю, маленькая стерва, – ответил, подыгрывая ей, Криш.
Они вышли из аэропорта и подошли к «десятке».
– Ну-у-у… А где мой джип?! Мой любимый Кришулечка должен ездить на моем любимом «Ланд Круйзере», – сказала Аленка, нарочито надувая красивые губки и топая ножками.
– Ах, так? – ответил Аркадий. – Я обегал все салоны, чтобы купить раритетный автомобиль, который стоит целое состояние. Да если бы принцесса Диана увидела тебя в этой чудесной машине, она бы всенепременно обзавидовалась и потом выискивала в журналах по светским хроникам все твои дальнейшие передвижения по маршруту на пути к славе. Я уже и не говорю о том, что таких машин в мире с каждой минутой становится все меньше и меньше. И даже очень может быть, что мы, доехав до места назначения, останемся единственными в мире, у кого будет эта модель в рабочем состоянии. Но если ты хочешь джип… – Аркадий повел головой по сторонам, будто выискивая кого-то. – Я тут сейчас видел корейца одного на джипе; думаю, он не откажется подвезти тебя туда, куда ты попросишь, – закончил он, открывая заднюю дверь машины.
– Ага, а по дороге мы с ним заедем в корейский ресторан на луковое поле, и он накормит меня шашлыком из собачатины, – поддержала его шутку Алена. – Нет, милый, я лучше рискну с тобой, – и улыбнулась, садясь в машину.
Криш увидел, как поднялась ее юбка и оголились стройные загорелые ноги.
– Нравятся? – спросила Аленка, поймав его взгляд и задирая юбку выше. – А если бы ты увидел мои трусики, то накинулся бы на меня прямо сейчас. Поэтому я их тебе не покажу. – И она исчезла внутри салона «раритетной» тачки.
Криш, действительно борясь с собой, сел за руль, завел мотор и, будто бы выравнивая зеркала заднего вида, внимательно просмотрел «поляну». Убедился, что на них никто не обращает внимания, и выехал из аэропорта. Проехав пару километров, вышел из машины и обошел ее, делая вид, что проверяет давление воздуха в колесах, и еще раз убедился, что за ним нет «хвоста».
– Вроде все спокойно, – сказал он сам себе.
Начался дождь. Аркадий любил дождь, любил осень. Он сел за руль и в зеркало успел заметить, что Аленка сидит в одном нижнем белье.
– Ну иди ко мне, мой проказник! – сказала она, подставляя для поцелуя выпяченные губки.
Аркадий, повернувшись, погладил рукой ее ноги и, не раздумывая, скинул кеды и перелез на заднее сиденье.
Недалеко от аэропорта Краснобана двое влюбленных занимались любовью в машине прямо на дороге, и им было наплевать на все, что было в мире, который их окружал.
В десяти километрах от аэропорта начинались дачные участки, где находилась и дача семьи Алены. Ее отец, бывший военный, получил участок еще двадцать лет назад, но строительство дома началось сравнительно недавно и не было доведено до конца.
Постепенно дачные участки оказались в черте города, и некоторые из них были выкуплены под строительство новых домов. Повсюду высились, словно наперегонки по росту и красоте, один за другим великолепные дома.
«Десятка» въехала на территорию дач, и Аркадий остановился по просьбе Алены возле магазинчика.
– Ты что-то хочешь? – спросил Криш.
– Да, тебя! Очень хочу, но потерплю, пока ты пойдешь в магазин и купишь мне мартини и что-нибудь поесть. У нас на даче еды нет.
– Хорошо, я быстро. А ты останься в машине.
– Только закрой меня, а то украдут, – пошутила Алена. – Есть Кузьмин, Аркаша? – крикнула она уже в окно вслед уходящему Аркадию.
– Конечно, есть! В бардачке диски! – ответил он и скрылся в дверях универмага.
Через тридцать минут, открыв багажник, он уже укладывал пакеты с продуктами в машину.
– Ну что так долго, милый? – спросила она, перекрикивая музыку в машине.
А там пел голос Владимира Кузьмина: «Ты красива и свободна, ты лети куда угодно, лишь бы мне скорей забыть тебя». И Аркадий, открыв дверь машины со стороны, где сидела Алена, приглашая ее взглядом, хриплым голосом затянул вместе с ней во все горло: «И эта любо-о-овь пройдет! И эта печа-а-а-ль умрет! И эта слеза-а-а растает, как роса-а-а! Я буду всё та-а-ак же плыть!!! По небу во сне-е-е кружить!!! Но как без тебя?! Как без тебя?! Как без тебя-а-а мне прожить… Скажите, небеса!!!»
Последние слова они заканчивали, протягивая руки друг к другу.
– Получилось неплохо, – прокомментировал Аркадий, усаживаясь за руль.
– С душой потому что, – добавила Алена и раскрыла пакет из универмага, в котором была бутылка виски «Джек Дениелс», бутылка мартини, одноразовые стаканы и презервативы.
– А презики надувать будем? – спросила она.
Глава 16. Боренька, Наташенька, Моше и канделябры
– Mah… Sei sicuro, che questa lavoro di Faberje? (Ты уверен, что это работа Фаберже?)
– E certo, che sicuro! (Конечно, уверен!) – ответил Борис.
– Va bene (хорошо), – сказал пожилой толстый американец. Потом повернулся к человеку, сидевшему сбоку за столом, и отдал ему в руки один из канделябров: – Можешь брать, если они тебе так нравятся; очень похожи, но гарантию я не даю.
– Я все равно беру: мне они нравятся, и у меня есть кому их продать, если что. – И взглянул на Бориса: – Вы можете дать талон экспертизы?
– Конечно, конечно. Но только пока копию талона, – ответил он. – К сожалению, подсвечники я получил по почте и не думал, что буду продавать их, во всяком случае, сейчас. Но, если вы их берете, я вышлю вам оригинал.
– Думаю, потом это будет ни к чему, – сказал американец.
– Как хотите.
Покупатель открыл портфель и начал отсчитывать сорок тысяч долларов.
Через полчаса, когда он ушел, американец вышел на балкон своей квартиры, выходящий на старый мост Флоренции. Борис сидел на балконе, раскинувшись в плетеном кресле, и, попивая из красивого бокала красное вино, задумчиво наблюдал за потоками реки туристов, ходящих по Золотому мосту, как его называли за то, что он сплошь был усеян магазинами, в которых продавали золотые изделия.
– Знаешь, Борис, у меня есть отличный заказ на старые русские вещи дома Фаберже. Люди платят втридорога, но только за оригинал, а не за фуфло, – произнес американец на неплохом русском, с небольшим акцентом.
– Хороших вещей сейчас мало, Моше, – ответил Борис, – но их найти можно. – И улыбнулся, протянув Моше пять тысяч долларов. – Когда опять поймаешь хорошего лоха, звони. Возможна даже работа на заказ.
– Для лохов? – спросил Моше.
– Для всех.
Они оба улыбнулись, и Моше напомнил старый анекдот:
– Так это Страдивари для лохов скрипки делал, а для нормальных пацанов он делал барабаны. – И они рассмеялись.
Двадцатью минутами позже Борис спустился в модное заведение «Open Bar», находящееся возле дома Моше, где его ждала, пообедав, очаровательная жена.
– Ну как дела, Боренька? – спросила Наталья, с удовольствием отметив, что сумки с канделябрами в его руке нет.
– Да как тебе сказать… – ответил Борис. – Ограбили меня у Моше. За канделябры великого мастера мне досталось каких-то жалких тридцать пять тысяч, а ведь торг на аукционе начинался с пятидесяти, – и в нарочитом недоумении посмотрел на жену.
Наталья выставила красивую ногу в изящном сапоге из-за стола и, делая вид, что расстегивает молнию чуть выше колена, повторила сцену демонстрации мод из одного советского фильма: – Легким движением руки обычные брюки… брюки превращаются… превращаются брюки…