Весь трагизм состоял в том, что ее волей постепенно завладевал «чужак». Ее субличность прорастала на манер древка, все более оплетая корнями ее привычное житие-мысли и натуру. А на экране один за другим следовали страшные раскадровки некой туманной бани, которая с особой жестокостью применилась к некой тучной мафии. Показывалось мелочное помрачение Оранжа, который выступал в фильме толи в роли горького фрукта, толи в образе пожухлого цветка.
«Если бы я могла войти в эти бесконечные киноленты, то я бы спасла и тот мир и, возможно, этот», – думала девушка, перебирая блондинистыми локонами. Требовалось порядочное усилие, чтобы подвинуть свое, ставшее легчайшим ветерком, тело к светящейся в танце ленте. Субличность практически уже полностью завладела Глорис, и ее прошлая ипостась, выражавшаяся в эгоистических порывах желаний и безразличии, оказалась задвинутой на дальний план.
«Если друг-вокруг однажды смог такое провернуть и подобным образом создал нашу видимую вселенную, то и я смогу развернуться в черную дыру, чтобы все поглотить, а потом изрыгнуть переваренные соки прямо на ладони Всевышнему. Он бы точно подивился такой смелости. Его любимая дочь смогла переступить далеко за себя. Это вам не сигать с Высоты Стекла, хотя некоторым и кажется, что в сим действе заключена неимоверная священность, способная привести к глобальному преобразованию». Глорис напитывалась новой для нее ролью, приобретая железную уверенность к будущим действам.
Через все тянулся танец музыкальной гармоники, через чью форму и пришли лагуномолодцы, чтобы прибрать в обратный путь и Крейцера. И вот теперь они уносились в крученные перепети по направлению к обители Розовой Длани, но одни. Их ожидали лиловые поля цветов и аромат дивного леса. Секрет тамошней магии не в предметах, а в вере, с которой славный практик несет свое мироВарение дальше, озаряя тем самым восхитительный мир вокруг.
Глава пятая
Миста С и Диана материализовались близ оранжереи ни с чем. Не удалось схватить за розовый нос Яна же Крейцера!
– Нас раздавят как помидор, просто возьмут за ножки, внесут в аппарат расщепления и – всё, прощай березовые рощи сладких грез! – Восклицала Диана, смотря на гладкие изгибы Розовой Длани. – Это все равно что насолить главному начальству в сверкающие чистотой глазные впадины. Мне кажется, что наша песенка стала трухлявой собакой.
Парень с зелеными волосами достал из пространства своей куртки дымную трубку и принялся смачно покуривать, выпуская на воздух радужный дымок. Он четко проговаривал каждое слово: – Твой невесомый фатум и рыжина на голове делает тебя похожей на карамельного тушканчика, которого хочется съесть. Так что не береди душу, красота!
– Не дождешься, джинсовый монстр, сперва нам нужно разобраться с Назидателями. – Сказала Девушка и нервно затрясла правой ногой, обутой в тонкую коричневую кожу ботинка. Слышался неровный такт, отбиваемый каблуком. Диана продолжила, – и если нас не подвергнут уничтожению, то можно будет подумать и о карамельном тушканчике, и о его последующем съедении.
Пара из Лагуны отправилась в Розовую Длань. Эта формация представляла собой огромное здание нежно лелеемой волны из полупрозрачного розоватого стекла. Интересным было то, что внутренний обиход совершенно не проглядывался, оставляя стороннего зрителя в неведении. Тело Розовой Длани мерно струилось на фоне лиловатых небес, поддернутых сиянием предзакатного солнца.
Если бы не вездесущее гудение механизмов и красный дым из металлических люков, ввернутых в серебристую землю, то можно было бы подумать, что это большой spa-салон для особо взыскательных клиентов, ибо настолько здание выглядело представительным. Волна призывно прижималась к цветным зрачкам гостей, а разносившийся всюду аромат клубничного мороженого и карамели возрождали к жизни далекие воспоминания молодости, которых, казалось, в этих видениях не было конца, края и еще какого-либо ограничения.
Туманный рай не был чем-то невозможным. Он в многомерных лицах своих раскачивал лодку инакой монеты, за которой следовало очередное ощущение, приносившее радость и вдохновение. Внутри оранжереи практически ежедневно проходили эксперименты в области структурной инженерии и квантовой физики, чью беспардонность так любила творческая натура Назидателей. Они же, в свою очередь, не шилом литы и не запахом серы овеяны, а неслись в те незапамятные времена, когда Солнце еще имело вид круглой звезды, а Земля походила на остров бесконечных возможностей.
– Вчера, по сводкам, было явление фиолетового плоского облака над горизонтом близ Башни, и это значит, что Главы вызывали внутреннюю сферу Наресина. – Сказала девушка, просматривая новостную ленту, вшитую в функционал наручных часов. – Не повезло же бедняге! – Пара уже выходила на ровно стриженный голубоватый газон, ведущий напрямую к входным дверям оранжереи, а Диана продолжала смотреть на экран и читать напарнику, – а еще тут высвечено расписание микро-поездов, которые ведут на заклание в далекое мрево Аорты.
Миста С громко фыркнул, говоря, – им бы перерезать синие ветки, чтобы неповадно было трещать через тире. Мокрые слизняки, жаждущие далеких путешествий! Сколько уже материи извели… А по поводу Нексуса, то что поделать, сам наломал дров, теперь будет знать. Ленточный червь Глорис наверняка похрустела некоторыми его костьми.
Широкие двери Розовой Длани автоматически открылись, овевая гостей легким сладковатым ароматом. Все сверкало приглушенным пламенем научения. Клочки тучных гроз вращались на средних скоростях в прозрачных центрифугах, из которых исходили трубки, ведущие к холстам, а эти измазанные краской холсты проходили в свою очередь подробный обмер, производившийся полувидимыми работниками в голубоватых халатах. То был творческий цех по очистке Грозовых эманаций, которые сотнями килограммов свозили сюда из параллельного запределья для последующей выжимки, для целей культуры и творческих художеств.
Вышедшая прогуляться, в сопровождении таких же почти бесплотных провожатых, тучка-клочок, завидев обоих из Лагуны, стала истошно верещать, вспучив объемные телеса, – «Шкатулка-Вдохновение, Шкатулка-Вдохновение!». Ее тут же присмирили песочным лакомством цвета закатного солнца. Эти клочки любили красоту и свой предыдущий дом: Павильон Мяса. Только лишь собравшись в огромную кручу они смогли бы преодолеть параллель и сойти с горизонта своего ума. Прекрасные творения плавным потоком выплескивались из-под грозового созидания. Когда Диана и Миста С прошагивались вдоль колонны из центрифугируемых клочков, то рядом с каждым стояли большие и маленькие арт-работы, услаждая взор ветром творческих побед. Побед сердца над скупой логикой и Вдохновения над Роком.
Доля этих шедевров в нынешнем своем виде могла наполнить все галереи Черного Подреберья, который в юности одаривал весь мир чарующе прекрасными произведениями мысли. В определенном смысле каждая песчинка обладает сознательным током, связывающим все вещественное в одну громадную сеть невероятного масштаба. Вдохновение для того и существует, чтобы выхватывать сгущенный идейный поток и с чувством гармоничности, дарованной всем, отображать великолепие в различных созидательных практиках.
Парочка с цветными волосами была тут не впервые, но каждый раз, навещая эти помещения, они давались искреннему диву, как такие «махины», в своем виде, вообще пришли кому-то в голову. Выжимать Вдохновение, расщеплять энергетические матрицы, преобразовывать густую материю в тончайшую художественную и культурную ткань.
Всем заправляли розовые Назидатели и они находились на самой дальней оконечности Розовой Длани, потому как хотели, чтобы всяк желающий достигнуть их плотного вещества, неизменно проходил через длинные «коридоры» гудящих механизмов, напитываясь тем самым красочными картинами и образами. Этакое показательное представление или по-другому представительная практика. Космические грани сего сияют светом, озаряя заблудшие умы и души.
Диана, при приближении к Назидателям, принялась зачесывать струящиеся волосы в тугой пучок, а управившись, нахлобучила на свою рыжую голову колпачок из фатумовой материи. Удивленному напарнику, который шел рядом, она сказала:
– Не хочу, чтобы они видели мои волосы в живую, ибо вдруг захотят над ними произвести «определенные» опыты.
– Да брось, Ди, что им могут дать твои волосы, нервный почерк или, к примеру, пустынное поле с одними лишь колючками? – Сказал Миста и чуть слышно рассмеялся.
Девушка полушутливо двинула парня плечом, чтобы тот заткнулся. Большая зала с Назидателями была отделена от основного наполнения Длани тонкой прозрачной перегородкой, обладавшей одной интересной особенностью: каждый, кто бросал на нее взгляд, начинал видеть перед собой не гладкую поверхность, служившую прозаичным барьером, но выпукло-впуклые борозды переливчатого, маслянистого оттенка, томно отдававшегося неопределенным движением загадочной сласти в глубине тела. Это была довольно простая, даже классическая иллюзия, состоящая из вечно вращающихся частиц и зеркального мусса, а каков эффект!
Назидатели встретили пару с улыбками, но по выражению их физиономий было видно, что их крепкая розовая кожа совсем еще недавно гневливо бурлила. За тонкостенными трубами стола восседали пятеро в неизменно белых халатах, в антропоморфных руках каждого из них находилась по пятиконечной красной звезде, которые приветливо лоснились масляным блеском на холодном свету ламп.
– Наши дорогие дети вас заждались! – Промолвил один из Назидателей, размахивая зажатой в руке блестяшкой. – Эти звезды мы получили от меченных, осторожно срезав красное черчение с умерщвленных тел. Данные чувствительные конструкции ежечасно требуют небольшой порции Мяса, чтобы удовлетворить свои энергетические потребности.
– А еще им нужно внимание! – Другой Назидатель стал прохаживаться между трубчатых столов. – Блеск, который вы наблюдаете суть масло с картин тучных клоков. Мы счищаем красочный слой с некоторых наихудших, по нашему мнению, картин. Проводим перегонку получившейся массы до тех пор, пока цветная ипостась не разложится на магнетическую субстанцию и очищенное масло. Вот он то, этот славный елей, изливается в хрустальную склянку, названной в честь Высоты Стекла. – Мечтательно промолвил Назидатель и припечатал звезду вплотную к своей щеке, а потом отнял драгоценность и любовно поцеловал ее глянцевый блеск. Розовощекий продолжил:
– И данным чистейшим составом мы покрываем наши красные искорки!
Все пятеро глав данной Розовой Длани были похожи один на другого и отличительными чертами выступали лишь зрачки глаз. Пять различных оттенков ученой власти поблескивали под бледным свечением ламп. Каждый из них крупно трепетал перед вырезанными звездами и каждый, с замахом на Высоту, желал восхитить свое звездное сердце соком художественного шедевра, который в скромных количествах производился с помощью изъятых с параллели клочков и их великолепного грозового фронта.
– А теперь перцуны недоделанные, мы возьмемся за вашу провинившуюся Длань! – Грозно проговорил Назидатель с янтарными глазами.
Он в два больших шага преодолел пространством между столами и стоявшей в лиловом уголке пары. Назидательная морда начала выплевывать слова прямо в побледневшие лица:
– Ян Крейцер, наша следующая большая звезда и черная дыра одновременно исчез со всех мыслимых радаров! Неужели было так трудно взять и связать титановыми нитями его тело, а после с огромной осторожностью привести его в Длань, в нашу обитель творческих прорывов? – В ушах Дианы зашипело плотоядной птицей, а в ушных раковинах Мисты С быстро разворачивалась довольно грубая остановка для целого полчища гремучих змей.
– Даже Наресин Нексус лучше вас справился, хотя того подвергли всеобщему осмеянию и откусили половину лица! – Красные глаза другого Назидателя стрельнули в цветочный горшок пурпурного окраса, пропалив его практически насквозь. Он указал на горшок, обращаясь к лагуномолодцам:
– То же будет и с вашими человеческими телами, если не разгадаете наш космический кроссворд.
Простреленный горшок как-то глухо треснул и исчез в неведомой пустоте.
Пару усадили за трубчатый стол и поставили перед ними нечто похожее на перистое облачко мягкого переливчатого цвета. Казалось, будто данное облачное очарование подсвечивали невидимые солнца, плавно менявшие его оттенки с бледно-розового и оранжевого до насыщенного пурпура и фиолета.
– Данная находка извлеклась из шкатулки большой Грозы, чья творческая сила и предприимчивость намного превосходила все известное доселе в квадрате Павильона Мяса. Нам только-только предстоит открыть это особое дарование сияющего мира. Мы стоим на пороге великого открытия! Ваша задача будет состоять в том, чтобы суметь разглядеть в данном облачке Премудрость, которую в свое время увидела большая Гроза. Если ваше предприятие будет успешно, мы спишем с вас пролет в деле Крейцера, и сами завершим его поимку, а если ваши тела не смогут ничего заметить-приметить-проискать, то – пиши-красуй.
– «Пиши-красуй», что это значит? – Спросил Миста С и скрутил из зеленого ирокеза спиральный кругляш.
– То значит полное физическое уничтожение и взятие в рабство ваших ментальных сфер, – ответил красноглазый Назидатель.
Вдруг комнату наполнил протяжный электронный вой. Из-под трубок столов развернулся розовый поток, который шествовал напрямую в ноздри Назидателей. Все вокруг пришло в состояние невесомости, мысленно маршируя в такт неслышимой деревянной мелодии. Все куда-то стало пропадать, перемещаясь с розовых полок трехмерного пространства во впукло-выпуклые капсулы радужного света. Недолго длилось это чудаческое помрачение, и уже через несколько минут все приняло обычный вид. Назидатель с желтыми глазами прокашлялся, вытер ноздри от розовой жидкости и принялся говорить размеренным голосом:
– Прошу прощения за эту заминку, время пришло в нестройное замешательство, по каким-то причинам пододвинув ближе наш общий прием пищи.
Было заметно, что розовая кожа существ налилась каким-то внутренним сиянием. Желтоглазый продолжил:
– А теперь, господа из Лагуны, вам стоит, пожалуй, приняться за разгадку небесного кроссворда!
Прозвучали жидкие аплодисменты, наполнив комнату серебристым дождем подобным конфетти.
Перистое облачко самозабвенно переливалось теплыми оттенками той нежной романтики, которая в обычное время вводит сердечные мышцы в умиротворительное, медитативное плавание. Плавные токи разносились по крови, сердце делало семьдесят ударов в минуту, мирно возлеживая под тенью высокого дерева, которое своими могучими кронами пробивает небеса. Слишком красивую песню предстояло опробовать Диане и Мисте С. Данное чувственное вращение предельно размазало их эмоциональные структуры. Лагуномолодцам только и оставалось подчиниться этому чудесному сиянию.
В данной зале было большое окно, которое находилось справа от входа и слева от сидящей за трубчатым столом пары. Из проема виднелись нежные отсветы восходящего Солнца. Можно было бы спросить, – «неужели прошло столько времени? Когда мы заходили сюда, Высота занималась Закатом!», – но, как показывает практика, лучше просто наблюдать, довольствуясь проносящимися перед взором видами.
Удивительно, в таких разных мирах Солнце остается чуть ли не единственным символом единства, которое не подвергается видимым изменения. Оно поет свою песнь, не думая ни о чем, любя всех сразу, без какой-либо оглядки на достоинства и недостатки. «Как это прекрасно», – думал Назидатель с зелеными глазами, – «если этим молодцам хватит прыти, и они смогут разгадать облачное великолепие, то мы с другими Назидателями отправимся в наше, наверное, самое захватывающее путешествие в жизни!».
Диана украдкой подсматривала за розовыми главами и следуя за направлением взгляда одного из них, также принялась смотреть в окно. Теряя себя из виду, она любовалась открывавшейся картине. Плотная, темная стена из высоких деревьев была поддернута свечением зачинавшегося солнечного восхода. «В таких, казалось бы, простых вещах и скрыто чинное великолепие настоящего», – проносилось в голове у девушки. «Оно ежедневно смотрит на нас, пыхающих быстрым движением в стремительно бегущей реальности, которая вскоре уже приблизится к космической скорости.