– Ну да. Шрама нет.
– Все, что ли?
– Нет, подожди, это не все.
– Что еще?
– Давай ты его отвезешь сейчас ко мне на дачу.
– Викуся, это ты перегнула. Я ж на дежурстве.
– Ну, Дим. – Вика состроила уморительную рожицу. – Ну, пожалуйста, ну, зайка, ну, рыбка, ну, мой золотой, ну, мой хороший.
– Викуся, ты меня на что толкаешь? Меня же в любой момент могут на задержание отправить. По рации вызвать.
– Ну, ты же можешь сказать, что машина сломалась.
– Викусь, не могу. Извини.
– Дмитрий, – надулась Вика, – я тоже не могла, но помогала брату твоему из запоя выйти. Препараты, между прочим, до сих пор на мне числятся.
– Ладно, говори адрес.
– Спасибо. – Викино личико просияло. – Подожди, я только его уколю, чтоб не проснулся раньше времени. – И Вика умчалась в направлении процедурной.
– Помоги, – попросила она Дмитрия, вернувшись. Общими усилиями удалось обнажить плечо бесчувственному пациенту.
Всадив иглу, Вика быстро ввела раствор, энергично помассировала место укола ваткой со спиртом.
– Порядок. – Она потерла поясницу, распрямляясь. – Слушай сюда. Значит по Светлогорскому шоссе на пятнадцатом километре дачный поселок Желтушино. Знаешь?
Дмитрий кивнул.
– Линия третья, второй домик справа наш. Позвонишь мне, если не найдешь. За домиком сараюшка есть, там баба Тося козу держит. Вот там его и запрешь.
Ничего не ведающий пациент в этот момент безмятежно шевелил во сне губами. Он был счастлив. И Вика была счастлива. И Дмитрий, строго говоря, тоже был счастлив: он возвращал долг сторицей.
– А ключ?
– Там в петле гвоздь. Фонарик только возьми с собой.
Дмитрий кивнул.
– Да! И еще, Дим. Пробей его по базе на всякий. А то мало ли…
– Без ножа режешь.
– Дим, ну, ты же мальчик…
Дмитрий обреченно кивнул:
– Угу. Как его там?
Вика заглянула в паспорт:
– Городецкий Виктор Андреевич.
Глава 14
…Ясным утром, вселяющим бодрость в сердца, сестры стояли под деревянной, рассохшейся дверью сарая. Липочка держалась за грудь, Виктория поддерживала живот. Сестры по очереди заглядывали в щелку под притолокой, обследовали объект и шепотом делились впечатлениями:
– Тощий какой-то…
– Так это же замечательно! – не соглашалась с сестрой Вика, – такому много не требуется. На подножном корме протянет.
– И какой из него работник?
– Зря ты так думаешь. Худые – они жилистые, – успокоила сестру Вика.
– По-моему, типичный горожанин, равнодушен к природе и не тяготеет к физическому труду. И надолго он здесь?
– Пока Димка за ним не приедет.
– А когда Димка твой за ним приедет?
– Димка не мой. Через три дня приедет.
– Как – три? Почему – три?
– По административному кодексу, – объяснила Вика с легкой одышкой. – Дольше нельзя. Дольше – уже уголовный кодекс. Нам же такие не подходят?
– Кошмар, – огорчилась Липочка. – И что мы будем три дня делать с этим… арестантом?
– Пф! Ты думаешь, мы не найдем, чем его занять? На нашем участке только рукава засучивай – дел не переделать. Жаль, мне эта идея не пришла в голову раньше, когда надо было вскапывать и засеивать огород.
– Его же кормить нужно!
– Не заходись. Я овсяные хлопья привезла и рожки. – Вика кивнула на владения. – Вон редиска, руккола, лук, салат, укроп – всего полно.
– Не знаю. По-моему, это незаконно.
– Что незаконно?
– Держать человека против его воли.
– Это как посмотреть. Свежий воздух, кормежка, отдельный номер, летний душ. Отпуск, считай. Ты только представь, как ему повезло!
– А если он не согласится?
– А куда он без паспорта денется?
– Заявит об утере и получит новый. Или о краже, что вероятнее.
– Какая ты, Липка, зануда! – защищала свою гениальную затею Вика. – Во-первых, у него нет денег. Мелочь какая-то была, я изъяла. Ой, да не делай ты такие глаза. Это временная мера. Во-вторых, я ему популярно объясню, что он за хулиганство задержан на трое суток. Может их в камере провести, а может у нас на участке. Как думаешь, что он выберет?
От нервов Липочка покусывала ноготь на большом пальце.
– И заметь, на нем вещи дорогие.
– Да тут полно Степашиного тряпья – переоденем работника. – Вика посмотрела со значением.
– Так Степаша же… – начала Липа и смолкла, сраженная вероломством сестры. Вероломство заключалось в том, что муж Вики был: а) на две головы ниже их случайного работника; б) в два раза шире.
– Поняла? – рассеяла сомнения сестры Вика.
– Ну ты и змея.
– Мудрая, да?
– Коварная.
– Да что б ты без меня делала?
– Жила бы себе спокойно, – с тоскливым вздохом промолвила Липочка.
…Солнечный луч вскарабкался по соседней кровле, устремился в узкое окошко и выстрелил прямо в лицо Андрею.
Ухо защекотало теплое дыхание.
– Бе-ее, – сказал кто-то совсем рядом и прикоснулся нежным поцелуем.
Попахивало домогательством.
– Э-ээ, ты че? – прохрипел Андрей сухим горлом.
Ответа не последовало.
Страдая от рези в глазах, Андрей прикрылся локтем. С недоверием обследовал потолочные балки со свисающими пучками трав, дощатые стены, увешанные косами, жавшиеся в углу лопаты, ведра… Явственно несло кислятиной.
Нечеловечески хотелось пить и по-маленькому.
– Витек, где это мы?
– Бе-еее, – повторил шутник.
Андрей повернул голову и едва не заорал от ужаса: прямо над ним покачивалась белесая морда. Желтые безумные глаза с прямоугольными зрачками, обрамленные белыми и прямыми, как палки, ресницами, смотрели прямо в душу.
– Витек, ты че? – прохрипел Андрей, отталкивая морду.
Животное обиженно попятилось.
– Тьфу, черт! – Сообразив, наконец, что это не реинкарнированный Витек, Андрей рывком сел и тут же застонал от боли в затылке.
Одновременно снаружи раздался тонкий возглас, вслед за ним дружный топот.
Превозмогая боль, Андрей взглядом прошелся по инструментам, в ассортименте имеющимся в сарае, поднялся и подошел к двери. Подергал ее, проверяя на прочность.
Дверь была ветхой, и выбить ее не составило бы труда. Или выломать. Только не в том состоянии, в каком находился Андрей, – полумертвом.
– Тьфу, скаженная, – раздался в отдалении скрипучий женский голос. Обладательнице, судя по всему, было лет сто. – А ну, уймись, Бяша!
– Бе-еее, – счастливым сопрано отозвалась коза – видимо, скрипучий голос был ей хорошо знаком.
Андрей припал к щели под притолокой (в фокус попала душегрейка и цветастые рукава) и с удвоенной силой заколотил кулаком по сухим доскам. В горле пересохло, язык прилип к небу, а в туалет хотелось все сильней.
– Бе-еее, – нетерпеливо повторила коза.
– Бегу, Бяша, бегу, – прозвучало уже совсем близко.
– Баба Тося, – остановил старуху молодой голос, – баба Тося, ты где?
– Да где мне быть-то, – проворчала баба Тося, – здеся я. Кого это принесло в такую рань? Ты, что ли, Викуся? Случилось что?
– Случилось. Баба Тося, иди сюда.
«Викуся, Викуся, – лихорадочно вспоминал Андрей, – что еще за Викуся? Не было вчера никаких Викусь. Или это Витькина пассия?».
– Сейчас, сейчас, только Бяшку выгоню, она уже в дверь ломится.
– Не открывай дверь, – заторопилась Викуся. – Это не Бяша, это наш работник.
– Какой такой работник? – поразилась баба Тося, – откуда он взялся?
Таинственная Викуся уклонилась от прямого ответа:
– Завелся.
Андрей набрал в легкие воздуха:
– Эй, – заорал он, – выпустите меня!
– Батюшки святы! – всплеснула цветастыми рукавами баба Тося, – и впрямь работник, что ли?
– Потерпишь, – отрезала Викуся, – пойдем баба Тося, я тебе все расскажу.
Голоса стали удаляться.
В этот момент Андрею показалось, что он тронулся умом. Это и было сумасшествие. Помешательство. Буйное.
Или?.. Где-то он читал о людях и вещах, которые исчезали из нашего мира, а потом обнаруживались в том же месте, в тот же день, только спустя год или больше. Однажды такое случилось с кораблем. Кажется, он назывался «Морская звезда». Судно исчезло на три года, потом материализовалось в том же месте на глазах у изумленных свидетелей. Суда, находящиеся в одном квадрате с «Морской звездой», получили сигнал: «Буря прошла, помощь не нужна» – или что-то в этом роде. Экипаж был уверен, что три часа боролся со штормом…
Елки! Может, с ним тоже самое – он пропал для всех и материализуется через год?
Андрей вскочил, навалился на хлипкую дверь.
– Эй, вы!
Очевидно, подпертая снаружи, дверь не поддавалась. Он привалился к ней спиной и заколотил по доскам ногой.
– А ну, цыц! – рявкнула Викуся – та еще, по всей видимости, фурия.
Как-то вдруг обессилев, Андрей опустился на сено и обхватил голову руками. Он ничего не понимал и чувствовал себя овцой. Или как там называется овца мужского пола? Баран, что ли?
Его тихая, ленивая, как старая, заезженная кляча, жизнь, вдруг спятила и понесла, будто в зад ей выстрелили из рогатки. И, не переставая, брала препятствия, одно круче другого.
Кто этот злодей, который навлек столько бед на голову Андрея? Кто этот жокей?
Потолковать бы с ним по-мужски…
В воображении возникло море, лунная дорожка, на песчаном берегу два тела, сплетенные в страсти…
Нет, это невозможно.
Надо выбраться из этого чертова сарая с чертовой козой. Или молодым козлом? Из чистого любопытства Андрей заглянул под брюхо животному – белая и короткая на спине, к животу шерсть становилась темно-серой, удлинялась и рунилась, скрывая отличительные половые признаки. Меринос какой-то, а не козел. Ничего не поймешь.
– Бе-еее, – нежно проблеяло животное, отводя от себя подозрение.
– Ладно, некогда мне с тобой лясы точить. – Андрей поднялся с подстилки и отряхнулся. – У меня дела поважнее есть. Эй, вы, там! – он с новой силой затряс дверь.
По ту сторону неожиданно раздался голос фурии.
– Прекрати буянить, – велела она, – отойди и сядь на пол. Обещай, что выслушаешь мое предложение спокойно.
Андрея царапнула догадка.
– Меня что, продали в рабство?
– Пока еще нет, хотя… Давай, на пол.
– Что?
– Если ты глухой, я верну тебя в полицию.
В памяти Андрея, как в калейдоскопе, множились образы: тетка с челкой, шавка с челкой, две плечистые фигуры, удар…
– Я не глухой.
– Тогда на пол. Живо.
Заинтригованный, Андрей отошел, как было велено, вглубь и устроился на сене рядом с козой.
Мир перевернулся. Похититель, кажется, боялся похищенного. Дичь полная. Может, он в психушке? Или он угодил в пространственно-временную петлю и оказался в Османской империи времен женского султаната? Его сделают наложником султанши?
Размечтаться Андрей не успел – скрипнула дверь, возвращая его в сарай. В проеме возникла глубоко беременная валькирия в буйных, коротких черных кудрях, с двустволкой наперевес и с каким-то тряпичным кулем под мышкой. Палец валькирии лежал на спусковом крючке.
– Только шелохнись, – предупредила она.
Дуло смотрело прямо в грудь Андрею, от чего у него в животе образовалась противная пустота.
Черт возьми! Куда его занесла нелегкая? В разбойничий стан? На мельницу к лесной ведьме?
В голову полезло странное: как он жил нехорошо. В блуде. Надо было с Маринкой расписаться, тогда бы… Может быть… Наверное…
Андрей счел за лучшее не нервировать воительницу:
– Не шевелюсь. – Для убедительности он поднял руки.
Несколько мгновений стороны пристально рассматривали друг друга. Первым нарушил молчание Андрей.
– Стесняюсь спросить: у вас есть разрешение на оружие?
– У меня даже есть разрешение на отстрел таких типов, как ты.
– Каких это – таких?
– Социопатов.
– Бе-еее. – Почуяв свободу, коза потрусила к выходу, но была остановлена:
– Геть! – Дуло качнулось и вернулось в прежнюю позицию. Коза замерла.
Неожиданно для себя Андрей почувствовал кураж.
– Значит, я твой пленник?
– Значит, так, Городецкий Виктор Андреевич, экспозиция такова… – Заметив, что ее собеседник пытается возразить, султанша повысила голос:
– Молчи и слушай.
Покорившись, Андрей пожал плечами. В конце концов, какая разница: Вася, Петя, Ромуальд или Андрей…
– Тебя задержали на трое суток, – продолжала султанша, – за нарушение общественного порядка и сопротивление полиции.
– А сокамерницу мою за что?
– Остряк. Бяша – представитель коренного населения. Итак, эти три дня ты отработаешь на нашем с Липкой огороде.
– Липка – это у нас кто? – осведомился Андрей.
– Сестра моя. Значит, паспорт твой у меня – это я так, к сведению.
– Паспорт?
– Да. Паспорт. Так что удерешь – стукну на тебя в дежурку. Не удерешь – получишь через три дня свой паспорт, и расстанемся полюбовно. Сечешь?
Андрей растянулся на сене, заложил локоть под голову и поскреб суточную щетину. Мистика? Или идиотизм? И то, и другое одинаково неисповедимо.
– Мне надо подумать.
– Некогда думать. У нас вишня осыпается.
– Вишня? – Жажда стала острой, кадык на горле Андрея дернулся. Он приподнялся на локте, смерил взглядом воительницу.
– Значит, на ближайшие три дня ты мой работодатель?
– Совершенно верно.
– И ты, значит, Виктория?
– Угадал.
– Ну, Виктория, для начала, где у вас туалет?
Вика перехватила ружье, извлекала из-под мышки и метнула в Андрея сверток.
В полете сверток развернулся и приземлился Андрею на ноги в виде какого-то тряпья.
– Для начала переоденься, – услышал он.
– З-зачем это?
– Чтоб не испачкаться и не порвать случайно вещи. И давай шустрее. Раньше сядешь, как говорится, раньше выйдешь.
– Бабьи тряпки я не надену.
– В твоем положении я бы не перебирала харчами.
Андрей хмыкнул:
– Ясное дело, перебирать харчами можно только в твоем положении. Шантажистка.
– Неудачник.
С последним утверждением Андрей был давно и полностью согласен. Внезапно овладевший им кураж испарился так же внезапно.
Он встряхнул тряпку. Это оказался рабочий комбинезон.
Подергал ноздрями – от комбинезона исходил запах стирального порошка и чужого дома.
– Выйди, я переоденусь.
Держа под прицелом арестанта, Вика отступила спиной к проему и скрылась из поля зрения.
Коза Бяша приободрилась, протрусила к выходу и чинно проследовала мимо сарая.
Выбора не было. Андрей поднялся с подстилки и скинул куртку.
Ветерок покачивал пучки трав, свисающих с потолка, шелестел листвой снаружи, убаюкивал страсти.
– Геть! – снова раздался окрик. Очевидно, Бяша взяла курс на огород.
Комбинезон был пошит на толстого карлика, перекинутые через плечо лямки не доставали до груди, как не тянул их Андрей, застегнуть не смог. Переодеваться назад, в джинсы, было лень, и Андрей вышел из положения: выдернул из шлевок на джинсах ремень и застегнул его на талии поверх комбинезона.
Колошины были коротки, и Андрей подкатал их до колен.
Покончив с переодеванием, направился к проему. Притолока оказалась низкой, и Андрей со всего маха треснулся об нее лбом. Присев от боли, замычал и спрятал лицо в ладонях. Да чтоб тебя!
– Эй, Городецкий, – раздался голос валькирии, – ты где там?
Со второго дубля ему удалось выбраться из сарая.
От порога тянулась выложенная камнем тропинка. Тропинку обрамлял ряд низких фруктовых деревьев.
В конце тропинки имелось деревянное сооружение с вырезанным в двери крестообразным оконцем.
– Чего замечтался?
– Ничего. Просто. Не понимаю, как тебе можно доверить ружье? Муж твой что, совсем без царя в голове?
– Заткнись, – окрысилась фурия, – еще раз что-нибудь скажешь о моем муже – пальну без предупреждения.
– А кто ж тогда вам с Липой вишню соберет?
Андрей уже дошел до сортира.
– Об этом не переживай. Ресурс возобновим.
– Ты хоть стрелять-то умеешь? – справив нужду, спросил Андрей.
– Хочешь проверить?
– Хочу.
Вика передернула затвор. Вопреки здравому смыслу в душе Андрея разлился холод.
– Я пошутил, – просипел он.
– Я тоже.
– Мне бы попить.
– Вон, – Вика указала подбородком. В тени сарая, прямо под водостоком стояла прикрытая деревянным кругом бочка.
Андрей снял крышку, с сомнением изучил изъеденный гусеницей вишневый лист, кусочек коры и водомерку на поверхности воды. Огляделся в поисках кружки.