Судья кивнул. Один из невидимых роботов надавил на оба плеча Слоу, и тот с отвисшей челюстью грохнулся на стул.
Хозяин Платона поймал изумлённый взгляд нахала и произнёс внушительно:
– С этого момента вы будете говорить, только когда получите от меня распоряжение, или отвечая на вопрос. Ваши, подсудимый, советы суду не только неуместны, но и противозаконны. Ещё раз прервёте процесс, мистер Слоу, будете наказаны.
– Я протестую! – с удивившей Судью импульсивностью сорвалась с кресла увядшая блондинка. – Вы не имеете права угро…
– Протест отклонён. Прошу вас, мистер Обвинитель.
– Я буду, с вашего позволения, не только рассказывать, но и показывать… Инцидент произошёл в центре города, где камеры на каждом шагу, так что можно было и выбирать запись, на которой изображение более чёткое. Вот злосчастный автобус на старте. Съемка, как видно на записи внизу, начинается “18.32 p. m. 12.01.3018 А. D”. Место – площадь президента Трумэна.
На месте, где пел Элвис Пресли в натуральную величину, появилось уменьшенное изображение городской площади. На ней стоит копия «Грейхаунда» конца сороковых ХХ века. Изысканно скруглённые формы, рифлёный металл ниже окон, на нём светлый силуэт гончей, распластавшейся в бегу-полёте. Ещё когда довелось Судье впервые просматривать запись, его огорчил выбор именно этого автобуса с высоко расположенными окнами. Немногое за ними увидишь снаружи!
– Одиннадцать баскетболистов команды «Гориллы» уже в автобусе, в салоне и их тренер, покойный Джордж Харрис. Водитель тоже на месте. Сейчас появится…
– Прошу прощения, но мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, – вклинился судья. – Скажите, а какая надобность была везти игроков и тренера на матч автобусом, если до стадиона, где должен был состояться матч, и полумили нет?
– Да традиция у нас такая… Чтобы всё, как на Земле. Там команды ездили в автобусах, ну, и у нас пускай ездят.
– Вторая команда тоже должна была приехать на автобусе, мистер Обвинитель?
– Это «Леопарды»? Клубная команда приехала тоже на автобусе, как всегда.
– Выведите карту Хеппинес-тауна, пожалуйста. И обозначьте места, откуда выезжали автобусы баскетбольных команд. Это площадь Трумэна, как вы сказали, и…
– И бизнес-клуб «Родос» на улице Эйзенхауэра. Вот, пожалуйста.
– А теперь покажите, где живёт подсудимый. Откуда он тем вечером отправился, чтобы появиться на площади Трумэна с бомбой в чемоданчике из-под электродрели. Он ведь из дому тогда шёл, мистер Обвинитель?
– Наверное, откуда же ему ещё идти? Эй, Макс, ты где живёшь, запамятовал я?
– Странно мне, что вы знали, да забыли, мистер мэр. Где я живу, теперь все знать обязаны, я ведь нынче звезда Хеппинес-тауна… Да на проспекте Никсона, 8 я живу, комнату у Марты Джорджес, грязной сучки, снимаю – теперь вспомнили?
– Не болтай лишнего, Макс, тебя же предупреждали… Никсона, 8? Это здесь.
– А теперь прошу провести линии к местам старта автобусов. Все убедились, что до бизнес-клуба было вдвое ближе? Почему же обвиняемый отнёс бомбу не туда?
– И в самом деле, почему бы? – и Макс Слоу по-простецски почесал в затылке.
– Заткнись, идиот! Да потому, что, если бы он взорвал баскетболистов-бизнесменов, так уж точно не дожил бы до сегодняшнего суда. В клуб «Родос» принимаются только весьма состоятельные дельцы. И «Лига низеньких мужчин», она же не против бизнеса…
– Извините, мистер Обвинитель, о «Лиге…» мы после поговорим. У меня к вам следующий вопрос по команде «Гориллы». По правилам 2004 года, с тех пор не менявшимся, в составе баскетбольной команды двенадцать человек. Тренер у «Горилл» был играющий, а водитель, Джон Кибрик, выжил. Получается, что один баскетболист на игру не явился. Кто? Что вы о нём можете сказать?
– А… Это Айвэн Богарт. Он повредил ногу на тренировке, порвал связки. Врач подтвердил под присягой.
– Понятно. А почему Богарт не поехал с командой, чтобы поддержать товарищей?
– Это же не школьники были, мистер Судья, и не профессионалы. Мужики в возрасте, и мне приходилось придумывать, чем бы их поощрить, чтобы оставались в команде и чтобы традиционные январские матчи продолжались. Богарту уже не так оно было интересно, мяч по площадке гонять.
– Понятно. Совпадает с моими сведениями. Продолжайте, мистер Обвинитель.
– Ага. Ну, вот и подсудимый подходит к автобусу.
Та же картинка, но со стороны автобусного передка появляется Макс Слоу. Он в том же костюме, что и на судебном заседании, и при бабочке, но та ли самая у него на шее, не разобрать, на голове помятая шляпа. В правой руке держит плоский пластиковый чемоданчик. Осматривается, будто желая отлить под колесо, потом входит в распахнутую переднюю дверь автобуса и, к сожалению, закрывает её за собой. Через несколько секунд дверь раскрывается, выходит Слоу, но уже без чемоданчика. Снова оглядывается и шагает в сторону кормы автобуса, будто продолжая прогулку…
– Однако же и хреново я вышел на видео! Настоящий плюгавец, и плюнуть некуда!
– Подсудимый, я вас предупреждал! Впрочем, если уж раскрыли рот, вспомните, что вы тогда сказали водителю.
– Я извиняюсь… А сказал, чтобы передал чемоданчик с дрелью баскетному судье Маккормику. Джон меня послал. Я поставил чемоданчик на пол – и дёру.
– Садитесь, подсудимый. Мистер Обвинитель! Эта камера записывала, конечно же, и звук. Пробовали усилить?
– Да. Вот запись.
– Ха-ре,-Джон.-Сунь-э-то-су-дье-бас-кет-но-му-Мак-кор-ми-ку. С-ме-ня- при-чи-та-ет-ся. – Fuck-y-ou!
– Совпадает с показаниями водителя. А видео взрыва есть?
– Сейчас, мистер Судья. Вот. Замедление вдвое. Это бульвар Санрайз.
Едет автобус по бульвару, слева направо. Не очень и торопится, выдаёт, если учитывать замедление, километров так сорок – сорок пять в час. На ходу вроде разбухает, распираемый изнутри изжелта-белым огненным шаром, куски рифлёного металла, жести и стёкла отлетают от него во все стороны, пламя облизывает стальной каркас, ярко пылающая махина невысоко подпрыгивает, будто на ухабе, и исчезает, продолжая движение вправо, из поля зрения объектива. А тут и серая взрывная волна накатывает на объектив, а за нею его накрывает расплывчатый по краям обломок.
– Повторить, мистер Судья?
– Достаточно. А как же водителю удалось спастись?
– Джон ухитрился распахнуть дверь «Грейхаунда», вывалился на асфальт и успел отползти, прежде чем потерял сознание. Между ним и салоном была перегородка, с плексигласом в раме, а не стеклом.
– Как так вышло, что горожане, бывшие в домах и на улице, не пострадали?
– Просто повезло, мистер Судья. На правой стороне бульвара бабахнуло как раз между домами, где лужайки. Там заборы повалило, стёкла и кое-где двери в домах повыбивало – и не больше. А к коттеджам на левой стороне взрывная волна прошла через два ряда каштанов: деревья вырвала с корнями, а дома устояли. Ну и, на счастье, прохожих не оказалось на улице, а внутри построек осколки стекла не ранили никого. Показать, как автобус горел, а его пытались тушить?
– Не нужно. Мне и без ваших картинок известно главное. А именно, что подсудимый затесался в толпу зевак и наблюдал за происходящим. Спасибо, мистер Обвинитель. Отдохните. А вы, подсудимый, объясните нам, зачем вы вернулись на место преступления.
Макс Слоу срывается со стула в порыве, едва ли не радостном. Хорошо ещё, что руками не размахивает.
– Да как же было своими-то глазами не глянуть?! Любопытно же! Я прятался в переулке, так и там с меня шляпу снесло. Грохнуло-то как! Над крышами дымный гриб поднялся, будто после атомной бомбы! И завопили все! Я первым делом нашёл свою шляпу, конечно. И побежал туда, хоть и надо было бы где-нибудь укрыться от Сэма-полиса.
Судья глубоко вздохнул.
– С глубоким прискорбием констатирую, что вы не испытываете раскаяния, мистер террорист. Но раз уж вы встали, подойдите ко мне.
Подсудимый робко приблизился, явно испуганный. Судья дважды качнул перед собою ладонью, принюхался. Да, резкая химическая вонь присутствует. А если и местное медицинское светило даёт справку о шизофрении, кто же станет спорить?
– Можете сесть. Пора исследовать вопрос о причине теракта. Вот и доехали мы до «Лиги низеньких мужчин», мистер Обвинитель. Предлагаю вам изложить главное, что удалось накопать о «Лиге…» в ходе предварительного следствия. Потом я уточню детали, задавая вопросы уже подсудимому. Нет возражения? А у вас, миссис Защитник?
Возражений не было, и Обвинитель достаточно толково и в немногих словах рассказал, что несколько месяцев тому назад Макс Лоу в своё свободное от работы в универсаме время начал останавливать на улицах мужчин такого же, как и у него, небольшого роста, хватать их за пуговицу и заводить с ними разговоры. Он вдалбливал им в головы, что в мире господствуют только высокие люди, а они угнетают, мучают и кастрируют низеньких. Почему? Да потому, что на самом деле низенькие талантливее и умнее высоких. Вспомнить хотя бы Наполеона или российского как бы демократического правителя Путина. Вот и надо им, малорослым, объединиться против высоких угнетателей. А для того создать «Лигу низеньких мужчин». Услышав такое, некоторые из невысоких сограждан Макса Лоу отцепляли его пальцы от своей пуговицы, обходили оратора, будто фонарный столб, и уходили по своим делам. Другие из вежливости выслушивали до конца, даже поддакивали, а потом выбрасывали явные глупости из головы. Но были и такие, кого идеи экстравагантного разнорабочего заинтересовали. Эти субъекты и вошли в «Лигу низеньких мужчин», когда она оформилась в баре «Элвис» в декабре прошлого года, то есть почти четыре месяца тому назад и за неделю до взрыва автобуса. Выпивка для коротышек была бесплатной. После того, как будущие члены лиги порядочно назюзюкались, обвиняемый произнёс перед ними большую речь, тезисы которой были найдены в его комнате во время обыска. Там же обнаружен портрет Наполеона с надписью на обороте картонного паспарту: «Ему всё можно было, а мне – фигушки?».
– Таким образом, совершенно ясно, что организация «Лиги низеньких мужчин» была идеологической подготовкой теракта, совершенного подсудимым, – подытожил Обвинитель.
– А в тезисах разве шла речь о необходимости теракта? – осведомился Судья.
– Нет, не шла. Но я делаю такой вывод.
– У меня вопрос к обвиняемому. Мистер Слоу, почему вы приглашали в свою лигу только мужчин? Не было ли тут дискриминации в отношении женщин?
– Мне такое и в голову не приходило, – искренне удивился террорист. – Бабы есть бабы, мистер Судья. Бабёнка самого маленького росточка сумеет найти себе мужика, а больше этим глупым гусыням ничего и не требуется.
– Можете сесть. Ваш махровый сексизм делает идею «Лиги низеньких мужчин» ещё более нелепой и далёкой от жизни.
– Что ж, если вам власть дадена людей оскорблять…
Судья выдержал паузу. Изо всех сил постарался сделать свой голос безразличным.
– Мистер Обвинитель, станете ли вы возражать, если я вызову вас как свидетеля?
Обвинитель, он же мэр, насупился. Повернулся к Защитнику, как видно, главной законнице города, и та, опустив край бледно накрашенного рта, неохотно кивнула.
– Располагайте мной, мистер Судья.
– Были ли среди погибших баскетболистов люди, обладающие в городе властью?
– Да нет, обычные работяги. Я же говорил, что это любители.
– Значит, они не могли угнетать и третировать низкорослых горожан вроде обвиняемого?
– Угнетать – нет, конечно. И среди баскетболистов, кстати, всегда есть разыгрывающие, а они не очень высокие. Я думал об этом. Не было бы больших различий в росте – не было бы и этой трагедии. Ну, баскетболисты это баскетболисты, там центровым рост нужен, а вот наши коротышки вполне могли бы в отрочестве поглотать пилюли с гормонами. Были бы, как все. Как нормальные люди.
– Значит, вы стоите за равенство всех в городе?
– Конечно, мистер Судья. Иначе какой бы я был из меня мэр-демократ?
– Тогда скажите, почему у вас тут, хотя вы воспроизводите быт города южного штата, нет негритянского населения?
– А что бы чернокожим у нас делать? Едва ли им было бы приятно жить как бы на Юге, где их предков держали в рабстве, а ещё в пятидесятые годы ХХ века существовала расовая сегрегация…
– Вы уверены, что они сами не захотели бы тут жить? Тем более, что Элвис Пресли использовал именно негритянские мотивы. Я, правда, никакой знаток в истории поп-музыки…
– Вот именно, – отрубил Обвинитель. – Этот ваш вопрос, так и знайте, я считаю неуместным.
– Тогда ответьте мне на второй. Почему здесь нет также итальянцев, евреев, сербов, индийцев, а одни только белые англосаксы?
Мэр побагровел. Достал клетчатый носовой платок, вытер вспотевший лоб, обернулся к Защитнику и прошипел:
– Сьюзен, должен ли я отвечать на этот провокационный вопрос?
– Увы, ты обязан, Джекки.
– Так вот, мистер любопытный, такова была установка отцов-основателей Хеппинес-тауна.
– И она записана в Конституции вашего города? Вы на неё сослались в начале заседания.
– Нет, в Конституции не записано. Нам не разрешили бы занять планету. Это как бы устное Предание, мистер Судья.
– Таким образов, ваши традиционные для Хеппинес-тауна шовинистические и ксенофобские убеждения позволяли вам положительно оценить идею приведения горожан к одному знаменателю и в физическом отношении. При этом слишком низкорослые, по-вашему, исправимы с помощью гормонов. А с верзилами как мыслите поступить? Нет ли у вас желания укоротить их по методу Сфинкса или уж попросту на голову?
Обвиняемый захихикал, прикрывая рот ладошкой.
– Да как ты смеешь, судейский?! – осведомился Обвинитель зловещим шёпотом.
– Знаете, чтобы восстановить справедливость, приходится решаться на неприятные и для себя поступки. А вы выражайтесь осторожнее. Ведь я высказался предположительно. Миссис Защитник, имеете что-нибудь спросить у свидетеля?
Повернулся он к Защитнику – и вздрогнул. Вместо некрасивой блондинки на сиденье кресла расположилась огромная жаба. Зелёная её кожа отливала лиловым, жёлтые глаза зловеще сияли, между острых, как у вампира, зубов выпрыгнул и потянулся к Судье длинный и раздвоенный змеиный язык… «Платон, не зевай!» – мысленно воскликнул Судья.
Теперь на кресле вновь сидела давешняя блондинка. Она словно не понимала, как здесь оказалась. Судья повторил вопрос.
– Спрашивать мне нечего, мистер приезжий, – ответила она грубо. – Но я хотела бы обратиться к мистеру Ньюмену с коротким заявлением.
– Сделайте одолжение, мадам.
– Джекки, не нарывайся. Ты уверен, что я тебя вытащу из любой беды. Но не сегодня. Этот лощёный иноземец порвёт тебя на куски. И пусть тебя утешает, что сейчас на тебя смотрят миллионы белых людей, которые, что бы они там официально не говорили и что бы не писали, думают точно так же, как мы тут в своём Хеппинес-тауне.
Судья снова вздохнул. Он успел присмотреться к блондинке, пока она говорила. Непохоже, чтобы у неё с мэром романтическая связь. Скорее её отношение материнское, а ведь они примерно ровесники… Придётся строить другую версию. Судья улыбнулся ослепительно и воскликнул:
– Как прекрасно, что мы все снова дружим! Предлагаю заняться совместно «Лигой низкорослых мужчин». Приглашается свидетель Джо Бенкс.
В гостиную это свидетель был доставлен мгновенно, при этом с ужасом косился на своё левое плечо, где ткань была примята и несколько отпружинила, когда он взобрался на место свидетеля – конторский табурет-лесенку. Ноги у Бенкса свободно болтались, не доставая до пола, кепку он держал на коленях.
Предупредив об ответственности за ложь, Судья спросил напористо:
– Откуда вы узнали об организационном заседании «Лиги низеньких мужчин»?
– Видел объявление в своём коммуникаторе и в нашей городской интернет-газете. Знаете, в Хеппинес-тауне жизнь настолько скучна, что я рад любому развлечению. Тем более бесплатному.
– Ну и как, мистер Бенкс, удалось вам развлечься?
– Тогда – оторвался по полной, мистер Судья. Дармовая выпивка, причём заказывать можно было любой напиток без ограничений. Интересный для всех пришедших разговор. Тогда я развлёкся, это да.