Галина Одинцова
Вспомни меня… или Фотография из прошлого
Вспомни меня…
Приходит время, когда вольно или невольно мы оглядываемся назад. Туда, где прошло наше детство, юность, где расцветала первая любовь…
И происходит переоценка ценностей. То, что казалось непоколебимо святым и настоящим, вдруг, начинает поворачиваться совсем другой стороной. Из ниоткуда проявляются детали, которые внезапно заставляют нас задуматься: а всё ли было так непорочно гладко и безмятежно? И вот, потянув за ниточку, клубок, туго смотанный из неожиданных фактов, сюжетов, слов, начинает разматываться с такой скоростью, что не успеваешь удивляться и задавать один вопрос: за что?
Глава1.
Рано утром позвонили в дверь. Полина Егоровна не удивилась, частенько кто-то забегал то за солью, то за другой какой помощью, поэтому поспешила открыть незваным гостям. На пороге стояла соседка с третьего этажа. Она была взволнована, глаза полные слёз смотрели на неё с мольбой.
– Что случилось, Настенька?
– Папа болеет. Позвонил, попросил приехать. Что-то там у него случилось опять. А мне сына не с кем оставить. Приболел тоже. Посидите с Димкой? Вы же знаете, он мальчик спокойный, покладистый. Пока ещё спит…
– Конечно, конечно! Сейчас поднимусь к тебе, девонька. Иди, собирайся.
Через несколько минут Полина Егоровна тихо вошла в квартиру. Настя уже была готова уйти. Она наспех показала соседке – чем кормить малыша, где лежат игрушки, книжки. Полина кивала головой, убеждая Настю, что всё будет хорошо.
– Настенька, я педагог! Я больше тридцати лет работала с детьми! Не волнуйтесь, спокойно поезжайте к отцу, помогите ему. А мы уж тут сделаем всё, как надо. И покушаем, и погуляем!
Настя вернулась после обеда. Она была обеспокоена здоровьем отца. Требовалась ежедневная помощь, пока папа поправится. И уговорила Полину Егоровну присмотреть эти дни за мальчиком. Ребёнок был долгожданным и поздним. Часто болел. Поэтому в садик его не водили, оберегали, лелеяли. Полина Егоровна понимала, что это значит – поздний ребёнок. У неё дочка тоже родилась поздно, когда ей самой уже было за тридцать. Полина обрадовалась, что так складывалось. Появилась приятная работа. Она с удовольствием нянчилась с Димкой, гуляла с ним, читала книжки, укладывала спать. Димка был замечательным парнем! Быстро привык к Полине, с удовольствием оставался с ней, любил слушать сказки, заниматься математикой.
Незаметной чередой летели дни. Полина Егоровна так привыкла к малышу, что уже с грустью думала о том дне, когда не нужно будет сюда приходить.
Однажды малыш открыл шкаф и достал коробку с фотографиями. Коробка была тяжёлой, и Полина Егоровна поспешила на помощь мальчику. Малыш уселся на диван и начал перебирать фотографии, показывая их по одной своей няне.
– Тётя, дядя… – комментировал мальчик. Полина цокала языком, поддакивая мальчику: какие все красивые, хорошие, кивала головой, не особенно вглядываясь в лица на фотографиях.
Наступало время обеда и Полина пошла в кухню, чтобы разогреть еду для Димки.
– Димка, ты пока смотри фотографии, а я супчик разогрею. Будем кушать?
– Да-а-а! Хочу кушать! Хочу кушать…
Полина обняла мальчика, крепко прижала к себе, поцеловала в обе щёчки и понеслась на кухню. Вернувшись, забрала у мальчика коробку, подняла с пола упавшие фотографии. И, вдруг…
Глава 2
Сентябрь заканчивался, а осень всё не наступала. Как будто загуляла где-то и забыла о своих обязанностях: поливать мир дождями, подгонять дерзкими ветрами, срывающими листья с деревьев, пугать спешащих по делам людей утренними заморозками. Осенние дни шли размеренно, спокойно. Солнечные лучи пронизывали ещё густые кроны деревьев, радуя своим теплом и лаской город. Радуя и старушек на скамейке у подъезда. Стайку старушек-болтушек и старушками – то разве назовёшь? Легкие на подъём, острые на язык, знающие все новости и бурно дискутирующие на злободневные темы. А что им ещё делать? Дамочки они одинокие, безмужние, свободные. Их дети давно живут отдельно, посещают своих родителей: кого чаще, кого реже, а кого и никогда…
Полина Егоровна год, как переехала в этот дом. Но уже успела стать полноправным членом «приподъездной» компании. Дочь с зятем, как только мама вышла на пенсию, разменяли её трёхкомнатную квартиру. Матери выделили однокомнатную и себе нашли неплохую «двушку». Удачно всё получилось. Квартирка Полине понравилась – окна во двор, всё на виду, этаж самый подходящий – второй. Ремонт сделали замечательный. Вот так и стала Полина Егоровна жить самостоятельно. Без детей. Без работы, которую очень любила. Но проблемы с сердцем не давали работать полноценно. Так, как она любила, отдавая всю себя своему делу. Учитель математики с тридцатилетним стажем – работа не из лёгких, требующая постоянного напряжения и общения с детьми. А дети современные такие, что не всегда хватает терпения и нервов. Вот и решили на семейном совете дети и внук дать маме отдых. Не только от школы, но и от неугомонной семьи.
– Мамочка, хватит, хватит уже работать, тебе пятьдесят пять, пора отдохнуть!
– Бабуля, – вторил родителям пятилетний внук, – соглашайся, отдохнёшь без шума и нашего гвалта! А мы будем в гости к тебе ездить!
– Папа был бы рад, что мы думаем не о себе, а о тебе, соглашайся, мама!
И Полина Егоровна поддалась уговорам. Действительно, сколько можно жить для других? Пора подумать и о себе!
– Гвалта! Ах, ты мой умничек! Как же я без вас привыкать буду? Я ж с ума сойду без этой суеты!
Первое время она скучала. Ездила к дочке, чтобы чем-то помочь. Посидеть с внуком. Но дочь была недовольна, ей хотелось самой хозяйничать в своём доме. Внук ходил в садик, поэтому в бабушке не нуждался. А по выходным с сыном хотелось возиться родителям. Полина Егоровна обижалась, но проглатывала обиду и уезжала к себе.
Ездила в школу. Помогала молодым коллегам, ученикам, которым требовалась помощь. Но после очередного приступа гипертонии успокоилась, стала более бережно относиться к себе. Со временем, оценив прелесть одиночества и покоя, успокоилась. И соседки-активистки не дали скучать. Тут же приобщили к своей деятельности: они строго следили за порядком в подъезде, во дворе, смотрели за ребятишками, пока молодые мамы хлопотали по хозяйству. Соседки недалеко ушли по возрасту от Полины Егоровны. Были полны сил, но по разным причинам им пришлось оставить основную работу, засесть дома. От безделья никто из них не страдал. Вели активный образ жизни.
Через полгода Полина знала всё и обо всех, а ведь раньше никогда не увлекалась общением с соседями. А тут такая метаморфоза: из нелюдимой, необщительной женщины Полина превращалась в активистку. Дочка радовалась и была за маму спокойна.
Полина всегда была замкнутой, никогда не водила дружбы с соседями, но и не обостряла ни с кем отношений. Была со всеми приветливой. Подруг не имела. Их надо заводить в детстве, в студенчестве. А у Полины Егоровны такого времени и возможности не было – с кем-то крепко дружить всю жизнь. Так сложилась судьба.
Члены её семьи так же старались не приглашать никого в гости, только – «здрасти-до свидания». И весь разговор. А тут всё не так. Всё иначе. Дети, узнав, что мама «под присмотром и не скучает», успокоились, возрадовались и зажили своей самостоятельной жизнью. Телефонных разговоров, смс-сообщений им вполне хватало. Так и текла жизнь спокойно и размеренно: походы в кино, в бассейн, на танцы для пожилых людей, сидение по вечерам на лавочке у подъезда. Они не были теми старухами, которые пронзительным взглядом провожают жителей своего дома к подъезду или из него. К ним частенько присаживалась молодёжь, чтобы отдохнуть после работы. Вот так и жили соседи – дружно и спокойно. Часто вели долгие беседы, иногда ностальгируя по своей молодости. Вот только Полина Егоровна никогда никому не рассказывала о своей юности… Никогда и никому.
Глава 3
В стране царит эпоха застоя. Иначе можно сказать – эпоха развитого социализма. Почти двадцать лет страна пребывала в этом полусонном состоянии. И современная ностальгия по Советскому Союзу имеет в виду именно тот временной период, тот образ жизни, который вели практически все граждане страны в эти годы. Считается, что в Советском Союзе не было бедных и богатых, все жили одинаково ровно, в домах, где квартиры с одинаковой планировкой – одинаковая мебель, ковры на стенах, по телевизору показывали фильмы, разрешённые цензурой. Писатели и поэты восславляли партию и правительство, певцы пели патриотические песни, а народ дружно им подпевал. А ведь песни были замечательными: «Бухенвальский набат», «Бери шинель, пошли домой, «Алёша»… Слёзы, откровенные и чистые слёзы вызывали эти классические произведения. Рождались замечательные дети, но постулат, что в СССР не было секса, никто не отменял.
Семья Перовых переехала к новому месту службы майора Егора Степановича Перова. Жизнь в небольшом городке, как и по всей стране, текла своим чередом. Было спокойно, надёжно. Чувство защищённости и неприкосновенности, справедливости и неподкупности во всём витала в обществе. Можно было пойти и пожаловаться в милицию на соседа за дебош, за поздний шум, и милиция придёт, угомонит скандалиста, заберёт в милицию, или в вытрезвитель. Иногда, даже на пятнадцать суток! Приходит пьяница домой уже другим человеком: тихий, послушный, на работу устраивается, соседей старается не беспокоить. Что там с ним делают – неизвестно. Не рассказывает. Но жизнь свою как-то строит по-новому. Отпетые, совсем запущенные алкоголики и то притихали. Люди ходили на демонстрации, на партсобрания, студенты и школьники посещали комсомольские собрания, пионерские сборы. И всё было под строгим контролем, всё на виду. Никаких сбоев, никакого нарушения общественного порядка и морального отклонения от норм поведения. Нарушителей клеймили, разбирали на собраниях в рабочих коллективах. Трудовые коллективы принимали социалистические обязательства и стремились их выполнить. Не выполнивших наказывали не только выговорами, но и рублём: лишали прогрессивок и премий.
В целом – народ не роптал, жили себе – поживали, добра наживали. По знакомству достать можно было всё: от колбасы копчёной до «Жигулей» последней марки. И доставали. Ты мне – я тебе. Записывались в очередь на ковры, мебельные стенки, на холодильники и телевизоры, на мотоциклы и машины. И терпеливо ждали своей очереди годами! Каждая покупка приносила в дом радость! Выстаивали длинные очереди за хрустальными рюмками и вазами. Прятали эту красоту в мебельные стенки, любовались этой красотой, изредка протирая с неё пыль. Не дай Бог разбить такую ценность! По праздникам собирались большими компаниями и накрывали столы такими продуктами, которых в магазинах не достать просто так. Шпроты, лимоны, красная икра, чёрная икра, рыба, финский сервелат… А шампанское, а коньяк! Вместо доступного портвейна и вермута. Начинался расцвет предпринимательства, иначе – расцветал период спекуляции. Но он был таким хилым и неумелым, что чуть шаг в сторону и … уже дело заведено в милиции. Работали все. А если кто-то отлынивал от работы на производстве, считали его тунеядцем. Тунеядцы вели праздную жизнь, но недолго. Их перевоспитывали, осуждали, стыдили всем обществом. Выселяли из городов в деревни, где перевоспитывали этих кадров трудом в поле, на фермах. Вот такая полная интересных событий жизнь простых людей со средним достатком, с одинаковой зарплатой, праздниками и выходными днями. Доступно было всё: медицина, образование, занятия спортом, танцами, искусством.
Вот и семья Перовых мало чем отличалась от граждан огромной страны, несмотря на то, что отец Полины был офицером Советской Армии.
Ходили на выборы все. Голосовали одинаково. Полина, получив паспорт в 16 лет, на свои первые выборы побежала в шесть часов утра! Хотелось быть первой. Всю ночь не спала, переживала: такая ответственность – участвовать в выборах! Так и получилось: прибежав раньше всех, она стояла под дверью избирательного участка минут пятнадцать, но зашла первой, подала свой паспорт и гордо опустила бюллетень в ящик.
За ней потянулись люди, открылся буфет с разными деликатесами, образовалась очередь, запахло праздником. А если конкретно – бутербродами с икрой, копчёной колбасой, рыбой и загремела музыка.
Праздник! Какой же замечательный был праздник – День выборов. Танцы, народные гуляния допоздна. На улицах прогуливается народный патруль, состоящий из передовиков производства, комсомольских дружин, и никакого хулиганства и пьянства!
Глава 4
Семья Полины считалась обеспеченной. Как же – папа майор Советской Армии, мама, конечно же – домохозяйка. Считалось, что семьи военных жили всегда лучше. Зарплата выше, обеспечение в своих гарнизонных магазинах. Магазины на территории части обеспечивали высший офицерский состав продуктами, которые были недоступны младшему офицерскому составу. Компоты, фрукты, колбасы – это всё и не снилось многим одноклассникам Полины. А Поля и не распространялась о своей жизни в семье и обеспеченности. Да и кому распространяться, если переезжали с места на место, спали на казённой мебели, жили в казённых квартирах, своего ничего нажить и не успевали, к недоумению обывателей. Друзей тоже не успевали заводить. Только привыкнешь к месту, к людям, а вот уже и вещи собирать пора, снова в путь, в неизвестность.
За время учёбы Поля поменяла несколько школ: приходилось перемещаться к новому месту службы отца почти каждый год. Отец был часто в командировках, мама занималась домашним хозяйством, собой, была строга с дочерью, и не терпела никаких пререканий.
– Поля, чтобы в восемь была дома!
– Поход? Какой поход? Никаких походов! Знаю я, чем там в этих походах занимаются!
– Уроки сделала? Спать. Хватит читать. Ну и что, что ещё полдесятого. Ты девочка, тебе надо высыпаться!
И вот так ежедневно: командирский тон, приказы, недоверие. Поля мечтала о душевных разговорах с мамой. Ей хотелось рассказать о своей первой любви, о том, как она счастлива. Но мама и не думала секретничать с дочкой. Подумаешь – любовь! Какая ещё любовь в шестнадцать лет! Никакой любви! Рано ещё.
Поля училась хорошо. Оставался год школьной жизни, выпускной класс и… взрослая жизнь! Как же мечтала Полина об этом! Как часто, засыпая, представляла себя свободной, самостоятельной, независимой девушкой, с отрезанной косой, которая так уже надоела, с развевающимися на ветру волосами, в короткой юбке и, конечно, рядом он – надёжный друг, который её понимает и смотрит на Полину с восхищением!
Большая половина класса называли себя Полиными друзьями. Друзьями, которые любили списывать у неё домашнее задание по математике. Эти друзья до такой степени обнаглели, что уже и не пытались дома решать задачи и уравнения:
– Полька сделает – спишем, – рассуждали бездельники. А Полина не отказывала. Не хотят работать – пусть списывают. Хоть что-то запомнят. У Полины уже были задатки учителя – подсказать, научить, исправить ошибки. Да и общественная жизнь класса была на Полиных плечах. Как так получалось, непонятно, не успевала девочка поменять школу, привыкнуть к новой обстановке, как уже она или староста класса, или член какой-нибудь комиссии школы, или секретарь комсомольской ячейки. Вот и здесь ей не повезло. Её добросовестность и аккуратность тут же оценили, и на первом же общешкольном собрании выбрали секретарём комсомольской классной ячейки. Как могла худенькая, маленькая девочка, с длинной косой, с невыразительной внешностью иметь такой стальной характер, непонятно.
Глава 5
Как – то не укладывалось в рамки этой семьи поразительное событие – Поля едет к тёте на море. Но в связи с тем, что родители решили путешествовать в отпуске вдвоём, они решились доверить Лилии Степановне свою дочь. И перед выпускным классом почти всё лето Полина провела на море у сестры отца. Лилия, молодая весёлая женщина, работала в приморском ресторане кондитером. За лето Поля повзрослела, загорела, отдохнула и с нетерпением ждала, когда уже начнётся учёба. Последний год в школе. Ей так хотелось взрослой жизни, самостоятельной и подальше от строгих родителей. Хотелось свободы!