Место, где остались дожидаться юношу Каэл с Селиной, было похоже на небольшой сквер, уютно расположившийся в небольшом тупичке вдали от суеты, толкотни, гама и брани причальной зоны. И хотя он находился почти у самой окраины городка, даже этот уголок был облагорожен. Аккуратные декоративные заборчики, свежевыкрашенные в белый цвет, огораживали скромную зону отдыха с парой таких же аккуратных белых скамеек, на одну из которых и присела девушка. Позади свисали кроны высокорослых кустарников, приятно убаюкивая шелестом светло-изумрудной листвы со светло-салатовыми, почти белыми прожилками по краям.
Таких мест уже давно не встретишь в их королевстве. Они остались где-то далеко в воспоминаниях, изложенных в сказах и легендах, чудом сохранившихся до этих дней. А ещё отсюда можно было увидеть порт, простирающийся вдали причалами и гаванями. Так девушка и юноша наблюдали за быстро удаляющимся Эмилем, который частенько оборачивался в их сторону.
Каэл никак не находил себе места. Он едва удерживался в одном положении, чтобы не начать расхаживать из стороны в сторону, тем самым хоть как-то отвлекаясь от безудержных мыслей и опасений, роящихся в голове.
Селина тоже не могла всецело отдаться прохладе тени, сладости ветерка и трелям пташек, суетящихся и щебечущих в густых зарослях обихоженных и аккуратно подстриженных кустарников. Она с тревогой смотрела на юношу, который, чувствуя её взгляд, не решался обернуться. Сейчас он думал о том, что делать дальше, как ей помочь, как вернуть обратно, порой будто находя в этих мыслях спасение от куда более пасмурных и, казалось, уже однозначных и вместе с тем весьма размытых раздумий о своём будущем. Девушка доверяла ему, несмотря на их ещё недавнее знакомство, краткость их взглядов и разговоров. Рядом с ним она почему-то чувствовала себя в безопасности.
Селина перевела взгляд, теперь устремив его под ноги на мощённую камнем землю, едва касаясь которой кружили несколько маленьких, салатовых, гладких по краям и слегка заострённых с обеих сторон листков. Она уже давно запуталась в происходящем, пока не желая даже начинать распутывать этот клубок обстоятельств, речей и мыслей, как-то приятно щемящих душу своими тайнами, скрытыми смыслами и надеждами на ответы, которые, казалось, непременно подарит будущее. С Каэлом она позволяла себе оставаться в порой приятном неведении, не окунаться с головой в омут суеты мыслей.
Юноша уже отошёл на приличное расстояние от пары, оставаясь под прицелом внимательного взгляда Каэла.
Некоторое время Эмиль высматривал кого-то, после чего подошёл к одному мужчине, судя по всему, своему приятелю и капитану судна. Последний был довольно высокого роста, крепкий и подтянутый. Однако их встреча не была похожа на встречу двух давно не видевшихся товарищей. Вскоре Эмиль отвёл своего знакомого подальше от лишних ушей, ненадолго уходя в тень одной из улочек городского лабиринта, скрываясь с обозримого Каэлом горизонта.
Мысли юноши стремительно сменяли одна другую, стараясь не упускать ни единой детали. Он выдвигал гипотезы, доказывал их и снова подвергал сомнению, отметал домыслы, основанные на догадках и фантазиях, а затем искал их вновь.
Вскоре, снова показавшись на свету шумного причала, быстрым и бодрым шагом Эмиль уже направлялся к своим недавним знакомым, резвыми и открытыми движениями рук призывая их поспешить к нему навстречу.
Как только Каэл с Селиной приблизились к юноше, тот сразу развернулся и, призывая следовать за ним, поспешил вначале по жаркой портовой зоне, а затем, свернув в тень улочек, вывел пару к редкому лесу, где их уже дожидался тот самый мужчина, с которым только недавно о чём-то разговаривал Эмиль.
Капитан смерил их уставшим, но каким-то обнадёженным взглядом, устремлённым куда дальше новоиспечённых гостей своего судна.
– Эдвард, – кратко и без лишней торжественности представился он.
Но вот без напрасных промедлений они уже продвигались по окраине пролесья, ещё не скоро набредя на затерянную бухту.
Во время движения Каэла не раз посещали мысли о побеге, но каждый раз он убеждал себя продолжить следование за мужчиной, который явно знал, куда и зачем идёт. В заметном смятении девушка тоже постоянно оборачивалась по сторонам.
Порой им приходилось идти по щиколотку, а то и по колени в ледяной, сияющей под пробивающимися сквозь раскидистые кроны деревьев дневными лучами солнца воде, остужавшейся в прохладе леса. Выдалось довольно дождливое лето, разливая бухты на многие метры вглубь материка.
И вот за расступающимися, изящно изогнутыми стволами виднеется просвет и… огромное судно, застывшее в кружевной тени развесистых крон прибрежных, порой уходящих корнями в воду, деревьев. Парусник будто бы опустел, беззвучно задремал в укрывшемся от непрошеных глаз местечке. Его белоснежные паруса сияли меж деревьев, отражая своей белизной солнечный свет. Судно впечатляло своей грациозностью и торжественностью, хотя при внимательном взгляде оно выдавало свои года, тщательно укрытые под новой оснасткой, вычищенной и заштопанной парусиной, заботливо смазанными и выкрашенными дощечками. А на борту выкрашенными в чистейший белый цвет буквами красовалась надпись: «Арианна». Казалось, в промытой самим морем гладкой поверхности этой надписи отражались небеса, плывя по ней разводами белоснежных облаков, переходящих в блики мерцающей на полдневном солнце водной ряби, такой же светло-голубой и глубокой, как далёкая высь, доносящая крики чаек и прохладный солёный ветерок.
Вскоре настало время отправления. Эмиль, сдерживая волнение, искренне пожелал своим недавним знакомым удачи, снова серьёзно и озабоченно смотря на Каэла, а через некоторое время обменялся с капитаном непродолжительными, но весьма красноречивыми и сдержанными взглядами, после которых оба пожали друг другу руки.
Когда Каэл с Селиной остались наедине с мужчиной, тот лишь безмолвно направился к судну, одновременно ведя за собой новых попутчиков. Девушка смогла разглядеть капитана ближе. Он был выше среднего роста, статен, крепок, не худощав и не полон. Несмотря на зрелый возраст, на его подтянутую фигуру и ровную осанку можно было заглядеться. И даже седина, словно специально, окрашивала не все волосы, а окрашивала белёсо-серым лишь виски и небольшую щетину так, что даже она не казалась старческой, а будто придавала его образу мудрости и стати, а говоря в подобном ключе, и красоты.
– Стойте! – выпалил Каэл, останавливаясь. – Где вы познакомились с Эмилем? Куда пойдёт судно? – Он твёрдо задавал капитану вопросы, пытаясь разобраться в происходящем. Остановившись по ходу движения, мужчина так и стоял к паре спиной.
– Я взялся отвечать за вас головой, хотя и понимаю, что вы вольны уйти хоть сейчас, – наконец отозвался капитан, едва дёрнув плечом.
Он постоял ещё немного, будто дожидаясь дальнейших действий попутчиков, которые в обоюдном молчаливом согласии остались на месте. Вскоре капитан продолжил движение, ведя их на судно.
И только остановившись у массивной деревянной двери, мужчина обернулся к паре. Черты его лица были строги, но почему-то в них читались немая грусть, доброта и мягкость, а ещё какая-то трудно объяснимая постороннему взгляду безграничная любовь, словно сияющая навечно застывшими слезами в печальном взгляде.
– Не мозольте глаза команде. На палубу выходите редко и только днём, – чётко и твёрдо говорил он, смотря сквозь новых гостей своего судна. – Еду буду приносить лично я. По всем вопросам обращаться только ко мне. – На последнем он сделал особый акцент, впервые остановив взгляд на паре в мимолётной и едва читаемой заинтересованности.
– Вопросы есть? – твёрдым тоном и с уверенной манерой речи спросил капитан.
– На судне есть листы бумаги и чертёжные принадлежности? – немедля отозвался Каэл.
Селина в лёгком недоумении от просьбы и прыти юноши перевела на него секундный взгляд удивления, который, несмотря на свою мимолётность, не остался незамеченным его адресатом.
После непродолжительной паузы и внимательного, изучающего взгляда капитана, направленного на Каэла, первый ответил: «Найдём», незамедлительно удаляясь от пары. Теперь в его речи слышались едва различимые мягкие, дружественно-любопытные интонации.
* * *
В отведённой недавним знакомым каюте было одно из больших окон штульца (пристройки, свеса с бока кормы – Прим. авт.), открывающее живописные просторы. Судя по всему, раньше каюта не была жилой, и её новоиспечённым постояльцам потребовалось немало времени, чтобы навести более или менее сносный для временного пристанища порядок: протереть пыль, разложить раскладушки, остальные из которых так и остались стоять у стены. Сбоку от двери стоял небольшой полупустой стеллаж, на полках которого стояло несколько слегка покарябанных ваз. По углам каюты в коробках были сложены различные бракованные и испорченные изделия, поражающие своим многообразием: здесь пылились порванные и выцветшие ткани, одежды, картины, гардины, старые ковры, один из которых, сохранивший наиболее приличный вид, Каэл с Селиной разложили между разобранными ими раскладушками.
Светлые тени листвы, шуршащей пышным нарядом крон под ласковыми дуновениями тёплого ветерка, ложились по всей каюте, облекая её в кружева, меняющие свой узор при каждом новом порыве. Сладкие ароматы моря и леса наполняли каюту через распахнутую небольшую створку, а звонким трелям птиц своим неизменным шумом и всплесками размеренных, но в то же время безудержно шаловливых перекатов аккомпанировали волны.
Каэл насторожено подошёл к окну, у которого уже давно стояла встревоженная девушка.
– Почему мы не отплываем? – спросила она, испуганно оборачиваясь к юноше.
В ответ тот лишь пожал плечами, прислушиваясь к звукам на судне и в напряжении слегка прикусывая губу.
Несмотря на впечатляющий своей нежностью, спокойствием и трепетом пейзаж, для Каэла с Селиной оставшийся день тянулся невыносимо долго. И только ближе к вечеру, когда почти вся каюта оказалась в тени косых лучей, на судне начали раздаваться звуки громкой речи, выкриков, суеты, как это обычно бывает скорее на рассвете. Так промчался остаток дня.
* * *
Уже высыпали грозди звёзд, начиная осыпаться тонкими нитями небесного сияния. Только недавно судно вышло из тихой гавани, продолжая свой путь по мерцающей синеве водной глади.
Селина почти весь день сидела на краешке своей раскладушки, изголовьем придвинутой к противоположной от двери стене с окном, взволнованно смотря вдаль, словно в будущее, которое с каждой новой секундой становилось всё ближе. Раскладушка Каэла стояла по другую сторону. Сейчас юноша тоже сидел на своей «кровати» напротив девушки.
Тусклый ночной свет мягко падал на аккуратное личико, отражаясь полупрозрачной бирюзой в глазах, переливаясь холодным лунным мерцанием в светлых волосах. Неожиданно юноша поменялся в лице, немедленно подходя к окну. Понаблюдав за пейзажем, он стал вглядываться куда-то вбок. Затем Каэл поспешил к двери, распахивая её и открывая тем самым вид на палубу. Через мгновение юноша задумчиво и взволнованно посмотрел на Селину, медленно прикрывая дверь.
– Что-то случилось? – Девушка привстала, заглядывая в узкую щель дверного проёма, за которым не виднелось ничего необычного.
Но тем не менее юноша в напряжении вновь прикусил губу.
– Ты только не переживай… сразу… – пробормотал он, усаживаясь на своё уже ставшее привычным место.
Селина молчала, испуганно смотря на Каэла, но казалось, что ещё немного – и всё море волнений, переживаний и догадок выльется пылким порывом речи, захлёстывая всё вокруг.
– Видимо… – начал юноша, осторожно подбирая слова и как-то виновато смотря на девушку. – Сейчас уже достаточно темно, чтобы зажечь кормовые огни…
– И что?! – полуосипшим от волнения голосом вырвалось у девушки, по всей видимости, догадавшейся, какое из её самых не воодушевляющих предположений хочет подтвердить Каэл.
– Это контрабанда, – со всей уверенностью в голосе и ответственностью во взгляде заявил он, через мгновение опуская взгляд и тяжело выдыхая. – Прости… – прошептал он, проводя руками по лицу и тяжело выдыхая.
Он испытывал чувство вины за помощь… За то, что тогда, стоя в очереди, он помог ей, поймал случайный взгляд, разговорился. Её наверняка кто-то ждёт, а может, уже ищет. Как случайная встреча может так всё изменить?.. Если только она, как и многое другое в жизни, что нам кажется таковым, не случайна…
За дверью послышались чьи-то шаги. Юноша, не медля, подскочил к двери и схватил с полки ближайшую увесистую вазу. Раздался стук в дверь, почти не отличимый от лишь недавно затихшего громкого, твёрдого и ритмичного стука каблуков.
– Это я, – донёсся голос капитана.
Дверь настежь распахнулась, пропуская мужчину, держащего в одной руке жестяные тарелки с едой и столовыми принадлежностями, которые составляли две поцарапанные ложки, а в другой длинную свечу. Пламя огонька трепыхалось под его дыханием, освещая ровные и благородные, будто гранёные, черты лица.
– Смотрю, вы тут уже обустроились, – хмыкнул он, раздавая принесённые угощения гостям своего судна и ставя свечу прямо под окном на прочные половые доски.
Не проронив больше ни слова, мужчина удалился из каюты, оставляя дверь приоткрытой. Селина встревоженно посмотрела на Каэла, продолжавшего в одной руке держать вазу. Он уверенно кивнул, успокаивая девушку.
Теперь вся каюта была наполнена тёплым светом огонька, отбрасывающего по всему помещению тёмные и длинные тени.
Вскоре снова послышались те же приближающиеся шаги. Мужчина вернулся с целой охапкой чертёжных принадлежностей и свёрнутой в рулоны бумаги, чему Каэл заметно обрадовался, поблагодарив капитана и заполнив обновками пустующие до этого времени полки стеллажа.
Капитан снова скрылся в тени полночного судна, через некоторое время вновь вернувшись, но уже с парой подушек и пледами.
– Куда мы плывём? – смотря мужчине прямо в глаза, спросила девушка, еле сдерживая эмоции, на что он только глубоко вздохнул, кладя рядом с ней довольно большой отрез ткани, похожей на сукно, той же, из которой были изготовлены покрывала, и сдержано кивая в сторону окна.
– У нас впереди ещё долгий путь. Стоит набраться терпения, – вымолвил капитан, смотря в ещё не занавешенное окно, вглядываясь в него.
Почти всю жизнь он вынужден прятаться, скрываться… Поэтому сейчас было так странно, непривычно и от этого горько смотреть в окно, сиявшее издали жёлтым огоньком посреди необъятных просторов моря. Сиявшее теплом и уютом незанавешенных надежд…
После продолжительной паузы, наполненной лишь шумом моря и едва слышными репликами матросов, мужчина направился к двери.
– И всё же… – остановил его Каэл с неброскими нотками вызова в голосе, с надеждой и негодованием во взгляде.
Капитан обернулся и снова остановил взгляд на окне и через затянувшуюся паузу вымолвил: «Всему свой черёд. Своя надобность». Эти слова ненадолго повисли в воздухе, и уже в дверях, вставая к юноше вполоборота, мужчина горько усмехнулся, смотря куда-то вниз.
– Ну уж убивать вас я точно не собираюсь… – На секунду он снова поднял глаза на окно и удалился из каюты, плотно закрывая за собой дверь.
* * *
На обнаруженную пару гвоздей гости судна навесили ткань, теперь выполняющую роль штор. Каэл на всякий случай придвинул к двери тяжёлую коробку с бракованными и сломанными предметами, а на ручку надел небольшую стеклянную вазочку, чтобы они могли услышать и, если заснут, проснуться, на случай, если кто-то решит войти в их покои.
На палубе всё шумело и грохотало, а доносящее эти звуки эхо незаметно убаюкивало уставших путников. Судно набирало скорость, гонимое холодным, промозглым, но попутным ветром.
В каюте было темно, и лишь синий бархат неба освещал силуэты вблизи окна. Недавние знакомые никак не могли уснуть после всего произошедшего.
Селина встала рядом с Каэлом. Она устремила взгляд далеко в небесную высь, мерцающую тысячами звёзд, такую глубокую и неизведанную.
– Знаешь, один мой недавний знакомый… – тихо и мечтательно начала девушка.
– Я знаю… – лаконично перебил её Каэл, на что Селина улыбнулась и со смешливым укором посмотрела на юношу.