Валерий Атамашкин
Македонский. Сибирь
Пролог
– Руки убрал! – голос эхом разнесся по подземному переходу.
Саша говорил негромко, но был уверен, его услышали. Услышали. Здоровяк в потертой джинсовке, спортивных штанах и клетчатой рубашке с коротким рукавом нехотя обернулся.
– Чего? Эт ты мне? – раздраженно отозвался он, его лицо искривилось, покрылось сеткой мимических морщин, со лба к кончику носа стекали крупные капли пота.
– Просто убери от нее руки, – спокойно, давя бурлящий гнев, повторил Саша. Он держал в руках букет алых роз и не зная, что делать с цветами, опустил их, но не торопился выбрасывать. Хотелось верить, что все обойдется, но последний оптимизм выбили слова бугая:
– Если не уберу, че тогда, а? – сказал незнакомец гнусавым голосом.
Саша измерил его взглядом. Тридцать? Наверное, больше. Сломанный на бок нос, мешки под глазами, опухшее лицо резонировали с тонкой, сухой кожей. Незнакомец смотрел вызывающе, всем своим видом показывая, что ему глубоко начихать на нарисовавшегося защитничка. Похоже он был твердо уверен, что Саша не представляет для него угрозы. Саша выдержал его взгляд, но первым опустил глаза. Приподнял подбородок, скользнул взглядом по стенам в поисках камер. Нет, видеокамер в переходе не было. Похоже, бугай знал, что делал. В переходе они были совершенно одни. Девушку громила удерживал за волосы. Именно из-за ее криков Саша спустился вниз, чтобы понять, что здесь происходит. На несчастной порвалась блузка, у уголка губ застыл кровоподтек. Она смотрела на своего спасителя с надеждой и мольбой. Саша гулко выдохнул, крепче сжал букет роз и как-то грустно посмотрел на свой новенький костюм. Ничего не оставалось, как трусцой, по ступенькам спуститься в начало лестницы. Разговор не складывался.
– Валил бы ты отсюда, козел! – прошипел бугай, с трудом удерживая девушку, извивающуюся в его руках. – Или хочешь, чтобы я засунул цветы тебе в задницу?
– Эти? А ты попробуй! Дарю!
Саша бросил в лицо насильнику букет роз. Бугай едва успел прикрыть лицо свободной рукой и попятился, явно не ожидая такой прыти от противника, уступавшего ему в габаритах. Двадцать одна алая роза взметнулась в воздух, шипы исцарапали лицо незнакомцу, а Саша с размаху врезал обескураженному бугаю в пах. Насильника согнуло пополам, он приглушенно застонал, отпустил девушку, ту же шмыгнувшую прочь, на безопасное расстояние. Не медлил Саша. Он в два прыжка оказался за спиной громилы, схватил его за плечи и подсек ноги. Стокилограммовое тело с грохотом рухнуло на бетон, головой вниз. По-хорошему, стоило всадить в мерзкую рожу насильника пару прямых, чтобы надолго оставить у громилы воспоминания о сегодняшней встрече, но Саша сдержался и заставил себя разжать кулак. Добивать гада было излишне, он отключился и вряд ли мог скоро прийти в себя.
По швам треснула белая накрахмаленная рубашка, оторвались пуговицы, разошелся пиджак. Ничего не осталось от букета алых роз, на которые ушли последние деньги. А ведь сегодня он собирался сделать предложение любимой. Алена дождалась его после армии.
Саша, часто дыша поднялся на ноги. Черт с ними с костюмом и цветами, главное девушке удалось помочь… Мысли было мелькнувшие в голове вдруг резко отошли на второй план. Повисла звенящая тишина. Он прислушался, но услышал только монотонный звук, с которым срывались капли дождевой воды в дальнем углу, у противоположного выхода. Звук эхом разнесся по переходу. Девчонки, рыдающей у стены, нигде не было. Он на всякий случай проверил пульс у отключившегося громилы, спикировавшего головой в холодный бетон. Огляделся, ища пострадавшую от рук насильника женщину.
– Вы в порядке? Не…
Саша хотел добавить что-то еще, тщетно гадая куда подевалась женщина, как в голову пришелся увесистый удар, заставший его врасплох. Била та самая незнакомка, еще минуту назад извивавшаяся в крепком хвате громилы и так правдоподобно молившая о помощи. Удар был нанесен исподтишка и угодил в висок. Саша упал на четвереньки, не в силах справиться с головокружением, закрыл глаза, чтобы не вырвать – земля будто сбитый кадр на пленке в кинопроекторе мелькала и рябила. По затылку расползлась томная боль, туда пришелся удар. Уши заложило, поэтому он с трудом различил слова.
– Поднимайся, ты… – остальное оборвалось, он видел девушку боковым зрением, смутно. Каждое веко сейчас весило не меньше тонны и Саша с трудом заставил себя разлепить глаза. Девка лишь открывала рот, будто лишилась дара речи.
Она помогла подняться на ноги пошатывающемуся громиле, тяжело перенесшему трепку. После нервно огляделась, бросилась к Саше и трясущимися руками обыскала его, ища по карманам деньги и ценности. Саша чувствовал, как женские руки умело скользят по подкладке пиджака, ищут потайные карманы, не упускают ничего. Не побрезговала незнакомка проверить носки. Затем вовсе сняла с Саши туфли, вытащила стельки. От мысли, что его обманули неприятно засосало под ложечкой. Стоило стиснуть зубы, собраться и дать отпор, но громила с перекошенным от гнева лицом не сумел пережить унижение, поэтому врезал стоявшему на четвереньках Саше оплеуху. Хрустнуло в челюсти, реальность, за связь с которой Саша так усердно цеплялся и которую хотел вернуть лопнула. Тиски сжала пронзительная боль, в глазах вспыхнул фейерверк. Исчезли фигуры громилы и девушки, растворился тоннель, последним погас свет ламп…
Тело отбросило, спина столкнулась с неожиданно выросшим препятствием, но он не почувствовал боль. Только смятение и все нарастающее чувство тревоги. Он невольно поднял руку, чтобы защититься, памятуя о подземном переходе и громиле с девушкой, но все разом куда-то исчезло. Не было больше тусклого света ламп, бугая с перекошенным лицом, ушлой девки. Холодно звякнул металл, резануло по барабанной перепонке. Звук эхом отразился в сознании. Медленно сфокусировался взгляд. Собственная рука отчего-то показалась чужой. Разжались пальцы, выпал откуда-то взявшийся кинжал, который он проводил взглядом прежде, чем тот безжизненно ударился о ровно выложенную каменную кладку под ногами. Глаза проводили странного мужчину, впопыхах скользнувшего в узкий, показавшийся холодным и безжизненным проход. На секунду их взгляды пересеклись, и Саша прочитал в глазах незнакомца звериный ужас. Руки мужчины были окровавлены. Стало понятно, что это была чужая кровь.
Следом все замерло, вернее сказать, чувство было такое, что кто-то включил покадровое воспроизведение в его голове, но затем реальность разом обрушила на него свой свод, будто он вынырнул на поверхность из-под толщи вод океана.
– Убийца!
– Хватайте предателя!
– Филипп убит!
Вслед за мужчиной с окровавленными руками в проход устремились необычно одетые, вооруженные люди. Не оставалось сомнений, он находится в каком-то здании, здесь было прохладно, одновременно душно и темно, как если бы он попал в подвал многоэтажки посреди июльской жары. Снаружи раздавались крики и вопли. Саша, боялся пошевелиться. Не понимая, что происходит, он прильнул спиной к стене, когда увидел на полу человека, лежавшего лицом ниц. Между его лопаток по самую рукоять был загнан кинжал с затертой металлической ручкой в форме головы льва. Тело незнакомца сводили конвульсии, но он был до сих пор жив. Саша сделал неуверенные шаги на ватных ногах, приблизился к незнакомцу, схватился за рукоять кинжала, но руки вдруг провалились в пустоту… Перед глазами вновь встала непроглядная пелена.
– Паршивец!
Смачный удар выбил из Саши весь дух. Перехватило дыхание, его перевернуло на спину, кашель разорвал грудь. Сплевывая кровью, он жадно сделал первый глубокий вдох. Сквозь дымку показался подземный переход и бугай, на руке которого повисла девка с перепуганным лицом, у ног ее лежали брошенные туфли. Вернее, туфель, потому что второй туфель здоровяк держал в руке. С округлившимися глазами Саша смотрел на приближающегося здоровяка, готового рвать и метать все вокруг. Что это было? Нет, не страшной силы удар этого неандертальца, а нечто другое… То, что Саша видел только что…
Где? В своей голове?
– Я засуну туфель ему в задницу!
– Не вздумай! – девка потянула своего спутника за руку, встала на цыпочки и, рыдая, покрыла поцелуями его лицо. – Прошу, Гена, пойдем, он не стоит того. Ты снова сядешь…
Саша видел, как бугай снял джинсовку, расправил рубашку и стряхнул налипшие лепестки роз. Он смачно выругался, небрежно смахнул с себя девку, будто надоедливую муху. Понимая, что своего спутника не остановить, та сползла на пол и разревелась, закрывая лицо руками. Бугай схватил Сашу за шиворот, перехватил туфель, похоже всерьез намереваясь выполнить свое обещание, но девка выбила туфель из его рук. Бугай небрежно оттолкнул ее, сблизился с Сашей.
– Урод! – прорычал Гена. – Убью!
Саша пытался подняться, но тело отказалось слушаться. Ему удалось встать на четвереньки, да и то лишь для того, чтобы пропустить страшной силы удар под дых. Внутри что-то щелкнуло, будто неподалеку сработал включатель. Гена ударил еще четырежды, но Саша уже ничего не чувствовал. Это были странные хлопки, не более того. Он сжался в комок, пытаясь защититься. Тщетно, сапог Гены находил в его обороне брешь. Лицо залила кровь из рассеченной брови, заплыл левый глаз. Бугай вместе с девкой поспешно скрылись, покидая место преступления и изувеченного Сашу. Потом произошло так, будто тот самый включатель сломался. Свет в глазах Саши погас, вокруг медленно расползлась давящая тишина, из которой будто с издевкой звучали безжизненные голоса:
Царь всех царей
Царь четырех сторон света
Царь всего
Сын бога
***
Чувство было такое, будто на голову вылили чан с ледяной водой. Тело покрылось гусиной кожей, конечности свело судорогой, а челюсть непроизвольно сжалась, хрустнула. Захотелось кричать, но вместо крика с губ сорвался приглушенный стон. Меньше всего хотелось показывать свою беспомощность, но легко рассуждать со стороны. Он почувствовал, как по щеке скользнуло что-то мокрое. Кровь? Или все же слюна? Верилось в лучшее. А еще он чувствовал, как лица касается что-то холодное, твердое. Стало жутко. Неужели гипс? Здоровяк переломал его ко всем чертям? Слетела лицевая кость? По телу пробежал холодок.
Как бы то ни было, ему хорошо досталось в подземном переходе, раз собственное тело отказывалось слушаться сейчас. Должно быть его нашли, кто-то вызвал скорую и сейчас он лежит в палате одной из городских больниц. Мысль придала уверенности, успокоила и он наконец попытался раскрыть глаза, но увидел перед собой лишь темноту. Он зажмурился, чувствуя в ушах отвратительный писк, напомнивший звуки обратной связи. Безусловно, чтобы прийти в себя требовалось время. Звук быстро исчез, теперь чувство было такое, будто в ушные раковины вставили беруши.
Во рту пересохло, появился неприятный медный привкус, похожий одновременно на окисление металла и брожение пропавших овощей. Чтобы избавиться от отвратительного привкуса, он коснулся шершавого неба языком, но чуть было не поперхнулся и с удивлением выплюнул изо рта увесистую монету. Поперек горла тут же встал липкий омерзительный ком, внутри, чуть ниже ложечки неприятно засосало. Что-то было не так. Понимая, что сойдет с ума, если не выясняет, Саша собрал все силы в кулак и выдавил.
– Доктор… – едва различимый шепот сорвался с его губ.
Он прислушался, но вместо ответа услышал монотонное посвистывание в ушах, так бывало если прислонить к ушной раковине морскую ракушку-сувенир. Сил не хватало даже на то, чтобы позвать врача. Это раззадорило. Саша смаковал промелькнувшую мысль с разных сторон, когда услышал звуки, вдруг пробившиеся сквозь ставшей привычной тишину. Не показалось, это были истерические вопли, непонятно откуда взявшиеся здесь. Чувство было такое, что кого-то заживо резали, а никому не было до этого дело. Рыдали женщины, среди возгласов слышались мужские голоса. Поначалу голоса доносились издалека, но постепенно крики и плач приблизились. Он нахмурился, закрыл глаза. Галлюцинации… Хорошо ему отбил голову здоровяк. Или его успели накачать наркотой уже в палате?
Больших трудов стоило взять себя в руки. Он зажмурился, приготовился позвать доктора еще раз, но вдруг почувствовал, как нечто горячее и мокрое коснулось его руки. Это было столь неожиданно, что Саша одернул руку и резко подался вперед, силясь подняться с койки. Не тут-то было! Он со всего маху въехал лбом в неожиданно выросшее препятствие над головой и застонав лег обратно на спину. Боль пронзила запястье, стесало кожу, расплылся кровоподтек. С трудом удалось повернуть голову, он удивленно уставился на образовавшуюся прорезь, в которую оказалась просунута рука. Из прорези забрезжил тусклый свет. Не успел он высвободить вторую руку из точно такого же отверстия-прорези, как конструкция завалилась на бок и судя по силе удара грохнулась с приличной высоты. Слетела маска, одетая на его лицо, которую он сперва принял за гипс. Рядом упал приятно пахнущий позолоченный дубовый венок.
Сам ящик открылся, глаза резанули слепящие лучи солнечного света, и Саша зажмурился. Вторая рука застряла в отверстии в деревянной стенке, он высвободиться рывком и к локтю стекла алая струйка крови из свежей ссадины. Взгляд упал на прилипший к ладони комок, похожий на лепешку с неприятным медовым запахом. Он раздраженно отбросил лепешку, чувствуя, как слипается его ладонь. Липким и слизким были перепачканы кожа и одежда. Саша принялся смахивать прилипшие к нему лепестки цветов, все еще не понимая, что происходит. В глаза бросилась большая серебряная монета, непостижимым образом оказавшаяся во рту. Монета лежала вверх реверсом, на гладко отполированной поверхности застыл сидящий на троне мужчина, одетый в накидку, с посохом в руках. Саша без труда прочитал надпись на монете «король Александр». Сейас он не придал ни монете, ни надписи должного значения, продолжая оглядываться.
Пышные ткани… Только теперь он понял, что крики и плач разом оборвались. Повисла гробовая тишина. Голова шла кругом… взгляд остановился на внушительной толпе людей, окруживших постамент, с которого упала массивная деревянная конструкция. Мужчины с черными повязками в одеждах темно-зеленого и серого цветов. Одетые полностью в черное женщины. Десятки, нет даже сотни перепуганных, перекошенных от изумления лиц разношерстной толпы. Цветы…
– Что происходит? – это были первые пришедшие в голову слова.
Впрочем, ответ, к которому он начал приходить сам, теперь настойчивее просился наружу. По телу пробежала мелкая дрожь. Он остался сидеть, прижимая к груди руку, стесанную об отверстие в стенке ящика. Глаза скользили по огромной площади, в центре которой он оказался. Позолоченный постамент, откуда упала деревянная контрукция с прорезями для рук, оказался подобием ложа и стоял ровно посередине площади размером в несколько футбольных полей. Вокруг, куда бы не падал взгляд, толпились люди. Сколько их было здесь? Сотни? Несколько тысяч? Люби были повсюду, начиная от самой площади, кончая переулками, забитыми до отказу. Народ залез на крыши домов, вывешивался из окон каких-то необычных построек, напоминавших больше киношные декорации.
– Что происходит? – повторил Саша, не веря своим глазам.
Слова прозвучали как-то по-особенному, но тогда он не придал этому значения. Окружившая его толпа молчала и пребывала в растерянности. Саша не сразу понял, что над площадью повисла гробовая тишина. Было настолько тихо, что Саша слышал звук собственного дыхания. Похоже эти люди не меньше самого Саши потеряли нить, связывавшую их с реальностью. Что-то в этом месте пошло не так, каждый из собравшихся здесь, судя по выпученным глазам и перепуганным лицам, отчетливо это понимал. Понимал это Саша, которого все еще преследовала жуткая головная боль и головокружение. Он осторожно поднялся на ноги, пытаясь понять, что делать дальше.
Наконец, молчание прервала странная пожилая женщина. Саша не сразу понял, что с ней не так. Женщина была обернута в черную подпоясанную ткань до самых пят, а сверху зачем-то набросила на себя широкий плед со множеством несуразных складок. Можно было подумать, что это хиджаб, но выглядела ее одежда настолько нелепо, что скорее напоминала простыню. Она что-то пробурчала себе под нос и вдруг со вскриком рухнула навзничь. Никто из людей в разношерстной толпе, в этот миг стоявших рядом с несчастной даже не повел глазом. Более того, несколько человек вдруг упали на колени и вскинули руки к небесам. Дрогнули мужчины из оцепления, окружавшего плотным кольцом пьедестал с ящиком. Их ладони легли на эфесы клинков. Саша переводил свой совершенно обезумевший взгляд с суровых изуродованных шрамами лиц этих мужчин на оружие, висевшие на их поясах. Такие клинки он уже видел прежде. Нож ли это, кинжал или меч, такая штука торчала из спины бедолаги, привидившегося ему накануне. Со всех сторон на него смотрели полные любви и преданности глаза. Казалось, что так могли смотреть только преданные псы. В следующий миг один из них, головорез с бритой до блеска головой, больше напоминавший гору мышц и сухожилий, вдруг выхватил свой клинок и отсалютовал.