– Вольно, салага! – Саша расхохотался, головорез явно не понимал, о чем с ним говорят.
– Александр… – Аристотель, бледный, как грозовая туча, не успел договорить, потому что Саша перебил его.
– Они все такие у вас? Скажи, чтобы он выпил вина за мое воскрешение!
Вместо ответа старик потянул Сашу через коридор, не обращая внимание на то, что тот ни в какую не хочет идти и упирается. Саша несколько раз пытался заговорить со своим спутником, но каждый раз Аристотель молчал, делая вид, что ничего не слышит. Они миновали несколько пролетов, в каждом из которых встречались с вооруженными отрядами охранников, Аристотель подвел Сашу к массивной расписной деревянной двери. У двери стояло сразу четверо бойцов с мечами наголо, вооруженных ксифосами, в доспехах. Саша вызывающе вымерил их взглядом, когда перед ним вырос настоящий громила ничем не уступающий в антропометрии молодому Шварценеггеру в первой части Терминатора. Он был высокого роста, с массивной челюстью и черного цвета глазами. Взгляд Саши упал на необычную татуировку на его плече.
– Повелитель! – вскричал громила.
Саша задумчиво уставился на него, силясь узнать, но вмешался Аристотель, который медленно покачал головой.
– Не сейчас, Пердикка.
Громила покорно кивнул, на лице его появилось озадаченность. Остальные четверо бойцов в отличии от охранников, стерегших пир, были одеты в полные металлические доспехи. Саша постучал по груди одному из бойцов, но не получил в ответ реакции, поэтому отошел в сторону, насвистывая мелодию себе под нос. Аристотель перекинулся с охраной парой фраз. Разговор продолжался недолго. Один из охранников открыл дверь, двое других помогли Аристотелю завести Сашу в комнату и уложили на кровать. Они тут же вышли, оставив старика наедине с Сашей. Через несколько минут, пока Аристотель мерил шагами комнату из угла в угол, один из охранников принес в покои кувшин. Это был тот самый громила, назвавший Сашу повелителем. Аристотель хлопнул охранника по плечу, прося удалиться. Пердикка не ослушался, но с беспокойством во взгляде посмотрел на Сашу. Массивная дверь плотно закрылась, старик в довесок задвинул засов, держа кувшин в дрожащей руке.
Несмотря на то, что Саша был сильно пьян, он видел, что старик нервничает и не находит себе места. Саша довольно улыбнулся, уставился на потолок, на котором была изображена мозаика с осадой крепости. Голова кружилась и на секунду ему показалось, что картинка на мозаике ожила. Она плыла, переворачивалась, но не успел Саша закрыть глаза, чтобы забыться сном, как Аристотель вместе с кувшином подскочил к изголовью кровати и перевернул его над головой Саши. В кувшине оказалась ледяная вода, будто охранник принес ее из проруби. Надо сказать, Аристотель знал, что делал! Саша подскочил с промокшей насквозь простыни. Старик смотрел на него в упор строгим взглядом.
– С ума…
Он хотел сказать, что старик выжил из ума, раз позволяет себе подобное, но Аристотель отбросил кувшин и грубо съездил по его щеке пятерней. Звонко, смачно, так, что мозги разом встали на место.
– Поговоришь еще! Кто из нас спятил! – вызверился он и тут же добавил пощечину по второй щеке.
Пощечины вышли хлесткими, оба раза голова Саши болтанулась, но надо признать Аристотель добился нужного эффекта. Саша протрезвел. Пусть все еще кружилась голова от выпитого вина, но взгляд сфокусировался, в глазах перестало двоиться. Старик уставился на Сашу, утер струящийся пот краем хитона и усмехнулся.
– Паршивец, – сорвалось с его губ.
Саша молча сидел на краю мокрой кровати, приходя в себя, пока Аристотель деловито поднял с пола кувшин и аккуратно поставил его на стол.
– Что ты себе позволяешь? Видел бы ты себя на пиру! – старик всплеснул руками. – Так не подобает вести себя великому царю!
– Как? – язвительно спросил Саша, хотя ему было глубоко наплевать, что ответит на этот вопрос старик.
– Последнее дело сейчас остаться без головы, – Аристотель постучал себе по лбу костяшками пальцев. – Ты был настолько пьян, что выродки облепили тебя словно пчелы мед! Зачем я одел тебе венок! О боги! Александр!
Саша расхохотался, не в силах больше слушать причитания старика.
– Что-то не помог твой венок, а? Я пьян!
– Как он поможет, если ты выпил годовой запас вина? – отмахнулся Аристотель и тут же раздраженно пробурчал. – Я знал, что от тебя нельзя отходить не на шаг! Когда угодно, но не сейчас! А ведь с утра встреча с послами! Я надеюсь ты помнишь об этом?
– С послами…
– Из Тхаджа к нам прибыла делегация арабов! Что прикажешь делать, если ты не явишься на встречу? То, что сделано на Персидском заливе рухнет!
Саша всмотрелся в глубокие, полные сожаления глаза старика. Казалось, Аристотель искренне переживает за него. Вот только Саша понятия не имел, о чем говорит старик.
– Меня это волнует меньше всего, отмени встречу! – Саша прокашлялся, чувствуя, что в горле застрял жирный ком после всего съеденного на пире. – Принеси вина!
– Обойдешься! – отрезал Аристотель, но смягчившись добавил. – Могу велеть Пердикке принести кикеона! Вина ты выпил достаточно!
Саша прищурился, пытаясь вспомнить, что такое кикеона. На этот раз не вышло. Эффекта дежавю, который он испытывал не один раз не произошло. Как работает новая память предстояло только понять.
– Мне казалось, повелитель здесь ты, а не я.
Старик опешил от этих слов. Растерянно расправил складки на хитоне, подошел к двери, отодвинул засов и приоткрыл ее.
– Принесите вина.
Когда он обернулся к Саше на лице его отпечаталась тревога.
– Не делай ошибок, Александр – прошептал он.
Саша пропустил эти слова мимо ушей. Плевать он хотел! Если честно, совсем не хотелось продолжать разговор. Что за послы? Он знать не знал кто эти люди и зачем они придут сюда. Все это не касалось его никоим образом! Хотелось вернуться на пир, где ему наконец удалось забыться и отвлечься на время от проблем.
– Александр, – вкрадчиво начал Аристотель. – Повторю, завтра на совете у тебя встреча с послами…
– Велю казнить их, хочешь? А хочешь велю казнить вместе с ними тебя? – Саша поднялся с мокрой кровати, на которой было неприятно сидеть, но его повело, пришлось искать опору, как нельзя кстати пришелся столик.
Следовало отдать должное старику, он воспринял эти слова спокойно. Гордо поднял подбородок, всем своим видом показывая, что не собирается отказываться от своих слов.
– Можешь приказать казнить меня прямо сейчас, но ты обязан принять посольство, – заверил он.
Саша, который сказал эти слова сгоряча, явно не ожидал что Аристотель воспримет их всерьез. Он только отмахнулся. Насколько сложно все было здесь. Сейчас, трезвея, понимая, что реальность не удастся растворить в вине, как и не удастся сбежать от нее никаким другим способом, он тяжело вздохнул. В двери постучали, охранник принес вино, передал чашу Аристотелю. Старик протянул Саше глиняный ритон, выполненный в форме головы овна, на шее которого были изображены сестры Горгоны. Выглядело необычно. Саше несколько секунд стоял в замешательстве, а потом с раздражением выбил ритон из рук Аристотеля. Вино пролилось на кровать, запачкалось белоснежное белье, одежда Аристотеля, бычья шкура, лежащая под ногами. Сам ритон ударился о стену и разлетелся на мелкие куски. Старик остался стоять на месте с вытянутой рукой, в которой держал чашу. Он медленно опустил руку, вытер бороду, в которой затерялись капли вина и покачал головой.
– Проваливай! – прошипел Саша.
– Приди в себя, или то, что ты задумал никогда не осуществиться, – мягко, вкрадчиво сказал старик.
Саша ничего не ответил, опустился на край кровати, спрятал лицо в ладони. Может быть стоило вытолкать навязчивого старика вон из комнаты, чтобы наконец забыться сном… Саша задумался, понимая, что если поступит так, то ничего не изменится. Все останется на исходных. Проблемы следовало решать, а не убегать от них. Несмотря на отвратительное расположение духа вперемешку с полным безразличием к происходящему, он все же поднял голову и переглянулся с Аристотелем. Старик с невозмутимым видом опирался на стоявшую рядом с дверным косяком тумбу.
Саша раздраженно хмыкнул и растер затекшие веки. Сон как рукой сняло. Старик таки добился своего. На пиру Саша выпил целую амфору вина, чтобы на ночь забыться в безрассудстве, теперь все шло насмарку. Мысли одна за другой вновь подкрадывались в голову.
– Что тут происходит? Я мертв? Скажи, я умер? – прошептал Саша, голос дрожал.
Аристотель прекрасно услышал вопросы, но не торопился отвечать. Он задумчиво поглаживал свою бороду и смотрел в одну точку на стене. Показалось, взгляд старика поплыл и когда Саше уже подумал, что не получит ответа, Аристотель все же сказал.
– Если скажу, что ты воскрес, поверишь?
– Бред какой-то, – выдохнул Саша
В голове промелькнули неприятные воспоминания. Траурный зал, резня… Саша поежился. Бредово было даже допускать подобную мысль, не то, чтобы рассматривать ее всерьез. Неужели старик полагал, что такое возможно?
– Нельзя отвергать то, чего не можешь понять, Александр, – осторожно продолжил Аристотель.
– Как я оказался в гробу на траурной церемонии в том зале, – грубо перебил Саша.
Аристотель, которому пришлась не по душе грубость, приподнял бровь.
– На тот момент ты был мертвым вот уже третий день, лекари сообщили о твоей смерти, над твоим телом…
– Не хочу слушать! – оборвал Саша, схватившись за голову.
Аристотель только виновато пожал плечами. Что говорил этот старик? Неужто он действительно полагал, что Саша воскрес… Их взгляды пересеклись, но Саша первым не выдержал и отвел глаза.
– Ты веришь в это? – проскрежетал он. – Это чепуха, которая не укладывается в голову. Все было не так, клянусь!
Аристотель загадочно улыбнулся, подошел к двери, чтобы удостовериться, что засов на месте и дверь не откроют. Вернулся к Саше, положил ему руку на плечо и сильно сжал.
– Даже если так, не вздумай рассказать о том, что ты видел или чувствовал никому другому, – с расстановкой проговорил он и добавил. – Даже Роксане.
– Роксане? – Саша нахмурился, пытаясь изо всех сил вспомнить это имя.
– Своей жене Александр, ты не помнишь ее?
Саша рассмеялся, развел руками, не зная, что на это ответить. Рука Аристотеля все еще лежала на его плече.
– Я не шучу сейчас, достаточно любой искры, чтобы вспыхнуло пламя и тебя свергли с престола. Яд, которым отравили тебя был настолько силен, что мог вызвать галюци…
– Ты не веришь мне! – Саша раздраженно сбросил руку старика со своего плеча. – Так и скажи, что ты не веришь!
– Я говорю то, что есть. То, с чем тебе предстоит столкнутся, – спокойно ответил Аристотель. – Не больше и не меньше. Твое право делать выводы из моих слов.
Положение, в котором оказался Саша тянуло его ко дну. Слов ответить Аристотелю не нашлось. Все было сложно, запутанно. За его плечами прямо сейчас стояла огромная могучая империя древности, возможно самая великая из когда-то рожденных на этом свете и волей судьбы Саша оказался в теле человека, создавшего эту невероятную мощь! Осознание обрушилось на голову Саши сродни огромному штамповочному прессу. Саша вдруг понял, что не будь Аристотеля и новая ноша прибила бы его ко дну. Старик протягивал руку помощи, наставлял делать первые шаги в новом мире.
– Я верю, ты остался здесь не просто так, поэтому я рядом, – продолжил старик.
– О чем ты? – уточнил Саша, но в глубине души он понимал, что его не интересует ответ.
– Ты не закончил начатое и боги ли, или еще что-то неведомое нам дало тебе второй шанс. Ты побывал там, где не суждено бывать ни мне, никому другому, а значит ты выбрал верную дорогу Александр…
– Но…
Саша попытался возразить, однако Аристотель уверенно перебил его, твердо вознамерившись договорить.
– Дослушай, не перебивай! Я здесь, рядом с тобой и хочу проследить, чтобы никто из этих грязных свиней не отговорил тебя свернуть с пути! – выпалил старик.
Его глаза блестели, по его виду было понятно насколько важно для Аристотеля высказаться. Выплеснуть все, что скопилось внутри.
– Продолжай, – согласился Саша.
– У тебя множество врагов, они не захотят, чтобы ты продолжил свой путь! Бери больше Александр, возможно этого не захотели сами боги, раз произошло это… – Аристотель запнулся и вместо слов продолжил сверлить Сашу взглядом.
Он не договаривал. Слова его напоминали загадки, понять смысл разговора не представлялось возможным, но Саша мог утверждать на все сто – старик не верил, что Саша не имеет никакого отношения к Александру Македонскому. Аристотель охотно верил во что угодно, пенял на неведомый яд, о существование которого Саша знать не знал. По факту его предположения оставались домыслами, не имеющими отношения к правде. Правда же лежала на поверхности. Можно было говорить все, что угодно, но напротив Аристотеля сидел Саша Миронов, неизвестно как попавший в этот мир и никакого отношения к великому македонскому царю не имевший. Не находя, что ответить греку, Саша выругался, поймав себя на мысли, что и ругается он теперь на древнегреческом мате, вместо привычного русского красного словца. Изменилось все.
– Как я могу тебе доказать, что я не Александр Великий? – устало спросил Саша. – Не знаю о каком пути ты говоришь, у меня нет никаких врагов… – он глубоко вздохнул. – Ничего мне не нужно, пойми.
Глаза Аристотеля сузились.
– Мне не надо доказывать!
– Ладно, если я скажу, что знаю о том, что произойдет в будущем? Ты вообще знаешь, что станет с миром через две тысячи лет?
Аристотель насторожился, превратился во внимание. Саша, видя, что его слушают выпалил.
– Эти ваши побрякушки – ксифосы, как вы их тут называете, пельты, все это не будет никому нужным. У правителей будет оружие, которое разом сможет стирать с лица земли целые страны. Ядерная бомба, слышал что-нибудь об этом? Владимир Владимирович? Дональд Трами? – раздраженно спросил Саша. Он выставил перед собой руку с открытой вверх ладонью. – Смотри сюда. Бабахнет так, что ничего в живых не останется, – он врезал кулаком сверху по ладони. – Слышал что-нибудь о ядерном взрыве? Такой большой огненный гриб…
Саша, видя, как впитывает его слова Аристотель самодовольно хмыкнул, полагая, что произвел на старика нужное впечатление. Впечатление действительно было произведено. Аристотель оперся о изголовье кровати, а затем даже присел на ее край рядом с Сашей.
– У тебя были видения, Александр? Ты видел оружие Богов… – он со всего маху въехал себе ладонью по лбу, на коже тут же отпечаталась красная пятерня. – Значит это правда, Белый остров… – Аристотель запнулся, покраснел, схватился за хламис, принялся размахивать тканью, будто веером, воздуха старику явно не хватало. – Это же чудо! Я знал!
Саша смущенно сидел рядом, не понимая почему его слова вызвали такой трепет, а главное какое отношения к ядерной бомбе имел некий остров упомянутый стариком.
– Никаких видений у меня не было, просто… – Саша отмахнулся, но запнулся.
Затея разуверить старика провалилась. Если человек уверил себя, что происходящее чей-то промысел или поворот загадочной судьбы, то хоть кол на голове теши, его не удастся переубедить. Изменить отношение Аристотеля к себе Саша не мог. Выложи он сейчас что-нибудь еще и Аристотель наверняка заявит, что это результат касания Саши божьей благодати. Вот если бы он знал дату смерти старика… Хотя чтобы изменилось тогда, пожалуй, даже это не смогло бы ничего поменять.
Аристотель пребывал в эйфории от услышанного, то и дело повторял, что он верил и знал, а Саша закрепил его веру и доказал, что старик прожил жизнь не зря. Сашу все это безумно раздражало, но ничего не оставалось как ждать, пока старик успокоиться, чтобы продолжить разговор. Наконец, в царских покоях повисла тишина. На губах Аристотеля застыла улыбка, он сидел на краю кровати.
– Ты закончил? – покосился на него Саша. – У меня к тебе есть вопрос!
– Все что угодно для моего повелителя, – оживился старик.
– Люди, которых я видел в зале, когда… воскрес, – Саша с трудом заставил выдавить из себя слово, резавшее его слух. – Они мертвы?