– А если подумать? – решаю играть ва-банк. – Я ведь не за сто шекелей пришёл у тебя пушку покупать…
– А за сколько?
– Тысяча устроит?
Мужик отрицательно мотает головой:
– Полторы.
– Ну, это уже серьёзный разговор, – мне не привыкать играть в такие игры, но здесь главное – не заиграться. – Хочу посмотреть игрушку.
– Деньги покажи сначала.
– Будем торговаться или в гляделки играть? – демонстративно разворачиваюсь и делаю шаг к двери. – Не ты один, Ханан, есть на белом свете. Поищу кого-нибудь другого, кто понятливей тебя…
– Стой, – мужик медленно встаёт со своего кресла. – Никуда не надо ходить. Подожди.
Неловко переваливаясь с ноги на ногу, он ковыляет к узкой дверце, ведущей в кладовку, и принимается перебирать там какие-то картонные коробки и свёртки с тряпьём.
Неожиданно одеяло на тахте начинает шевелиться, и из-под него высовывается нечёсаная голова какой-то крайне потрёпанной дамы. Тонкая дряблая рука, похожая на куриную лапку, нашаривает на столе пачку сигарет и зажигалку и вдруг повисает в воздухе.
– Э-э, мальчики! – раздаётся низкий прокуренный голос. – Вы знаете, кто это? Это же мент, я его уже раньше видела! Кто его сюда привёл?!
Тут же в кладовке что-то с грохотом падает, и оттуда высовывается Ханан. На его лице крайнее удивление, а в руках и в самом деле пистолет.
– Это правда?! – хрипло интересуется он у меня. – Ты – мент?! Как ты осмелился явиться сюда? Я же тебя сейчас завалю, как бешеную собаку! И никто тебя здесь искать не станет…
Дальше медлить уже нельзя. Одним прыжком подскакиваю к нему, бью по руке, и пистолет отлетает под стол, а сам я ловко, как учили на занятиях по рукопашному бою, уворачиваюсь, хотя Ханан даже не успевает отреагировать на удар. Он непонимающе глядит то на меня, то на куриную лапку с незажжённой сигаретой.
Подхватываю упавший пистолет и медленно говорю честной компании:
– Значит, так вы принимаете всех, кто приходит сюда? За такое неуважение к гостям забираю пушку бесплатно.
– Э-э, так не пойдёт, мужик! – скрипит из угла Ханан и потирает ушибленную руку. – Я же тебя всё равно разыщу и прибью, как собаку. Хоть ты и полицейский…
– Не советую, – распахиваю дверь и напоследок говорю ему: – Жаль, что я больше не работаю в полиции, а то бы мы с тобой иначе поговорили. И в другом месте…
Теперь нужно вовремя скрыться, пока эта весёлая компания не опомнилась и не пустилась в погоню. Никто не знает, есть ли у них ещё оружие, а становиться мишенью для подобных деклассированных личностей вовсе не хочется. Они и в самом деле запросто пальнут в любого. Всякой гадости можно от них ожидать.
У машины меня по-прежнему дожидается долговязый парнишка в куртке. Вероятно, он слышал, что произошло в жилище Ханана, и в самый бы ему раз унести ноги, но желание получить дармовой косячок и затребованные двести шекелей сильней чувства опасности.
– Спасибо тебе, братишка, за наводку, – говорю ему, – но всё закончилось скандалом, поэтому никакой договорённости между нами больше нет. Сам виноват, что у тебя дружки такие отмороженные!
– Ну, хоть пятьдесят шекелей отстегни, а? – клянчит мой невольный проводник и тянет руку. – Я же тебя ждал, никуда не уходил… И машину твою стерёг, чтобы её никто…
Сперва мне хочется припугнуть его отнятым пистолетом, потом прикидываю, что парень наверняка дошёл уже до грани и, чего доброго, коньки отбросит прямо посреди улицы. Да ещё ему предстоит держать ответ перед Хананом и его братией за слив квартиры менту.
– На, и чтоб я тебя больше нигде не видел, – протягиваю купюру в пятьдесят шекелей, и он поспешно, насколько позволяют подгибающиеся ноги, улепётывает в темноту по пустынной улице. – Ты меня хорошо понял?
– Да, – доносится до меня его слабый голос. – Чтоб ты сдох, мент проклятый…
Никаких разборок мне больше не надо, и самое лучшее – как можно скорее исчезнуть отсюда, пока развесёлая компания Ханана не прочухалась и не поняла, как я их нагло развёл. Всё-таки лишиться пистолета, который, вполне вероятно, уже засвечен в каком-нибудь мокром деле – не шутка. Тем более, они знают, что он попал сейчас в руки полицейского. Пускай даже и пенсионера. Бывших ментов, как говорится, не бывает. Хотя я и поспорил бы с этим утверждением.
Из Старого города вылетаю на полной скорости, вжимая педаль газа до упора. Неважно, что никакой погони за мной нет, просто хочется поскорее выбраться из этого душного сумрака на оживлённые многолюдные улицы, где светятся витрины всё ещё работающих магазинов, ходят автобусы, отовсюду доносится музыка, и, главное, вокруг тебя нормальные адекватные люди, а не какие-то обкуренные упыри.
И только притормозив на стоянке возле большого торгового центра, перевожу дыхание и осматриваюсь по сторонам. Но никому не интересен немолодой дядька, сидящий в старенькой облупившейся «мицубиши». Видно, кого-то ожидает или сам приехал поразвлечься.
Вытаскиваю конфискованный пистолет и с интересом разглядываю. Конечно, это не бравый армейский «иерихо», который был у меня раньше, когда я носил форму. Из той пушки можно было слона повалить, и дальность стрельбы у неё – будь здоров. Заполучить сегодня подобную игрушку в личное пользование я даже не рассчитывал. Да и в каких слонов я стрелять собираюсь?
В моих руках старенький потёртый браунинг венгерского производства. Приглядываюсь и с удивлением обнаруживаю, что дата его изготовления – 1951 год. Другими словами, этот стрелковый ветеран старше меня, пенсионера, на добрую пару лет! Интересно, стреляет ли он ещё?
Вытаскиваю обойму – в ней три патрона, но этого пока хватит. В принципе, ни в кого палить я не собираюсь, просто оружие в кармане придаст уверенности, когда наступит черёд беседовать с похитителями сына. Да и дома у меня есть коробочка, в которую я время от времени складывал неучтённые патроны, сэкономленные на полицейских стрельбах в тире. Впрочем, никто там особенно боезаряды не считал.
Засовываю пистолет в бардачок своего не менее ветхого росинанта, потому что таскать его с собой, ясное дело, нельзя. Право на ношение оружия у меня пока есть, но просроченное. Мог же спокойно продлить, но какой резон тратить деньги и время на прохождение обязательного ежегодного курса в тире, ведь пистолет мне никто больше не выдаст, а покупать его за свои кровные я не собираюсь? Видно, не стоило всё спускать на тормозах. Но… как можно было предусмотреть такую ситуацию, как сегодня?
Вылезаю из машины и топаю в торговый центр. Развеюсь немного и заодно куплю сигарет. Но едва вхожу внутрь, как в кармане звонит телефон. С опаской вытягиваю аппарат, потому что это вполне могут быть похитители сына. К разговору с ними я пока не готов, хоть и с нетерпением жду, чтобы он поскорее состоялся.
Но, слава всем телефонным богам, это пока жена:
– Куда ты запропастился? То тебя из дома не выкуришь, чтобы за хлебом в магазин сходил или мусор выбросил, а теперь исчез куда-то, и ни слуху ни духу о тебе. Где, кстати, Илюша?
Юлить или скрывать похищение сына, наверное, глупо, и дальше тянуть нельзя, поэтому говорю:
– Понимаешь, дорогая, нашего Илюшу похитили. Кто – пока не знаю, но пытаюсь выяснить.
Несколько секунд в трубке гробовая тишина, потом жена вкрадчиво спрашивает:
– Ты шутишь так глупо, что ли? Какое похищение? Сериалов про бандитов насмотрелся, и теперь тебе черти мерещатся? Говори сейчас же, где Илюша? Он вернулся из университета?
– Он ушёл из дома ещё вчера вечером, и больше я его не видел. Телефон не отвечает, можешь сама проверить…
Как заправский сыщик, жена приступает к допросу:
– Что он говорил перед уходом?
– Ничего особенного. Взял с собой ноутбук и сказал, что скоро вернётся. Но не вернулся…
– И ты ничего за это время не предпринял?
– Я даже предположить такой ситуации не мог. Правда, меня немного удивило утром, что дверь в его комнату не заперта.
– Это не удивить тебя должно было, – взрывается жена, – а насторожить! Ты своего сына не знаешь?!
– А потом нам в почту подбросили письмо…
Слово за словом выкладываю всё, что произошло со мной сегодня, только о пистолете, естественно, ничего не говорю, а потом вдруг вспоминаю:
– Ты в почтовый ящик не заглядывала, кстати, когда с работы возвращалась?
– Думаешь, там будет ещё одно послание от похитителей? Сейчас схожу, посмотрю.
Пару минут не отрываю трубку от уха, пока жена спускается на первый этаж, потом слышу её разочарованный голос:
– Ничего нет… Думаешь, те, кто его похитил, снова напишут? А что им от нас надо – денег?
– Не знаю, но денег пока не просили.
– Ты в полицию обращался? Что твой дружок Штрудель говорит?
– Говорит, чтобы не пороли горячку и подождали пару дней. Он это будет держать на контроле.
– Ну да! – сразу закипает супруга. – У него же своих детей нет, вот ему и чужих не жалко! Позвони ему снова и надави как следует. Пускай поторопятся. Вы же друзья, он тебе не откажет. Или мне самой ему звонить?
Хуже всего, когда женщины начинают решать вопросы вместо мужиков, поэтому резко её обрываю:
– Знаешь что, дорогая, не трогай Штруделя. Сам с ним разберусь. Он пока ничем не может помочь. Тебе что нужно: чтобы в полиции дело о похищении открыли и бюрократию развели или чтобы сын поскорее нашёлся?
– А что ты делаешь для того, чтобы он поскорее нашёлся? – не успокаивается жена. – Где ты сейчас вообще? Тебя случайно тоже не похитили?
Дальше продолжать разговор в таком тоне, наверное, уже перебор. Резво выключаю телефон, но напоследок отстреливаюсь от благоверной:
– Короче, ни о чём не волнуйся, дорогая, ложись спать, а я наведаюсь в пару мест и вернусь домой. Завтра утром начну ставить полицию на уши. Если, конечно, Илюша к этому времени не объявится.
Ни в какие пару мест наведываться я, конечно, не собираюсь, сказал это для красного словца, чтобы успокоить жену. Да и домой сейчас возвращаться – страшное дело. Естественно, моя любимая половина спать ни за что не отправится, а будет всю ночь терзать меня расспросами и обвинениями.
Поскорей бы уж эти долбаные похитители объявились! Тут мне венгерский артефакт 1951 года и пригодился бы! Ох, и отыграюсь же я на злодеях, поразмахиваю перед их носами пистолетным дедушкой…
3
Почти до трёх часов ночи мы с женой сидим на кухне. За это время я выслушиваю полный перечень всевозможных обвинений в свой адрес: и в бесчувственности, и в грубости, и в полицейском мужланстве, и в том, что у меня наверняка на стороне есть баба, к которой никогда не зарастала моя тропа, а я, подлец этакий, всегда прикрывал свою гнусную похотливость занятостью по службе. Что же касается отношения к сыну, то я вообще, по её версии, законченный негодяй и душегуб.
Но в три часа всесильный сон всё-таки сморил супругу, и, хоть она из-за похищения Ильи собралась завтра не идти на работу, я всё-таки уговариваю её отправиться спать и не прерывать трудовые будни, ведь ночным бдением поиску не поможешь, а я ещё немного посижу на кухне и подумаю, что предпринять.
К шести утра пачка сигарет, купленная в торговом центре, подходит к концу, а экран компьютера, от которого я не отрываюсь, бессмысленно листая какие-то пустопорожние интернетовские страницы, начинает двоиться в глазах. От выпитого за ночь крепкого кофе сердечко постукивает изнутри по грудной клетке довольно неровно, поэтому решаю, что нужно выбраться на улицу и пройтись по свежему воздуху. А заодно ещё раз проверить почтовый ящик.
Неожиданный телефонный звонок застигает меня на лестнице.
– Здравствуйте, Даниэль, – доносится до меня приятный и уверенный мужской баритон. – Вы, наверное, ждёте сообщения от нас?
– Жду! Что это за номер с похищением? – голос мой злой и хриплый, и хоть я понимаю, что грубить или наезжать до поры до времени на незнакомца опасно, сдержаться всё равно не могу. – Что вы себе позволяете?!
– Спокойно, – отвечает баритон, – давайте с вами обсудим ситуацию мирно и без скандалов.
– Мирно?! Вы считаете, что после того, что вы сделали, я буду с вами мирно общаться?!
– А у вас вариантов нет…
Тут я немного сбавляю обороты, потому что вариантов у меня действительно нет, и если этот негодяй оборвёт разговор, то где его искать потом, ума не приложу.
– Что вы хотите от меня? Ведь вы сына похитили, чтобы выдвинуть какие-то условия?
– Вам? Условия? – усмехается мой неизвестный собеседник. – Громко сказано… А вы себя не переоцениваете?
– Зачем же вы тогда звоните? Денег вам надо?
Но он игнорирует мой вопрос, видимо, придерживаясь ранее заготовленного плана:
– Для начала нам необходимо обсудить несколько деталей, от которых зависит наше дальнейшее общение.
– Какие детали?! Без всяких условий, сию секунду вы отпускаете моего сына, и я тогда пообещаю, что максимум день-два не стану вас разыскивать, чтобы усадить за решётку. А мне это удастся, можете не сомневаться.
Вероятно, такая моя реакция подразумевалась незнакомцем, поэтому он сухо обрывает меня, никак не реагируя на угрозу:
– Сейчас без пятнадцати семь. Ровно в полвосьмого жду вас в торговом центре БИГ. Сорока пяти минут, чтобы добраться, вам вполне хватит. Знаете, где он находится?
– Знаю.
– Там есть довольно симпатичный ресторанчик «Мексикано». Приходилось бывать? Он в это время ещё закрыт, но вы туда подъедете, и мы встретимся у входа. Подождёте пять минут, и я к вам подойду. Договорились?
– Не опасаетесь, что устрою слежку за вами? Я же бывший мент…
– Нет. Во-первых, вам это не выгодно, потому что, если я замечу что-то подозрительное, то просто исчезну. В лицо-то вы меня не знаете. Во-вторых, не пытайтесь меня перехитрить, потому что ничего у вас не получится. Да это никому и не нужно – ни мне, ни вам. Вы это позже поймёте…
И короткие гудки в трубке.
К ресторанчику «Мексикано» подъезжаю раньше назначенного срока. Позже, когда все заведения вокруг уже откроются, тут будет полно людей, и на дорогах возникнут неизменные пробки. Но сейчас здесь только уборщики в своих ядовитых жёлтых куртках, которые неторопливо заметают в совки вчерашний мусор и злыми волками поглядывают на прохожих. Уж я-то хорошо знаю их тихую и бессильную ненависть к любому, кто потенциально может бросить окурок или бумажку от мороженого мимо мусорной корзины. Побывал в своё время в этой жёлтой казённой шкуре. Тяжкая ноша для бывшего интеллигента – прислуживать негодяям-грязнулям, которые только и норовят показать тебе твоё незавидное место в этой жизни.
Останавливаюсь напротив входа в ресторан, но из машины не выхожу. Подожду, пока минутная стрелка на часах подберётся к шестёрке. И всё время раздумываю, стоит ли брать с собой своего венгерского друга, если придётся покидать автомобиль и куда-то идти. Кстати, надо было проверить, стреляет ли он вообще, хотя… где я собрался стрелять? В этом людном месте? И в кого? Совсем крыша поехала…
На всякий случай выгребаю из кармана прихваченные из дома патроны и извлекаю пистолет из бардачка. Щелчок – и магазин послушно выскакивает. Поспешно набиваю его патронами, не забывая поглядывать по сторонам.
Но вокруг пока пусто. Даже уборщики разбрелись куда-то.
Что всё-таки понадобилось похитителям от меня? Уже тысячный раз задаю себе этот вопрос и никак не могу на него ответить. Был бы я, скажем, каким-нибудь бизнесменом, у которого можно отжать прибыльный бизнес… так ведь нет же. Накоплений на банковском счету за время службы в полиции у меня не прибавилось, а вот долгов год от года становится больше. Фамильных драгоценностей, на которые кто-то положил бы глаз, у меня тоже нет. Разве что коллекция пластинок «Битлз», которые я собирал ещё со школы и которые считаю самым большим своим сокровищем. Но на них вряд ли позарится какой-то безумец, да ещё таким экстремальным способом. Жена – и та время от времени покушается вынести их на помойку, потому что загромождают полквартиры…