Дарья Калинина
Варенье из мухоморов
© Калинина Д.А., 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Глава 1
Место было волшебное. Он сразу это понял. Стоило выйти из машины и сделать глоток восхитительного, какого-то необычайно сладкого воздуха, как сразу стало ясно, он тут останется надолго или даже навсегда. Бывает, приедешь и чувствуешь – это твое.
Его уже ждали, но он не стал торопиться. Постоял, оглядываясь по сторонам.
Вокруг росли деревья, ветви которых покачивались от ветра, словно приветствуя его приезд. А вот людей почти не было видно. Лишь у стоящей на пологом холме церкви толпились старушки. День был будний, но они откуда-то собрались по своей надобности.
Бабки в чистеньких платочках вплотную обступили высокого, одетого в длинную черную рясу священника и о чем-то с ним толковали. Вид у пожилых женщин был смущенный и взволнованный одновременно, но священник отвечал им спокойно и рассудительно.
Что именно говорил, слышно не было, говорил он вполголоса, а вот женщины были на эмоциях:
– Да как же, батюшка, страшно ведь!
– Поди, живые люди были, и теперь их нету!
– А как до нас доберется?
– И ведь видели!.. Видели же ее!
Священник ответил женщинам снова что-то умиротворяющее, но старушек сказанное не убедило. Они еще плотней обступили, доказывая, что нужно отслужить молебен.
– И не как в прошлый раз, только мы с вами и все, а всем миром молиться будем!
Наверное, Стасу нужно было насторожиться в этот момент и повнимательней послушать, о чем идет речь у бабушек. Тогда удалось бы ему избежать многих неприятностей, но он не стал этого делать.
Некогда Стасу было прислушиваться к чужим разговорам, его уже ждали.
Стаса встречал хозяин дома – рослый, обаятельно улыбающийся здоровяк, который уже давно призывно махал руками, поднимаясь к нему.
– А вот пойдемте, – потянул он своего гостя в сторону и от храма, и от старушек, и от священника, – покажу вам участок.
Хозяин провел Стаса мимо симпатичной, сложенной из калиброванного бревна усадьбы, включающей в себя помимо жилого дома еще и несколько построек – открытую террасу для барбекю или шашлыков, гостевой домик, непонятного назначения сарайчик, снабженный крепким засовом, и пруд.
Усадьба стояла прямо у въезда в деревню и как бы изначально заявляла о том, что является первым и главным домом над всеми остальными. Именно у этого дома был самый большой участок, самый красивый дом и самый внушительный забор.
А вот из посадок тут было негусто. Несколько чахлых яблонь и какие-то кусты без признаков урожая. Зато имелся длинный розарий, тянущийся вдоль всего забора. Все розы были первогодками, но необрезанные и неухоженные. Стас это сразу отметил.
В их маленьком саду тоже росли розы, но выглядели они совершенно иначе. Все покрытые молодой глянцевитой порослью, они в это время года были усыпаны бутонами. Жена обязательно подрезала розы после каждого цветения, она не терпела сухих лепестков и утверждала, что после обрезки розы скоро начнут цвести снова, а без обрезки – фигушки.
Участок, который предлагался к продаже, показался Стасу огромным. Двадцать шесть соток после их шести казались настоящим королевством.
Он даже растерялся вначале, как использовать всю эту землю? Прежние хозяева не особенно-то задумывались о рациональном хозяйствовании. Лепили все что ни попадя. Яблони, сливы, крыжовник и смородина. Все больное, с редкой бледной листвой, практически лишенное плодов.
Хозяину, видно, и самому было неловко за свой неказистый урожай, он пытался оправдаться сам и оправдать деревья, объяснял:
– В прошлом году от яблок ветки ломались, а в этом почему-то ни одного.
Что же, могло быть и такое. Год на год у яблони не приходится, особенно если не уделять дереву заботы и не давать ему должного ухода.
И все же Стас невольно вспомнил, что у них в саду даже самые старые яблони плодоносили ежегодно. Но он тут же отогнал непрошеное чувство сожаления.
Нет, они решили, что переберутся жить в деревню, так нечего теперь жалеть. Тут они с женой будут сами себе хозяева, а там, откуда Стас пытался сбежать, ему приходилось помнить, что он всего лишь чужак, зять и зять нелюбимый. А в таких условиях ни розы не радовали, ни огромные яблоки, пусть даже они и были размером с кулак взрослого мужчины.
Сам домик, предлагаемый к продаже, Стасу понравился. Он был невелик, но срублен из крепких бревен, и было видно, что строили его, как говорится, «для себя». Фундамент был крепкий, в подвале сухо, на чердаке сквозь крышу небо не виднелось, что было само по себе уже здорово. И самое главное, что дом как-то сразу показался Стасу «своим». Не было в нем ни помпезности, ни убогости, добротный середняцкий дом, какой им и был нужен.
Цена тоже устраивала. Была она невелика, благо деревня находилась в отдаленном районе, и места тут были глухие.
В деревне имелись всего три дороги, две вели в лес, одна на грунтовку, проехав по которой километров сорок можно было оказаться уже на шоссе.
– А как с магазином?
– Магазин есть в Силино.
Силино – это была соседняя деревня, до которой нужно было топать добрых шесть километров. За хлебушком не набегаешься.
– Автолавка приезжает, – порадовал хозяин, но тут же чистосердечно признался: – Правда, не каждый день.
– А сообщение? Если без машины добираться, то как?
– Автобус приходит три раза…
– В день?
– В неделю.
Стас решил, что ослышался, наверное, этот человек все-таки хотел сказать три раза в день.
Но хозяин подтвердил:
– Понедельник, среда и пятница.
Стас вышел из дома, чувствуя, что ему нужно осмыслить эту информацию. К тому же в доме почему-то не брала связь. Ничего, так бывает.
Но и на улице лучше не стало. Позвонить домой жене он не мог.
– А как бы мне домой позвонить?
– Вы на елку забирайтесь.
Стас решил, что это какая-то шутка. Но хозяин показал на высокую ель, растущую на поляне перед домом, и повторил:
– На макушке этого дерева лучше всего ловит. Лезьте! Если там не дозвонитесь, значит, нигде не сможете.
Лезть на дерево Стас отказался. Ему хотелось обдумать то, что он увидел.
В деревне не было связи, не было интернета, не было магазина и нормального сообщения, но зато имелась церковь, и не просто церковь, а большой, недавно отреставрированный храм. Этот храм мог вместить в себя несколько сотен человек, и все это в деревне, где с трудом насчитывалось тридцать домов, из которых хозяева жили разве что в половине. Да и то как жили? Наездами. Приехать, собрать грибов и ягод и снова назад к своим городским делам.
Они с женой хотели иначе. Поселиться на ПМЖ. Завести птицу и скотину. Начать с куриц, дойти до коров. Жена говорила что-то про альпийских коз, способных давать по пять литров молока ежедневно.
Он был согласен и на кур, и на коз, и даже на корову. Он любил свою жену так сильно, что готов был ради нее даже приобрести донского скакуна, о котором она тоже поговаривала.
Правда, для дончака места на этом участке было уже маловато, да и травы на окрестных полях не внушали уверенности, что коню тут будет чем питаться. Но не беда, всегда можно отрезать у леса немного земли, распахать и засеять овсом или ячменем. Это же деревня, тут никого такие вещи не смущают.
Пройдя по деревне, Стас невольно отметил, что никто тут особенно не убивается, желая вырастить урожай побольше. Оно и понятно, зачем выплясывать возле чахлой смородины или крыжовника, если всегда можно пойти в лес и спокойно набрать там пару лукошек свежей черники, морошки или даже земляники. А уж про клюкву тут и говорить не приходилось. Вокруг были такие болота, что клюквы тут должно было быть хоть завались.
– Мы на ягодах в свое время машину купили, – подтвердил хозяин, впавший в странную задумчивость. – В одну руку ведро, в другую руку ведро, за спину рюкзак пристроишь, в нем тоже ведро, и топаешь восемь километров. В иной год по пятнадцать килограммов лесной земляники за раз собирали и это семьей из пяти человек – трое взрослых, мой батя, жена и я, а с нами двое пацанов – мои сыновья.
– Значит, этот дом ваше родовое гнездо. Вам не жалко продавать?
– Жалко не жалко, а земля требует присмотра, – со вздохом произнес хозяин. – А я не могу, у меня у тещи дом. Там и пашу.
А вот Стас, напротив, из дома тещи с тестем как раз планировал бежать.
Потом вышли на берег озера. И это окончательно решило все дело.
С озера дул свежий ветерок, который поднимал на озере легкую рябь. На этих волнах качались белые озерные лилии, напоминающие миниатюрные цветы лотоса. Это вам не затрапезные желтые кувшинки, которых всюду навалом.
И лилии буквально покорили Стаса. Он уже видел, как дарит их своей любимой Маринке, каким ярким светом горят ее глаза, когда муж преподносит ей букет этих озерных красавиц.
Хозяин что-то такое почувствовал, потому что спросил с надеждой в голосе:
– Ну что? Нравится?
– Да, все отлично. Цена устраивает.
Они ударили по рукам. Стас старался не думать, как дома отнесутся к его сделке. Не спросив мнения жены, он купил дом в такой глуши, где не было даже радио.
И все равно Стас был уверен: он поступил правильно. Пусть в их новом доме не было многого из благ цивилизации, к которым они привыкли, но зато в непосредственной близости имелся приход с собственным батюшкой. Да еще с таким батюшкой, который жил в этой же деревне.
Стасу это показалось равноценной заменой. Теперь оставалось лишь убедить в этом еще и жену, а самое главное – всю ее родню. А это, как подозревал Стас, будет делом непростым.
Всякое нововведение, исходившее от Стаса, воспринималось родными Марины в лучшем случае с недоверием, а в худшем – с открытой враждебностью.
– Ничего, – старался не падать духом Стас. – Прорвемся! Марину я уговорю, а ее родители… Ну не станут же отец с матерью вязать свою дочь по рукам и ногам, лишь бы не пустить со мной. Поворчат, да и успокоятся.
Так он думал и, как показало время, очень сильно ошибался.
В следующий раз они приехали в Борки уже после заключения сделки.
Стас постарался описать жене все в самых радужных красках, но, кажется, она ему не поверила. Кое-какие детали все же проскочили в словах Стаса, и Марина потребовала, чтобы с ними поехал кто-нибудь из ее семьи, чтобы на месте принять окончательное решение.
– Тебе моего слова недостаточно? – обижался Стас. – Я маме рассказал, она в восторге.
– А мои – нет, и это о многом говорит.
Членов своей семьи Марина считала людьми здравомыслящими, к мнению которых стоило прислушаться, чтобы не попасть впросак. А семью Стаса его жена почти сразу восприняла как неких убогих и обиженных жизнью, над которыми нужно срочно взять шефство.
И взяла, и небезуспешно. Но уважения к ним это ей не прибавило.
Стас не возражал, семья у них и впрямь была с чудинкой.
Мама – художница, за все время своей творческой активности не продавшая ни одного полотна, но зато с удовольствием раздаривающая их всем родным и близким. Папа был геолог, всю свою жизнь пропадавший в экспедициях, да так основательно, что после одной из них пропал совсем. Правда, после месяца тщательных поисков в дальних диких горах они обнаружили его неожиданно совсем близко. Папа обитал в доме поварихи, с которой слишком крепко «сдружился» в очередной экспедиции.
Но это была уже другая история, вспоминать о которой Стас не любил. Его отец потом еще много раз ездил в экспедиции и всякий раз возвращался с другой и к другой. В конце концов, мама заявила, что ей это надоело, отправилась вместе с отцом в очередную экспедицию и назад привезла домой отца, который, как она выразилась, ей достался в честной борьбе, как переходящий из рук в руки кубок победителя.
Братья у Стаса были музыкантами, Лека был человек-оркестр, Гога пел. У него был красивый голос, от звука которого у людей сердца начинали биться чаще.
Вдвоем братья уже не первый год бродяжничали по стране, изредка возвращаясь в родной дом, привозя из дальних странствий множество увлекательных баек и запахов.
Нет, никто в их семье не мог вызвать у Марины прилив уважения. И где-то Стас понимал жену.
Марина была экономистом. Ее папа был инженером, проектировал горнодобывающие комплексы. Дед ушел в отставку полковником. Все мужчины в семье Марины всегда учились серьезным, основательным профессиям. Даже просто гуманитариев среди них не водилось. А уж чтобы бродяжничать и петь, такое им даже в голову не могло прийти. Из всей семьи в ванной пел только один дед, да и тот исполнял свой репертуар лишь раз в году на День Победы девятого мая.
Стас точно знал, что никто из родных Марины не одобрил его выбор. Эти люди никогда не шли на поводу у сиюминутного порыва. А объяснения Стаса, что он купил дом, потому что ему понравились здешние озерные лилии, сочли бы бредом сумасшедшего. И чего доброго, потребовали бы от Марины, чтобы она развелась с ним.
Лучше бы никто из их семьи с ними не ездил. Он так и сказал жене.
Но Марина твердо держалась своей позиции:
– Нет, кто-то из моих должен будет поехать. Мои хотят узнать, как там все устроено. Пусть узнают и успокоятся.
– Разве недостаточно того, что я все рассказал и показал фотографии?
Марина в ответ лишь фыркнула. Конечно, этого было недостаточно. Для ее родителей слова были лишь поводом для тревоги.
– Тогда пусть поедет Сашка! – попросил Стас.
К двоюродному брату Марины он питал что-то похожее на симпатию. Вся прочая мужская часть семьи Марины вызывали у Стаса чувство, которое сам он вслух называл робостью, в душе при этом понимая, что оно куда больше похоже на откровенный страх.
Марина согласилась.
– Сашка так Сашка. Отец все равно не может. Дед занят в ветеранской организации. Поедем с Сашей! Я заметила, что ты с ним подружился. Я очень рада. Саша человек положительный, от него ты ничего дурного понабраться не смо- жешь.
Это надо было понимать таким образом, что от собственных родственничков Стас может приволочь все, включая блох и чесотку.
Но он не мог упрекать Марину. Если вспомнить, как вели себя его братья на свадьбе, то все становилось ясно, у Марины были веские основания, чтобы с недоверием относиться к этим двоим чудикам.
На свадьбу, кстати говоря, Стас своих братцев не приглашал, не потому что он такой плохой и хотел оставить братьев за бортом своей семейной жизни.
Нет, он просто элементарно не знал, как с ними связаться. Но братья сами каким-то образом узнали про его свадьбу и заявились как раз в тот самый торжественный момент, когда тесть готовился произнести свой первый тост «за молодых».
Гога с Лекой всегда были чужды условностей, заявились, как были, с дороги, при полном своем артистическом облачении: в дредах, свисавших у одного до плеч, а у другого чуть ли не до лопаток. Братья были в грязной потрепанной одежде, да еще увешанные звенящими амулетами, подаренными их друзьями «на удачу».
Заявились они вместе со своими музыкальными инструментами, и поэтому сперва гости со стороны невесты решили, что это музыканты, которых пригласили на свадьбу. И Стасу тут же намекнули, что выбор музыки хорошо бы предварительно согласовать с остальными.
Когда же выяснилось, что это приехала вовсе не музыка, а очередные гости, то Стасу стало совсем неуютно.
Нет, его братьев не выгнали, все-таки родня Марины состояла из воспитанных, но как же смотрели на них гости со стороны невесты! Да и сама невеста, если честно, поглядывала на будущих родственников совсем неласково. Так неласково, что Стасу до сих пор бывало не по себе от этих воспоминаний.
Дом Марине не понравился. Это было видно невооруженным глазом.
– Как тут грязно! – воскликнула она с брезгливостью. – Кто тут жил до нас?
– Человек.
– Это понятно. Что за человек?
– Разве это важно?
– Ты не разузнал?!
Жена смотрела на него прямо в упор. Стас никогда не мог выдержать этого ее взгляда, он отвел глаза и в этот раз.
– Кажется, какой-то старик. Дом продавал его сын.