– Это точно.
Лавина улыбнулась, вздохнула, а янтарные глаза почему-то стали печальными. Она опустила голову, и ее лицо скрылось за волнами золотых локонов. Потом снова повернулась к подруге. Помолчав немного, она произнесла совершенно изменившимся тихим голосом, от которого сжималось сердце:
– Милая, где ты была все это время? Почему за два года мы ни разу не встретились? Я не знала, где ты живешь, но пыталась найти тебя. Я ходила по центру, по паркам, по которым мы гуляли раньше, по площадям, была на каждой городской ярмарке, на концертах. Почему мы не встретились?
– Прости меня, Вин, – Ева вдруг почувствовала себя виноватой, потому что даже не пыталась найти ее. Не было времени, была только работа. – Я не знаю. Может быть просто разминулись. Ты ведь знаешь, что мне нужно помогать отцу в мастерской, и дома много дел. Я даже не помню, когда в последний раз гуляла в парке. Наверно с тобой в тот вечер, в день весеннего равноденствия.
– Чудесный был вечер. И ты прости меня, я не подумала, что ты можешь быть занята. Но я все равно надеюсь, что теперь мы будем видеться чаще.
– Обязательно.
– Я горжусь тобой! – повеселев, заявила Лавина. А когда Ева обратила к ней удивленный взгляд по поводу ее последней реплики, пояснила: – Ты такая смелая! Не каждый способен на подобный поступок.
– Кстати, мои поздравления, – сказала Кирс. – Сегодня о тебе говорит полгорода, завтра заговорят все. Ты теперь городская легенда.
– Правда? – искренне удивилась Ева. – Почему?
– Ладно тебе, не скромничай, – поддержал Аристарк. – Ты поступила очень храбро, и такой поступок достоин того, чтобы о нем знали люди. Это достойно уважения.
– Правильно, – Киней тоже присоединился. – Отлично сказано, Старк. Если есть уважение, значит, будет и авторитет. А в нашей стране добиться чего-либо можно только благодаря авторитету.
– Ты забыл упомянуть про деньги. Ничего не делается без денег.
– А как же способности? Сомневаюсь, что человек без определенных способностей – таланта, если хотите – сможет сделать что-то стоящее, пусть даже в его распоряжении окажется вся королевская казна. Без способностей он не сможет добиться уважения.
– Ты права, сестренка, – Киней нахмурился, его лицо приняло серьезное выражение с тенью суровости. – Однако, эти львы. Что в них такого, что за ними готовы идти люди? Что за человек их предводитель?
Ева вспомнила слова Кинея при их первой встрече в тюрьме, как он говорил про заговорщиков, символом которых был красный лев и из-за которых она чуть не лишилась жизни.
– Ты говоришь про тот орден, да?
– Орден Красного Льва, он самый.
– Вижу, ты кое-что знаешь. Кто-то проболтался, да? – Кирс с укором посмотрела на брата, выразительно подняв одну бровь.
– Почти ничего. Киней сказал, что это они стоят за убийством Оттона Пансы.
– Точно. Панса выступал на собраниях за продвижение закона о том, чтобы прекратить передачу военных титулов по наследству. Суть в том, что наследник дворянина, получившего землю и титул за военные заслуги или за государственные заслуги, должен будет лично доказать свое право на наследство перед королем. Проще говоря, заслужить. В противном случае все его владения переходят государству. Закон еще не вступил в силу, но его обсуждают повсеместно, поскольку это очень важное решение.
– Панса – лишь одни из немногих значимых сановников нашего города с правом голоса, но у него была большая поддержка со стороны как населения, так и городских властей.
– Ты когда-нибудь слышала его выступления?
Она покачала головой. В ее мыслях сейчас снова творился хаос. Она пыталась проследить связи людей и событий, упорядочить информацию, но только еще больше путалась во всем этом. Не видела картину целиком. Все оказалось гораздо сложнее и масштабнее, чем она предполагала вначале.
– Но что он делал один вечером на улице, да еще в такой дождь?
Кирс пожала плечами, а ее брат сосредоточенно проговорил:
– Кто знает. Но здесь напрашивается и другой вопрос: как они узнали, что Панса будет на улице один именно в это время и именно в этом месте? У львов есть глаза и уши в городском управлении. Другого объяснения просто нет.
– Возможно, ты еще не знаешь, Ева, но нам удалось выяснить несколько имен. В основном, путем слежки. Но даже те немногие, чьи имена мы знаем, они просто исполнители, обычные рядовые солдаты. И никого из руководителей.
– Что он за человек, этот их предводитель? – повторил Киней, ни на кого не глядя и ни к кому не обращаясь. – Что есть у него такое, что ни один из его солдат под страхом смерти не открывает его имени? Они все готовы умереть за него… Как он этого добился: страхом или уважением?
– Неужели никто?
– Из них клещами не вытащишь, – невесело усмехнулся Аристарк.
– Но возможно, они просто не знают его? Приказы передаются через посредников, без непосредственного участия предводителя.
– Они знают. Это видно. Знают, но молчат. Ладно главарь, но даже имен самых незначительных пешек нам не удается выяснить на допросах.
– Единственное, за что мы цепляемся, это их оплошности, когда они случайно засветятся где-то, случайно выдадут себя. И все. Больше у нас нет никаких ниточек к ним. Никаких.
– Нелегко это все, очень нелегко.
– Особенно то, что наши товарищи каждый день погибают в схватках с ними… – тихо сказала Кирс, затем прикрыла глаза на несколько секунд и быстро, практически в один глоток выпила остаток вина из своего бокала. – Налей-ка мне еще немного, Старк.
Ева обвела взглядом своих собеседников. Они все явно помрачнели и все смотрели в разные стороны, кто в пол, кто в стену. Девушка снова почувствовала себя виноватой: у них столько проблем, но они нашли время, чтобы собрать эти подписи и помочь ей.
III
Хильд прижималась спиной к пыльной стене с ржавыми подтеками, а под ногами при каждом движении похлюпывало месиво из помоев и человеческих испражнений. Запах стоял просто отвратительный. Гнилые овощи, фекалии и – она могла бы поклясться – откуда-то скудные порывы ветра приносят запах мертвечины. Наверняка полуразложившееся животное, пролежавшее в канаве несколько дней, труп которого, как и отходы своей жизнедеятельности, никто не потрудился убрать. Вот она, вся прелесть больших городов: в них всегда грязно и воняет дерьмом.
На третьем этаже дома напротив скрипнула ставня. Чья-то рука выплеснула на мостовую содержимое ночного горшка. Моча вылилась совсем рядом с Хильд, едва не заляпав брызгами ее любимые обтягивающие штаны. А ведь удобная одежда очень важна в ее работе.
Хильд осторожно выглянула из-за угла. Проулок был пуст. Мостовую освещал только единственный фонарь перед входом в бордель, а дальше все тонуло в темноте. Заблудиться в этой части города было проще простого: одинаковые дома, одинаковые темные улицы с кучей поворотов и тупиков. Шататься здесь ночью в одиночку никому не пришло бы в голову, так что даже посещение борделя было делом совместным. Что может быть лучше, чем немного выпить в дружеской компании и расслабиться в окружении обнаженных женщин?
Дверь с грохотом распахнулась, оглушая всю округу пронзительным звоном дверного колокольчика. На улицу вывалились двое. Они, шатаясь, спустились с крыльца, и направились нетвердой походкой в сторону Хильд, поддерживая друг друга под руки и изредка хватаясь за стены. Мужчины смеялись и обсуждали что-то не вполне внятное смазанными алкоголем голосами.
Один из них поскользнулся, вступив ногой в содержимое ночного горшка, которое, впрочем, было размазано на каждом шагу. Другой успел подхватить его и поставить на ноги, оба рассмеялись. Они сделали еще несколько нетвердых шагов и практически поравнялись с углом, за которым пряталась Хильд.
Внезапно перед ними возникла фигура в капюшоне и черном плаще. Одним молниеносным движением Хильд вытащила меч и рассекла им воздух, вторым движением руки она легко вогнала его обратно в ножны.
Голова одного из мужчин слетела с плеч, перевернулась в воздухе и с глухим ударом шлепнулась на мостовую. Через секунду тело рухнуло следом. Второй мужчина испуганно охнул, но не сразу, так как в голове стоял туман из-за выпитого спиртного. Он попятился, поскользнулся и рухнул спиной в чье-то дерьмо, попытался подняться и измазал руки в липкой вонючей жиже. Поднял взгляд на темную фигуру – но ее уже не было на том месте, где она стояла мгновение назад. Мужчина в панике заозирался, однако в проулке уже никого не было. Только голова его приятеля глядела на него как будто укоризненно, а из шеи толчками выходила черная кровь. Мужчина закричал, а ему в ответ закричали с крыш перепуганные птицы.
Хильд уже скользила по ночным улицам, безошибочно угадывая повороты. На ее веснушчатом лице появилась удовлетворенная улыбка от безукоризненно выполненной работы. Отсечение головы всегда было лучшим способом убийства. Тут не поможет и самый опытный целитель. А какой чистый разрез, какое медленное падение: красивая работа! Хильд едва удержалась от того, чтобы полюбоваться на тело подольше. Работа есть работа, но никто не запрещал получать от нее удовольствие. Особенно когда ты – лучшая в своем деле.
IV
После аккуратного стука в дверь вошел дворецкий, заложив одну руку за спину. Он слегка поклонился и произнес:
– Господин Квинт желает видеть госпожу Евангелину. – При этом голос и выражение лица у него были такие, будто нет ничего более ответственного, нежели передача устных сообщений, и он в этом деле достиг истинного мастерства.
Ева оглянулась на Кинея с вопросом во взгляде. Он утвердительно кивнул.
– Мы подождем тебя здесь. Отец хочет поговорить с тобой об одном важном деле. Я попрошу кого-нибудь, чтобы тебя проводили к нам, когда вы закончите. На всякий случай. Ты ведь здесь впервые.
Она кивнула, поднялась и двинулась следом за своим провожатым. У него была прямая осанка и такая же прямая походка, совершенно лишенная каких-то дополнительных движений и теряющая из-за этого плавность.
Минуя две комнаты, они прошли в коридор, оттуда – вверх по боковой лестнице. Внешне все комнаты и коридоры различались между собой, но, окажись девушка одна, она скорее всего не найдет обратную дорогу. Стоит лишь раз ошибиться дверью на своем пути – и придется петлять по многочисленным помещениям в поисках выхода. Прошли еще немного и оказались у двери, по всей видимости, ведущей в кабинет хозяина особняка. Дворецкий с поклоном открыл дверь, пропустил вперед девушку и провозгласил:
– Госпожа Евангелина!
Квинт сидел за столом у окна, положив подбородок на сложенные в замок руки, и был погружен в свои мысли. Это угадывалось по его сосредоточенному взгляду и сведенным бровям. Невероятно представительный и импозантный мужчина, истинный аристократ. Но, как только вошла Ева, он оставил свои тяжелые думы на потом и приветливо улыбнулся, отчего в уголках глаз появилась паутинка морщин. Квинт привстал, чтобы поприветствовать девушку.
– Рад снова видеть тебя, Ева. Надеюсь, тебе здесь понравилось?
– Все замечательно, господин Квинт. Большое спасибо за ваше гостеприимство.
– Что ж, хорошо. Присядь, пожалуйста, – он указал на кресло, обитое красным бархатом, которое стояло напротив стола.
Кабинет его был внушительных размеров, ровно такой, чтобы самым удачным образом разместить все необходимые в работе вещи. У стен поместились два стеллажа с книгами, бумагами, свертками, несколько коробок, свитки, веревки для писем и посылок, баночки с чернилами. А на столе кроме нескольких стопок бумаг лежали печати, восковые свечи, перо для письма, чернильница и песочные часы. На стене за спиной Квинта красовался меч с ножнами, украшенными сверкающими драгоценными камнями.
Квинт проследил за взглядом Евы, которая восторженно разглядывала эту великолепную работу, и произнес с нотками гордости:
– Замечательная вещь, не правда ли? Идеально сбалансирован, безукоризненно заточен – даже спустя столько лет! Видна тонкая и кропотливая работа величайшего мастера в истории.
– Да, действительно. Мастерски изготовлен, не видно никаких изъянов.
– Ты их и не найдешь, меч идеален.
– Чья это работа?
– О, его выковал поистине невероятный человек – мастер Глосия. Тебе наверняка знакомо это имя.
– Тот самый мастер Глосия? Еще бы! – восхищенно выдохнула девушка. – Глосия – самый талантливый мастер всех времен. Это величайший человек, просто величайший. Его мечи считаются самыми лучшими из всех. И называют их так совершенно по праву. Откуда он у вас?
– Этот меч выковал сам Глосия в подарок моему прадеду, Винсенсу Знаменосцу, после победы в Северной Пятилетней войне.
– Они были знакомы, Винсенс и Глосия?
– Не просто знакомы, – улыбнулся Квинт. Не сложно было догадаться, что рассказ о своем знаменитом предке доставляет ему удовольствие. – Они, можно сказать, были хорошими приятелями, товарищами. Они познакомились еще юношами в лагере по подготовке солдат для военной службы. Все юноши обязаны были проходить такую подготовку на случай войны. Одни уделяли этому больше времени, другие – меньше. Винсенс уже тогда хотел поступить в регулярную армию, служить королю и возможно когда-нибудь даже получить место в его личной охране. А Глосия был из тех, кто пошел на военную подготовку на минимальный срок. Он не мог много времени уделять военному искусству, так как на тот момент уже ходил в подмастерьях у кузнеца. Глосия видел свое призвание именно в этом – в изготовлении оружия. И он не ошибся с выбором, правда?
Квинт снова улыбнулся собеседнице, после чего перевел свой взгляд на висящий на стене меч.
– Кто бы мог подумать тогда, что Глосия добьется таких успехов. Впрочем, как и мой прадед. Он был человек практичный, смотрел на вещи как настоящий реалист, и верхом его ожиданий, можно даже сказать, его мечтой, было место в личной охране короля. Глосия был старше Винсенса, но у них, видимо нашлось что-то общее. Они хорошо поладили и общались на протяжении всего обучения Глосии (Винсенс после его ухода пробыл в лагере еще несколько лет). Может быть, ты слышала, какой у Глосии был характер. Сойтись с ним было далеко не просто. Угрюмый, замкнутый, грубоватый в общении человек. Из-за того, как он держал себя в компании, с ним мало кто по-настоящему сдружился. Однако Винсенс видел в нем нечто большее, чем все остальные.
В старости Винсенс писал дневник, где обозначил важные события своей жизни. Он много пишет о своих юношеских годах в военном лагере и о Глосии. Он видел в нем надежного, ответственного, целеустремленного человека, которого уважал как друга и которым восхищался как мастером, потому что уже в том возрасте Глосия многого добился благодаря своему таланту и усердию.
После окончания подготовки в военном лагере Винсенс поступил на службу в регулярную армию. Его направили на охрану границ и на поддержание порядка на окраинах нашей страны. Не так часто, но восстания все же вспыхивали на крайних землях, а иногда и возникали споры с соседними государствами за территорию. Вот так и прошло несколько лет. За это время у Винсенса появился авторитет среди однополчан, неоднократно его заслуги были замечены командованием. Затем, когда появилась угроза нападения с севера, все войска стали стягивать к северным границам, в стране объявили военное положение. Возникла большая потребность в вооружении, и все кузнецы получили заказы на изготовление оружия и доспехов. А когда стинские войска начали захватывать одну страну за другой и дело уже дошло до наших соседей, король Август попросил у нашего короля помощи в обмен на вознаграждение, и несколько сотен тысяч солдат отправились на войну. После объединения с армией Августа, у освободителей и захватчиков оказались примерно равные силы. Война затянулась, никто не хотел уступать. Армии сходились и отступали, то захватывали, то отвоевывали города, оставляя везде горы трупов. В общем, страшное дело, что говорить. Винсенс был знаменосцем в этих сражениях, всегда мчался впереди всех. Он сам так захотел – к тому моменту его уже повысили до лейтенанта. Удивительно еще, как такое могло случиться, что, находясь постоянно на передовой, он не погиб от стрел или копий тех же первых рядов врага. И вот однажды его полководца убили на его глазах, а занять его место было некому, люди растеряны, потеряли строй. Тогда Винсенс сам занял место своего полководца. И люди пошли за ним. То сражение они выиграли. На военном совете за ним закрепили четвертый ранг. Далее снова шли сражения, и Винсенс увидел, как союзную армию можно привести к победе. Не буду пересказывать, это всем известная битва при ущельи Крамана, одна из величайших в нашей военной истории. Благодаря Винсенсу, который к тому времени уже получил третий ранг, перевес оказался на нашей стороне и буквально через два месяца война была закончена. Мужчины с почетом вернулись на родину, а прадеда представили к награде. Он получил звание первого ранга и место при короле. Также ему пожаловали земли, где он впоследствии построил это поместье. Когда же он ненадолго вернулся в свой город повидаться с семьей и друзьями, Глосия, уже самый почитаемый мастер, вручил ему этот меч со словами: «Достойному человеку достойное оружие». Так эту историю записал сам прадед в своем дневнике.