– Не завалят! Некому уже валить…
Еремей сказал это так уверенно, что остальные даже притихли. Он сразу пожалел, но слово не воробей…
– Точно? – спросил Кот.
– Я что, порожняки гоняю?! – отрезал Еремей.
За столом наступила тишина. Тем, кто за ним сидел, все стало ясно.
– Так это ты его сработал? – криво улыбаясь, поинтересовался Мирон. Вообще-то задавать такие вопросы нельзя. Но у пьяного границы допустимости расширяются. – А болтали, что у Авила на этой теме Наполеон сидел…
– Он – Шершня. А я – его. И вас сработаю, если хоть слово сболтнете…
– О как! – Мирон в очередной раз наполнил рюмки. Вторая бутылка подходила к концу. – Давай, Кот, за звеньевого! Он далеко пойдет, может, и нас за собой подтянет…
– Подтяну, если косячить не будете.
– Слушай, босс, а ты Гавроша когда-нибудь видел? – спросил Кот.
– Нет никакого Гавроша! – важно сообщил Еремей. – Это выдумка!
– Как так?! Про него давно такие слухи ходят – ого-го! – вытаращил глаза Кот.
– Да, и я много раз слышал! – кивнул Мирон.
Ермолай с превосходством улыбнулся.
– А ты его видел? Или ты? То-то же! Это Авил тумана напускал для братвы, да для стукачей ментовских. А однажды я его возил на встречу в «Голубой туман», вроде с тем самым Гаврошем, а сам подсмотрел…
– И что увидел?
– Кто это был?
Две пары пьяных, но внимательных глаз рассматривали его в упор, а их хозяева с нетерпением ожидали ответа.
– Да тот же самый Наполеон, вот кто! Только теперь можете про них забыть – и про Гавроша, и про Наполеона! Теперь я вместо них! Хотя Авил может снова тумана напустить: будет меня Гаврошем называть, или Наполеоном, или еще как…
Дерзкая женщина принесла блюдо раков. Еремей заказал еще водки. Они принялись пить водку, закусывая нежным и сладковатым рачьим мясом.
– Хорошо сидим! – воскликнул Мирон и встал. – Пойду, отолью…
Вернулся он со смехом.
– Слышь, босс, ты этого очкарика конкретно запер!
– Он еще ждет? – оживился Кот.
– Нет, тачку оставил и уехал.
– Может, он со своей телкой в тачке кувыркается? – скривил губы Еремей и звучно высосал очередной панцирь.
– Тогда я пойду ему помогу! – подскочил Кот.
– Нет там никого, я заглянул, – сообщил Мирон, садясь на место.
Неожиданно с улицы донесся гул мотора, хлопнула дверца.
– Еще каких-то лохов принесло, – буркнул Кот.
– Нам-то какое дело? – отозвался Мирон. – Думаю, это чучело у мангала им все расскажет и они сюда не пойдут.
Но через несколько минут послышались быстрые шаги, и в зал стремительно вошел высокий бритоголовый мужчина в синих джинсах, белой шведке и легкой короткой куртке. Длинный узкий нос будто принюхивался, глаза внимательно, явно срисовывая, осматривали расслабившуюся троицу.
– Твою ж мать! – выдохнул Кот.
Мирон и Еремей ничего не сказали, но отложили уже очищенные рачьи хвосты, будто у них испортился аппетит.
– Привет, будущие осужденные! – сказал незнакомец, подходя к столику. – Как раки?
Не спрашивая разрешения, он сел на свободное место. Но ему никто не сделал замечания.
– Хорошие раки! – кивнул Еремей.
– Зачем ты на свой «Ниссан» такие номера повесил? – буднично спросил незваный гость. Впрочем, начальник уголовного розыска города Филипп Коренев, по прозвищу Лис, всегда появлялся неожиданно и без приглашения.
– А что, запрещено? – ответил звеньевой.
– Да нет. Просто они несчастья притягивают.
– Какие несчастья?
– Да пока небольшие. Но как бы дальше чего похуже не вышло!
– Какие такие «небольшие»? – насторожился Еремей. – Никаких несчастий у меня нет!
– Ну да, ты прав. Это мелочь, конечно. Кто-то тебе колеса порезал. Все четыре.
– Что?! – Еремей бросился к двери. За ним кинулись Мирон и Кот.
Лис остался на месте, выбрал рака покрупней, мастерски разделал и съел. Потом неспешно вышел во двор. Смеркалось. Троица бандитов ошарашенно замерла у стоящего на дисках черного «Ниссана» с номером «666». Скукоженная резина, распластанная под дисками, не давала возможности представить, что когда-нибудь она сможет принять свою первоначальную форму туго накачанных скатов. За происходящим наблюдал облокотившийся на черный «БМВ» широкоплечий парень в пестрой майке и широких холщовых штанах, на брючном ремне которых висел «ПМ» в оперативной кобуре. Судя по широкой улыбке, парня ситуация забавляла.
– Кто это сделал? – грозно спросил Еремей у шашлычника, который небольшим топориком откалывал от полена лучину для розжига. – Этот очкарик? У него кишка тонка! Тогда кто?!
– Я недавно выходил, все было в порядке, – встрял Мирон.
– Говори, кто это сделал?! – орал Еремей, но мангальщик, не отрываясь от своей тонкой работы, только пожимал плечами.
– Он стесняется, – сказал Лис. – Ну, а ты сам подумай – кто это мог сделать? Ты запер мою машину, я приехал… Ну, включай мозги!
– А это что, твоя машина? – оторопело спросил Еремей, показывая на серебристый «Хендай».
– Конечно моя! Я ее племяннику одолжил покататься! А ты ее запер, парня прогнал! Вот что бы ты сделал на моем месте?
Еремей только растерянно хлопал глазами. Лис не входил в число людей, с которыми он был красноречив, убедителен и всегда прав. Сейчас дело обстояло ровно наоборот.
– Давай, быстро выгоняй мою тачку! – Лис бросил ключи, но Еремей не смог поймать, и они упали в траву. – У тебя пять минут, иначе я рассержусь. Время пошло!
Еремей поспешно подобрал ключи, подошел к запертому «Хендаю», почесал в затылке. Выехать действительно было нельзя.
– Давайте, убирайте! – показал он на свой черный «Ниссан». Мирон и Кот навалились и с трудом откатили машину звеньевого: диски окончательно изрезали резину и вязли в земле.
– Молодцы, уложились! – похвалил Лис, глядя на часы. – Ну, теперь я и сам выеду. А вы ведите себя нормально, я потом у Багдасара спрошу…
Он кивнул шашлычнику, поймал брошенные обратно ключи и сел в злополучный «Хендай». Через пару минут опасные гости исчезли, как будто их и не было. Хотя плачевное состояние черного «Ниссана» с нехорошим номером убеждало в обратном.
Троица понуро вернулась к столу. Настроение было безнадежно испорчено. Некоторое время они без аппетита, молча грызли утративших вкус членистоногих.
– Слышь, Еремей, а это взаправду был его племянник? – наконец, нарушил молчание Кот.
– Да нет у него никаких племянников. Видать попросили знакомые, вот он и вписался…
– Если бы стволы были, мы бы их завалили! – пробурчал Мирон.
– Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой! – раздраженно бросил Еремей. – Знаешь, сколько раз его валить пытались? И не такие, как ты! Только где они – поинтересуйся! Лучше позови сюда этого бабая…
Он ткнул пальцем в окно, Мирон вышел и привел бородатого шашлычника. На вид ему было немногим за пятьдесят, но от крепкой фигуры веяло уверенностью и силой. Будто окаменевшее лицо, внимательный жесткий взгляд. Он явно их не боялся. К тому же в руке он держал топорик, которым только что колол лучину.
– Ну ты, бабай, ты что понты колотишь?! – привычно наехал на него Еремей. – Или думаешь нас этой железякой испугать?
– Меня Багдасаром зовут, уважаемый! – спокойно ответил бородач. – А пугать я тебя не собирался. Это звери друг на друга скалятся, пугают. А люди договариваются. Если у тебя вопросы есть, задай, а я отвечу…
– Складно базаришь! Где научился? В каком институте? – Еремей выложил на стол перед собой кулаки с набитыми костяшками. Каждый был чуть ли не с голову обиженного недавно очкарика.
Багдасар левой рукой расстегнул клетчатую рубаху и показал грудь с просвечивающим сквозь седые волосы синим, почти выцветшим собором.
– В Соликамской «семерке» образование получил. Слыхал про такой институт?
– Не приходилось, – Еремей сбавил тон.
– Оно и видно. А то бы знал, что руки на стол не кладут – их отрубить могут!
Звеньевой машинально убрал кулаки и хотел что-то сказать, но Багдасар не стал слушать.
– Чего звал? Есть претензии? Или рассчитаться хочешь?
– Конечно есть! Я заказывал донских раков! У вас же точка называется «Донские раки», так? А подали манычских, да каких-то прудовых… Это раз! Потом пацана твоего попросил нам отдельно шашлык пожарить, с уважением, а подали чужой, который лохам приготовили. Это два!
– Чего ж вы по две порции шашлыка слопали и раков почти сотню? – засмеялся шашлычник. И было в этом смехе осознание собственной силы волка воровского помета перед щенком новой волны «спортсменов-рэкетиров» – Чего ж сразу предъяву не выкатили? И потом, мы на Дону живем, значит, все раки донские!
Еремей смешался и замолчал. Перед ним был тертый зоной калач, старой формации, из «синих», который умел вести базар лучше него. И получалось, что «камерник» прав! Его, Еремея, прихватки тут не сработали… Да и вообще… За окном стемнело, место безлюдное, старый зэк вполне может их всех троих грохнуть и закопать в поле или бросить в камыши, где раки обглодают их до костей… Бр-р-р-р…
Но он взял себя в руки.
– Слушай, братское сердце, тут у нас, конечно, маленькая промашка вышла, мы не по делу на тебя наехали… Но и ты пойми: мы тебя не знаем, с ворами ты не кентуешься, шашлыками торгуешь, значит, от дел отошел и стал барыгой! А значит, должен иметь «крышу» и ей бабло отстегивать…
Еремей говорил проникновенно и убедительно.
– По-другому никак нельзя, пойми, тебя никто не поймет – ни ваши, ни наши! Мы авиловские – слышал, наверное? Профсоюз у нас авторитетный! Вот ты только открылся, «крыши» у тебя нет, давай мы тебя под себя и возьмем. Бухгалтер приедет, дела твои посмотрит, определит оборот, и будешь, пока на ноги не встанешь, десять процентов отдавать. Зато проблем у тебя ни с кем не будет! Ну что, договорились?
– Нет, – покачал головой Багдасар. – У меня проблем и так нет. А «крыша» как раз есть!
– И кто у тебя «крыша»? Этот ментяра, Лис? Его скоро выгонят, он уже и своим надоел!
– Вот кто! – шашлычник вынул из кармана замызганных рабочих брюк маленький прямоугольник визитной карточки и положил на стол. Еремей взял ее в руки. Никаких золотых вензелей, каллиграфических букв, громких должностей и званий… Черным шрифтом крупно набрано «Арсений». И неровно выведенные синей шариковой ручкой цифры номера телефона. И все.
– Подожди, братское сердце, – Еремей повертел визитку, как будто искал разъяснений на обороте. Но там ничего написано не было – чистая белая бумага. – А кто такой этот Арсений?
– Арсений Тиходонский, – пожал плечами Багдасар, будто удивляясь, как можно не знать таких общеизвестных вещей.
– Подожди, подожди… Тот самый? Так он же срок тянет!
– Ну и что? – пожал плечами Багдасар. – Он же живой. Кстати, скоро откидывается по условке. Если есть вопросы – позвони ему и побазарь…
Но Еремей звонить не стал. Молча отдал визитку, спросил счет, но Багдасар сказал, что обед за счет заведения. И заверил, что искалеченный «Ниссан» может переночевать в полной сохранности: двор запирается и охраняется сторожем с кавказской овчаркой. Разошлись они доброжелательно, почти дружески. Хотя и старый зэк, и Еремей знали, что это ничего не значит.
Мирон позвонил Зайцу, тот быстро приехал и отвез их в город. Бойцы предлагали продолжить вечер, но Еремей категорически отказался:
– Хватит! Такой непрухи у меня еще никогда не было! Зря за блатной фарт пили – сегодня он от нас отвернулся! Давайте по домам, а то можно вписаться в блудняк и похуже!
Пацаны согласились и покивали головами:
– Конечно, лучше разойтись!
Хотя наверняка подумали: «От судьбы не уйдешь…» Они были фаталистами, хотя вряд ли знали это слово.
И трудно было сказать, кто прав: новый звеньевой или его бойцы.
Синий «Фольксваген Туарег» Зайца подкатил к дому Еремея уже около двух часов. Из включенных на полную громкость колонок в ночной тишине звуки рэпа разносились по всему Восточному микрорайону и эхом отражались от панельных пятиэтажек, вызывая всполошенный лай бездомных собак и молчаливую ненависть разбуженных жильцов. Но загулявших членов авиловского «профсоюза» это не беспокоило. Пацаны даже не думали о таких мелочах. Еремея, правда, беспокоили тяжесть и урчание в животе да переполненный мочевой пузырь.
– Тебя сопроводить, босс? – пытался отличиться Заяц, который переживал, что сближение с новым шефом прошло без него.
– Нет, валите отсюда побыстрей! – едва ворочая языком, с трудом вымолвил звеньевой, чувствуя, что его окончательно развезло.
«Фольксваген» прощально посигналил, проехал вдоль дома до выезда из двора и свернул на проспект Забастовки. Еремей в свете фар успел увидеть, что ЕГО место, где он обычно парковался, занято миниатюрным «Дэу Матиз».
«Чёртовы лохи, учить их надо!» – пробурчал он созвучно своему желудку. Пошатываясь, подошёл к нарушителю порядка и справил малую нужду на водительскую дверь. Стало немного легче. Еремей подумал, не усилить ли наказание, но желудок пока не требовал немедленного освобождения, поэтому он развернулся и, пошатываясь, побрёл к своему подъезду.
Откуда-то появился человек, шедший по дорожке навстречу. Еремей вначале не обратил на него внимания, но когда они поравнялись под фонарем, рассмотрел лицо и вздрогнул: перед ним стоял… Гаврош! Тот самый Гаврош, в которого он вчера выстрелил в упор дважды – в сердце, и в голову, а потом сбросил в темные воды Дона… И вот он пришел за ним с чем-то длинным и блестящим в руке… Но так не бывает! Может, мерещится по пьяни, и все обойдется?! Мысли стремительно закрутились, и он уже не понимал: сон это, или явь… Еремей попятился, что-то бормоча и стремительно трезвея. Но полностью протрезветь не успел: длинное и блестящее выпрыгнуло вперед, с хрустом проскользнуло между ребер, ворвалось в грудную клетку и взорвало бешено колотящееся сердце…
Неправы оказались те, кто считал, что жестокую непруху и отвернувшийся фарт можно умилостивить простым возвращением домой.
Глава 3
Звонки с того света
2016 год, г. Тиходонск
Утром Авила подняли рано – позвонил информатор из полиции: «Еремей убит возле своего дома. Удар ножом в сердце и перерезанное горло… Как свинью зарезали, лужа кровищи!»
«Вот тебе на! – подумал Авил, отключившись. – Неужели за Гавроша «ответка»?
Он тут же вызвал Голуба, тот стоял перед шефом уже через сорок минут.
– Слышал про Еремея? – не здороваясь, спросил Авил.
– Слышал.
– Все дела брось, займись этой темой! Потряси его олухов – Мирона с Котом: они же вместе вчера бухали… Поднимай всех пацанов, напряги ментов, короче, работайте! Я хочу знать, кто это сделал! Это очень важно!
Авил действительно выглядел взволнованным: если это случайность, какие частенько случаются с такими парнями, как Еремей, то и хрен с ним, а если – «ответка», то он следующий…
Голуб кивнул и молча вышел. Он прекрасно понимал ситуацию.
Проснулся Перевозчик поздно, солнце уже вовсю светило через незакрытые с вечера жалюзи – Рита всегда забывала их закрывать, а самому ему вчера было не до этого. Он вышел на кухню. Рита, в халате, пила холодный кефир прямо из запотевшей бутылки и лениво жевала печенье. Она была без макияжа и, судя по синим полукружьям под глазами, вчера допила все спиртное, что было в доме.
– А посерьёзней чая ничего нет? – спросил Валера. – Яичницы или хотя бы колбасы…
– Проголодался, что ли? А вчера и ужин бросил, полетел… Не покормили там, что ли?
– Рит, не начинай, а!
– Я не начинаю, а продолжаю! Ты же продолжаешь…
– Да чего я продолжаю? Что за бабская привычка – сделать виноватым? Я же трезвый вернулся и не телок в кабаке снимал! Дело срочное было…
– Знаю я твои дела! Вся одежда бензином провоняла. А на рубашке какие-то стеклянные крошки, да металлические кусочки вроде стружки… Так въелись, что не отчистишь…
Валера поежился.