Девушка вопросительно посмотрела на отца. Тот улыбнулся и ответил тем же вопросительным взглядом. Толстяк, сложив на груди руки в замок, ждал. Он был профи в умении заставить людей желать славы. За его долгую трудовую деятельность ни один клиент не отказался стать знаменитым.
Виолетта кивнула головой. Идея ей понравилась.
– Мы согласны, – подытожил Соломахин.
– Вот и чудненько, – толстяк хлопнул в ладоши. – Рекомендую вам прочесть вот эти три рукописи.
Мужчина проворно спрятал остальные папки в стол, оставив на столе только три рукописи.
– На мой взгляд, это идеальные произведения под ваш образ. Как определитесь с выбором, то звоните, и мы запустим машину известности в действие.
Вениамин Павлович протянул девушке папки. Наверное, во взгляде змия, искушающего Еву, было меньше лукавства, чем в глазах толстого редактора.
Они вышли на крыльцо. Отец, гордый за свою дочь, и дочь, довольная подарком отца.
– Виолетта Соломахина?! – произнес вслух Игорь Викторович. – Звучит!
– Ага, – ответила дочь.
Мыслями она была где-то далеко. То ли на будущей пресс-конференции, то ли сидящей в каком-то книжном супермаркете и раздающей автографы, но уж точно не на острове свободы. Виолетта вздрогнула, вспомнила о своем образе равнодушной дочери и нахмурила брови.
– Отпразднуем начало карьеры великого писателя? – Соломахин не заметил возвращения дочери в обычный образ.
– Когда продадим первые десять тысяч экземпляров тогда и отпразднуем, – отрезала девушка.
Мужчина вздрогнул, весь радостный запал от близости победы над чудовищем под названием «бывшая жена» улетучился. Он по-прежнему был еще далек от контроля над дочерью.
– Верно, – спрятал обиду за равнодушием Игорь Викторович.
– Ну, я побежала читать?
– Конечно, выбирай. Может подбросить домой?
– Не надо, я возьму такси, пока па-па.
Девушка сбежала с крыльца издательского дома, оставив разочарованного отца одного.
***
Виолетта открыла двери квартиры. Сбросила босоножки, прошлепала по паркету в кухню, сделала несколько бутербродов с колбасой и сыром, налила в огромный стакан сока. Держа еду в руках, а рукописи подмышкой, пошла к себе в комнату. Включила кондиционер, разложила на покрывале три папки, и, откусив большой кусок бутерброда, залезла на кровать.
Две папки были одного объема, и толще за третью. Девушка раскрыла самую толстую. На первом листе было написано:
«Из прошлого с любовью…»
270 страниц
Виолетта начала читать. Прочла десять листов и фыркнула. Писала женщина. Писала о героине, которая нашла в собственной квартире проход в параллельное измерение. Проход был в старом чулане, где покойный муж хранил рыболовные снасти. Параллельный мир был точной копией мира настоящего, только сдвинутым во времени на тридцать лет назад. И женщина могла переживать моменты своей прошлой жизни, переходя через эти двери.
Наверное, это было и интересно, но текст был перенасыщен размышлениями о жизни дамы почти двукратного бальзаковского возраста. Размышлять она любила много и обо всем, начиная о том, правильно ли она лизала мороженое на первом свидании с покойным мужем, до разговора с первой учительницей своего сына. Размышляла над тем, что как было бы здорово что-то изменить в своей жизни, но каждый раз останавливалась, боясь тем самым чересчур изменить будущее, то есть свое настоящее.
Роман чем-то напоминал песню акына – что вижу, про то и пою, но гораздо нуднее и замысловатее. Да и сама идея очень напоминал помесь фильма «Назад в будущее» и сериала «Скользящие». Виолетте стало скучно. Она догадывалась, что книга закончится каким-то глупым выводом. Наверное, героиня так и не рискнет что-то изменить. А в конце успокоит себя тем, что прожила интересную и счастливую жизнь, которая была полна и радостями, и печалью, и которую она не хочет менять.
Виолетта достала последние листы рукописи и улыбнулась. Автор заканчивал именно так, вот только этот вывод, упакованный Виолеттой в три предложения, в оригинале растянулся на десять страниц.
Девушка аккуратно сложила рукопись в папку и завязала тесемки.
Второй роман был тоньше, и назывался «Сказ про гламур». Двести страниц из жизни одиннадцатиклассницы, ищущей себя в этом безумном мире. Из десяти прочитанных страниц одну занимали цитаты романа «Над пропастью во ржи». А описание гламурной жизни чем-то напоминало рассказ доярки Фроси, которая была направлена на животноводческую выставку в районный центр, и там попала в дешевый ночной клуб.
Виолетта даже пару раз улыбнулась. Но на этом вся ценность прочитанного заканчивалась, поэтому девушка отложила и эту папку.
Настроение, с которым она вышла от редактора, ухудшалось. Произведения хоть и были написаны грамотно, но не цепляли. По крайней мере, не цепляли ее. Ей хотелось прочесть то, что чуточку отражало бы ее саму. То после чего она бы поверила, что написала это произведение сама. Виолетта даже целую минуту была охвачена порывом действительно написать что-то свое. И даже открыла ноутбук, но…
Девушка улыбнулась, отложила компьютер и открыла третью папку. Это была самая тонкая рукопись. Не больше восьмидесяти страниц. Виолетта скептично прошелестела страницами, вздохнула и начала читать.
Текст назывался «Эклер в сахарной глазури». Хотя повествование шло от героини, в авторах стояло имя мужчины. Виолетта переворачивала страницы, жуя бутерброды, и остановилась, когда поняла, что прочла половину. Но главным было другое, ей хотелось дочитать до конца.
Это был не шедевр, и конечно, далеко не классика отечественной прозы, но рассказ цеплял, как говорится, за остатки живого. В нем было много цинизма, но это не портило его, а добавляло реалистичности, и Виолетта ловила себя на том, что примеряет поведение героини к себе. Это было удивительно, но за многие эпизоды она с уверенностью могла сказать да! Она могла так поступить, такое могло быть сказано нею, да она была там, да она написала эти слова.
Виолетта вздрогнула. Она нашла строки, под которыми хотела бы поставить свою фамилию. Девушка улыбнулась. Она автор этих мыслей.
***
Виолетта вошла в кафе, пробежала взглядом по посетителям и увидела Вадим за столиком в углу. Зачинатель Общества свободных людей сидел, развалившись на диване, и что-то рассказывал двум незнакомым Виолетте девушкам. Еще за столиком сидел давний друг Вадика Вася.
Друг Вадима был его полной противоположностью – толстый с испуганным взглядом карих глаз, и вечно потными ладошками. Василий считал Вадика своим наставником, учителем, гуру. Вадиму же льстило такое отношение, а платежеспособность толстяка делали их лучшими друзьями.
Василий был неплохим парнем, когда оставался с Виолеттой один на один. Он был робким, и от этого милым. С ним было весело и очень уютно. Однако как только появлялся Вадим, Вася превращался в нечто среднее между зомби и тряпичной куклой. Он с трепетом аборигенов заглядывался на белого худого человека, а из его рта текли слюни.
Вот и сейчас он с приоткрытым ртом смотрел на развалившегося Вадима и даже не моргал. Две девушки одна, из которых была пухлой блондинкой, а вторая крашеной рыжей, сидели к Виолетте спиной, поэтому степень интереса оценить было трудно.
Соломахина-младшая подошла к столику, наклонилась над Вадимом, поцеловала в губы и плюхнулась рядом на диван. Вася с восхищением смотрел на них, а две девушки пристально изучали Виолетту.
– Привет, – Вилета ответила тем же взглядом.
Блондинка сразу отвела взгляд, а с рыжей пришлось повозиться, прежде чем она перестала таращиться.
– Знакомьтесь, – вяло начал Вадим. – Это Виолетта, а это Мэри и Катерина. Они тоже разделяют идею свободного общества.
Виолетта заставила себя улыбнуться, девушки ответили такими же натянутыми улыбками.
– Я рассказывал девушкам и Васе о том, каким будет наше поселение.
– Наше? – удивилась Виолетта.
– Конечно. Со временем к нам подтянутся свободолюбивые люди разных национальностей, но на первом этапе необходимо как можно больше людей со схожим менталитетом и языком. Нам нужно чтобы нас заметили! А девушки хотят быть с нами.
Соломахина снова изучила каждую из незнакомок.
– Как вы познакомились? – спросила она.
– Вася дал объявление в интернете.
Вася улыбнулся, гуру назвал его имя, это ли не честь?
– Объявление?
– Да.
– Что вы собираетесь уехать и жить на Кубе?
– В общем, смысл верен, – Вадим одарил очаровательной улыбкой Катю.
Виолетта вздрогнула, до сегодняшнего дня она думала, что так улыбаться он может только ей. Девушки встали и направились в туалет.
– Какого хрена? – ущипнула она Виолетта.
Тот ойкнул, схватился за руку. Вася был возмущен таким обращением с духовным наставником.
– Что? – на лице Вадима отразилось неподдельное непонимание.
– Что?! – зашипела девушка. – Ты собрался обчистить моего отца с помощью меня, а потом на эти деньги вывезти всех блядей на Кубу? И там трахаться с ними? А мне что прикажешь свечку держать? Чтобы мой духовный наставник смог в дырки попадать?
– Тише, тише, – засуетился Вадим.
За все их знакомство Виолетта впервые видела парня в таком состоянии. Вадим кивал в сторону Васи, пытаясь сказать, что желательно отложить разговор до того времени, как они останутся вдвоем.
– А пусть слушает!
– Ты все не так поняла! – парень снова напустил на себя невозмутимость. – Они сами оплачивают свой проезд, и они также вносят в общее дело часть финансов. Не одна ты имеешь богатых родственников.
Виолетта сжала кулаки.
– А что касательно трахаться, то у нас не будет института брака, ибо он противоречит принципам свободы – это, во-первых. А во-вторых, по настоящему свободными могут стать люди, рожденные от свободных людей, а это уже третье поколение. Мы зачинатели, мы родители свободы.
С каждым словом в глазах парня разгорались те огоньки, от которых у девушки теплело внизу живота и пересыхало в горле.
– Нам нужны люди разных профессий, а в первую очередь врачи, а Катя, она медсестра, и ты видела ее формы, она идеальна для рождения здорового поколения свободных людей.
На миг огоньки заволокло туманом. Этот туман Виолетта наблюдала еще вчера, когда стоя над Вадимом, снимала трусики.
Парень вздрогнул, прогнал видимые только ним фантазии, и снова посмотрел так, как мог смотреть только он.
– Но ты всегда останешься единственной в моем сердце. Мы служим благому делу, и я, и ты, и Катя, и даже Вася. Мы жертвуем собой для будущих поколений, ты размеренной жизнью в уюте и достатке, я собственным интеллектом, который мог бы придумать вакцину от рака, но вынужден бежать от хаоса капитализма, а Катя станет родительницей в прямом смысле слова. У каждого своя роль, но каждая роль одинаково важна и необходима.
Виолетта почувствовала, что намокла. Она бросила быстрый взгляд на Василия и готова была поспорить, что тот испытывает эрекцию. Девушка вскочила, схватила Вадима за руку и потащила в сторону уборных. В дверях они столкнулись с Катей и Мэри, те понимающе подмигнули Вадиму, но Виолетта оставила это без внимания. Она втащила парня в женский туалет. Впихнула в кабинку и закрыла за собой двери.
***
Виолетта сидела на матрасе, сложив ноги по-турецки, и дочитывала рукопись. Над головой смотрел вдаль Че Гевара, а Ленин-вурдалак выискивал очередную жертву. Вадим лежал рядом, бороздя просторы интернета на стареньком ноутбуке. В комнате зависла почти идиллия, если не считать неприятного запаха от давно не стиранной постели, клубков пыли по углам и темной шторы.
Девушка отложила рукопись и уперлась взглядом в одну из вырезок. Это был проспект туристической фирмы. Много ярких цветов и призывов бросить все и отправиться на отдых. Почему этот плакат висел тут среди журнальных статей про Че Гевару и Кубу, Виолетта не знала. Он был так же неуместен тут, как и сама Виолетта – дочь богатых родителей в грязной однушке на старом матрасе. Девушка испугалась. Еще никогда такие мысли не посещали ее голову.
Она начала мечтать о свободе, когда развелись родители. Это было еще в школе. Пятый класс. Она игралась куклами. Таких кукол не было ни у кого во дворе, а потом она услышала этот звук. Звук донесся из кухни. Шлепок. Хлесткий, звонкий. Словно щелчок хлыста. Она слышала этот звук в цирке, когда на арене были пони. Только сейчас в дорогом особняке этот звук казался неуместным. Он пугал.
Виолетта встала, отложила куклу и пошла на звук. Теперь в доме стояла тишина. Вязкая, липкая, словно недавний звук уничтожил все остальные, или даже пронзил барабанные перепонки. Девочка подошла к дверям кухни и переступила порог. Рядом стоял отец, его нижняя губа подрагивала, а глаза выражали ужас. Не испуг или страх, а ужас. Он заметил Виолетту и вздрогнул, бросил быстрый взгляд на жену и выбежал из кухни.
Мать стояла возле окна, прижимая ладонь к левой щеке. Из глаз брызнули слезы. Но вызваны они были не болью. Это была влага, рефлекс организма на определенные воздействия внешней среды. Это было сродни каплям пота на лбу в знойный полдень. Потому что за слезами в глазах матери горел вызов. Конечно, все это Виолетта поняла позже, гораздо позже. Но улыбка матери на кухне еще долго снилась девочке.
Почему она вспомнила об этом сейчас? Потому что в тот день она уехала с матерью к бабушке, а через неделю она стала мечтать о свободе и твердо решила, что когда станет взрослой, с ней такое не повторится.
– Эй! – Вадим щелка пальцами у нее перед носом. – Ты где?
Виолетта вздрогнула, смущенно улыбнулась.
– Да так, задумалась.
– Что это у тебя? – Вадим ткнул пальцем в стопку листов.
– Рукопись.
– Что за рукопись?
– Я написала книгу.
Виолетта не поняла, почему сказала это. Ложь далась так просто, что она на миг сама поверила в нее. Парень удивленно вскинул брови.
– Ты книгу? Когда? О чем?
– Да так, писала вечерами. О себе, о мире вокруг меня.
Вадим взял рукопись, прошелестел страницами, взвесил в руке.
– Да уж, делать вам нечего, бабам.
Он кинул стопку листов на кровать. Виолетта закусила губу, реакция парня была ей неприятна. Он не обязан был восхищаться нею, ему могло не понравиться. Но он был обязан хотя бы попросить прочесть. Попросить!
– Ну, а что папашка твой? Звонил? Подарок придумал?
Вадим отодвинул ногой ноутбук и развалился на матрасе.
– Придумал.
– Да? И что это? Подарит тебе ручного раба? – Вадим рассмеялся собственной шутке.
– Он издаст мою книгу!
Если до этого момента в голове Виолетты и были какие-то сомнения относительно предложенной аферы, то сейчас они полностью исчезли. Она хотела эту книгу, хотела увидеть свое имя на ней, хотела увидеть лица знакомых, когда ее покажут по телевизору, как новую звездочку на литературном небосклоне.
Вадим вздрогнул. Посмотрел на девушку.
– Ты это серьезно?
– Да.
– И ты согласилась? Ты готова увязнуть в этом болоте напыщенных бумагомарателей?
– Я хочу попробовать!
– А как же наша идея? Как наши планы? Я ведь не смогу без тебя, – он посмотрел ей в глаза.
Виолетта таяла. Она забыла, как Вадим отбросил рукопись, забыла его обидные слова, она снова чувствовала тяжесть внизу живота и видела только его глаза.
– Я… – она запнулась, он взял ее за руки.
Его длинные белесые ресницы сделали очередной взмах.
– Я люблю тебя! И я поддержу тебя во всех твоих начинаниях, но стоит ли вязнуть в этом болоте пафоса и маний величия? Я уверен ты написала прекрасную вещь, но ведь мы мечтали о другом!? Нам предначертана роль основателей самого прекрасного поселения людей. Мы вестники нового образа жизни, свободы и радости! Мы не какие-то там хиппи. Мы люди с идеей! Вдвоем мы непобедимое единое целое, а ты…
Виолетта сглотнула ком, который подступил к горлу. Ей стало стыдно. Она ведь даже не писала эту рукопись, и вдруг ее так задело равнодушие Вадима к обычным листам бумаги. Так кто из них эгоист? Он или она?