Я, в своем стильном темно-сливовом платье, с широким светлым поясом и в тон подобранных туфельках, ощутила себя прямо-таки лохушкой.
– Обычно такая заносчивость является признаком крайней закомплексованности и неуверенности в себе, – с ядовитым шипением откомментировала Анька, склонившись к моему уху. Я заметила, что она тоже непроизвольно оправила юбку. Алина же, упорно не замечая никого вокруг, смотрела Виталию прямо в глаза.
– Здравствуй, дорогой.
Виталий же, при виде этой красотки, превратился в статую. Девушка отошла от него, и снова раскинулась в своем кресле. Нас, в том числе и Кристину, она так и не удостоила ни единым взглядом.
Я готова была поклясться чем угодно, что это его бывшая! Глаза Кристины, метавшие молнии, и ее прикушенная нижняя губа, только подтвердили мои подозрения. Вот только что это она здесь делает? М-да, насколько я знаю свою подругу, гроза не за горами…
На мой взгляд, Кристина в сравнении только выигрывала. Алина перебарщивала со всем – с загаром, с макияжем, с наращенными волосами, ногтями, ресницами, даже с каблуками… На ней были совершенно умопомрачительные туфли на здоровенной платформе и с тонюсенькими шпильками. Нет, конечно, мы тоже каблучками не пренебрегали, благо ровная плитка под ногами это позволяла. Но в ее случае наблюдался явный перебор! И дело вовсе не в том, что я просто люблю свою подругу и принимаю ее сторону!
Поймав себя на том, что я слишком долго ее рассматриваю, я отвернулась и подошла к Аньке, которая уже вовсю улыбалась Филиппу.
Интересно, что предпримет Кристина? Вряд ли она уже успела рассказать Виталию о том, что случилось днем… Но, зная ее, молчать она точно не будет. И присутствия "бывшей" своего парня категорически не потерпит.
Старая история…
Вот так и начался ее персональный ад.
После той выходки свекровь ненадолго затаилась – смотрела, какая будет реакция. А Ниточка не знала, что и думать. Это было настолько дико и неправдоподобно, что ей и самой порой казалось, что этого не было. Просто фантазия разыгралась, вдруг ни с того ни с сего померещилось. Все-таки беременность – дело такое, бывает – и в голову отдает, и у всех по-разному, мало ли…
Но, поневоле тщательно наблюдая за свекровью, она стала замечать, что та совсем не такая, какой хочет казаться. Что, когда она думает, что ее никто не видит, благостное и приветливое выражение на ее лице бесследно пропадает. На смену ему приходят злоба, хитрость, и непримиримое упорство. Страшным становилось ее лицо. Настолько страшным, что ей стало нестерпимо оставаться один на один с этой женщиной.
Лишь при взгляде на сына, лицо пожилой женщины прояснялось. На нем проступали и нежность, и любовь и отчаянное обожание его, единственной своей кровиночки. Единственного во всем мире родного, милого, бесконечно любимого сына.
Девушке стало невыносимо находиться там. То, что задумывалось, как отдых, постепенно превратилось в кошмар. Свекровь, убедившись, что невестке одного предупреждения было мало, спустя несколько дней отмочила новую выходку.
Муж был в городе, и должен был в этот день вернуться поздно. Женщины приготовили ужин в молчаливой обстановке. Свекровь, как всегда хлопотала, причитала вокруг нее, но девушка с трудом находила силы в себе даже просто молча улыбаться, не то, что поддерживать беседу. Но пожилая женщина упорно делала вид, что ничего не замечает. Когда начали накрывать на стол, Ниточка сказала:
– Вы, пожалуйста, садитесь, ужинайте. А я сейчас не буду.
– Что это ты, дочка? – всплеснула руками свекровь. – Что это с тобой? Почему есть отказываешься?
– Я не отказываюсь, – устало возразила она. – Вот приедет мой муж, я с ним и поем.
– А, вот как… – пожилая женщина отвернулась, но не успела скрыть очередного выражения злобы на своем лице. Но уже через секунду она повернулась обратно, и губы ее сложились в самую добрую и кроткую улыбку. – Ну конечно ты права, моя милая! Ну конечно права! Он приедет, и мы все вместе сядем поужинать! Это правильно, вечером вся семья должна собираться за столом!
Ниточка чуть не застонала от расстройства. Она так надеялась, что к тому времени, когда муж вернется, свекровь уже ляжет спать! И никак не предполагала, что та тоже решит ждать его позднего возвращения!
– Да. Конечно, – выдавила она из себя, выходя из кухоньки.
Она устроилась с книжкой на диване. Не прошло и десяти минут, как свекровь тоже пришла к ней в комнату с вязанием.
– Не могу в своей комнате вязать! – пожаловалась она, поудобнее устраиваясь в кресле. – Лампочка еле светит, а у меня вязание мелкое, аж глаза болят!
– Хотите, я вам лампочку поменяю? – с готовностью предложила девушка.
– Что ты! – свекровь замахала на нее руками. – Что ты! Лампочка под самым потолком! А тебе руки так высоко поднимать нельзя, мало ли, ребеночек перевернется? И мне самой ни в жизнь туда не дотянуться! Так что посижу уж сегодня тут, с тобой. А сынок потом поменяет, как время будет.
Ниточка закусила губу. К счастью, такие моменты как этот, были крайне редкими. Обычно муж не задерживался так надолго, приезжал сразу после работы, и вечера они проводили вместе. Хоть и в неизбежной компании его мамы, которая под любыми предлогами готова была помешать их уединению.
Но сегодня ему пришлось надолго остаться в городе – он показывал ее комнату в коммуналке сразу трем претендентам. С деньгами у них было плохо. Ниточку с работы уволили, как только она сказала про свое положение. Не по закону это было, но что она могла поделать? Так растерялась, когда ей предложили написать заявление «по собственному»… Причем популярно объяснили, что если она откажется, то может очень об этом пожалеть. Мало ли что может быть, проверки там всякие, брак в ее работе находить будут, волновать почем зря… Ей, беременной, оно надо? И девушка, не особо умевшая тогда постоять за себя, написала все, о чем просили. Правда, при выплате расчета, ей накинули некую сумму сверху, и даже довольно неплохую, но ее все равно надолго не хватило!
Муж ругать ее не стал. Вообще ни слова упрека не сказал. Свекровь тоже, на удивление. Наоборот, вроде как обрадовалась, и завела речь о переезде на дачу.
В дачном домике было всего две комнаты, не считая небольшой кухоньки. Большую занимали они с мужем. Меньшую, из которой имелся выход не только в комнату, но и в сени, отдали маме. К двери между комнатами придвинули шкаф, так что комнаты получились вроде как изолированные.
Завтракали, обедали и ужинали обычно в большой комнате. Кухня была такой маленькой, что даже готовить там в четыре руки было очень сложно. Поэтому большая комната служила и столовой, и гостиной. И спальней молодым супругам с приходом ночи.
И сейчас свекровь явно пользовалась сложившимся положением. Ниточка с отчаянием думала, что та делает это нарочно. Она же не может не понимать, что ее постоянное присутствие не может не утомлять, не вызывать раздражения. Она это все нарочно, и все эти ее сладкие ужимки, вся эта ее показная забота…
Господи, как же она устала! Как ей хочется в город, прочь отсюда! Прочь от горящих ненавистью глаз, от пожираемой ревностью души! Хватит с нее, хватит! Она же собиралась сказать ему, что хочет уехать еще неделю назад!
Да, решено, она скажет ему это сегодня же вечером. Пусть мамаша остается тут, и дышит своим свежим воздухом сколько влезет! Хоть до поздней осени. А еще лучше до зимы! А если уж совсем хорошо – так пусть живет тут постоянно!
Ниточка почувствовала, как ногти впились в ладонь. Почувствовала, что так сжала зубы, что челюсти стало больно. Что это она, в самом деле? Она глубоко вздохнула, с удивлением понимая, что в глазах стоят слезы. Еще бы немного, и она расплакалась!
Надо взять себя в руки. Надо же, так раскисла, совсем расклеилась. Подумаешь, старая тетка бесится, что у нее сына уводят. В конце концов, ее тоже можно понять! Ведь она потеряла всех, всю свою семью, он один остался. Немудрено, что она трясется над ним!
А она, Ниточка, совсем уж до ручки дошла! Вот уж точно – крыша едет. Надо срочно брать себя в руки! И нечего в своей душе растить такую же ответную злобу! Она и в самом деле должна понять, должна проявить больше сочувствия. Ведь это его мать, и он любит ее. И она, Ниточка, тоже должна позаботиться о том, чтобы в семье был мир и покой. Рано или поздно женщина поймет, что ее ребенок вырос и не может больше быть пристегнут к маминой юбке. И еще она поймет, что никто не собирается ее бросать. Они будут ее навещать, и тогда когда наконец-то смогут переехать. И заботиться о ней будут, будут обязательно!
Но сейчас надо просто немножко от нее отдохнуть. Нельзя злиться на мать за то, что она слишком любит своего сына. Просто надо сделать перерыв. Побыть им с мужем только вдвоем, хоть пару недель. И сразу станет намного легче!
Ниточка автоматически погладила книжные листы. Она снова улыбалась. Она радовалась, что смогла успокоиться, прогнать это ужасное истерическое состояние. Мысль о том, что она поговорит с мужем и скоро уедет отсюда ее успокаивала. Муж ее поймет, обязательно поймет, должен понять. И вообще, в конце концов, иногда надо и исполнять капризы беременной женщины!
– Ах! – воскликнула свекровь. Клубок пушистой сиреневой шерсти, из которой она вязала, соскользнул с ее колен, и укатился под диван. – Вот я растяпа!
Она принялась тяжело подниматься.
– Сидите! – Ниточка вскочила. – Я достану.
– Куда ты, дочка! Еще чего не хватало. В твоем-то положении…
– В моем положении абсолютно ничего плохого не произойдет, если я достану клубок из-под дивана, – мягко возразила девушка, опускаясь на колени. Только что принятое твердое решение придало ей сил снова общаться со свекровью приветливо и ласково. Она заглянула под диван, клубок лежал совсем рядом. Ниточка взяла его, оперлась рукой о диван, чтобы подняться, другой осторожно придерживая живот… И почувствовала, что старческие пальцы крепко ухватили ее за волосы у затылка, прижимая к полу.
– Что? – растерялась она. – Что вы делаете?
– Ну что, дрянь? – голос женщины больше напоминал шипение. – Что, расслабилась? Страх потеряла? Решила, что тебе померещилось?
Свекровь сильно тянула ее за волосы, заставляя медленно поворачивать лицо в ее сторону.
– Отпустите меня! Вы что, совсем уже? – девушка запрокинула голову как можно дальше назад, старалась осторожно дотянуться руками до сжавших ее пальцев. Она и в самом деле боялась запрокидывать руки, напуганная рассказами о том, что от таких движений ребенок может перевернуться в животе.
– Я – совсем? Ах ты дрянь! – старуха тряхнула ее, да так, что Ниточка чуть не взвыла. В сухих старческих пальцах, сведенных судорогой ненависти, оказалось столько силы! – Ты мерзкая маленькая потаскушка! Девка вонючая! Думаешь, я не знаю, как ты моего сынка каждую ночь ублажаешь? Думаешь, не слышу оттуда, как ты стонешь, как последняя проститутка?
Ниточку бросило в жар при мысли о том, что старая карга каждую ночь подслушивала. Появилось мерзкое чувство, что ее пустили голой по улице. Почему-то особенно отвратительно было именно от того, что говорила эта бабка.
– Мерзота ты! Тварь! Думаешь, он мать на тебя променяет? Думаешь, принесешь ему в подоле, так и все, меня побоку? А вот хрен тебе собачий! Ты его не получишь!
В этот момент она окончательно развернула Ниточку к себе и та разглядела ее лицо. Оно, это лицо, было дикое. Не человеческое. И на этом, сведенном злобой лице страшно пылали совершенно больные глаза.
– Отпустите меня! – девушка отчаянно рванулась, но злобные пальцы держали очень крепко. Затрещали волосы, она вскрикнула от боли, но не смогла даже пошевелить головой. Из глаз сами собой покатились непрошенные слезы.
– Плачь, гадина, плачь. Рыдай, тварь, хоть тебе это и не поможет! Я тебя не пожалею. Ведь ты меня не жалеешь, гадина! Пришла, чтобы забрать его у меня. А у меня только он один и есть! И я тебе его не отдам!
Девушка снова отчаянно рванулась, и снова без толку.
– Ах, ты еще рыпаешься, дуреха? Замри, я сказала! – с этими словами пожилая женщина схватила спицу и нацелила ее девушке прямо в глаз. Ниточка забилась, задергалась, но старуха держала ее так крепко, с такой силой, на которую способны только совершенно невменяемые люди. Девушка зажмурилась, и с ужасом ощутила, как острый кончик спицы прижался к веку.
– Дура ты! – упивалась свекровь. – Дура! Тебе надо было бежать отсюда еще после моего первого предупреждения. Я ведь ясно тебе сказала – ты его не получишь! А ты осталась! Ты решила тягаться со мной! Со мной! С его матерью! Но нет… Нет! Не удастся тебе это! Слышишь? Не удастся… Вот проткну тебе глаз сейчас, и посмотрим, будет ли он любить такое пугало… Такое лихо одноглазое!!!
Девушка последним отчаянным рывком подалась назад и в сторону, кое-как увернувшись от острой спицы. Свекровь потеряла равновесие, и с воплем повалилась на колени. Пока она, выкрикивая совсем уж непотребные вещи, кряхтя и причитая, поднималась, девушка, не помня себя от ужаса, побежала в сени.
Одним движением скинула тапочки, сунула ноги в босоножки, даже не пытаясь их застегнуть. Схватила висевшую на крючке сумку, и с вешалки первый попавшийся плащ, и выскочила на улицу.
Сначала просто бежала, плача, не разбирая дороги. Потом у нее слетела босоножка, и она с ходу наступила на какой-то острый обломок. Нестерпимая боль ударила в ногу, Ниточка рухнула на колени, и разрыдалась, судорожно прижимая к себе впопыхах схваченные вещи.
***
Спустя некоторое время ей удалось немного успокоиться. Она осторожно встала – из распоротой пятки капала кровь. Морщась, надела упавшую босоножку, застегнула. Попробовала. Неприятно, конечно, но идти можно.
Она осмотрелась, куда это ее занесло. Оказалось, что в панике она убежала в самую дальнюю и старую часть дачного поселка. Домики здесь были совсем ветхие, сюда мало кто приезжал. Вокруг стояла тишина, лишь в отдалении кто-то стучал топором, да звенел где-то сигнал велосипеда. Неудивительно, что никто к ней не подошел.
Кое-как, утирая постоянно набегающие слезы и придерживая разболевшийся живот, она побрела к станции. Она встретит мужа. Она все ему расскажет. Она больше никогда ни за что не останется наедине с этой полоумной!
Ниточка зябко повела плечами. Потом вспомнила, что у нее в руках есть одежда. Это оказался плащ мужа. Он был ей совсем велик, и свисал с плеч, зато надежно укутал ее, даже несмотря на то, что она уже заметно выросла. От плаща шел такой родной запах, его запах… Ниточка улыбнулась. Потерлась щекой о воротник. Они справятся с этим. Вместе они справятся.
Она добралась до станции, и тихо присела на лавочку. Ей было плохо, подташнивало, очень хотелось лечь в постель. Девушка чувствовала себя смертельно уставшей, разбитой и больной. И все-таки она терпеливо ждала мужа.
Ей повезло. Ждать пришлось недолго, всего через сорок минут он сошел с электрички. Такой родной, такой любимый! Он совершенно не ожидал ее здесь увидеть, и поэтому чуть не прошел мимо, ей пришлось его окликнуть.
– Ниточка? – поразился он. Лицо озарилось улыбкой, которую тут же словно стерли, когда он получше ее разглядел. – О господи, милая, что с тобой? Что случилось? Почему ты здесь? Где мама?
– Андрей, послушай… – она хотела ему все рассказать! Хотела! Но при слове «мама» в горле сам собой возник комок, а потом вырвалось рыдание. Слезы брызнули из глаз.
– Ниточка, малышка, ты что? Что случилось? Что-то с мамой? – он совершенно растерялся. Усадил ее на лавочку, обнял, принялся гладить. Но девушку била дрожь, из горла вырывались только рыдания, когда она пыталась хоть что-то сказать.
Она поняла, что просто не может, ну физически не может сейчас все ему объяснять. У нее самой не укладывалось это в голове! Ей было плохо, очень плохо. И еще она совершенно точно знала, что не вернется на эту проклятую дачу!