– А где телефон вашего сына? У следователя?
– Нет, он тоже о нем спрашивал. Мы вначале поисков думали, что по телефону полиция определит местонахождение Толи.
– Понятно, а бумажной записной книжки у вашего сына не было? – не надеясь на положительный ответ, спросила Мирослава.
– Нет, не было, а если и была, то мне о ней ничего не известно.
– Понятно…
– Мирослава! – Женщина схватила детектива за руку и, тут же смутившись своего порыва, отпустила ее. – Простите…
– Вы что-то хотели сказать?
– Я хотела вас попросить, пожалуйста, найдите того, кто убил моего сына, я не пожалею никаких денег!
– Мы постараемся найти преступника. Но, простите, что я спрашиваю вас об этом, вы исключаете, что это был несчастный случай?
Антонина покачала головой.
– Но ведь, насколько мне известно, следы борьбы отсутствуют. А вытолкнуть из машины здорового молодого мужчину не так-то легко. Он просто должен был сопротивляться.
– Я не знаю, что там произошло, – медленно проговорила Антонина Ивановна, – но что-то ужасное! Поверьте мне.
– Вам это подсказывает сердце?
– Не только. Я никогда не забуду выражение отвращения и ужаса на лице моего сына.
– Вот как? – спросила Мирослава, а про себя подумала, что Шура об этом не обмолвился ни словом.
– Да, я когда увидела его, то почувствовала, как у меня все волосы на голове зашевелились, не знаю, как я не упала в обморок.
– Ваш муж тоже это видел?
– Да, он первый, – кивнула Мерцалова, – поэтому не хотел меня пускать, говорил, что не надо на него смотреть, чтобы в памяти у меня сохранился образ живого сыночка. Но я настояла. – Антонина Ивановна прижала руки к глазам, и Мирослава увидела, как сквозь сомкнутые пальцы женщины слезы все-таки просочились.
Она протянула Мерцаловой бумажный платок и налила в стакан воды.
– Спасибо, я сейчас возьму себя в руки.
И женщина действительно сумела успокоиться через несколько минут. Мирослава оценила силу духа своей клиентки и поймала себя на том, что сочувствует не погибшему сыну, а оплакивающей его матери.
«Кажется, я очерствела на своей работе», – подумала она.
Через некоторое время, решив вопросы с гонораром и получив заполненный бланк договора от Мориса, Антонина Ивановна Мерцалова покинула детективное агентство.
Морис вошел в кабинет Мирославы, занял кресло, в котором совсем недавно сидела клиентка, и спросил:
– Ну что?
– Ничего, – отозвалась Мирослава, – дело как дело. Будем работать.
– Шуре скажете?
– А как же, мы за тесное сотрудничество с правоохранительными органами, – улыбнулась Мирослава. – Мы поможем следствию…
– А следствие поможет нам, – закончил за нее Миндаугас.
– Очень может быть…
– Я подобрал все, что можно было отыскать об обоих семействах – Духаниных и Мерцаловых, – Морис выложил перед ней распечатку, – посмотрите, может, что-то наведет вас на след.
– Ты незаменимый, – Мирослава бросила ему благодарный взгляд, – я пойду в сад и там приступлю к изучению.
– Если я вам пока не нужен, то пойду займусь ужином. Шура приедет или нет?
– Скорее всего, приедет. Но если и нет, то еда не пропадет, уберем в холодильник и доедим завтра.
Он незаметно улыбнулся, ее неприхотливость в еде умиляла Мориса.
…Шура к ужину не подъехал. Позвонил и сказал, что его завалило… работой.
Вечер прошел тихо. О деле больше не обмолвились ни словом. Долго сидели на крыльце и смотрели на сад. Светлый день, укрывшийся в куще еще не распустившегося жасмина, сменил вечер…
Коралловый отблеск закатного солнца медленно заливал небо. Просвечивающаяся кое-где зелень дрожала прохладными брызгами зеркал и впитывалась более яркими красками, как впитывается живительная влага.
На следующий день Мирослава приступила к работе с утра пораньше. Первым делом она решила начать с друзей Мерцалова-младшего, оставив девичий список на потом.
Благо в списке друзей значились всего двое – Сергей Лобецкий и Гарик Ивашов.
Лобецкий был заведующим в магазине по продаже шуб «Золотое руно», принадлежащем его дяде.
Несмотря на то что Антонина Ивановна дала ей и адрес, и телефон Лобецкого, Мирослава решила подъехать в магазин, не предупреждая о своем визите.
Едва она вошла в зал, как к ней кинулись со всех ног сразу две молодые продавщицы. А ведь Волгина даже не посмотрела в сторону рядов с шубами, она не любила их с детства, и все равно с двух сторон защебетали девушки:
– Какую шубу вы желаете? Вот здесь у нас норка, есть ваш размер, там лиса, шиншилла, мутон…
– Стоп! – перебила Мирослава. – Мне нужен Сергей Игнатьевич Лобецкий и желательно не в виде шубы, а в натуральном обличье.
Девушки невольно хихикнули и указали на кабинет заведующего, даже не поинтересовавшись, кто она и зачем ей нужен их начальник.
Волгина двинулась в указанном направлении, миновала небольшой коридорчик и попала в закуток, в котором имелись две двери. На одной было написано «Бухгалтерия», а на второй – «Заведующий».
«Видимо, дядя Лобецкого был человеком старой закалки и шикарно обустроил только парадный вход, то есть сам демонстрационный зал с меховым товаром», – подумала Мирослава.
Она постучала в дверь и вошла. За компьютером сидел довольно симпатичный блондин и не сводил глаз с экрана. Он даже не обратил внимания на появившуюся в его кабинете посетительницу. Мирослава обошла стол и увидела, чем занят хозяин кабинета – в данный момент он преследовал какого-то монстра.
– Играем? – поинтересовалась Мирослава прямо над ухом парня.
– А?! – очнулся он и подпрыгнул на стуле.
Мирослава выключила компьютер.
– Что вы себе позволяете?! – возмутился он, скорчив обиженную физиономию.
– Вас дядя сюда назначил работать, за бизнесом приглядывать, прибыль увеличивать или в игры играть? – спросила она насмешливо хозяина кабинета.
– Вы кто вообще?! – вытаращил он на нее водянисто-серые глаза. – Как вы сюда попали?
– Отвечаю на ваши вопросы в порядке очередности: я детектив, – она сунула ему под нос удостоверение и тут же его захлопнула, – а вошла я сюда ножками вон через ту дверь.
– Так вы из полиции? – выдохнул он судорожно.
Мирослава не стала его разубеждать.
– И чего вам от меня надо? – нахмурился он.
– Вы в курсе, что погиб ваш друг Анатолий Мерцалов?
– В курсе. Но он же из машины вывалился?
– Возможно.
– И чего тут расследовать – либо пьяный был, либо с молодухой своей поцапался.
– Мерцалов часто злоупотреблял спиртным?
– Не знаю, что вы считаете злоупотреблением, пил, как и все.
– И за руль пьяный садился?
– А с кем такого не бывало?
– Но на этот раз за рулем сидел не он.
– Вот как, не знал. А кто, Тонька?
Мирослава пожала плечами.
– Я как чувствовал! – хлопнул ладонью по столу Лобецкий.
– Что чувствовали?
– Что женитьба Тольку до хорошего не доведет!
– Вот как?
– А то! Жил человек в свое удовольствие, так нет, стреножили.
– Кто же это его стреножил?
– Да старик его, кто же еще. Хотел, чтобы Толик остепенился, и грозил лишением наследства.
– Тяжелый случай.
– А я что говорю?! – вдохновился Лобецкий. – Не каждый человек создан для семейной жизни.
– Значит, Анатолий не был создан для нее?
– А я вам о чем уже битый час толкую?!
– Положим, мы беседуем всего несколько минут.
Лобецкий нетерпеливо отмахнулся:
– Я же в переносном смысле! Понимать надо!
– Понимаю. Значит, Мерцалов-младший жениться на Антонине Духаниной не хотел?
– Не могу сказать, чтобы он особо упирался. Тонька ему нравилась. А главное – подходила.
– В каком смысле подходила? – уточнила Мирослава.
– Если вы намекаете на физиологию, – хихикнул Лобецкий, – то разочарую вас, не знаю, как у них дело происходило в постели. Подходила она ему по капиталам. Вы знаете, кто ее папаша?
– В общем, да.
– То-то же.
– Значит, женился ваш друг все-таки по доброй воле, а не под дулом пистолета.
– Можно сказать и так, – вздохнул Лобецкий. – Толик все обдумал и решил, что дело это выгодное, в смысле его женитьба. А в удовольствии себе отказывать он не собирался.
– Сохранил прежние сердечные привязанности?
– Ой, ради бога, я вас умоляю, какие такие сердечные привязанности? – рассмеялся парень.
– То есть он перед свадьбой расстался со всеми своими прежними пассиями?
– Расстался, – легко подтвердил Сергей. – Толику неприятности не нужны были.
– Какие неприятности?
– После того как он начал ухаживать за Тонькой, ее отец взял под контроль личную, так сказать, жизнь Толика и предупредил его, чтобы он на стороне ни-ни. Чтобы Тонькины нервные клетки, не дай бог, не пострадали.
– Но вы сказали, что Анатолий не собирался лишать себя удовольствия.
– Конечно, не собирался, – согласился Лобецкий, – но не сразу после свадьбы. Прошло бы какое-то время, Духанин успокоился и оттащил бы своих ищеек от зятя.
– Вы уверены, что Духанин вел слежку за зятем?
– Ну, слежка – это, пожалуй, громко сказано. Просто отслеживал Толины контакты, контролировал, так сказать.
– Вы не знаете, Антонина Духанина – ревнивая девушка?
Сергей задумался, потом покачал головой:
– Нет, ничего такого я за ней не замечал.
– Но вы намекнули, что причиной гибели Анатолия могла стать супружеская ссора.
– Да ничего я не намекал! – возмутился Лобецкий. – Просто в газетных заметках фигурировала какая-то сковорода, вот у меня с языка и сорвалось.
– Язык, как говорится, без костей, – констатировала Мирослава.
– Вот-вот! Люблю понимающих детективов, – усмехнулся Лобецкий и добавил: – Особенно женского пола.
Но взгляд, которым его одарила Мирослава, мгновенно сбил с него показное ухарство.
– Ладно, ладно, чего там, – пробурчал он себе под нос.
– Давайте уточним, господин Лобецкий, вы допускаете, что молодые могли поссориться и Анатолий, хлопнув дверью, отправился на ночь глядя искать более отзывчивую женскую душу?
– Нет, – помотал головой Лобецкий, – не допускаю. Толик не дурак сразу после свадьбы портить отношения с тестем. Ведь он надеялся со временем прибрать к рукам и его бизнес.
– А это было возможно?
– Вполне, иначе зачем Толику жениться на Тоньке?!
– Мало ли…
– Мало ли, – передразнил Лобецкий сердито, – он и женился потому, что у Духаниных одна дочь. Родит Тонька детей, и все им отойдет. Это в перспективе. А пока они маленькие, рулить будет Толик.
– Рулил бы, – тут же поправился Сергей и тут же закручинился: – Жалко парня, и все эта чертова женитьба.
– Может быть, женитьба все-таки ни при чем? – наугад спросила Мирослава.
– Может, и ни при чем, – легко согласился Лобецкий.
– А могли Мерцалову-старшему таким образом отомстить конкуренты?
– Могли, конечно. Ему, кстати, грозили смертоубийством.
– Кто?
– Ой, не помню, как его зовут, кавказец какой-то. Он бизнес свой маленький наладил, а Мерцалов, акула ненасытная, проглотил его и не подавился.
– А не было ли среди девушек Мерцалова-младшего тех, с кем он расстался со скандалом?
– Ой. Да сколько угодно, – засмеялся Сергей, – он менял их как перчатки, они ж пачками на него висли.
– На вас, наверное, тоже девушки виснут гроздями? – спросила Мирослава.
– Увы, увы, – ответил Лобецкий.
– Отчего же?
– Во-первых, я не так хорош, как был Толик внешне, и куража у меня нет. А главное, таких денег, как у него были.
– Разве ваш отец не обеспечивает вас?
– Скажете тоже, отец, – усмехнулся Лобецкий и спросил: – Видали напротив моего кабинета бухгалтерию?
– Да.
– Так вот, там сидит мой отец. «Бухгалтер, милый мой бухгалтер», – дурашливо напел он. И добавил уже серьезно: – Деньги только у дяди. А он ими не раскидывается. И здесь я сижу только благодаря тому, что у дяди нет наследников. Так что мне можно надеяться, что когда-нибудь… – проговорил он многозначительно.
– В таком случае, – улыбнулась Мирослава, – вам нужно на работе не в игры играть, а работать. Иначе может найтись у вашего дяди и более трудолюбивый родственник.
– Да уж, – вздохнул Лобецкий, – но если бы вы знали, как я ненавижу эти шубы!
– Найдите себе другое занятие.
– А наследство?! – изумился Сергей.
Мирослава пожала плечами.
– Вам легко говорить, – обиделся он.
– Сергей, а вы знали всех девушек своего друга?
– Всех не всех, но многих. Мне одна из них даже нравилась.
– Кто же, если не секрет?
– Светка Трегубова.
Мирослава быстро сообразила, что этой девушки нет в ее списке.
– Почему же вы не отбили ее у своего друга? – невинно поинтересовалась она.
– Как же, отобьешь у него. К тому же эта дурочка влюбилась в него по-настоящему. Просто места себе не находила.
– А он оставил ее так же, как и других?
– Гораздо быстрее. Светка была совсем не в его вкусе.
– Почему?
– Потому, что она не певица, не актриса, не модель, не стриптизерша. Толику нравились такие вот творческие личности. – Сергей горько усмехнулся.
– А чем занимается Света?
– Музыку в школе преподает, с малышней возится.
– Как же они познакомились?
– Она стояла на остановке, он ехал мимо и нечаянно окатил ее водой из лужи. Не знаю, что заставило его затормозить, но он остановился, подвез ее домой. Так у них все завертелось, а через месяц и завершилось.
– Вроде бы преподавание музыки – это творческий процесс.
– Может, и творческий, но она для него слишком проста…
– А для вас?
– А для меня в самый раз, – ответил он вызывающе.
– Так теперь ее сердце свободно. Дерзайте.
– Может, и дерзну, но позже. Надо дать девушке время успокоиться, чтобы все это устаканилось.
– Мне нужен адрес Светланы Трегубовой.
– А если я его вам не дам? – спросил он с вызовом.
– То я его все равно узнаю. А у вас могут возникнуть неприятности с полицией.
– Черт! Хорошо. – Он назвал адрес девушки и добавил: – Только учтите, она ни в чем не виновата.
Следующим Мирослава навестила Гарика Ивашова. Временно безработного… Гарик считал себя гениальным и, естественно, непризнанным художником.
Родители давно махнули на него рукой и возложили все надежды на младшую сестру Гарика Капитолину Ивашову, которая и занималась бизнесом вместе с родителями.
А Гарик находился то в депрессии, то в загуле, то в творческом поиске. В настоящее время он только что вышел из загула и приподнял ногу, чтобы поставить ее на первую ступень творческого поиска. Он даже начал натягивать холст на подрамник, как звонок в дверь прервал его занятие.
– Ну кто там еще, – ворчал он, открывая дверь.
Увидев на пороге высокую русоволосую девушку, он почесал пятерней в затылке и сказал:
– Привет.
– Привет, – отозвалась Мирослава.
– А вы кто?
– Детектив Мирослава Волгина. – Она развернула перед ним удостоверение.
Но Гарик не стал вникать в тонкости написанного там, вместо этого он проворчал:
– И чего полиции от меня понадобилось?
– Ну…
– Если я чего-то разбил в ресторане, я оплачу, – быстро сказал он, – а если вы будете утверждать, что я кого-то покалечил, то не поверю.
– Почему? – Мирославе удалось скрыть улыбку.
– Потому что я не буйный. Я вообще интеллигент, даже не знаю в каком поколении. Мой дед был врачом, прадед учителем, прапрадед священником…
– Но ваш отец, – прервала его Мирослава.
– Отец торговец, – вздохнул Гарик, – но сейчас вся страна торгует.
– Предположим, не вся. Впрочем, это неважно. Можно мне войти или будем разговаривать на пороге?
– Ой, блин, вы меня заговорили, и я забыл о приличиях, проходите, конечно.
Мирослава прошла вслед за хозяином в квартиру, длинный коридор привел их в студию, которая служила Гарику и кухней, и спальней, и гостиной, и мастерской.