Глава 1
Всего лишь предположение, или Судьба научной гипотезы
Актовый зал главного корпуса крупнейшего университета страны был полон, и даже коридор вокруг него, снабженный телетехникой, был забит участниками, гостями и корреспондентами – так что яблоку негде было упасть. Обсуждалась горячая тема – борьба с коррупцией. Проблема вышла за все рамки и была готова повернуть историю планеты вспять. Разворовывались колоссальные суммы, предназначенные для освоения других планет, в то время как на своей все ресурсы стали огромным дефицитом. Чем секретнее было предприятие, производящее те или иные изделия для космоса, тем больше были объемы воровства, изощреннее методы ухода от контроля, мощнее вооруженные группировки, захватывающие конечный продукт и улетающие на нем в неведомые дали. Многие гибли там, но это не смущало смельчаков. Их манила жажда наживы, и новые конкистадоры варварски расхищали несметные богатства только что открытых планет.
Настоящие же космонавты испытывали нехватку самого необходимого. Защита от жесткого космического излучения стоила дорого, и фирмы максимально экономили на здоровье космонавтов-исследователей. Лечение от разнообразных форм лучевых болезней осуществлялось за счет профсоюзов, и платили за него рабочие-земляне, практически это осуществлялось путем помещения космонавтов в земные санатории и применения самых обычных лечебных процедур, действовавших исключительно симптоматически. Оружие было устаревшим, лазерным, действовало лишь несколько секунд, каждый выстрел грозил повредить скафандр.
Но главный вред от коррупционеров заключался в искаженном управлении наукой. Путем взяток, угроз и убийств, всяких интриг они насадили в структурах своих родственников, и те нещадно присваивали себе результаты чужого интеллектуального труда, при этом искажая и выхолащивая содержание работ. Поэтому лучшие научно-технические достижения оказывались в руках у мафии, а эрзац-технологии – у честных космонавтов. Неоднократно власть на планете Земля путем ядерного шантажа захватывали космические группировки каких-то бандитов, но по приезде международной полиции на их базу выяснялось, что они либо уничтожены природными силами самой этой планеты, либо расстреляны конкурирующими группировками, либо расколоты внутри себя самих, и подавляющая часть членов этой группировки жаждет видеть свое руководство в космической тюрьме, а самих себя – где-нибудь на Земле на свободе, разумеется, с крупной суммой денег.
Казалось, всему этому не будет конца и края, но в одной из сильнейших стран мира вдруг пришел к власти честный и мудрый правитель, который предложил простейший выход из ситуации – денежную реформу. По его мнению, каждая купюра теперь должна была отчитываться о каждом своем передвижении, кому, кем и за что она была уплачена, и отчитываться трем организациям: специальной контролирующей эмиссию структуре Центрального банка; Международной полиции, где давно уже действовали эффективные (для решения отдельных задач) структуры финансового контроля, и Федерации труда и бизнеса, контролировавшей производство. Предполагалось ввести новую платежно-расчетную систему, которая каждую транзакцию купюры между любыми двумя покупателем и продавцом переводила сначала на учетно-банковский счет контролирующей структуры, и лишь затем – на счет продавца товара либо услуги. Информация о транзакциях обрабатывалась таким образом, что все данные о доходах и расходах каждого данного лица открывались контролирующим органам по первому требованию.
И сильная, и слабая сторона реформы заключалась в том, что правитель, «Великий Котин», как сразу стали называть его СМИ, попытался уйти от связи с наукой, которая практически полностью была захвачена мафией, но без науки произвести хоть малейший научно-технический сдвиг не представлялось возможным. Вторая слабая сторона – он восстановил против себя мафию, которая была всесильна и с которой пытались ладить все его предшественники, но они плохо кончали: многих находили мертвыми прямо на рабочих местах, и никто не мог расследовать, откуда произошел удар и какой вид энергии использовался. Информацию о подробностях событий тщательно скрывали от общественного мнения. В результате желающих управлять становилось все меньше, и к власти пришел простой полковник полиции, по специальности следователь, Котин, специализировавшийся на технике убийств и вооружений.
Несмотря на такую специализацию, был он простым и добрым человеком, и самая массовая научная общественность решила его поддержать, помочь решить те проблемы, которые казались недоработанными в его реформе, забуксовавшей еще на стадии теоретической разработки новейшей платежно-расчетной системы. Именно этому и была посвящена научная конференция, за которой с неослабевающим интересом следила вся общественность планеты.
Космонавт-исследователь Валерия Ракитина смогла дважды выступить на форуме, дававшем безграничную возможность для высказывания самых различных точек зрения. Правда, каждый участник имел право только на одно выступление, посвященное только одной теме и только в одной секции, но наглость – второе счастье, это она знала по опыту. Она сумела выступить дважды – о космическом транспорте и о космических растениях. Какое это имело отношение к денежной реформе? Надо привязать денежные транзакции к каждой космической базе, что ограничит финансовую мощь мафии. Их деньги потеряют власть на просторах Вселенной. А для этого базы должны обладать максимальной финансовой самостоятельностью.
Получив положенную порцию аплодисментов, вопросов и язвительных замечаний, она вырвалась в коридор. Вообще-то ее волновало совсем другое. Ведь Котина скоро найдут убитым – и никакие его связи на старой работе не смогут помешать этому, мафия слишком далеко ушла по научно-техническому пути. Ушла в отрыв на поколение техники – это как минимум. Надо было найти старого товарища, поговорить с ним о том, чего не знал еще никто на планете Земля. Она знала о своих возможностях и не сомневалась в этом. Сделав целый круг вокруг актового зала, ставшего конференц-залой, она наконец заметила его, одиноко стоящего возле мраморной колонны. Он выглядел уставшим, старым и очень одиноким.
– Я знаю, что ты ищешь меня. Я пришел сюда только за этим. Ты можешь мне не поверить…
– Я верю, хотя никому не говорила об этом. Значит, это судьба.
– Это не судьба, это – смерть. Она уже близко от меня. Смерть открывает такие грани… Но лучше этого не знать вам, живым.
Получив такие дозы радиации, какие он получил, человек не должен был оставаться в живых. Но он сохранял свежий, подтянутый вид, держался бодро и уверенно, говорил весело и остроумно. Для всего мира это был человек-легенда, старейший и авторитетнейший космонавт планеты, некогда открывший целую эру космических исследований, и стремился соответствовать этому. Летный мундир сидел на нем безукоризненно. Живым он давно себя не считал, будучи уверен, что все атомы в его организме спинально вращаются в обратном направлении, чем у живых существ. Воду и пищу он принимал только после облучения их в особом, сконструированным им же самим устройстве, иначе они не усваивались организмом, даже вода не впитывалась поверхностью кожи. Впрочем, знали об этом лишь единицы. Как это работает – он никому не мог объяснить.
И все-таки надо было говорить. Она спросила прямо, без обиняков:
– Когда вы выходили в открытый космос, звезды мерцали? Они мерцали так же, как на Земле, или как-то иначе?
– Да, нет, да. Извините, мне надо идти.
Он бросился бежать. Он не мог переносить ее вида.
– Задержите его, – бросила она охраннику, и тот передал по рации:
– Задержать.
Вскоре раздался вопль задержанного старца:
– Зачем? За что?
– Вы слишком много знаете. Вы должны рассказать о мерцании звезд.
– Вы что, хотите законопатить меня в психбольницу?
Тут раздался грозный рык начальника охраны здания:
– А теперь ты расскажешь мне все в последовательности! И не вздумай ссылаться на здоровье! Кто потребовал его задержать?
– Я, Ракитина, космонавт-исследователь.
– Проведешь допрос! Прямо в моем присутствии. У меня просто так по корпусу не бегают. Он двух роботов-официантов сбил, прямо с подносами. Очень нервно вел себя человек. Разберитесь, что там. Зайдите в четыреста седьмую.
Разговор в четыреста седьмой, расположенной этажом выше конференцзала, оказался сложным. Вызвали физика-академика из соседнего корпуса. Он вообще не собирался идти в гости к экономистам, тем более борющимся с коррупцией, но мерцание звезд…
Главный вклад в космические исследования Алексиса-Леона Стокса, так звали заслуженного космонавта, заключался в его выходе в открытый космос без страховочных приспособлений. Дистанция его отхода от корабля тогда составила пятнадцать километров, собственно, большего не требовалось и в дальнейшем, и, хотя вся Земля следила за этим выходом, главного они тогда так и не поняли. В обсерваториях знали, что из глубин Космоса доходили тревожные сигналы, и руководство космическими исследованиями решило, что только человек, заброшенный вглубь Солнечной системы, большего тогда не позволяли старинные ракетные двигатели, может понять, что же там происходит и к чему следует готовиться землянам. На всем лежала печать космического рока.
Практически одновременно с трансляцией его выхода по всем каналам массовых телекоммуникаций, на Земле началось несколько мощных землетрясений. Крупные острова сдвигались на сотни метров, строения разрушались, гибли миллионы людей. Как назло, разрушения происходили в наиболее густонаселенных районах с самым благоприятным климатом, куда к тому же съезжались миллионы туристов. Правительства, парализованные коррупцией, не предприняли никаких действий, и люди были предоставлены самим себе, каждый выживал, как мог.
Космонавт, выброшенный катапультой (в целях экономии энергии автономного двигателя его скафандра) из шлюзовой камеры космического корабля, мог видеть эту катастрофу воочию и заснять ее на небольшой аппарат, установленный на шлеме. На самом деле, ее масштабы были куда грознее, чем виделось это людям, находившимся в самих зонах бедствия. Земная кора прогнулась, словно ее ударили невидимой палкой, и края прогиба почти соприкоснулись. Благодаря огромной силе гравитации и плотной облачности, никто не выпал из своего обычного пространства и даже не заметил этого рывка на сотни километров в сторону или вниз, а затем возвращения на прежнее место, произошедшего всего лишь за несколько секунд. Больших разрывов в земной коре не образовалось, произошли лишь изменения в самом пространстве. Откуда-то появились большие участки земли, которых раньше просто не было, ни физически, ни на карте, пустынные и безжизненные. Другие же, заполненные джунглями, реками, озерами, неведомо куда исчезли. Практически одновременно с этим в Большом Космосе случилось необычное событие, не зафиксированное земными станциями только потому, что все они отключились почти на сутки на дату, когда случились сильнейшие землетрясения, и не смогли записать даже тех наблюдений, которые сделали орбитальные станции и многочисленные «вояджеры», посланные вглубь Вселенной. В отдаленных районах Вселенной синхронно для земного наблюдателя появилось несколько новых галактик, и свечение значительной части звезд несколько изменилось. Именно это и послан был наблюдать и понять, с огромным риском для собственной жизни, практически обреченный на смерть, космонавт-исследователь.
Его коллеги-космонавты, оставшиеся на станции, страдали угрызениями совести, хотя команду уходить в открытый космос получил только он один, и были уверены, что он испытывает сейчас страшные муки и умирает, будучи не в состоянии понять хоть что-нибудь. Может, это и лучше, чем видеть планетарные катаклизмы, в которых неизбежно должны погибнуть миллионы людей, и не получать с Земли никакой информации. Когда он отдалился на расчетное расстояние в пятнадцать километров, они окликнули его:
– Алекс, ты жив?
– Жив, и даже неплохо себя чувствую, по сравнению с тем, что должно было быть.
– Как излучение?
Излучение было в десять раз ниже расчетного, и это спасло ему жизнь. Друзья продолжали спрашивать:
– Как самочувствие? Нормально?
– Нет. Слышу музыку.
– Чью? Бах, Бетховен, Моцарт, Вивальди? Ты взял с собой записи? Как они могли поместиться в скафандре?
На скафандрах имелись только передающие и принимающие устройства, своих музыкальных фондов не было. Хочешь слушать музыку – подключайся к информационной базе корабля и спроси у командира разрешения! Космос никогда не терпел любителей отдыхать.
– Нет. Похоже на это. Но там нет звучания земных инструментов. Это музыка самого Космоса. И не Гармония Вселенной.
– Что же это?
– Силюсь понять.
– Это страшно или красиво?
– Скорее, страшно красиво. Это музыка разрушения, которое является одновременно созиданием. Рушатся одни миры, созидаются другие, новые.
Они сообщили космонавту, что его удаление от станции превысило пятнадцать километров, и ему пора возвращаться.
– А жаль, так хочется музыку слушать.
– Нам не хочется гоняться за тобой по просторам Солнечной системы за счет нашего ракетного двигателя.
– Ладно, иду.
Он переориентировал свой персональный двигатель и вернулся на корабль. Он так и не сказал никому, что звезды мерцали в такт музыке, что она не просто звучала в наушниках, а пронизывала все его существо, и что именно благодаря ей последствия космического облучения были минимальными. И что в этом мерцании было нечто…
Быть может, там, вдали, рушились обитаемые разумными существами миры, одна вечность заменялась другой вечностью, гибли сотни цивилизаций, и новые миры должны были начинать миллиарды лет своего развития с чистого листа. А может быть, и нет. Где есть гарантии, что эти миры обитаемы? Может быть, это просто – мертвые груды камней? С другой стороны, если бы не такие периодические катастрофы, возможно, из Космоса уже давно прилетело бы нечто, способное запросто уничтожить нашу цивилизацию.
Возможно, есть какая-то закономерность в том, что где-то там, далеко, происходят катастрофы, есть тайный смысл. Иначе мы испытывали бы ужас при взгляде на небо, вместо того, чтобы наслаждаться величием и красотой Космоса. Не забывая и того, что еще в древности называлость «неумолимым космическим роком», – непостижимой связи наших судеб с тем, что происходит в далеких мирах.
Ему вдруг пришла в голову мысль: если естественный отбор на планете Земля дал миру человека разумного, способного быть сильнее любого живого существа на этой планете; если исторический отбор дал миру человеческую цивилизацию, черпающую силу из большинства природных процессов, с которыми сталкивается, – то к чему ведет космический отбор среди миров и цивилизаций? Наверно, он приведет к тому, что выживут только сильнейшие цивилизации, способные выстоять вот в таких катаклизмах, ведь они происходят очень редко, давая время цивилизации созреть и развиться, осуществить все свои возможности? И вот настает время решающего экзамена: выстоишь или нет? Достойны ли вы, мыслящие существа, жить во Вселенной, наполнив ее Разумом? Нет – уступите место другим мирам!
А может быть, космический отбор ведет к формированию Бога – Высшего Разума во Вселенной, сосредоточившего у себя все ее силы, весь ее разум? А потом этот Высший Разум на Машине Времени вернется назад, в мертвую Вселенную после Большого Взрыва, и вдохнет в нее Жизнь и Мысль, упорядочит из хаоса свет, время и все, что нужно для этого чуда, несводимого ни к одной из мертвых материй? Ведь кто-то сопровождал эти хрупкие зародыши Разума на всем, почти бесконечном, пути их совершенствования? Бог создал Вселенную, но кто же создал Бога? Может быть, он возник естественным путем, выстоял в хаосе разрушения, не дал природным силам себя уничтожить и получил право быть тем, чьи атрибуты – всесилие, всеведение, вечность и бесконечность, кого мы так и не смогли понять? Хотя каждый из нас, хотя бы раз в жизни, ощущал на себе его присутствие.