Машина тем временем миновала населенный пункт, под названием на соответствующем дорожном знаке: «Мельниково», и не доезжая Володино, свернула с заасфальтированной дороги на «ненаезженную» лесную. Маршрут указывала недовольная Шульц: именно она и попросила свернуть с автотрассы. Поначалу, примерно три километра, пробирались с большим трудом, постоянно буксуя и продвигаясь со скоростью не более пяти километров за час.
– Далеко еще ехать? – не выдержал грубый водитель, жестко обращаясь к своей провожатой. – Не то у меня, при таких делах, скоро горючка может закончиться.
– Не волнуйтесь, – спокойно произнесла Грета, – через двести метров все прекратится и пойдет нормальная, забитая грунтом дорога – бензин же? – не переживайте, его Вам обязательно дозаправят.
Глава II. Лесная заимка
Обрусевшая немка не обманула, и, действительно, скоро колеса автомобиля выехали на ровную, укатанную лесную дорожку. На ней практически не было ямок, и можно было ехать на четвертой, повышенной передаче. Это обстоятельство приятно поразило водителя, и он не преминул поинтересоваться об этом, весьма необычном для здешних мест, обстоятельстве:
– Почему, интересно знать, здесь так гладко, как у кота на его яйцах?
Сутенер не церемонился ни в чьем присутствии, вот и сейчас рассмеялся своей, как ему казалось, удачной и остроумной шутке.
– Здесь раньше проходила узкоколейка, – постаралась просветить его в подробности Шульц, – рельсы сдали на металлолом, а гравий остался.
– Тогда понятно, – выдавил сквозь смех не в меру дерзкий Андрей.
Они проехали еще километров пятьдесят, прежде чем провожатая, указав посередине леса на небольшую поляну, сказала:
– Все, мы приехали, и вот здесь можно остановиться. Машину паркуйте на месте, где остановитесь, поверьте, она с него никуда не «тронется», мы же дальше поедем на нашем, более проходимом, спецтранспорте.
Хрустов послушно свернул с дороги на лесную полянку, где заглушил двигатель своего «опеля», и вся троица незамедлительно поспешила наружу.
– Теперь куда? – спросил сутенер.
– Нам необходимо пешком пройти метров семьсот, – отвечала Грета на удивление милым голосом, – а там нас уже будут ждать.
Она повела их через чрезвычайно густорастущую лесопосадку. Не смотря на заверения проводницы, пройти им пришлось весь километр, прежде чем они увидели небольшой гусеничный тягач. Далее, они продолжили двигаться по полному бездорожью, резко объезжая попадавшиеся в пути деревья, словно бы управлявший техникой механик практиковался в экстремальном вождении, но, очевидно, водитель этого, такого необычного, транспорта отлично знал свое дело, да и весь путь в том числе тоже: ехали они без вынужденных и непредвиденных остановок.
Таким, не совсем обычным, образом, они проехали еще километров пятнадцать, пока наконец приблизились к небольшому лесному селению. Когда путники покидали салон, на улице было уже совершено темно но вместе с тем, даже не смотря на это, Мария, неплохо видевшая в темноте, смогла различить стоявшие в беспорядке семь или восемь домов, обставленных хозяйственными постройками, что ничуть не напоминало установленную для охотничьих целей заимку. И опять под «ложечкой» у падшей «девочки» неприятно защекотало, что «говорило» об ожидавшей ее впереди непременной и неведомой ей, в том числе жуткой, опасности. Тем не менее и как бы там ни было, но сопровождаемая Шульц и своим сутенером, она, словно «ведомый на убой» беззащитный теленок, продолжала послушно идти к самому большому в том странном месте строению.
Только переступив порог, они тут же оказались в накуренном до ужаса помещении, где был поставлен длинный дубовый стол, за которым расположились тридцать два, в основном «здоровенных» и накаченных, мужиков, находящихся в возрасте от девятнадцати до сорока, возможно и с лишним, лет. У Вихревой сжалось сердце, по венам потекла «леденящая душу» кровь, предположив, что ей придется обслуживать всю эту братию, девушка метнулась обратно на выход, но тут же остановилась, так как путь ей преградила ставшая как-то сразу зловредной Грета, державшая в руках совсем даже неигрушечный пистолет.
Потупив взор, она обернулась и, продолжая быть плечом к плечу с Хрустовым, вместе с ним приблизилась к общественному столу, во главе которого, прямо напротив входа, восседал предводитель всего этого большого собрания.
На вид тому было не более лет сорока, и, в отличии от остальных, он был довольно невысокого роста, примерно около ста шестидесяти двух сантиметров. Несмотря на это, фигура его была достаточно крепкой, что говорило о том, что он обладает вполне приличной физической силой. Если останавливаться на остальных характеристиках внешности этого человека, то они были такими: овальное, скорее даже продолговатое, лицо было невероятно красивым, чем-то похожим на женское; большие голубые глаза прикрывались длинными, словно у ребенка, пышными, но притом седыми ресницами и выражали тонкий изворотливый ум, невероятное самообладание, а кроме того, излучали невероятную решительность и жуткую беспощадность; лоб, как водится в таких случаях, был нахмурен; дугообразные брови сведены к переносице; небольшой нос был совершенно прямым и плавно переходил в средней полноты широкие губы – верхняя с правой стороны была чуть приподнята, придавая общему выражению оттенок презрительности и создавалось впечатление, что он с пренебрежением относится ко всему, что только его окружает; волосы этого грозного персонажа были и не блондинистыми, и не рыжими, а какого-то непонятного светлого, вернее, седого цвета, вероятно, подвергались какой-то красящей химии и торчали в разные стороны, не образуя никакой маломальской прически; одежда, как и у всех сидящих за этим столом, представляла из себя камуфлированную военную форму, на ногах – обуты грубые солдатские зашнурованные ботинки.
В отличии от своих находящихся здесь же соратников, тот совершено не улыбался, что навело перетрусившую Марию на определенные размышления: «Да, пощады от такого вряд ли дождешься», – готовилась она переносить невероятные страданья и жуткие муки. «А может все обойдется?» – просилась в ее возбужденную голову навязчивая, но вместе с тем явно глупая мысль. «Да, нет, это вряд ли», – отвечал ей рассудительный разум.
В этот момент предводитель лесного сообщества решил наконец-таки взять на себя труд просветить «гостей» о своем имени и роде занятий:
– Я, Борисов Виктор Павлович, являюсь здесь главным.
«Ну, Грета ему, точно, никакая совсем не сестра, – подумала Вихрева, – хотя, может, ее брат и сидит где-нибудь за этим длинным столом». Оратор же между тем продолжал:
– Мы ведем свободную жизнь, никому при этом не подчиняясь, а живем в основном за счет разбоев и грабежей, причем участвуем только в крупномасштабных, наиболее выгодных, операциях. Помимо этого мы приторговываем китайцам добываемой здесь – конечно же, самым что ни на есть незаконным образом – нефтью, как вы наверное знаете – ее здесь немерено. Таким образом, мы совершенно не бедствуем, но… перехожу к главному. Как, надеюсь, вы понимаете, находится все время в трудах достаточно сложно…
Атаман не смог договорить фразу, так как его перебил Хрустов, достаточно ясно себе осознавший, что без особого, тайного умысла такие вещи на всеобщее «обозрение» не выносятся:
– Зачем Вы нам все это сейчас говорите? Нам совершенно не интересен род вашей деятельности и занятий. Давайте, мы уже сделаем нашу работу да подобру-поздорову отвалим поскорей восвояси. Место же вашего расположения я даже если и захочу…
Договорить сутенер не успел: Борисов выхватил из одетой на поясной ремень кобуры небольшой револьвер, и вылетевшая из его ствола пуля навсегда прекратила дерзкие речи Андрея, оставив в его лбу небольшую, круглую дырочку. Хрустов как стоял, так и рухнул на пол, а другие бандиты с недовольным видом стали протестовать:
– Зачем? Ведь договаривались же, что их будет двое, а теперь что, за одной полуголой девкой гоняться? Мы же ее враз достанем… никакого спортивного интереса.
Только тут героиня начала понимать, какая именно искомая цель их прибытия в этот бандитский вертеп. «На нас собирались «охотиться»! – подумала она, но взглянув на лежащий на полу труп недавнего сутенера, тут же непроизвольно поправилась: – Нет неправильно, теперь уже только лишь на меня».
Ее размышления прервал голос Виктора Павловича, решившего успокоить взбудораженную «братву»:
– Тихо, тихо! Чего «разгалделись»? Наши планы чуть-чуть изменились. Появилось одно, очень выгодное, нам предложение, от которого я попросту не смог отказаться, поэтому-то и придется время нашего «развлечения» несколько сократить. В любом случае не переживайте: драйв мы все равно испытаем, однако, чтобы ускорить процесс и не потерять интереса, немного изменим обычные правила.
Едва успев договорить этот непродолжительный монолог, он, продолжая держать в руке револьвер, направил его на правую ногу девушки и тут же, даже не глядя в ее сторону, выстрелил. Пуля попала в среднюю часть бедра. Мария, воспитанная в условиях детского дома, побывала в различных и достаточно непростых переделках, поэтому научилась переносить любую, в том числе и сильную, боль, но в этот раз, поддавшись какой-то своей внутренней интуиции, она, словно враз обезножив, плюхнулась на пол и, схватившись за поврежденное место, изобразила сильнейшие, якобы нестерпимые ей, страдания. Непродолжительно насладившись мучением выбранной жертвы, Борисов, сорвав с «презренной шалавы» парик и взяв ее за волосы так, чтобы ее голова обязательно поднялась, а их глаза встретились, «скрипящим» голосом произнес:
– Как ты, надеюсь, поняла, подлая «сучка», ты здесь находишься не ради – на «хер», нам не нужной! – плотской забавы. Мы выбрали тебя в качестве «опасного зверя» (Ха-ха-ха, ржали разбойники), на которого собираемся «поохотиться». Сейчас половина двенадцатого уже, к слову сказать, глубоко спустившейся ночи. Мы даем тебе фору лишь до утра, и, надеюсь, что ты вполне доходчиво понимаешь – чем дальше ты сможешь уковылять на своей подстреленной ножке, тем дольше в этом случае проживешь.
Его слова продолжали вызывать дружный смех его грубых, преступных соратников. Сам же он даже не улыбнулся, а только еще более «стервенея», продолжил:
– Я, если бы вдруг оказался на твоем месте, не стал тратить попусту время, а напротив, «весело» поспешил, потому что, извини (ха-ха-ха смеялись его соратники), твое время уже запущено. Обещаю, что не далее, как к обеду, я буду разделывать твою мертвую тушу. А сейчас, «шалава», отдай мне сюда свой мобильник.
С этими словами главарь обыскал девушку и достал из кармана ее куртки сотовый телефон, оставив Вихреву без какого-либо сообщения с внешним миром.
Все это было так нереально, будто Мария находилась словно в каком-то кошмарном, неведомом сне и никак не могла поверить, что, действительно, будет являть собой предмет нечеловеческих и явно сумасшедших забав этих одичавших либо, лучше сказать, озверевших людей, но сильная боль в простреленной части бедра возвращала ее к суровой реальности, и как-только атаман отпустил ее волосы, она тут же поднялась и, прихрамывая, направилась к выходу. На этот раз Грета посторонилась, предоставляя тем самым своей недавней попутчице свободный проход. «Эта «падла-приморенная», вероятно, тоже будет участвовать в этой «охоте»? – подумала про себя проститутка и зачем-то мысленно подытожила: – Все-таки интересно? что она-то здесь делает? Хотя какая мне теперь разница… значит, тридцать три – против всего одной».
За всеми этими невеселыми размышлениями она смогла наконец-то выбраться из дома наружу. «Первым делом они отправятся искать меня к нашей машине. То есть, в ту сторону идти – это никак невозможно, тем более что с пулей в ноге я до нее и сама по себе вряд ли доковыляю, да и заблудиться в лесу в ночное время совсем даже нетрудно, – логически рассудила совсем неглупая девушка, – необходимо принять смертный бой и попытаться попробовать выжить, – продолжала она свои рассуждения, вспоминая свою детдомовскую, не такую уж далекую, бытность, где сдаваться, не смотря ни какие обстоятельства, было не принято. Полностью уверившись в этой мысли, Вихрева пошла в сторону, противоположную той, с которой они только что прибыли. Оказавшись в зарослях, отчаянная девушка, чтобы удобнее было идти, первым делом сломала себе каблуки: для лесных прогулок приведенная в подобное состояние обувь стала намного удобней.
Пройдя чуть более полутора километров, беглянка присела у дерева. Чтобы немного отдохнуть, она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
Когда-то, на протяжении довольно долгого периода времени, длящегося не менее четырех лет, у нее в постоянных клиентах числился один военнослужащий офицер, боец подразделений войск специального назначения. Он «покупал» ее всегда на целые сутки. Это время, кроме того, что «занимались любовью», они использовали в том числе и для обучения девушки военному делу, а именно: стрельбе из снайперской винтовки, приемам самообороны, владению другими видами оружия, в том числе и метательного. Мария оказалась на редкость «легкообучаемой» и усердно усваивала все тонкости опасного ремесла.
Она научилась метко стрелять, причем для прицеливания из снайперской винтовки Драгунова ей требовалось не более двух секунд, но обычно она обходилась и меньшим временем, не превышающим одной минимальной секунды. Для этого ей требовалось только определить место нахождения цели, направить в ту сторону винтовку и, захватив ее окуляром, произвести поражающий выстрел. Как правило, все ее такие попытки оказывались успешными. Кроме СВД, девушка освоила все виды пистолетов и с тридцати метров все выпущенные ею пули попадали только в десятку. Путана прекрасно метала ножи, кинжалы и другие заточенные предметы, а превосходно освоив не один десяток приемов рукопашного боя, она нередко применяла их и в практике своей довольно опасной «работы».
Ее знакомый, Иван Васильевич Ковров, действительно, относился к этой проститутке неравнодушно – если не сказать больше. Последнее время он стал признаваться себе, что любит эту представительницу древнейшей «профессии». Вихрева вполне разделяла его нежные чувства, и они даже подумывали о том, чтобы узаконить свои отношения, чтобы одновременно вырвать девушку из пучины разврата, похоти, грязи и лжи. Спецназовец непременно собирался осуществить свои благодушные замыслы, но не торопился с принятием основного решения: ему самому пока жить было негде, и он копил деньги себе на квартиру, причем оставалось совсем немного, после чего он и собирался сделать возлюбленной предложение.
Однако их планам не суждено было сбыться: около двух лет назад, отправившись для проведения очередной антитеррористической операции, Иван не вернулся, получив в документах статус: «Пропал без вести». Мария, конечно же, очень по этому поводу горевала, но сделать в подобной ситуации ничего не могла и продолжала добывать себе пропитание, не переставая торговать своим телом. Она уже стала подумывать, что Бог навсегда от нее отвернулся, и ей так и суждено прозябать на самом «дне» нашей жизни. Нередко, в тайне от всех, она горько плакала, предаваясь унынию и кляня злодейку-судьбу за такое невероятно безжалостное к ней отношение.
В таких невеселых воспоминаниях девушка пребывала не менее получаса, однако на «дворе» была промозглая осенняя ночь, а стоит вспомнить, что одеяние у героини, брошенной в самую гущу лесного кошмара, было не очень-то теплое, и под воздействием холода и нервного перенапряжения она стала явственно ощущать, что ее стала «колотить» мелкая, неприятная дрожь, постепенно возвращая к реальной, сложившейся возле нее, печальной действительности.
Глава III. Операция и первая жертва
Открыв глаза, Мария поняла, что с пулей в бедре она мало ли что сможет сделать. Нужно было срочно извлекать этот, очень мешавший и причинявший ей невероятную боль, свинцово-стальной предмет. Она была девушкой мужественной, и за свою бытность в детском доме ей приходилось не раз проводить всевозможные спасательные эксперименты, извлекая у себя и своих товарищей занозы и даже дробинки, застревавшие в телах после баловства с пневматическим пистолетом. Поэтому сейчас она отчетливо себе представляла, чем именно займется в первую очередь.