– Знаешь, я даже скучные фильмы люблю смотреть.
– Да ну?
– Серьёзно. Хочешь, скажу, каким способом я их люблю?
Я подавил смешок, потому что выражение «любить тем или иным способом», разумеется, вызвало самые пошлые ассоциации.
…Наверняка она будет говорить о том, как хочет стать моей моделью. Но закончится этот разговор в постели. А потом…
Что будет потом, станет ясно наутро.
***
Вот каким способом она любила скучные фильмы: воображала, будто это она написала к ним сценарий и снимала как режиссёр. «С плохими скучными фильмами это даже просто, мне хватает ума сообразить, как можно было сделать лучше. Я смотрю плохие скучные фильмы до конца, но когда по экрану ползут финальные титры, в моей голове заканчивается уже совсем другое кино, гораздо лучше… Понимаешь, о чём я?»
Да, Дорси, я отлично понимал это! Примерно так я сам стал скульптором…
А вот каким способом она любила меня: сначала орально, потом пустила меня сзади, потом в позе «69», потом сверху, а потом я кончил.
Потом мне очень хотелось спать, но Дорси спросила:
– Есть желание принять со мной душ?
Желание откуда-то возникло, и в душе я ещё раз кончил, теперь уже на её восхитительную грудь.
Потом мы пили кофе у неё на кухне, я, с разрешения Дорси, курил, и она вдруг спросила:
– Можно поговорить с тобой серьёзно?
Я напрягся.
– Конечно…
– Я думаю, быть моделью не так просто, как кажется. Наверное, нужно иметь что-то особенное… не во внешности, а внутри. Я к тому, что… секс был клёвый, но секс – это просто секс, он сам по себе. А я на самом деле хочу быть моделью.
Я с удивлением заметил, что она волнуется.
– Просто хочу понять: смогу или нет? Все говорят, что ты отличный художник и славный парень. Я думаю, ты скажешь честно. Как по-твоему, я смогу?
Я прокашлялся.
– Что ж, если тебе нужен серьёзный ответ…
– Только серьёзный!
– О’кей.
Мои пальцы потянулись к пачке, но взять новую сигарету не успели, потому что я начал говорить, и руки привычно разбежались по своим замысловатым орбитам. Кажется, творческий процесс – это единственная ситуация, в которой я способен полностью контролировать свои верхние конечности…
– Секрет модели – не в самой модели. Произведение искусства присутствует в художнике изначально. Я сравнил бы это с незапланированной беременностью. Художник не может понять, что его тревожит, что давит изнутри. И однажды, если он не совсем невезуч, происходит совпадение. Бах! – и совпадает то, что ты видишь глазами, и то, что чувствуешь сердцем. То, на что ты смотришь в этот момент, или тот, на кого смотришь, и есть твоя модель.
По сути, я рассказывал о том, как творил Кетхуму. Миг у Азйека Мортона, когда я увидел рисунки Освальда Грея, и стал мигом – бах! – совпадения.
Дорси слушала меня внимательно, даже губу закусила.
– Вот как… Знаешь, а мне всегда казалось, что настоящий художник творит другим способом… Нет, не подумай, Смоки Рэй, будто я тебя не считаю настоящим! Просто…
– Дорси, не мямли. Договаривай.
– Мне казалось, художник внимательно смотрит по сторонам, и однажды замечает в окружающем что-то… О, наверное, мне не стоит об этом говорить. Я ведь совсем не разбираюсь в искусстве.
– Не принижай себя, Дорси. Я понял, что ты хочешь сказать. Так вот, открою секрет: у каждого художника свой метод. Есть те, которые ищут вдохновения вокруг себя. Но я – первый тип. Когда наступает пора, хожу беременный своими идеями…
– И я не похожа ни на одну из твоих идей? – Дорси улыбнулась. – Что ж, я не в претензии. Может быть, мне когда-нибудь повезёт, и я встречу своего художника.
Несмотря на бодрый тон, я понял, что ей всё-таки обидно.
– Эй, не надо делать поспешных выводов! Пока мне попросту некогда было присматриваться к тебе.
– Ну, если для этого нужно время… Я не против, разрешаю присмотреться. А сейчас пошли спать…
Как ни странно, я долго не мог уснуть. Дорси меня удивила. Девочка из «Сладкого местечка», которая протирает столики, вытряхивает пепельницы, разносит пиво и собирает львиную долю сальных улыбок, вызванных танцем стриптизёрш, оказалась непростой натурой. Её представление о том, как работает художник, на самом деле относится к ней самой. Это она жадно всматривается в окружающее, поглощая без разбора людей, разговоры, фильмы – в действительности она ищет что-то особенное в себе.
Глава 4.
Наутро меня разбудили голоса.
– Дорси, я всегда была далека от того, чтобы учить тебя жизни, но, видимо, придётся изменить этому правилу. Что ты в нём нашла?
– Ты, наверное, очень удивишься, но он необычный парень. Если хочешь, я скажу, только не падай в обморок, о’кей? Так вот, представляешь, этот парень… он – художник!
– Оставь глупые шутки! Поверь, я знаю, о чём говорю. Никогда не влюбляйся в художника!
– О, прошу, не делай такое торжественное лицо… Твой опыт меня не убеждает…
Голоса отдалились. Я встал и начал собирать свою одежду, пытаясь сообразить, кто навестил Дорси в ранний час. Хотелось надеяться, что не мать. Судя по всему, Дорси вполне самостоятельная девочка, и всё-таки к встрече с её матерью я психологически не готов.
Впрочем, голос слишком молодой. И как ни странно, но показался мне знакомым.
Неосознанно стараясь не шуметь, я оделся и вышел из спальни. Голоса продолжали спор в гостиной. Мягко ступая, я направился к ним.
– Вообще, с чего ты взяла, что я влюбилась?
– Тогда что он делает в твоей постели, Зайка?
– Перепихнуться – не значит влюбиться.
Послышался шорох ткани.
– Я бы поверила, будь ты нормальной девчонкой, но ты же чокнутая! Оглянуться не успеешь, как втюришься в него по уши, а он – усвой это – выберет искусство… В конце концов, ты что, не видела, как этот парень смотрит на Пэм?
– Слушай, Джулия, ну хватит уже! Ты совсем не понимаешь… Пэм для него – модель, а не девушка. Это… это – бах! – Дорси сопроводила свои слова хлопком в ладоши. – Совпадение образа и той идеи, которую он вынашивал. Да и не собираюсь я соперничать с Пэм. И я не влюблюсь. Мы просто поговорили и просто потрахались, ничего больше. А в постели он, между прочим, неплох…
– Все интеллигентные мальчики неплохи по первому разу, – ворчливо заметила названная Джулией. – Внимательные, чуткие… Потом они изучают твои эрогенные зоны и становятся самоуверенными автоматами. А потом ты им наскучиваешь, и оказывается, что любые дела важнее тебя. Они доводят тебя до истерики, заявляют, что не могут находиться рядом с чёртовой сумасшедшей дурой и улетают искать новую жертву… Эй, что смешного я сказала?
Дорси хихикнула.
– Прости-прости! Правда, прости! Я не хотела тебя обижать. Просто… ну, мне кажется, ты немного торопишься с обобщениями. Две неудачи с парнями – не бог весть какой богатый опыт…
Подслушивать нехорошо. Интеллигентные мальчики не должны позволять себе такого. Я двинулся вперёд, шаркая и покашливая.
– Доброе утро, Дорси! Доброе утро, Джульетта! Не ожидал тебя увидеть.
– Привет, Смоки Рэй! – Дорси широко улыбнулась и помахала мне рукой. – Хорошо выспался?
– Отлично! Можно спросить, что вы собрались делать?
Мисс «Мы-Просто-Потрахались» как раз надевала на плечи лямки чёрных спортивных лосин. Её волосы были стянуты в тугой узел на затылке, сладкие яблочки грудей прикрывал сиреневый топик.
Танцовщица и вокалистка «Сладкого местечка» Джульетта сидела напротив неё в кресле, закинув ногу на ногу. На подлокотнике лежала светло-бежевая сумочка с блёстками. На Джульетте были джинсовые шортики и блузка с коротким рукавом и воланами. Лицо у неё было хмурым, из-под чёлки каре меня сверлил сердитый взгляд холодно-голубых глаз.
– Джулия, если не затруднит. Я Джулия. Надеюсь, парень, ты не думаешь, что я действительно француженка?
– Нет, не думаю, хотя ты её убедительно изображаешь, – сказал я, решив не заострять внимания на том, что девушка, с которой у всего мира ассоциируется имя «Джульетта», вообще говоря, была итальянкой. – У вас тут школа танцев?
– Точно! Джулия согласилась поучить меня. Мы уже месяц тренируемся.
– Скажи лучше: мы месяц тратим попусту бесценные часы моего отдыха, – заметила хмурая Джульетта.
– Скажу, если хочешь, – пожала плечами Дорси. – Только ведь это неправда… Ну что, начнём?
– Нет. Я не собираюсь ничего делать под чужими взглядами.
Почему она смотрит на меня с такой злобой? На вилле Гришема её отношение ко мне было хотя и сдержанным, но вполне доброжелательным.
– Жаль, – сказал я. – Мне как художнику хотелось бы посмотреть на ваши занятия.
– А мне этого не хочется. Довольно того, что мужчины пялились на меня всю ночь. Но то была работа. Терпеть это и сейчас я не намерена.
Джульетта отвернулась. Мне подумалось, что даже мать Дорси, наверное, не устроила бы мне такой холодный прием.
Сказать ли ей, что она меня не интересует как женщина?
– Джулия, не надо так, – мягко попросила Дорси. – Мне, между прочим, хочется, чтобы Смоки Рэй посмотрел на мой танец.
– Тогда сначала научись танцевать. Сейчас смотреть ещё не на что. А поскольку учу тебя я, то либо мы будем делать так, как я сказала, либо я оставлю вас наедине.
Я развёл руки примирительным жестом.
– Не надо горячиться, Джульетта… Извини, я хотел сказать: Джулия. Дорси, не расстраивайся. У Джулии есть все основания требовать комфортной обстановки. Я пойду.
– Хотя бы выпей кофе! И причешись, у тебя волосы слева слежались.
– Спасибо, Дорси, не откажусь.
– Кофе на кухне. По коридору прямо…
– Не волнуйся, найду по запаху!
Я помахал им обеим и удалился. Стоило прозвучать слову «кофе», как я понял, что умру без глотка этого напитка.
На кухне я налил себе крепкого кофе, не осквернив его ни каплей сливок, ни крупицей сахара. Аккуратно держа дымящуюся кружку, подошёл к окну, из которого открывался вид на наглухо загороженный и порядком заросший задний двор. Интересно, в доме есть газонокосилка? Едва ли, скорее, Дорси нанимает кого-то из местных мальчишек, когда ей приходит такая прихоть. А прихоть приходит, как видно, нечасто…
Дорси жила на окраине, в несколько обветшалом коттедже на плотно застроенной Мэйфлауэр-стрит. Все дома на ней выглядели чуточку неопрятными и слегка несчастными. Кажется, люди здесь не задерживались надолго. Либо протискивались поглубже в глотку Вегаса, либо вылетали в никуда, когда Неоновому городу приспичивало срыгнуть.
Из гостиной доносились приглушённые голоса. Слов было не разобрать, но исходившие оттуда флюиды не давали усомниться: Джульетта ждала, когда я исчезну.
Я подул на кружку и попробовал сделать глоток. Кофе был ещё горяч, как расплав. Я поставил кружку на стол и пошёл на заднее крыльцо, вытягивая сигарету. Краем глаза заметил движение в окне, но осознать его не успел. Задняя дверь распахнулась, и на пороге возник высокий парень в чёрной футболке.
Мы оба замерли, словно он был так же удивлён увидеть меня, как я его. Тотчас за первым парнем появился второй. На нём тоже была чёрная футболка, но уже украшенная логотипом «Металлики».
Я не успел ни о чём подумать. Тяжёлый кулак Мистера «Металлики» отправил меня в нокдаун, а тяжёлый ботинок высокого выбил весь воздух из груди.
Стук подошв, жестокий пинок в голову. Кажется, я расслышал вскрик Дорси, но поручиться не могу: я провалился во тьму.
***
– Не надо! Помог… гх…
Это Джульетта. Возня, звонкий шлепок пощёчины, вскрик Дорси. Шлепок, вскрик, шлепок…
– Захлопни пасть, шлюшка!
Голос низкий, рычащий. Удар, стук падающего тела. Хрип Джульетты.
Я зашевелился, приходя в себя. Голова раскалывалась от боли. Перед глазами всё плыло, было трудно дышать.
И было страшно, как никогда в жизни. В школе я был не дурак подраться, но даже в худшие дни не встречался с такой звериной жестокостью.
Бежать! Нужно бежать!
Я встал и хотел сделать шаг к двери, но тут меня повело назад, кухня закрутилась. Я чудом не упал, ухватившись за стол. Перевёл дыхание. Мой взгляд не отрывался от двери.
Бежать! Это самое разумное, что можно сделать. Я выбегу и позвоню в полицию…
– Куда собрался, парень? – спросил позади меня надтреснутый голос.
Я не стал оборачиваться – какая разница, кто из мерзавцев обладает этим голосом? – и ринулся к порогу, но он схватил меня за шиворот и бросил назад. Я опять налетел на стол, больно ударился бедром об угол. Новая боль отозвалась мучительным эхом в голове.
Это был высокий, тот, что появился первым. У него было длинное лицо с влажными выпяченными губами и блёклые глаза. В руке у него щёлкнул выкидной нож.
Он поднял оружие на уровень лица и глумливо усмехнулся.
– Сейчас кому-то будет очень больно, – пообещал он.
Из моей груди против воли вырвался невнятный скулёж. Он прозвучал настолько жалко, что мне самому стало тошно.
Из гостиной донеслись судорожные вздохи Джульетты. Я понял, что кто-то душил её, и только теперь отпустил горло девушки. Тотчас раздался треск раздираемой ткани и глумливый возглас:
– Йу-ху!
– Нет! – крикнула Дорси.
Её опять ударили.
– Покажи больше, детка!
Хохот…
Парень с влажными губами шагнул ко мне, поигрывая ножом…
Я схватил со стола кружку кофе и выплеснул ему в лицо. Губастый ублюдок завопил, а я изо всех сил ударил его по яйцам.
Его крик оборвался, он выронил нож и упал на пол, согнувшись в кольцо. Я подхватил оружие с пола.
Почему после этого я направился в гостиную, сам не могу объяснить. Одно могу сказать точно: я ни о чём не думал. За меня словно думал кто-то другой, и он точно знал, что сейчас ещё один из нападавших поспешит на шум. И точно, в коридоре застучали тяжёлые берцы.
Их обладатель не увидел меня, я успел прижаться к углу слева от внутренней двери. И когда на кухню ворвался парень с аккуратной бородкой, в клетчатой рубашке навыпуск, моя рука будто сама ткнула его ножом в бок.
Лезвие с изумительной лёгкостью вошло в плоть, а вышло уже с трудом. Парень охнул, упал на колени и начал заваливаться влево.
Я пнул его, чтобы упал побыстрее.
Страх сменился феерическим азартом. Под кожей словно полыхал огонь. От меня, наверное, можно было прикуривать. Только что я готов был молить о пощаде,
(да-да, тот скулёж был неудачной попыткой произнести: «Пожалуйста, не делайте этого, я всё сделаю, только не убивайте меня, прошу вас, пожалуйста, не надо…»)
и вот уже я завалил двоих, нагнавших на меня такой подлый, унизительный страх! Остановиться было невозможно. Начисто забыв о боли, я ворвался в гостиную.
Джульетта стояла, прижавшись голой спиной к стене и держась обеими руками за горло. Она была обнажена по пояс, обрывки блузки торчали из-за пояса шорт. Рядом лежало перевёрнутое кресло, сумочка отлетела к ногам танцовщицы.
Дорси замерла в руках Мистера «Металлики». К её горлу было прижато лезвие ножа.
А посреди гостиной стоял ещё один, в спортивной куртке, из-под которой выбивалась белая футболка, с короткой стрижкой. Роста он был среднего, но у него были очень длинные руки, доходившие почти до колен. Он изрядно напоминал гориллу – и телосложением, и лицом.
Весь мой азарт куда-то подевался. Наконец-то в голове возникла осознанная мысль:
«Надо было бежать и звать полицию…»
Но теперь я уже не мог обмануть себя тем, что так помог бы девушкам.
Я всё ещё не понимал, что происходит, но чувствовал: Дорси и Джульетте несдобровать. А если подонки будут знать, что я сбежал, это только ускорит страшную развязку.
– Ах ты сукин сын, – пробормотал Мистер «Металлика». – А ну-ка, брось нож! Иначе я нарисую этой девочке второй рот, пониже и пошире того, который она не хотела закрывать.
Остаться с голыми руками? Нет уж, я не хотел оказаться безоружным перед этими подонками.
– Это ты брось – тогда позволю уйти живым, – сказал я, как надеялся, грозным тоном. – Просто уходите, парни, и останетесь целы.
Дорси вскрикнула, и я вздрогнул, увидев, как лезвие ножа ползёт по её горлу. Того, что разрез неглубокий, я не разглядел, мне было видно только кровь, струйкой скользнувшую по её шее до сиреневого топика.