– Нет! – вырвалось у меня.
Мистер «Металлика» расплылся в улыбке.
– Бросай!
Я швырнул нож на ковёр. Это конец. Я дурак, я полный кретин, я сам отдаю себя в руки ублюдков, которым меньше всего на свете нужны свидетели…
Но что тут ещё можно сделать, я не знал.
Мистер «Металлика» обратился к Горилле:
– Займись им, бро.
– Без проблем, – прорычал тот низким голосом.
А может, ещё не поздно сбежать? Вряд ли он будет долго за мной гнаться…
Вот это последнее предположение оказалось верным. Горилла точно не стал бы гнаться за мной долго. Разве что я был бы чемпионом мира по спринту – тогда да, Горилле потребовалось бы минуты три, чтобы настичь меня.
Он двигался со скоростью, поразительной для такого увальня. В мгновение ока он оказался рядом со мной и если не раскроил мою голову своим огромным кулаком, то лишь потому, что мои ноги уже подкосились.
Кулак с треском врезался в дверной косяк над моей головой. Я обхватил Гориллу обеими руками и толкнул.
– А-а!
Кажется, это кричал я…
Он оказался ещё тяжелее, чем я ожидал, но всё-таки упал, и я прыгнул на него сверху, молотя кулаками по мерзкой роже.
Мистер «Металлика» отшвырнул Дорси и шагнул ко мне, однако Зайка удержалась на ногах и, метнувшись к нему, пнула в колено. Занятия танцами не прошли даром: по-настоящему драться она не умела, зато прекрасно владела своим телом, и потому не промахнулась.
– Сука!
Мистер «Металлика» упал, тотчас вскочил с перекошенным от ярости и боли лицом. Он сделал быстрое движение, метя ножом в лицо Дорси. Та едва успела отскочить и бросилась к лестнице. Но уйти ей не удалось.
Он настиг Дорси на нижней ступени и полоснул её по спине сверху вниз. Брызнула кровь, узкий топик распался на две половины.
Девушка взбежала на несколько ступеней, прежде чем боль обожгла её, и она упала. Мистер «Металлика» упёрся левой рукой в стену, правую, с зажатым в ней ножом, положил на перила, подпрыгнул и приземлился обеими ногами на бок Дорси.
– Получи, шлюха!
Крик девушки не поддавался описанию.
Я хотел вскочить, но тут лапы Гориллы обхватили меня так, что затрещали кости. Он бросил меня и, прежде чем встать самому, припечатал к полу ударом кулака по солнечному сплетению.
Наверное, если бы меня ударили кувалдой, было бы легче.
Резкий хлопок я едва расслышал. Потом как будто кто-то крикнул, хлопок повторился. Я ничего не видел и не слышал. У меня было куда более насущное занятие, чем пытаться что-то рассмотреть или расслышать. Задачей номер один сделать хотя бы один вдох.
Когда лёгкие уже горели от нехватки кислорода, воздух начал понемногу проникать в меня. И постепенно пришло осознание, что в гостиной стало тихо. Никто никого не догонял, не бил, никто не орал…
А ещё в гостиной появился незнакомый кисловатый запах.
Что это за запах, я узнал только вечером, в госпитале Спринг-Вэлли…
Глава 5.
Детектива звали Морган Фэрроу. Это был сухощавый блондин со стрижкой «ёжиком» и жёсткими чертами лица. Он навестил меня в больнице в тот же вечер и, поздоровавшись, обрадовал сообщением, что врачи находят моё состояние удовлетворительным.
– Мне бы их оптимизм, – отозвался я, морщась от боли. – Чем я могу вам помочь, детектив Фэрроу?
– Неужели не догадываетесь? – Он уселся на стул рядом с кроватью. – Расскажите всё, как было. Начните с себя. Кто вы, откуда?
– Моё имя – Джон Рэйхард Гейтс… Детектив, что с девушками? Дорси и Джульетта – они не пострадали?
Он его колючего взгляда было неуютно, но я решил не отступать.
– Пожалуйста, скажите. Мне больше не у кого узнать. Я пытался дозвониться до Сэла Гришема, но он не берёт трубку…
– Вы помните, чем закончилось нападение? – спросил Фэрроу.
– В том и проблема, что нет! Я потерял сознание и очнулся уже здесь.
– Что ж, обе девушки живы. Одна даже цела. Второй придётся провести в госпитале какое-то время.
– Слава богу! Она где-то здесь?
– Так не годится, мистер Гейтс, – покачал головой детектив. – Во-первых, вам, насколько я знаю, рекомендовано спокойно пребывать в горизонтальном положении, а не изображать ветряную мельницу. Во-вторых, вопросы должен задавать я, а вы – отвечать на них. Если, конечно, мы оба хотим, чтобы расследование благополучно завершилось.
Я заставил себя откинуться на подушку. Изголовье кровати было установлено под углом, так что мне было удобно разговаривать… и размахивать руками.
– Извините, сэр. Спрашивайте.
Он вынул блокнот и авторучку.
– Итак, кто вы и откуда.
– Я родом из Бангора, штат Мэн. Окончил художественный колледж. Мне двадцать пять, и я хочу покорить Голливуд. Вот, собственно, и всё.
– Голливуд и Лас-Вегас – это разные планеты… Не говоря уже о Бангоре, штат Мэн. Каким ветром вас сюда занесло?
– Наследство. Шесть лет назад умерла моя тётя. Мне досталась в наследство квартира в старом доме на Линч-корнер, под самой крышей. Я думал продать её, но потом решил оборудовать в ней мастерскую. Оттуда и совершал экспедиции на планету Голливуд.
Морган Фэрроу задал ещё несколько вопросов о моей биографии, делая пометки в блокноте, потом перешёл на другую тему:
– Как давно вы знаете мисс Доггерти?
– Я её вообще не знаю. Я провёл ночь с девушкой, которую все называют Дорси.
– Как это случилось?
– Как бывает иногда между молодыми людьми, которые приглянутся друг другу. Я видел её несколько раз в баре «Сладкое местечко». Это стрип-бар на Строберри-лейн. Она работает там официанткой. Мы иногда разговаривали… Я не ждал, что это обернётся романтическим приключением.
– Как же вам удалось её подцепить?
– Не я подцепил её – она меня. Причём с вполне определённой целью. Дорси хотела побыть моей моделью.
Морган Фэрроу кивнул и сделал ещё одну пометку в блокноте. А я вдруг подумал, как далека от истины картина, которая, должно быть, уже выстраивается в его мозгу.
Молодая девчонка «хочет побыть моей моделью» – то есть стремится к успеху. Мечтает о славе. Как обыденно и даже пошло это звучит, даже когда проговариваешь мысленно. Как непохоже на смутное томление от недовольства собой, на поиск какого-то особенного средства, которое поможет разобраться в себе, найти в своей душе то, что не может проявиться в обыденной жизни…
Он подробно расспросил меня о работе на вилле, потом о несостоявшемся заказе для бара. Говоря, я всё больше размахивал руками, и в какой-то момент вздрогнул от вспышки боли. Солнечное сплетение у меня было словно зацементировано, от неловкого движения по цементу побежали трещины. Фэрроу наконец перешёл к событиям минувшего вечера.
– В баре было много народу?
– Нет, до выступления ещё оставалось не меньше часа. Человек шесть-семь…
– Среди них был кто-то из нападавших?
– Что? А… Н-нет, не думаю…
Вопрос Фэрроу странным образом исправил что-то в моей голове. Внезапно я понял, что дом Дорси подвергся нападению не случайно.
– О чём вы задумались?
– О том, что они появились сразу с двух сторон. Не похоже на случайный визит воров. И то, как они вели себя… Они напали не на дом – на Дорси или… на Джульетту!
– Давайте не будем спешить с выводами. Пока просто восстановим картину происшествия. Итак, в баре не было никого из тех, кто напал на вас? Вы уверены в этом? Если я правильно понял, вы были не в лучшем настроении…
– Это так, но для меня привычно приглядываться к людям. Я всегда ищу интересную позу, жест… Но дело не в этом. Ведь потом, после «Сладкого местечка», нас с Дорси видели сотни людей!
– Глупо спрашивать, но вы не заметили слежки?
– Нет, иначе бы вспомнил сейчас… – Я перевёл дыхание. – Мистер Фэрроу, в чём бы ни уверяли вас врачи, мне ещё трудно разговаривать. Давайте о том, что произошло в доме Доггерти.
Он удивлённо взглянул на меня и улыбнулся.
– Дорси носит фамилию Ливингстон. Джулия Доггерти – это танцовщица, которую все знают как Джульетту. И я всё-таки хотел бы услышать, как давно вы с ней знакомы.
– Не дольше, чем с любой другой девушкой из «Сладкого местечка» – Я поменял позу, чтобы было легче дышать. – Детектив Фэрроу, честное слово, мне больно разговаривать.
– Осталось совсем немного, – заверил он, переворачивая лист блокнота.
Он соврал. Либо мы с ним живём во вселенных с разным течением времени, и по его представлениям тридцать минут – это «совсем немного». Под конец беседы я был совершенно измучен.
Только в один из моментов я встрепенулся – когда Фэррооу спросил, помню ли я, в кого был сделан первый выстрел.
– Выстрел? Так это был запах пороха, да? Я и не догадался! Но кто же стрелял?
Фэрроу помедлил и ответил:
– Джульетта. Напавших ждал большой сюрприз: она оказалась вооружена. Постарайтесь вспомнить. Что именно вы делали, когда раздался первый выстрел?
– Я как раз терял сознание…
Меня спасла медсестра, которая вошла в палату и обрушилась на детектива:
– Вы обещали не утомлять его! Немедленно уйдите, или я пожалуюсь на вас!
– Хорошо, хорошо, уже ухожу. Мне ещё нужно будет поговорить с вами, так что никуда не уезжайте из города, мистер Гейтс. Так вы уверены, что никогда раньше не видели ни одного из нападавших?
– Детектив! – В голосе медсестры слышалась явственная угроза.
– Уверен, мистер Фэрроу.
– Что ж, выздоравливайте, мистер Гейтс!
Сукин сын ушёл. Медсестра поправила мне подушку и сердито велела отдыхать:
– Не напрягайтесь. Вам нужен покой.
– Я всего лишь устал разговаривать…
– Если точнее, вы устали размахивать руками. Впрочем, это для вас одно и то же. Поэтому вы будете лежать и выполнять дыхательную гимнастику. А я скажу, что к вам сегодня нельзя никого пускать.
– Кто-то хочет меня увидеть?
– Лежите! Вам станет хуже, если будете волноваться…
Преодолевая боль, я сел на кровати.
– Послушайте, меня чуть не убили. Я был на волосок от смерти. Как по-вашему, чтобы успокоиться после такого, достаточно просто лежать бревном?
– Я принесу вам успокоительное…
– Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто ко мне пришёл!
Она всплеснула руками.
– Хорошо, я спрошу разрешения у доктора. Только перестаньте жестикулировать…
Медсестра вышла из палаты. Я упал на подушку и вытянул руки вдоль тела. Интересно, на каком основании доктор считает, что я в порядке? Он говорил, что внутренние органы не повреждены, однако, просто сев на кровати и опять повалившись на неё, я весь покрылся испариной. Трещины в цементе стали широкими и расползлись по всему телу.
Ожидание показалось мне невыносимо долгим. Кто мог навестить меня? Я жил затворником, был слишком занят своими работами, и потому за шесть лет в Вегасе обзавёлся только множеством поверхностных знакомств, но ни одного настоящего друга у меня не было.
Айзек Мортон как-то сказал мне, что именно по этой причине мне не удаётся пристроить свои проекты. Талант не имеет значения, говорил он, если нет дружбы с нужными людьми. Поначалу я думал, что Айзек просто слишком циничен, и пытался убедить его, что настоящий талант всегда пробьёт себе дорогу.
Со временем начал понимать: Айзек знал, что говорил…
Наконец дверь отворилась.
– Джулия! Не ожидал увидеть… Эй, что-то случилось?
Девушка была бледна как полотно.
– Если не считать того, что сегодня с утра я застрелила двух людей, которые хотели меня изнасиловать… Тогда можно сказать, что ничего не случилось. Обычный, ничем не примечательный день! – нервно хохотнула она.
– Прости, это прозвучало глупо… Как ты себя чувствуешь?
– Вообще-то, я сама пришла спросить тебя об этом. Что до меня, то я чувствую себя отвратительно. Попробуй как-нибудь пристрелить двух человек, поймёшь.
– Джулия, ты всё сделала правильно. Ты спасла нас. Ты молодец, слышишь?
Она не столько села, сколько упала на стул, на котором недавно сидел детектив Фэрроу.
– Молчи уж! Про то, какая я молодец, мне психолог два часа рассказывал. Под конец я готова была убить и его. Господи, да меня всю трясёт! Что это было, Смоки Рэй? Почему это случилось? Почему они просто пришли и…
Слёзы полились у неё из глаз двумя блестящими ручьями. Я встал и, задыхаясь, подошёл к ней, положил руку на плечо. Джульетта попыталась отодвинуться, но я как-то догадался, что на самом деле она этого не хочет, и обнял девушку. Она прижалась ко мне и зарыдала в голос.
Я молча ждал и терпел боль. Потом в глазах потемнело, я пошатнулся.
– Смоки Рэй! – Она вскочила со стула, размазывая слёзы по лицу. – Да ты едва стоишь! Быстро ложись…
Джульетта помогла мне сделать два шага до кровати и лечь.
– Боже, я совсем расклеилась. А ведь шла спросить, как ты, и… сказать спасибо.
– Мне? За что? – выдохнул я в промежутках между всплесками боли.
– Если бы вы с Дорси не дрались, я бы ни за что не рискнула взять пистолет. Уже два года хожу с ним, думала, я крутая, а оказалось… Оказалось, даже когда с тобой готовы сотворить что-то ужасное, притронуться к оружию так страшно! Я только и думала: если они увидят пистолет, то озвереют по-настоящему…
Я поднял руку, и Джульетта машинально схватила меня за ладонь.
– Так и держи, – попросил я. – Не отпускай. Иначе моя рука опять начнёт плясать, а это больно. Я просто хочу сказать: всё уже кончилось. И ты поступила правильно. Поверь человеку, который без твоих выстрелов был бы уже мёртв. Спасибо тебе, Джульетта… о, прости, Джулия!
Она отняла руку.
– Ладно, хватит уже сантиментов. Остановимся на том, что мы все втроём молодцы.
– Ты знаешь, что с Дорси?
– Да, я сперва навестила её. Ей крепко досталось…
– Но она поправится?
Джульетта помедлила с ответом.
– Да. Но танцевать, боюсь, не сможет. Тот подонок прыгал на ней, понимаешь? У неё переломаны ребра, рука, бедро…
– Боже…
– Послушай, Смоки Рэй, как ты к ней относишься?
Теперь уже я ответил с заминкой.
– Ещё не знаю. Но она мне нравится, это точно.
– А я её люблю, – ровно сказала Джульетта. – И хочу тебе сразу сказать: если у тебя нет к ней серьёзных чувств, будь осторожен. Как бы я ни была тебе благодарна, но если обидишь Дорси, станешь моим злейшим врагом. Возненавижу сильнее, чем тех подонков.
Голос у неё был очень серьёзный, и я подумал, что, кажется, знаю, зачем она пришла в мою палату на самом деле. Вопрос о самочувствии был предлогом, всплеск эмоций случайностью, а вот предупреждение насчёт Дорси – истинной целью визита.
– На этот счёт можешь не беспокоиться, Джулия.
– Хорошо. Я поверю тебе, Смоки Рэй. Только не подумай, что мы с Дорси любовницы.
– Не думаю…
– Я сама не понимаю, почему привязалась к ней. И ещё меньше понимаю, зачем учила её танцам. Наверное, хотела испытать нашу дружбу…
– Что ты имеешь в виду?
Джульетта грустно усмехнулась.
– Если моя Зайка пройдёт конкурс и станет ещё одной танцовщицей в «Сладком местечке», или где-нибудь ещё… Она быстро сделается такой же сукой, как и все мы. Я это знаю, но, наверное, надеюсь, что Дорси окажется не такой, как все…
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказала. Мы все суки. Все хотим стать звёздами шоу. Даже в таком паршивом шоу, как у Гарри Твидла.
– Не говори так, – попросил я. – Никакая ты не сука, хотя и стараешься выглядеть грубой…
– Помолчи! Ты не был за кулисами, ни черта не знаешь. Мы все улыбаемся друг другу, а внутри таим злобу. Знал бы ты, сколько яду я нахлебалась, пока Твидл и Гришем пытались сделать меня звездой…
– Полагаю, ты сгущаешь краски…
– Наивный дурачок. Думаешь, наши девочки милы с тобой, потому что ты такой славный парень? Да ни хрена подобного. Ты придумал новый номер. Значит, кто-то может стать звездой. И может быть, такой звездой, которая сумеет вырваться из лап неудачника Твидла и засиять в лучших шоу Вегаса.
Я отвёл взгляд. Не то, чтобы я был идеалистом, но «Сладкое местечко» чем-то покорило меня, и мне не хотелось думать о нём плохо… Но дело, выходит, не в «Сладком местечке», а в надеждах, которые его обитатели возлагают на меня.