Арт вынул платок и промокнул вспотевший лоб.
– Я не знаю, Майк. Я понимаю ход твоих мыслей, но работа за пятьдесят штук подворачивается нечасто. Ты дилетант. У полиции на тебя ничего нет. Мои люди не захотят иметь с тобой дело. Работу, за которую дают так много, придерживают для семьи, так сказать.
– Брось, Арт, – сказал Майк, – я рассчитываю на тебя. Какая бы ни была работа, я ее сделаю, и сделаю хорошо. Я взял отпуск по болезни на месяц. Останусь здесь, пока ты не найдешь что-нибудь. Я живу в гостинице «Мирадор». – Он поднялся на ноги. – Что угодно – повторяю, что угодно, – если заплатят пятьдесят штук. Подумай об этом, Арт. Я полагаюсь на тебя. Ладно?
Арт кивнул:
– Я сделаю все, что в моих силах, но не могу ничего обещать.
Майк пристально посмотрел на него.
– Когда у тебя бывали плохие времена, – сказал он, – я оставался на твоей стороне. Теперь я жду, что ты останешься на моей. Пока что прощай.
И он ушел.
Арт сделал все возможное, но его постоянные клиенты не желали иметь дело с дилетантом, и этим утром он сидел за столом, отчаявшись найти работу, за которую его брату заплатят пятьдесят тысяч. Он размышлял, не продать ли акции, но знал, что Бет будет против. Он уже обсудил с ней ситуацию, и она не проявила сочувствия.
– Слабоумных детишек надо душить в колыбели, – заявила она. – И кое-чего ты не сделаешь, Арт: не смей продавать акции, чтобы дать денег Майку. Это ясно?
После появления брата прошла неделя. Арт не получал от него вестей, но его неотступно преследовали эти запавшие глаза и этот отчаянный взгляд. Прервав поток его горестных мыслей, Бет просунула голову в дверь кабинета.
– На проводе Эд Хэддон, Арт, – сказала она.
Арт напрягся. Хэддон был самым прибыльным его клиентом. Он подбирал для Хэддона многих высококлассных воров, и Хэддон платил щедро.
Подняв трубку, он произнес:
– Привет, мистер Хэддон! Рад вас слышать. Могу чем-нибудь помочь?
– Я не стал бы звонить ради того, чтобы просто услышать твой голос, – отрезал Хэддон. – Мне нужен человек: приятный внешне, меткий стрелок, который сможет сыграть роль водителя «роллс-ройса».
Арт сделал глубокий вдох. Словно специально для Майка.
– Без проблем, мистер Хэддон. У меня есть именно такой человек. А что за дело?
– Крупное. Плачу шестьдесят тысяч.
Арт закрыл глаза. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Нет проблем, мистер Хэддон.
– И что у тебя за человек?
– Мой брат. Он отличный стрелок и нуждается в деньгах. На него можно положиться.
– Что на него есть у полиции?
– Ничего, мистер Хэддон. В данный момент он сержант-инструктор по стрелковой подготовке в армии. Выглядит хорошо, говорит складно и уж стрелять умеет. – Арт так разволновался, желая пристроить брата, что добавил: – Я ручаюсь за него, мистер Хэддон.
Он пожалел о сказанном в тот же миг. Откуда ему знать, что Майк сделает все, как захочет Хэддон? Тот не ведает жалости. До сих пор Арту удавалось ему угодить, но он знал наверняка, что один промах – и Хэддон больше не станет иметь с ним дел. Все агентство Арта держалось за счет его связи с Хэддоном. Если Хэддон уйдет от него, уйдут и все остальные клиенты. Он покрылся холодной испариной, но что сказано, то сказано, обратной дороги нет.
Хэддон произнес:
– Мне подходит. Если ты ручаешься за своего брата, мне этого достаточно. Хорошо, пусть в воскресенье, двадцать третьего числа, в десять утра подойдет к Корнелиусу Вэнсу в отель «Морской», это в Майами.
– А оружие?
– Вэнс сам ему даст. Кстати, Баннион, никакого насилия не будет. Никого не убьют, но стрелок мне нужен превосходный.
– Когда расчет, мистер Хэддон?
– Как только будет сделана работа. Придется подождать пару месяцев. Дело крупное, Баннион. Если подведешь, вылетишь из бизнеса. – И Хэддон повесил трубку.
Бет вихрем ворвалась в кабинет.
– Я все слышала! – выпалила она с пылающим лицом. – Ты что, из ума выжил? Этого тупоголового служаку? Да у нас в картотеке полно отменных стрелков. Зачем брать его, паршивого дилетанта?
Арт сверкнул на нее глазами:
– Он мой брат! Ему нужна помощь. Пошла вон!
Когда Бет, чертыхаясь, вышла, Арт набрал номер гостиницы «Мирадор» и попросил к телефону мистера Майка Банниона. Он предполагал, что брата не окажется в номере в такое чудесное солнечное утро, однако Майк сразу же подошел.
Арт подумал: «Бедняга просидел все это время в тоскливом гостиничном номере, дожидаясь моего звонка. Что ж, у меня для него хорошие новости».
Когда Арт выложил ему все, Майк произнес дрогнувшим от волнения голосом:
– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Арт. Я бесконечно обязан тебе. И я не подведу, выезжаю сразу же, но мне нужны деньги.
– Все в порядке, Майк. Я пришлю тебе в гостиницу три тысячи наличными. На шоферскую униформу не скупись. Она должна выглядеть как надо. Мой клиент – важная шишка.
Последовала долгая пауза, затем Майк спросил:
– Но при этом никого не убьют?
– Так сказал клиент.
– Отлично, Арт, и большое тебе спасибо. Можешь на меня положиться.
Когда Майк повесил трубку, Арт откинулся на спинку стула, не зная, считать ли себя отныне святым или олухом царя небесного.
Глава вторая
Анита Сертес вошла во вторую ванную люкса на верхнем этаже отеля «Испанский залив», морально готовясь к тому, что, как она знала, там увидит. Люкс в пентхаусе, самый роскошный и самый дорогой номер в гостинице, занимал Уилбер Уоррентон, сын техасского миллиардера Сайласа Уоррентона, недавно женившийся на Марии Гомес, латиноамериканке, чей отец владел несколькими серебряными шахтами. Уилбер решил, что Парадиз-Сити – самое подходящее место для медового месяца, и Мария, которой было нелегко угодить, согласилась.
Уилберу было двадцать девять лет, но он пока еще не вошел в правление «Техасской нефтяной корпорации», которую возглавлял его отец. Он отучился в Гарварде, защитив диплом магистра по экономике, провел год в армии майором (танковые войска), путешествовал по миру на одной из яхт отца, познакомился с Марией, влюбился и женился. По завершении медового месяца ему предстояло сделаться одним из десяти вице-президентов обширной нефтяной империи.
Его отец Сайлас Уоррентон, суровый нефтяник, не питал любви ни к кому, кроме сына. Жена Сайласа умерла спустя несколько лет после рождения Уилбера, и Сайлас, по-настоящему любивший ее, перенес все свои чувства на сына. Когда Уилбер сообщил отцу, что намерен жениться, и представил Марию, Сайлас окинул ее задумчивым взглядом. Ее смуглая кожа, стройное тело с чувственными изгибами, большие манящие глаза и твердый рот вселили в него сомнения, но он знал о миллиардах ее отца, поэтому лишь мысленно пожал плечами. Если его сын желает жениться на этой крале, он не станет возражать. В конце концов, сказал он себе, она стоит того, чтобы с ней спать, а развестись нетрудно. Поэтому он одарил Марию кривоватой улыбкой, похлопал по плечу и заявил:
– Я хочу внуков, моя дорогая. Не подведите меня.
Мария решила, что он самый ужасный и вульгарный старик на свете. И даже когда Уилбер, в свою очередь, намекнул, что хочет детей, она взглянула на него с холодком:
– Позже. Давай просто побудем счастливыми и свободными, пока мы молоды. От детей всегда проблемы.
Анита Сертес была одной из многочисленных горничных, работавших в отеле «Испанский залив». Двадцатитрехлетняя кубинка, она была коренастой и смуглой, с волосами цвета воронова крыла. В отеле она проработала уже год. В ее обязанности входили уборка ванных комнат, ежедневная смена постельного белья и поддержание чистоты в номере.
С ванной Уилбера Анита уже управилась. Там не было проблем. Он даже складывал за собой банные полотенца, не оставляя никакого беспорядка, но вот ванная комната Марии заставляла Аниту клокотать от сдержанной ярости. Что за засранка эта избалованная богачка! – так думала Анита, оглядывая бардак, который ей теперь приходилось подчищать каждый день.
На полу валялись насквозь мокрые полотенца. (Она что, берет их вместе с собой в ванну? – недоумевала Анита.) На зеркалах следы пудры и туши для ресниц. Плитки пола испачканы раздавленной помадой. В унитазе не смыто.
Богачка! – негодовала Анита, собирая мокрые полотенца. Да если бы у Аниты было столько миллионов, сколько у этой стервы, ей бы и в голову не пришло оставлять после себя ванную в таком омерзительном виде.
Пока она работала, ее мысли переключились на Педро, ее мужа. Они были женаты два года. Приехали по настоянию Педро во Флориду в надежде улучшить свое финансовое положение, поскольку в Гаване им жилось трудно. Аните повезло получить работу горничной в «Испанском заливе», но вот Педро перебивался случайными заработками, подметал улицы, а за это платили мало.
Педро казался Аните самым красивым мужчиной на свете, такой стройный и темноволосый. Она любила его самозабвенно и ревностно, мирясь с его скверным характером и постоянным нытьем и отдавая ему все, что удавалось заработать. Они жили в однокомнатной квартирке в Сикомбе, одном из пригородов Парадиз-Сити, где селились рабочие. Она была по уши влюблена в Педро, поэтому ей и в голову не приходило, что он настоящий паразит.
Проведя на улице несколько дней с метлой и тележкой для мусора, он сдался. Единственной его мыслью было вернуться на маленькую плантацию сахарного тростника, принадлежавшую отцу, хотя всего год назад его единственной мыслью было уехать оттуда. Анита, выслушивая его горестные жалобы, целовала его, убеждая, что для него непременно найдется что-нибудь стоящее. А резать сахарный тростник – не способ заработать на жизнь. Она будет работать больше, она их обеспечит. Педро в ответ улыбался. Ладно, значит, они подождут.
Пока она трудилась, приводя ванную в порядок, она думала о том, чем занят сейчас Педро. Он сказал, что побродит по улицам, попытается найти работу, но она сомневалась. К концу каждой недели он тратил все деньги, которые она зарабатывала. Очень часто денег не хватало, чтобы купить достаточно риса, и тогда он принимался ныть. Анита из любви к нему обещала работать еще больше.
Она старалась вернуть ванную комнату Марии Уоррентон в безукоризненное состояние, а Педро Сертес сидел в захудалом баре в Сикомбе. С ним был Роберто Фуэнтес. Оба пили пиво. Фуэнтес, тоже кубинец, последние три года жил в Сикомбе. Низенький, непомерно толстый человек с недобрыми блестящими глазками, он зарабатывал на жизнь в порту мытьем и обслуживанием многочисленных яхт богачей.
Педро ему нравился, и Фуэнтес выслушивал его вечные жалобы. В этот вечер он решил, что Педро дозрел до дела, с которого Фуэнтес намеревался получить три тысячи долларов. Фуэнтес был твердо убежден, что риск не для него. Если можно разбогатеть на три тысячи, а рисковать при этом будет кто-то другой, тогда идея стоит обсуждения.
Понизив голос, он заговорил:
– Педро, не хочешь подзаработать тысчонку?
Педро повертел бокал с нагревшимся пивом, затем поднял глаза на Фуэнтеса:
– К чему такие вопросы? Тысяча долларов? С такими деньгами я бы мог вместе с женой вернуться на ферму отца. А почему ты спросил?
Фуэнтес улыбнулся. Улыбка промелькнула стремительно, словно змеиный язык.
– Так это можно устроить. Зависит от тебя. Тысяча долларов! Неплохо, а?
Педро кивнул:
– Более чем. Рассказывай дальше.
– Знаешь, где я живу на Корал-стрит? Большой дом, в котором сдаются квартиры?
– Знаю.
– В доме семьдесят квартиросъемщиков. Каждый платит шестьдесят долларов в неделю. В сумме четыре тысячи двести долларов. Верно?
– Ну и?.. – уточнил Педро.
– Мы с тобой можем забрать эти бабки. Тебе это будет не труднее, чем трахнуть собственную жену.
Глаза Педро сузились. Легкая тысяча долларов!
– Продолжай, – сказал он. – Ты меня заинтересовал.
– В этом доме живет Абе Леви. Он работает на владельцев. Он там и дворник, и сборщик арендной платы. Каждую пятницу он ходит из квартиры в квартиру и собирает деньги за жилье: четыре тысячи двести долларов. Потом возвращается к себе, составляет отчет, а на следующее утро относит деньги в контору. Он делает так уже много лет. Я наблюдал за ним. Этот Леви жалкий трус. Если помахать у него перед носом пистолетом, он хлопнется в обморок. Он жирный и старый. Нам только и нужно, что войти к нему, когда он пересчитывает деньги, показать ему ствол, и у нас будет четыре тысячи двести долларов. Говорю тебе, Педро, это легко и просто.
Глаза Педро засияли.
– Мне нравится, – сказал он. – Значит, завтра?
– Да. – На лице Фуэнтеса снова промелькнула змеиная улыбка. – Но с Леви придется разбираться тебе. Если я войду, он меня узнает, а тебя с пистолетом он увидит первый раз в жизни. Я останусь за дверью, а ты все сделаешь, идет?
Глаза Педро утратили блеск. Он с минуту подумал, а потом помотал головой:
– Значит, ты рисковать не собираешься, а я все сделаю, так?
– Нет там никакого риска. – Фуэнтес подался вперед и похлопал Педро по руке. – Ты войдешь, помашешь пистолетом, Леви грохнется в обморок, ты заберешь деньги, и мы оба счастливы.
– За это я хочу две тысячи, – твердо сказал Педро.
Фуэнтес поморщился:
– Я предлагаю тебе возможность заработать, потому что мы друзья. Я мог бы предложить это кому-то другому. Ведь это так просто. Нет. О двух тысячах не может быть и речи.
– Полторы, или ты идешь искать кого-то другого.
Фуэнтес поколебался, затем по-змеиному улыбнулся:
– По рукам. – Он снова подался вперед. – Давай обсудим детали.
Когда Анита поднялась на пять лестничных пролетов и вошла в их однокомнатную квартирку, Педро валялся на кровати с сигаретой в зубах и с довольной ухмылкой на лице.
Анита была свободна до восьми вечера, когда ей придется вернуться в отель, чтобы снова драить люкс в пентхаусе. На часах было пять, она чувствовала себя усталой и подавленной, однако, увидев Педро таким довольным, вся засветилась.
– Ты нашел работу! – воскликнула она. – Вижу по лицу!
– В субботу мы возвращаемся в Гавану, – заявил Педро. – У меня будут деньги на самолет и еще останется, чтобы помочь отцу.
Анита внимательно посмотрела на него:
– Но этого просто не может быть!
– Может. – Он сунул руку под подушку и вытащил револьвер 38-го калибра, который дал ему Фуэнтес. – С этой штукой возможно все.
Анита села, ощутив дурноту. Она уже некоторое время подозревала, что Педро решится на какое-нибудь безрассудство.
– Дорогой, умоляю! Так нельзя!
Педро сунул оружие обратно под подушку.
– С меня хватит! – На его худощавом лице отразилась злость. – Я должен достать денег, чтобы вернуться домой. Мы обсудили это с Фуэнтесом. Никакого риска. В субботу я улечу. Если хочешь остаться – оставайся. Я вернусь домой, и у меня будут полторы тысячи. Это мое последнее слово.
– Риск всегда есть, – произнесла Анита дрожащим голосом.
– Но не в этот раз. В субботу мы улетаем. А теперь дай мне пожрать.
Анита успела подружиться в «Испанском заливе» с помощником шеф-повара. Изредка она позволяла ему запускать руку себе под юбку, просто так, а он, в свою очередь, отдавал ей остатки со стола: кусочки отличного стейка, кусочки курицы, а иногда даже порцию фруктового пирога. Когда она упала на стул, глядя на Педро во все глаза, то прижала к груди полиэтиленовый пакет от повара, на который Педро с жадностью смотрел все это время. Он с утра ничего не ел.
– Ты действительно пойдешь на преступление, дорогой? – спросила Анита.
– Ты слышала! Дай мне пожрать!
Она медленно поднялась со стула и на шатких ногах отправилась в крошечную кухню.
Детектив первого класса Том Лепски любил пятницы. Если только не случится что-нибудь непредвиденное, а в Парадиз-Сити такое случалось редко, он распишется в журнале и отправится домой на все выходные. Да, конечно, дома Кэрролл, его жена, и она будет капать ему на мозги, чтобы он подстриг лужайку, зато он уйдет из этого кабинета, а даже работа по дому кажется пустяком по сравнению с томительным ожиданием преступления.