– А Пётр Фомич?
– Пётр Фомич в следующем году на заслуженный отдых собирается, так что…
Предложение Левина было слишком уж неожиданным, и поэтому Андрей не мог сразу так взять и согласиться.
– Можно мне до завтра подумать?
– Но не дольше. Завтра позвони в любом случае.
Выйдя из института, Андрей отправился бродить по городу.
Погода была прекрасная. На небе не было ни облачка и солнце, пользуясь этим, излило за день на город все своё тепло, превращая улицы в раскалённую сковородку, однако к вечеру жара спала, и небольшой ветерок приятно дул в лицо.
Зайдя в ИришПаб, Андрей не торопясь выпил кружку Гиннеса и набрал номер Вики.
– Вика, это я…, – начал он, услышав в трубке Викин голос.
– Аксёнов, больше мне не звони. Никогда. – Перебила она, не дав ему закончить фразу. – Между нами все кончено. Можешь трахаться с кем угодно, душить кого угодно, мне наплевать. Все.
В трубке раздались короткие гудки.
Андрей ещё раз набрал Викин номер, потом ещё раз. После второй кружки он набрал номер Валерия Михайловича и сказал:
– Валерий Михайлович, я подумал, в общем, я согласен.
– Вот и отличненько. Я тебе сейчас адрес скину, завтра подойди с утра, скажи, что от меня. Я позвоню.
В Кондопогу Андрей прибыл в ночь с четверга на пятницу. Хотя официально его работа начиналась только в понедельник, он решил приехать заранее, о чем и предупредил своих работодателей. У вагона его ожидал человек в военной форме, который оказался и водителем, и носильщиком, и провожатым. Попытки хоть как-то завязать с ним разговор ни к чему не привели, и, выслушав около десятка односложных – да и нет, Андрей прекратил задавать вопросы.
Комнату в общежитии, уже приготовленную для Андрея, можно было даже назвать уютной. Она немного напоминала недорогой гостиничный номер и совсем не напоминала ту комнату в общаге, где Андрей жил во время учёбы с ещё тремя бедолагами. Здесь, по крайней мере, на стенах были обои, а на потолке висела настоящая люстра. Также порадовало наличие собственного санузла и отсутствие следов пребывания клопов и тараканов.
– Завтра, в восемь тридцать, от общежития отходит автобус к комплексу, постарайтесь не опоздать. Да, и возьмите с собой все документы, – на прощанье сказал ему провожатый, удивив Андрея столь чётко сформулированным предложением, состоящим более чем из двух слов. Затем он резко, как на плацу, развернулся и, чуть не строевым шагом, принялся спускаться по лестнице. После чего Андрей был предоставлен самому себе.
Разобрав вещи и приняв душ, Андрей стоял у окна и смотрел на скупо освещённую улицу. Ветви деревьев, раскачиваясь от сильного ветра, уже начали сбрасывать свои листья, и те выделялись на темной земле яркими точками. Пятна света, образованные немногочисленными фонарями, делили ночь на две половины, в одной из которых было все ясно и понятно, а была похожа на путь в полную неизвестность. Андрей все ещё не мог решить для себя: правильно или неправильно он поступил. Может, надо было остаться и ещё раз попробовать поговорить с Викой? Или попытаться найти работу в Москве и не ехать к черту на кулички? Он ещё долго стоял и смотрел на улицу, занимаясь душевным самоистязанием и одновременно жалея себя.
Утром, позавтракав соком и бутербродами, оставшимися с поезда, Андрей в начале девятого уже топтался на крыльце, ожидая обещанного автобуса. Ближе к назначенному времени стали появляться и другие ожидающие, которые здоровались друг с другом и с интересом поглядывали на Андрея.
Когда приехал автобус, Андрей, боясь ошибиться, подошёл к одному из них и спросил:
– Это автобус в лабораторию?
– В комплекс, – поправил тот Андрея. – Да, молодой человек, это именно тот автобус, который вам нужен.
Заехав на территорию комплекса, автобус подъехал к проходной и ворота в наружной стене за ним закрылись. Люди вышли, и, доставая пропуска, выстроились в небольшую очередь. Не зная, что делать дальше, Андрей встал самым последним и стал оглядываться по сторонам. Комплекс представлял собой огороженную бетонными стенами площадку, посередине которой находилось небольшое одноэтажное здание. Кроме тех людей, что приехали с ним в автобусе, больше никого не было, однако на заборе и на стенах здания висели видеокамеры, и Андрей не сомневался, что за всем происходящим внутри, а возможно, и снаружи стен, очень внимательно наблюдают. Спустя некоторое время к нему подошёл один из охранников.
– Андрей Николаевич? – скорее утвердительно, чем вопросительно спросил он. Андрей молча кивнул.
– Прошу за мной.
Зайдя в здание, они прошли по коридору и остановились у дверей без каких-либо опознавательных знаков.
– Разрешите? – сопровождающий открыл дверь и кивнул Андрею головой.
В кабинете, за большим столом в форме буквы Т, сидел человек в камуфляже и держал в руках папку, на которой Андрей без удивления заметил свою фотографию.
– Здравствуйте, – сказал Андрей, однако его приветствие в одиночестве повисло в воздухе.
– Присаживайтесь, – камуфлированый кивнул Андрею на стулья, стоящие у стола.
– Я командир охраны комплекса Тихманович Александр Васильевич, – начал говорить камуфлированый, так и не поздоровавшись. – Вы здесь человек новый, поэтому я разъясню вам правила поведения. Тем более с ним у вас, судя по всему, проблемы. В комплексе все подчиняется правилам внутреннего распорядка. Доставка до работы только служебным транспортом. Рабочий день с девяти до восемнадцати. Обед в двенадцать тридцать. Внутри комплекса алкоголь и табак, а также мобильные телефоны полностью запрещены, так что если курите, сигареты лучше оставлять дома, во избежание соблазна, ну а мобильники все сдают дежурному при входе, как одежду в гардероб. Появление на работе в пьяном виде приравнивается к измене родине и карается расстрелом. Шучу. Вот, изучите и старайтесь не нарушать. – Он метнул по столу Андрею тонкую брошюру.
На обложке была только надпись: *Совершенно Секретно* и *Выносить с объекта запрещается*.
– Сейчас вас проводят в медкабинет, на прививки, а потом к руководителю по научной части, он вам проведёт небольшую экскурсию и расскажет про ваши обязанности. После обеда у вас будет время на изучение правил распорядка, а вечером опять ко мне, на подпись.
– Какую подпись? – Не понял Андрей.
– Подпись о том, что все прочитали и поняли. Что бы потом, перед расстрелом, не говорили, что не знали. Снова шучу. Можете быть свободными.
Слегка ошарашенный Андрей вышел в коридор, где его, стоя у стены по стойке смирно, ожидал провожатый.
В медкабинете Андрею все же пришлось удивиться. На столе у врача он увидел свою медицинскую карту, о существовании которой он знал, но лично видел в совсем уж стародавние времена. В процедурной ему, без лишних объяснений, сделали две прививки и запретили мочить их до утра, а затем просто выставили за дверь. В коридоре опять оказался провожатый, который довёл его до двери с надписью *Научный Отдел*.
Руководителем по научной части оказался интеллигентного вида мужчина, неуловимо напоминающий Андрею Левина.
– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо сказал он после того, как сопровождающий кивком пригласил Андрея в кабинет. – Вы наш новый сотрудник, по всей видимости. А я руководитель по научной части Бойченко Вадим Георгиевич. Вижу, уже побывали у Александра Васильевича, – он взглядом показал на брошюру, которую Андрей сжимал в руке.
– Да, так точно.
– О, теперь я уверен, что побывали. Ну, я не военный, со мной можно нормально говорить. Вы у Пётра Фомича работали?
– Да. – Андрей немного напрягся, не зная, что известно Бойченко.
– Хорошая школа, хорошая, – сказал тот как бы про себя. – А что ушли?
– Взгляды разошлись. – Андрей чувствовал, что начинает краснеть.
– Ну, это бывает. Прививки сделали? – Не стал заострять внимание на причине расхождения взглядов Бойченко.
Андрей утвердительно кивнул головой.
– Ну, тогда давайте пройдёмся, я быстренько покажу вам комплекс и введу в курс дела.
Они вышли из кабинета и Бойченко, рассказывая о комплексе, повёл его к дверям, видневшимся в глубине коридора.
– Комплекс состоит из нескольких лабораторий и занимается различными исследованиями в области микробиологии. Не секрет, что это делается по заказу военных, поэтому есть своеобразная специфика. Здесь, например, почему-то совсем нет семейных людей. – Он улыбнулся и продолжил что-то говорить, однако его слова пролетали у Андрея мимо ушей. То, что снаружи было небольшим одноэтажным зданием, внутри оказалось подземным многоуровневым комплексом различных лабораторий. Спустившись на лифте, они вышли в длинный коридор, облицованный кафельной плиткой. На потолке висели лампы дневного света, придававшие коридору сходство с операционной. У выхода из лифта сидел охранник, который проверил у них пропуска и сверил их со списком, лежащим у него на столе.
– Вот Ваше место работы, – сказал Бойченко, когда они прошли мимо охранника.
– А на других этажах что?
– Тоже лаборатории, но Вас туда не пустят. У Вас допуск только на этот этаж. – Бойченко открыл одну из дверей, и они зашли. Внутри лаборатория почти ничем не отличалась от той, которая была в институте.
– Что, удивлены? – Засмеялся Бойченко, увидев выражение лица Андрея. – А Вы думали, мы тут в котлах зелья варим?
Пластик и современное оборудование резко контрастировали с кафельным коридором и допотопным советским лифтом. Андрей заметил несколько аппаратов, которых не было в институте, и выбить которые так безуспешно пытался Грищенко. Он совершенно случайно знал, сколько они стоят и понял, что на армию страна денег действительно не жалеет.
К ним подошёл мужчина в белом лабораторном халате и Бойченко представил его:
– Знакомься, Юрий Александрович Балахонов, твой непосредственный начальник.
– Ну, уж вы и загнули – начальник, – подошедший засмеялся. – Просто старший коллега. Юрий, – представился он сам и протянул Андрею руку.
– Андрей, – в свою очередь представился тот, отвечая на рукопожатие.
– Ну что, Юрий Александрович, введёшь парня в курс дела?
– А как же без этого.
– Я тогда пойду. Андрей, перед тем, как к Тихмановичу пойдёте, загляните ко мне, хорошо? – Ещё раз улыбнулся Бойченко и вышел.
В течение дня Балахонов рассказал Андрею все, что тот должен был знать о своей новой работе, а во время обеда представил его некоторым сослуживцам, которые сидели с ними за одним столом. Ближе к концу рабочего дня Андрей зашёл к Тихмановичу, который, после забавных рассказов о нем своих новых коллег, перестал казаться таким строгим, и, выслушав длительный, и, на взгляд Андрея, совершенно бессмысленный рассказ о необходимости соблюдения правил внутреннего распорядка, расписался в каком-то журнале.
Вечером, когда Андрей после ужина сидел в своей комнате и не знал, чем себя занять, раздался стук в дверь. На пороге стоял Балахонов.
– Добрый вечер, Андрей. Вы, надеюсь, ничем не заняты?
– Нет, а в чем дело? – удивлённо спросил он.
– Мы с коллегами хотим пригласить вас в бар, в целях, так сказать, вливания в наш дружный коллектив.
– Понятно. А где бар находится? – Андрей с благодарностью смотрел на Балахонова
– Да здесь же, на первом этаже.
– С удовольствием к вам присоединюсь. В порядок себя приведу и приду. Минут через пятнадцать.
– Отлично. Ждём вас внизу.
Небольшие муки совести, которые испытал Андрей, ещё насколько минут назад твёрдо знавший, что с алкоголем в своей жизни он завязал навсегда, быстро отступили перед мыслью о том, что вышестоящему начальству отказывать в таких мелких просьбах не принято. Андрей не сомневался, что вливание в коллектив будет происходить, в основном, за его счёт, но нисколько по этому поводу не расстраивался. Проставляться при приёме на работу – это великая русская традиция, которую стоило, по мнению Андрея, уже сделать обязательной.
Когда лучше узнается человек, как не во время застолья?
Алкоголь раскрепощал людей, и не надо было долгих недель совместной работы, чтобы понять, кем на самом деле является твой коллега. Человек, который не хочет стать изгоем в коллективе и прослыть жлобом, обязательно должен проставиться. Проставился – и работать станет намного легче. Даже совершенно незнакомые люди будут помогать тебе в трудных ситуациях или банально подсказывать, что, например, с Бойченко можно нормально говорить только до обеда, потому что после у него отчёт перед Москвой, а с отчёта он никогда не выходил в хорошем настроении. Спустя пятнадцать минут Андрей уже сидел за столиком в баре и убеждал собравшихся, что он, как вновь устроившийся и должен оплатить сегодняшние посиделки. Никто, в принципе, сильно и не сопротивлялся.
Утро следующего дня выдалось солнечным. Сквозь незаштореное окно лучи разбегались по всей комнате и, отражаясь от зеркала, падали Андрея. Он открыл глаза и застонал. Голову пронзила ужасная боль, которая говорила о том, что вчера, после большого количества выпитой водки, было принято коллегиальное решение полирнуть все это дело пивком. Естественно, одной бутылкой отполировать огромное количество выпитой водки было очень трудно и, Андрей уже смутно помнил, как вся их компания, одна большая и дружная семья, стояла на общей кухне, вооружённая бутылками с пивом и все не могла разойтись.
Если брать в целом, то вливание в коллектив вполне даже удалось. Коллеги оказались людьми интересными и все мероприятие не переросло в банальную пьянку, а скорее напоминало научный диспут, который с каждой выпитой рюмкой становился все интереснее и интереснее. Помимо обсуждения сугубо профессиональных тем, было обсуждено искусство, киноискусство, музыка и так далее. Потом, когда количество выпитого превысило какую-то незримую черту, начались разговоры о политике, и Андрей убедился, что в правительстве сидят не те люди. Позже, ещё через пару – тройку рюмок, застолье стало напоминать передачу *Совершенно Секретно*. Под большим секретом, часто используя слова *тсс* и *только никому*, а также приложенный к губам указательный палец, Андрею выдали все военные тайны, связанные с их комплексом.
Он узнал, что подземная лаборатория насчитывает тринадцать этажей, что раньше это был финский дот, оставшийся со времён войны, что на минус седьмом этаже находится тюрьма с зэками, приговорёнными к смерти и что на них испытывают все полученные препараты. А так же и то, что из лаборатории есть подземная железная дорога чуть не до самой Москвы, построенная по приказу самого Сталина прямо под Онежским озером. Короче, ему пересказали все те байки, которые придумывают люди, когда не знают, как все обстоит на самом деле.
В дверь постучали. Андрей хотел открыть, но попытка пошевелиться вызвала острый приступ тошноты и, поняв, что в ближайшее время любое движение может привести к летальному исходу, он остался лежать на кровати. Спустя минут сорок в дверь постучали опять. На этот раз Андрей нашёл в себе силы подняться и открыть. На пороге стоял его вчерашний искуситель. Судя по помятому лицу и свежему перегару, Юрию вечер тоже не прошёл даром, но он уже успел похмелиться.
– Привет. – Балахонов посмотрел на Андрея, и на его лице появилась усмешка. – Как на себя в зеркало с утра посмотрел.
– Привет. – Еле смог протолкнуть Андрей сквозь пересохшее горло.
– Как оно? – поинтересовался гость и, без спроса пройдя в комнату, сел на единственный свободный от одежды стул.
Андрей удивился подобной наглости, но промолчал. Спустя секунду он был готов предоставить в распоряжение Балахонова не только стул, но и стол, кровать и даже свои личные вещи.
Из пакета, который принёс с собой, Балахонов вытащил банку пива и протянул Андрею. Судя по испарине, покрывавшей банку, она была только из холодильника и Андрей, еле открыв крышку трясущимися руками, за несколько больших глотков опустошил неё. Спустя пару минут головная боль стала отступать и, чтобы закрепить успех, Андрей, вслед за первой банкой, быстро выпил вторую. На старые дрожжи пиво легло очень даже хорошо. По телу разлилась приятная истома. Мысли в голове стали похожи на воздушные шары, которые одновременно выпустили в небо. Медленно взлетая и, стукаясь друг об друга, они исчезали где-то в вышине, совсем не занимая места в сознании Андрея, оставляя все пространство для неги и истомы. Он был готов целый день, не вылезая из комнаты, пить пиво, однако Балахонов, уже выпивший больше двух банок, находился на другой стадии похмелья и дабы не сидеть в общаге, взялся провести Андрею обзорную экскурсию по Кондопоге.