Я оглядела комнату и обратила внимание на мигающую красным огоньком лампочку автоответчика. Мне было совершенно безразлично кто и какое сообщение мог оставить, но этот красный огонек действовал на нервы. Посему, протянув руку, я нажала на «play».
–Арина Аркадьевна, – позвал мужской голос из динамика. – Это Молохов Николай Сергеевич, мы общались по поводу вашего мужа. Он нашелся, то есть, возможно, это он… Нужно будет опознать… тело… Свяжитесь со мной сразу, как прослушаете сообщение.
Утро началось довольно паршиво. Попеременно, сменяя друг друга, звенели домашний и мобильный телефоны, и, словно подпевая им, гремел дверной звонок.
Завернувшись в одеяло, я слушала эту какофонию и со злостью наблюдала за солнечными лучиками, прокравшимися в комнату сквозь занавеску. Они плясали на мебели, кружились в воздухе, ложились на щеки, и совершенно не вписывались в мою сегодняшнюю картину мира: в ней было место только черным краскам.
Я не торопилась открывать дверь и не пыталась угадать кто за ней, мне было не интересно, да и лень, если честно. Под дуэт дверного звонка и рок-н-ролл мобильника, я не спеша направилась в ванную, приняла душ. Затем оделась и, подойдя к зеркалу, стала тщательно, прядь за прядью расчесывать волосы. Мне не нравилось мое отражение, а мысли еще меньше.
Сварив крепкий кофе, я маленьким глотками выпила две чашки. Прошлась по квартире, заправила кровать, отправила вещи в стирку. Моя фантазия иссякла, придумать хотя бы еще одно занятие не удалось и, вздохнув, я пошла встречать непрошенных гостей.
–Какого дьявола ты не открываешь и трубку не берешь, я тебе обзвонился, – прорычал стоявший за дверью Павел.
–Я заметила, – равнодушно пожала плечами. Он явно хотел высказать наболевшее, но от чего-то передумал, долго всматривался в мое лицо. Я поплелась на кухню, он за мной, оседлал стул и буркнул:
–Нормальные люди на телефонные звонки отвечают.
–Так то нормальные, – пожала я плечами и поставила перед его носом чашку.
Он пил свой кофе, попеременно посматривая то на меня, то в чашку и молчал. Очевидно, что он хотел о чем-то спросить или поведать, но сдерживался. Я же ничем помогать ему не спешила. Наконец, он заговорил.
–Ты уже знаешь?
–О чем? – спросила я довольно холодно и пожала плечами. – О том, что сегодня четверг, что на улице июнь, или о том, что мой муж в морге, и мне придется опознать его?
–Тебе Молохов сообщил?
–Не мне, автоответчику.
Павел чертыхнулся. Прошелся по кухне, замер у окна, повернувшись ко мне спиной. Его плечи напряжены, лучики солнца путались в волосах. Я разглядывала его профиль, он же помолчав, сказал:
–Я еду с тобой.
–Без надобности. Если хочешь убедиться что это Лев, вполне можешь навестить морг самостоятельно.
–Нужно решить, что будешь говорить следователю, – проигнорировав мои слова, продолжил он. – Излишнее внимание ментов нам без надобности.
–Не думаю, что они будут сильно стараться.
–Не будут, – кивнул он. – Но общение надо свести к минимуму.
–Кому надо? – хмыкнула я.
В одно мгновение он преодолел разделявшее нас расстояние и, ухватив меня за плечи, поднял со стула. В глазах его сталь, голос же спокоен до дрожи.
–Льва больше нет и под ударом теперь ты, его жена. Он исчез при очень странных обстоятельствах и у многих людей остались к нему вопросы. А задать их больше некому и ты единственный человек, который, по мнению многих, может знать что-то полезное. Так что бояться нужно вовсе не ментов.
–Может тебя? – спокойно спросила я.
–Может.
–Считай, боюсь. Что дальше?
Ответить Павел не пожелал. Отпустил меня, сел на свое место и долго сверлил меня взглядом. Мне было не куда спешить, эмоции Павла трогали мало, посему я спокойно допивала кофе и старалась не провоцировать его излишними движениями. Наконец молчать ему надоело, и он сказал:
–Во сколько ты должна встретиться с Молоховым?
–Ни во сколько.
–Ты ему звонила?
–Нет.
–И когда собираешься?
–Не собираюсь. Льву спешить не куда.
–Я договорюсь с Молоховым, – скрипнув зубами, сказал Павел. – И позвоню Нечаеву. Адвокат тебе понадобиться.
–Без надобности. Я никого не убивала.
–Да? – спросил Павел и издевку спрятать не сумел. Я подняла на него глаза и спокойно ответила:
–Да.
Чтобы я не сказала ему, он не поверит в любом случае. Но и доказывать ему или кому-либо еще свою невиновность я не стану. У полиции не найдется против меня улик, а подозрения они могут оставить себе.
Павел взялся за телефон и в считанные минуты условился о встрече. Через два часа нас ждали в морге Молохов и Нечаев. Этого времени как раз должно хватить, чтобы по нынешним пробкам добраться до места.
В путь мы отправились на «Эскалейде» Павла, за рулем которого сидел его водитель, Кирилл. Парень лет тридцати-пяти смотрел на меня с большой печалью, а стоило нашим взглядам встретиться, опускал глаза. Видимо, горе мое принял слишком близко к сердцу, но будучи от природы любопытным устоять, не мог и рассматривал меня будто птицу дивную. Павел всю дорогу молчал и мне чертовски это нравилось.
Нечаев и Молохов уже были на месте. Тихо переговариваясь, они терпеливо ждали, пока мы припаркуемся и подойдем. А стоило мне приблизиться, разговор оборвался, и никто не решался заговорить вновь.
Молохов устал и небрит. В том, что происходило, он не видел ничего нового, подобные обязательные процедуры давно вошли в привычку. Если чего он и опасался, так это слишком юркого адвоката, да еще сцены, которую может закатить новоиспеченная вдова. Все это явственно читалось на его лице, но не вызывало удивления.
Нечаев хорошо держался, лишь непривычная бледность намекала на нелегкое бремя, что легло на его плечи. Они со Львом старые друзья. Вместе учились в университете, вместе строили свой бизнес. И гибель Льва должна сильно ранить его.
–Ну что ж, приступим, – нарушил молчание Молохов. – Арина Аркадьевна, задача ваша в следующем: мы сейчас пройдем в кабинет, вам покажут вещи, найденные при покойном. Вы уж, определите: вашему мужу они принадлежали или нет.
–Вещи? – не поняла я.
–Видите ли в чем дело, – замялся Молохов и кашлянув продолжил. – Супруга вашего нашли случайно и не его даже, а машину. Все это время она стояла на пустыре в новостройках. Погода сейчас жаркая, машина несколько дней на открытом солнце простояла. Тело, как бы это сказать… попортилось… Опознавать будем по вещам.
–Как это произошло? – сжав пальцы в кулаки, но старая удержать голос ровным, спросила я.
–Убили его в пятницу, в этом сомнений нет. Неизвестный подошел сзади, накинул удавку… Тело спрятали в багажник и вывезли на пустырь, где его и обнаружили.
Все трое внимательно следили за моей реакцией на сказанное. Не знаю, чего они ждали: сцены, истерики, внезапного раскаяния и признания в преступлении, но порадовать их я ничем не смогла. Кивнула и сухо спросила:
–Куда идти?
Гулкими длинными коридорами мы долго куда-то шли. Один коридор сменял другой, их меняли лестницы, этажи, и повсюду преследовал отвратительный удушающий запах. Он забил легкие и горло, и невозможно стало дышать, и в какой-то момент даже стены стали пошатываться. Но вдруг кто-то взял меня за руку и, склонившись к щеке, тихо сказал:
–Держись.
Я вздрогнула и непонимающе посмотрела на Илью. Я не смогла ответить ему, лишь слабо кивнула головой. Сжав мою ладонь, он больше не отпускал ее, пока мы не пришли.
Все происходило в неприютной комнате с казенной мебелью. Незнакомый человек, чье имя я не смогла запомнить, разложил передо мной вещи и велел сказать, видела ли я их раньше.
Портмоне из тонкой кожи цвета молочного шоколада мы выбирали вместе прошедшей зимой, а к нему купили перчатки из той же кожи, чтобы руки его не мерзли в мороз.
Связка ключей с брелком в виде улыбающегося льва. Я привезла его из Лиссабона, и он так нравился ему. Муж говорил, такая улыба поднимет настроение в любую бурю.
Обручальное кольцо из белого золота. Я надевала его ему на палец, и руки Льва едва заметно дрожали…
Я прикрыла глаза. Видела ли я эти вещи? Да, видела. Все они принадлежали моему мужу. Человеку, которого убили, подкравшись со спины, бросили в багажник и оставили гнить на солнцепеке.
Не знаю, сколько времени я провела в той комнате, сколько бумаг подписала, сколько людей со мной говорили. Я хотела вырваться из этих стен, но сидела смирно, отвечая на вопросы, стараясь запомнить то, что говорили мне.
Вот все кончилось. Мне разрешили уйти, и я ушла, а Лев остался там. Ему теперь все равно.
Его больше нет.
Павел вызвался провожать меня до двери. У меня не было абсолютно никакого желания разговаривать с ним. Общения со следователем и наставлений адвоката более чем достаточно для одного дня, еще один разговор по душам явно лишний.
Но оказавшись в квартире, к допросу с пристрастием Заречный приступать не спешил, более того, выражал некую обеспокоенность моим душевным и телесным самочувствием. И забота эта, если и не злила, то вызывала трудноскрываемое подозрение.
–Тебе нельзя оставаться здесь одной, – выдал гениальную идею Павел.
–Почему это? – с подозрением посмотрев на него, спросила я.
–Тебе есть, у кого пожить?
–Никуда я не пойду, это мой дом.
–Ты можешь побыть у меня некоторое время…
–Павел, -решила я поставить точки над i. –Скажи прямо, чего ты от меня хочешь?
–Знаешь, – усмехнулся он в ответ. – С тобой очень трудно общаться.
–Есть шикарный способ избежать трудностей.
–Догадываюсь какой. Но это не мой вариант.
–Жаль.
–Не соглашусь.
–Нравятся трудности?
–Не они.
–Сегодня был паршивый день, – сказала я, игнорирую последнюю фразу. – Я очень устала и…
–Хочешь остаться одна, – закончил он за меня. – Понял. Ухожу.
Он и в самом деле направился к выходу, я поплелась за ним и уже даже поверила, что обойдется без глупых разговоров, но нет, обманулась.
–Не думал, что ты будешь переживать по нему так сильно.
–Я бы станцевала как-кан, но соблюдаю приличия. Придется подождать до похорон.
–Наверное, тебе это часто помогает, – задумчиво произнес он.
–Что? – не поняла я.
–Твой острый язык. Эффективное должно быть средство обороны.
–Не очень, раз ты все еще здесь.
Он искренне улыбнулся в ответ на мою реплику и сделал то, что повергло мне в шок. Ухватив за затылок, быстро притянул к себе и поцеловал в макушку. И, будто этого мало, прошептал:
–Не вздумай сбегать. Я не обижу тебя. Но терпения моего надолго не хватит. Посажу под замок и будешь там сидеть, пока во всем не разберусь.
Я хлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Он же пожелал мне спокойной ночи и покинул квартиру. Когда его уже и след простыл, я закрыла дверь и, стараясь хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, громко произнесла:
–Придурок. Форменный придурок. Вот ты кто!
Вечером приехала Ленка. Она готовила сырники и щебетала всякие глупости. Я не слишком внимательно ее слушала, но на душе стало светлее оттого, что в этом мире я не одна.
На следующий день, ближе к полудню, Ленка отправилась в «Куртизанку» – салон красоты, хозяйкой которого она стала не так давно, получив его в подарок от Петечки. Отдавая подруге должное, с гордостью скажу, дела ее шли успешно. От клиентов не было отбоя, выручка радовала карман в любое время года, и это при массовой конкуренции в данной сфере.
Объяснить успех не так уж трудно, детище свое Ленка любила, тратила на него массу сил и времени и, что немаловажно, делала все со вкусом и фантазией. Видимо, именно это и привлекало клиентов, превращая даже случайного визитера в постоянного ценителя услуг ее салона.
Так и сегодня, убедившись в том, что экстренная психологическая помощь мне не требуются, она помчалась воспитывать персонал и очаровывать клиентов.
Стоило закрыть за ней дверь, как позвонил Нечаев, и час спустя он восседал напротив меня. Его появление было вполне предсказуемо, и я рада, что он не заставил себя ждать.
Всего сутки прошли с нашей последней встречи, но что-то изменилось в нем безвозвратно. И дело вовсе не в усталости и горьких складках, залегших в уголках губ. Внешне он привычно сдержан, движения спокойны, речь нетороплива. В облике практически невозможно угадать терзающие его мысли. И все же меня не покидало ощущение, что передо мной уже не тот человек, что раньше. В нем появилось что-то темное, мутное, тревожившее.
–Не могу поверить, что Льва больше нет…
–Илья, когда мне позволят его забрать?
–С этим все решено, проблем не будет. У меня есть один знакомый, он все организует.
–Не надо, – перебила я. – Лучше меня никто не сделает. Прощание должно быть безупречным. Чужие так не смогут.
–Его ведь будут хоронить в закрытом гробу… – надтреснутым голосом вдруг сказал Нечаев.
Я отвернулась. Есть вещи, о которых я не могу говорить вслух, и эта одна из них. Однако Илья быстро взял себя в руки и, войдя в привычные деловые рамки, больше не позволял себя лишних эмоций.
–Как скажешь, Арина, так и будет. И все же я тебе оставлю пару визиток, помощь специалистов лишней не бывает.
–Кто мог это сделать, Илья? – решилась перейти к главному я.
–Я не смог узнать ничего нового, – нахмурился он. – Следствие топчется на месте. Явных врагов у Льва не было.
–А тайных?
–Тайные есть у всех, – усмехнулся он. – Но на то они и тайные, чтобы о них не все знали.
–И все же…
–Не могу назвать имен, да и значения это не имеет. Расследованием пусть занимается полиция. Тебе о другом сейчас думать нужно.
–О чем же?
–Я хочу, чтобы ты отнеслась ко мне, прежде всего, как к другу, – не спеша с ответом, начал Илья. – Лев дорожил тобой, и я сделаю все, чтобы защитить тебя. Но для этого мне необходима полная откровенность с твоей стороны. Полная, слышишь, Арина?
–Мне нечего скрывать.
–Хорошо. Тогда и я позволю себе изложить все, как есть, без лишней деликатности.
–Меня подозревают? ,
–Безусловно, – как само собой разумеющееся сказал он.
–Это не я, – смотря ему в глаза, сказала я. Отчего-то стало очень важным, чтобы именно он не сомневался во мне. Я искала в его взгляде поддержку, но увидела лишь пустоту. – Ты мне веришь?
–Тебе верил Лев. Этого более чем достаточно.
–Но не для следователей.
–Да, не для них, – кивнул он. – Пойми, тебе абсолютно ничего не нужно делать, для того, чтобы стать подозреваемой. Возможно, даже главной подозреваемой. Твой брак сделает все сам, в нем лишком много того, к чему можно придраться: твоя финансовая зависимость от мужа, ваша с ним разница в возрасте, четырнадцать лет, все же срок. Но самое главное, ты единственная наследница всего его состояния.
–С твоих слов выходит, я виновна, и суд да следствие не нужны, -горько усмехнулась я. – Но что с того? Да, мы разные. Да, мы не равны. Но так живут многие. Разве это повод обвинять жену в убийстве мужа?
– Вполне веская причина.
–Может и так, только я к этому не причастна, – упрямо твердила я. –Возможное наследство – это, безусловно, аргумент. Но у Льва есть семья и, пусть они живут в Израиле, ради денег могут вернуться на малую родину. Очевидно, мне с ними не тягаться и рисковать свободой ради нескончаемой судебной тяжбы глупо.
–Не скажи. Лев не поддерживает отношения со свой семьей много лет. Мы оба знаем по какой причине. Боюсь, даже его смерть и оставленное состояние их не примирит.
–Деньги творят чудеса. Да и мириться с мертвыми куда как проще, чем с живыми.
–Время покажет, – пожал плечами Нечаев и добавил. – Есть кое-что еще.
–Что же? – чувствуя, как холодок пробежал по спине, спросила я.
–Твое прошлое.
Нечаев сказал об этом спокойно. Ни взглядом, ни словом не показав свое отношение ко мне и моей биографии. Он все же не зря ел свой хлеб и адвокатом был от бога. Рано или поздно эта тема должна была всплыть, я все ждала, когда же. И дождалась. Только не понятно, отчего так тошно стало на душе.