–Мне нечего стыдится.
–Верю. Проблема не в этом. Некоторые твои знакомые…
–Все мои знакомые честные граждане, в противном случае, они сидели бы в тюрьме.
–Арина, – поморщился Илья. – Не забывай, я тебе не враг. Я ни в чем тебя не обвиняю. Сейчас мы ищем способ отвадить от тебя следаков.
–Ты прав, Илья. Я погорячилась.
–Постарайся обуздать свой темперамент. Хотя бы пока дело не закроют.
–Я буду паинькой, – сама себе не веря, кивнула я.
– Лев погиб в пятницу около пяти вечера, – спокойно продолжил Нечаев. – Нам необходимо найти тебе алиби на это время. Оно у тебя есть?
–Нет, – не задумываясь, ответила я. – Я гуляла по городу. Одна.
–Не годится, – спокойно сказал Илья и, как само собой разумеющееся, добавил. – Придумаем другое.
–Прости? – изумилась я.
–Если алиби нет, его надо создать. У тебя есть надежный человек, способный подтвердить, что в это время вы были вместе?
–Мне кажется или ты предлагаешь обмануть полицейских?
–Я предлагаю направить их по нужному следу.
–Нужный – это какой? – решила уточнить я.
–Тот, что приведет к убийце.
–А без моего липового алиби они его не найдут?
–Без него они пойдут по самому легкому пути, ты же поедешь по этапу. Привлекает такой маршрут?
–Как-то не очень.
–В таком случае, спрошу еще раз. У тебя есть человек, способный подтвердить твое алиби? Или мне его найти?
–Есть. Ленка.
–Звони ей, – придвинув телефон, сказал он.
Подружка взяла трубку с первого гудка, а уже через полчаса сидела между нами. Нечаев коротко изложил ей план. Она приняла его на ура и с боевым задором принялась репетировать свою роль на допросе у следователя.
Выходило у нас следующее: всю пятницу я провела в обществе лучшей подруги. Я приехала к ней, дабы помочь нарядится к званому вечеру в доме господина Приходько. Мы потратили весь день на ее подготовку к сему торжественному мероприятию и около восьми вечера, я вернулась домой. Так и получается, что мужа я убить не могла при всем желании, ведь все время рядом была подруга. То, что вернулась я в вечернее время, подтвердил консьерж. Но точное время он не помнил – на мое счастье. Ведь, скорее всего, с убийцей я едва не столкнулась нос к носу. И, что примечательно, в тот день не работало видеонаблюдение, а, значит, нет ни только изображения убийцы и подтверждения того, что Лев был в квартире, но и доказательства того, что я вернулась раньше заявленного. Вот и верь поле этого в совпадения…
Нечаев потратил два часа, пока не решил, что к свиданию с полицией мы готовы. Убедившись, что история выглядит правдоподобно, и в деталях никто не путается, он снабдил нас последними указаниями:
–Завтра к девяти я заеду за вами, проговорим все еще раз. Со следаком я договорился на одиннадцать, как раз все должны успеть.
–Хорошо, – синхронно отозвались мы, и я отправилась провожать гостя. У самого порога он сказал:
–Не забывай одно простое правило, Арина. Любой контакт со следствием тебе сейчас вреден. Никакой дружбы или порядочности с их стороны и быть не может, не ведись на эту ерунду. Ни о чем с ментами не говори, а тем более не подписывай без меня. Поняла?
–Да.
–Умница. До завтра.
Я закрыла за Нечаевым дверь и замерла подле нее. Его уже не было рядом, а мурашки по спине так и бегали.
–Ты ему веришь? – перебравшись в гостиную, спросила подруга.
–Нет. Веру заслужить надо.
–Кажется мне, мутит наш адвокат что-то. Уж не решил ли он тебя подставить?
–Отмазав от ментов?
–Брось. Алиби – это, конечно, здорово. Но и ежу понятно, чтобы убить, вовсе не обязательно самой ручки пачкать.
–В этом ты права. Вполне могу перейти из исполнителя в заказчики, так и оставаясь подозреваемой.
–Но попробовать все же стоит, – задумчиво говорила она. – Если менты на кого-нибудь другого внимание переключат, нам только польза. А с чего этот Нечаев так старается?
–У него свой интерес.
–Увидел в тебе богатую клиентку?
–Он видит во мне наследницу Льва. То есть потенциальную владелицу трети его фирмы. Чем не повод подружиться?
–Дела… Сегодня он тебя отмазывает, а завтра ты под его дудочку пляшешь и фирму ему отписываешь.
–Или продаю за бесценок, или все его начинания поддерживаю, не споря … Вариантов много.
–У них со Львом на двоих бизнес?
–Нет, в фирме три партнера: Лев, Нечаев и Пантелеев. Всех троих равные доли, решения принимаются большинством голосов. Но, по факту, заправляли всем Нечаев и Лев, поскольку Пантелеев уже пару лет мотается по морям и океанам в обществе пышногрудых див, а делами фирмы абсолютно не интересуется, получая свой процент от прибыли.
–Уморили его адвокатские делишки?
–Ага, ему как шестьдесят пять стукнуло, так и ушел в вольное плаванье. Заявил, что остаток жизни хочет провести незабываемо. Судя по тому, что я о нем и его приключениях слышала, намеченного курса держится верно.
–Значит, фирма тебе и Нечаеву остается, – подвела итог Ленка. – Неплохой повод поддержать тебя в трудную минуту. Из твоих рук ее не слишком сложно получить будет. Если ты на свободе, конечно.
–Проблемы будем решать по мере их поступления. Сейчас со следствием, потом с Нечаевым.
–Ты еще про Заречного не забудь.
–Про него забудешь, – поморщилась я.
–Поласковее бы ты с ним, Арина, – елейно заговорила Ленка. -Союзники нам сейчас нужны очень-очень.
–С такими союзниками и врагов не надо, – буркнула я.
–Постарайся его хотя бы не злить, может и обойдется.
Трудно сказать, чем руководствовался Нечаев, решив помогать мне. Несомненно одно, задуманное им, избавило меня от назойливого внимания сотрудников полиции. Я и Ленка дважды посетили кабинет следователя, каждый раз Илья нас сопровождал. Его присутствие оказывало чудодейственное влияние на борцов с преступностью. Они робели и скучнели, мы же, наоборот, чувствовали себя увереннее и все то время, что провели в казенных кабинетах верили в свою ложь, как в святую правду.
Наши показания аккуратно записывались, складывались в папочку и запирались в сейф. Меня не покидало чувство, что все следствие по делу Льва так и останется в нем. Убийцу не найдут, да и не будут искать, папочка же подрастет в размерах, пропылится положенный срок и уйдет в архив.
Но свое мнение я предпочитала держать при себе и всячески старалась демонстрировать лояльность как полицейским, так и Нечаеву. Может они и по разную сторону баррикад, но я-то уж точно ни к одной стороне не принадлежу. Мне «посчастливилось» оказаться между ними, а посему, как неустанно твердила Ленка, дружить надо со всеми.
В свободное от лицедейства время я занималась приготовлениями к похоронам. В перерывах между полицией, визитами Нечаева и Заречного, я кружилась по городу, организовывая прощание с мужем. Десятки незнакомых людей абсолютно безразличных к моему горю выражали соболезнования лично и по телефону, я принимала их, дежурно благодарила за участие. Отвечала на звонки, получала цветы, позволяла целовать свои руки, щеки, и все слушала эти нескончаемые скорбные, формальные речи…
И, казалось, ничто из происходящего не трогает меня. Будто бы неведомый добряк вколол мне изрядную дозу обезболивающего. Я осознавала все, но перестала что-либо чувствовать. Мне нравилось это состояние полнейшего эмоционального отупения. И пусть где-то на окраине сознания билась мысль о том, что рано или поздно горе, обида, раскаянье накроют с головой. Я лишь смела надеяться, что случиться это не скоро.
Так прошло несколько дней, и настал момент прощания. Я помню этот день очень плохо, лишь урывками. Иногда казалось, что меня там и не было вовсе. Словно кто-то другой рассказал о том, как все было, и чужой рассказ врезался в память, оставив смазанное впечатление.
Проститься со Львом пришли многие. «Лучшие» люди города читали по бумажкам или на память скорбные речи, жонглировали красивыми и пустыми фразами. Среди них были и Нечаев с Заречным. Оба воздержались от прощального слова и явно старались не показываться мне на глаза, однако я постоянно ощущала прикованные в себе взгляды. Впрочем, вниманием в этот день я была награждена едва ли не больше Льва. Ведь вдова погибшего при странных обстоятельствах богача – чудный объект для сплетен.
День, наконец, подошел к концу. Илья, заметив, что мы с Ленкой собираемся уходить, вызвался подвести, и мы уехали втроем. По дороге никто не проронил и слова, но молчание не давило. Каждый настолько погрузился в свои мысли, что перестал замечать чужое присутствие. Припарковавшись во дворе дома, он заглушил мотор и, посмотрев на меня, сказал:
–Прогуляемся?
–Ариночка, я подожду тебя дома, – тут же заявила Ленка и, не дожидаясь ответа, выпорхнула из машины. Мы же с Нечаевым пошли в парк.
–Ты все очень хорошо организовала.
–Спасибо.
–Ему бы понравилось.
–Надеюсь, это так.
Повисла неловкая пауза, и мы не знали, как ее нарушить. Илья нервничал, и это было так непривычно, что я растерялась. Хотелось уйти, но все же, я понимала, возможно, сейчас мой единственный шанс узнать столь необходимую информацию. Посему я кашлянула и робко начала:
–Я звонила его родителям.
–Напрасно тратила время, – горько усмехнулся Илья. – Лев умер для них много лет назад и то, что похоронили его только сегодня, не значит абсолютно ничего.
–Он был их сыном, они имеют право знать.
–Что за детские бредни, Арина? – резко вскинул голову Нечаев и в глазах его плескалась ярость. –Примирение, воссоединение, всеобщее благоденствие… Как ты умудряешься верить в это?! Тебе ли не знать, что все это сказки?! Ничего не стоящие сказки!
Я отвернулась, не желая отвечать. Другой реакции на свой поступок я и не ждала. Я считала себя обязанной оповестить семью Коган о трагедии и сделала это. И да, пусть это иллюзия, но мне хотелось, чтобы смерть примирила разбитую семью.
–Семнадцать лет назад отец Льва вышвырнул из дома собственного сына, – спустя некоторое время заговорил Илья. – В тот день, он сказал, что сын его умер и Льва он не знает. Он лишил его наследства и финансирования, запретил членам семьи даже произносить его имя. Ни его мать, ни сестра не посмели перечить. И все семнадцать лет они не нарушали запрет.
Илья рассказывал историю мужа тихим надтреснутым голосом. Присев на скамейку под цветущим каштаном, я внимательно слушала его, надеясь узнать о той части жизни Льва, что всегда была закрыта для меня.
–Все семнадцать лет Лев пытался доказать отцу и самому себе, что он достоин своей семьи. Достоин их прощения. Но все его усилия так и остались тщетными.
–Никто не заслуживает такой кары, – едва слышно произнесла я.
–Мы все заслуживаем то, что имеем. Значит и Коган старший заслужил такого сына, как Лев.
Я прикрыла глаза, не желая соглашаться, но оставила свое мнение при себе, предпочтя выслушать Нечаева. Он же со взглядом, обращенным в пустоту, продолжал говорить:
–Знаешь, ведь Лев действительно верил, что ваш брак сможет помощь ему вернуться в семью. Он не желал признавать этого, но догадаться не стоило особого труда. И что в итоге? Он проиграл. Снова. Мертвые не воскресают.
Последняя фраза Нечаева будто хлыстом ударила меня. Я вздрогнула и сжала руки в замок, боясь, что они выдадут мое волнение. Какое-то время мы просидели в давящей тишине, и вдруг Нечаев посмотрел на меня и будничным тоном сказал:
–Выпьем кофе? Похолодало…
Не дожидаясь ответа, он пошел к перекрестку. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Я вглядывалась в его лицо, но не было на нем и следа недавних переживаний. Даже походка его теперь казалась другой. Привычно уверенной и энергичной.
Выбрав столик у окна в маленькой кофейни, Илья сделал заказ. Он не проронил и слова, пока его не принесли, а стоило официантке отойти, заговорил:
–Тебе нужно быть осторожной с Заречным.
–Вот как? – вскинула я брови. Внезапная смена темы настораживала.
–Он давний клиент Льва, – помешивая изящной ложечкой кофе, говорил адвокат. – Один из самых денежных. Пусть тебя не обманывает его вид. Парень не прост. Цели своей всегда добивается, будто из стали слит.
–Под внешностью благородного шевалье скрывается плут и макрушник?
–Нет, – усмехнулся Нечаев. – И он, и его методы чисты. Насколько это возможно, разумеется…
–Разумеется, -хмыкнула я. – Чистые руки, горячее сердце, только погон, да ордена за благородство не хватает.
–Он вложил целое состояние в одно дело, – не обращая внимания на мою язвительность, говорил Илья. Я же, поняв, что мы перешли к главному, обратилась в слух. – Лев курировал юридический аспект сделки. Это обычная практика, он вел все дела компании Павла. Иногда один, чаще совместно с одной вашингтонской юридической фирмой.
–Вашингтон? – удивленно ахнула я.
–Ты знаешь, чем занимается Павел? – по-доброму улыбнулся Нечаев.
–Понятия не имею, – искренне ответила я.
–Его компания ищет по всему миру наиболее перспективные разработки в сфере программного обеспечения и вычислительной техники.
–Как заумно…
–Павел финансирует потенциально перспективных ученых и их проекты. Взамен он становится правообладателем всех изобретений. Как правило, когда проект доведен до определенного уровня, цена его становится колоссальной и на этой стадии Павел перепродает все транснациональным компаниям, снимая максимум сливок, не рискуя при этом потерпеть крах при распространении продукта в массы.
–Мне кажется, или ты назвал Заречного Биллом Гейтсом? – с трудом переваривая информацию, уточнила я.
–Уровень пока не тот, – засмеялся Илья. – Но нечто общее намечается.
–Все эти технические штучки… Ничего в них не понимаю… Но все же они не ассоциируются у меня с чем-то таким, из-за чего могут хладнокровно убить…
–Дело Павла похоже на добычу алмазов. Любая технология может оказаться блестящей пустышкой, а может принести состояние. А уж на большие деньги всегда желающие найдутся.
–Лев ездил в Цюрих не за пустышкой?
–О-о-о, – протянул Илья. – Последний проект Павла алмаз из алмазов. Ему удалось добраться до исследований самого Хворовского!
Незнакомое имя Илья произнес с таким восхищением, что мне разом стало стыдно за свою непросветную серость. Вероятно, каждый образованный человек должен знать кто же этот Хворовский, а так же чем он прославился. Я сим знанием похвастаться не могла и робко спросила:
–Этот Хворовский, он кто?
–Максим Алексеевич Хворовский – один из величайших умов нашего времени, – охотно начал рассказывать Илья и через некоторое время я узнала краткую биографию гения.
Большую часть жизни Хворовский проработал на оборонку в сверхзасекреченных НИИ. Его идеи до сих пор активно применяются и приносят баснословную прибыль. Ученый, разумеется, не получал абсолютно никаких дивидендов, зато государство всячески благодарно ему за труды и аж дважды вручало именные часы с дарственной надписью.
После краха СССР он подался на запад. Менял одну страну на другую и, в конце концов осел в пригороде Цюриха, где и прожил последнее десятилетие вместе со своей супругой.
Супруга, по совместительству лаборантка, более сорока лет была ему другом и помощником. Хворовские вели замкнутый образ жизни, с большим трудом сближались с людьми и категорически игнорировали все предложения крупных корпораций, сколь заманчивыми бы они не были. Они жили на зарплату школьного учителя математики, коим трудился Максим Алексеевич и не желали ничего менять. Однако ценители различного рода технических новинок, из виду супругов не выпускали и всячески старались заглянуть в лабораторию ученого.
А несколько лет назад Максим Алексеевич заболел. Потребовались деньги на лечение, и его супруга продала патент на одно из множества изобретений Хворовского. Небольшая вещица, придуманная ученым на скорую руку, озолотила покупателя и укрепила интерес к исследованиям старика, но оправившись от болезни, он своим принципам не изменил.
Чуть больше полугода назад Хворовский скончался. Новость эта буквально взорвала научный мир, а акулы бизнеса закружились вокруг вдовы. Ее засыпали предложениями о покупке научного наследия Хворовского, но никому не удалось убедить ее продать дело мужа. Никому, кроме Павла.