К концу первого дня испытаний мы уже начали иметь положительный энергетический баланс, то есть мгновенное производство энергии превысило затраченное ее количество. Доля электрической части была еще мала, так как для эффективной работы магнито – гидродинамического генератора требовался поток газов определенной плотности, но в сумме с тепловой ее частью коэффициент полезного действия уже был положительным. Самое главное мы доказали практическую осуществимость реакции синтеза легких ядер с помощью глюонной технологии. Программа испытаний была приостановлена на ночь, и мы разъехались по домам в самом прекрасном настроении.
Нуви с работы добралась раньше меня и ждала за столиком в кафе.
Мы поужинали и пошли по зимней аллее домой, по дороге она негромким голосом меня спросила:
–Шелтик! Можно говорить, никто нас не подслушает?
Мы дружно оглянулись по сторонам, чтобы убедиться, что никого нет рядом, и заговорщическим тоном начали обмениваться информацией:
–Говори, никто не услышит!
–Шелтик! Мы начали применять новую технологию на подопытных животных. Оператор такой установки из вашей лаборатории, назвал ее системой физических воздействий. Мы все просто в шоке от ее возможностей! Сканирование этими лучами живого организма, позволяет диагностировать любые отклонения от нормы, одновременно можно взять образцы клеток на анализ. Эти лучи или нити, как их правильно называют?
–Цепи. Хотя, как тебе удобно, так и называй!
–Так вот! Эти лучи создают корпускулу и заключают в нее образцы исследуемых тканей, после чего выводят наружу из организма без каких-либо ранящих воздействий! В короткое время мы можем их изучить и поставить диагноз заболевания. Тут же можно внести в любой участок тела лекарственное вещество с микроскопической точностью дозировки. Не надо ничего глотать и вкалывать, воздействие препарата происходит моментально, так как вводится непосредственно на клеточном уровне!
–Нуви, а как эти самые лучи определяют – здоровая или больная клетка находится перед ними?
–Все живые клетки организма непрерывно колеблются с определенной частотой, у поврежденных клеток частота колебаний отличается. Кроме того, наиболее значимой частью клетки является молекула ДНК, ее в первую очередь пытается восстановить живой организм. Этим занимаются специальные молекулы-ферменты, которые непрерывно движутся взад-вперед по спиральной молекуле ДНК, вращаясь при этом с чудовищной скоростью порядка миллиона оборотов в минуту. При этом они успевают обнаружить несоответствия, возникающие от повреждений в двойных параллельных спиральных цепях и соединяющих их мостиках. Вырезают из них поврежденные нуклеотиды и меняют на новые – запасные, «правильные» основания. Жизненно важные ферменты, а их в клетке насчитывается несколько тысяч видов, непрерывно изготовляются в десятках тысяч рибосом по образцам, поступающим с транспортными РНК-молекулами – копиями генов, в темпе одна молекула белка за секунду в одной рибосоме. Одновременно происходит выбраковка испортившихся молекул ферментов-белков и замена их на новые, с последующей разборкой забракованных, на сотни тысяч фрагментов. После чего исправные фрагменты используются для новых синтезов, а поврежденные опознаются и «сжигаются» в митохондриях для питания клеток энергией. Тебе понятен смысл того, что я говорю?
–Да, любимая! Я просто не предполагал, что мы так сложно устроены!
–Так вот! Признаков неправильной работы клеток организма предостаточно. Мы сейчас планируем написать унифицированную программу, которая бы оценивала все эти параметры и позволяла рядовому врачу на установке из вашей лаборатории, поставить правильный диагноз и назначить лечение. Несколько сеансов лекарственной терапии за два-три дня будут излечивать в будущем девяносто процентов людей! Окупятся все затраты на изготовление подобных систем, ведь временная нетрудоспособность больного человека, сократится на порядок. Я пока не могу описать тебе применение этого метода при хирургическом вмешательстве, но даже только замена скальпеля на всепроникающий луч, способный отделять молекулы между собой, уже снизит травматическое воздействие на ткани пациента.
–Нуви. Ты всерьез считаешь, что скоро системы глюонной механики выйдут из лабораторий, и будут иметь серийно производимые образцы?
–Не сомневаюсь, дорогой! Ведь такая уникальная методика должна служить людям! Выгода применения огромна, трудно даже оценить, насколько повысится качество медицинских услуг, а впоследствии вырастет продолжительность жизни и ее трудоспособный период.
Я с большим скепсисом воспринял перспективу всеобщей доступности этих технологий в обозримом будущем, ведь проблема заключалась даже не в стоимости такого оборудования. Потенциальные возможности глюонных систем оказывались настолько революционными в иных областях науки, что обладание ими, прежде всего в информатике, энергетике, военной сфере, материаловедении давало серьезные стратегические преимущества перед странами, которые их не имели. И тогда в первую очередь, следовало бы исключить попадание таких технологий в распоряжение других государств, ограничивая любое их применение в гражданской сфере. Я считал, что глюонным технологиям суждено было проникать исключительно в закрытые и засекреченные сектора экономики и промышленности.
Прошло несколько дней. Следуя программе испытаний, мы все больше продлевали непрерывный режим работы энергоустановки, однако нас преследовали неоднократные срывы. Несколько раз давала сбой система преобразования остаточного тепла в третьем контуре, при этом срабатывало аварийное охлаждение и даже пару раз мы вынужденно сбрасывали раскаленные газы в атмосферу. Тогда по всей округе прокатывался рев, напоминающий звук самолетных турбин на форсаже, и стаи испуганных ворон долго кружили в небе. На первых порах чаще все-таки случался отказ глюонной системы отвечавшей за слияние ядер горючего. Операционной мощности М-генераторов и центрального процессора хватало, система управления страдала от недостаточно слаженного взаимодействовия элементов в целом. А здесь требовалась наработка навыков и со временем мы научились поддерживать непрерывность реакций синтеза в разных сечениях мощности. Постепенно выдрессировали и систему третьего контура, на последних этапах испытания мы могли несколько суток поддерживать работу энергоустановки в штатном режиме. При этом было достигнуто производство электрической мощности в диапазоне от пяти до сорока миллионов ватт. Питание глюонной системы первого контура полностью происходило от преобразования энергии рабочих газов на выходе установки.
Испытательный комплекс многократно посещал доктор Джад, всегда помогая дельными советами и предложениями. Побывали также с осмотрами Зивас, Нир, Кроуз и другие специалисты из нашей лаборатории. Проект «А1» состоялся только благодаря дружному вкладу усилий огромного количества профессионалов.
Близилась к концу программа испытаний, в завершение мы проверяли работу энергоустановки на максимальной мощности в течение суток. Оставалось пару часов до истечения этого срока, когда внезапно сработала аварийная защита и отключила процесс реакции. После детального осмотра, выяснилось, что исходящий поток альфа-частиц из камеры реактора прожег стенку трубы-инжектора и оплавил обмотки магнитопровода МГД-генератора. На замену поврежденного оборудования второго контура требовалось около недели, благо на складе у нас находилось еще два запасных комплекта. Это не было провалом, мы выяснили предельные возможности конструкции и убедились, что даже в аварийном режиме установка эффективно глушится, не допуская фатальных разрушений. У нас же появилось время для общего осмысления и составления отчета с описанием всех этапов испытания.
Я встретился с доктором Джадом в его кабинете, чтобы согласовать итоговую часть отчета. Джад находился в прекрасном настроении и его бас звучал особенно раскатисто:
–Шелт! Я думаю, директорат останется довольным. Мы на практике осуществили управляемую реакцию термоядерного синтеза с помощью глюонной технологии. Теперь проверенный метод нам предстоит реализовать при проектировании нового поколения промышленных реакторов. Что нам это дает? Во-первых, значительное повышение коэффициента полезного дейфствия. Во-вторых, отказ от плазменного шнура и самой тороидальной камеры, а это прямое снижение энергозатрат и уменьшение размеров реактора. В-третьих, использование в качестве горючего распространенного элемента бор-11, это сырье дешево, а его запасы неисчерпаемы. В-четвертых, данный тип реакции протекает без образования нейтронов и не разрушает конструкций реактора. В-пятых, процесс плавно управляется в широком диапазоне мощностей, это позволит оптимально загружать энергоблоки, в соответствии с суточными колебаниями потребления электроэнергии. Так, что наша лаборатория на несколько лет, будет загружена крайне полезной для всей экономики работой. Страна получит дешевую и безопасную электрическую энергию. Наши заслуги, надеюсь, будут оценены по достоинству. Шелт, отчего у тебя такой кислый вид?
–Это вам показалось. Я тоже в целом доволен результатом, но я уже думаю о том, как придать нашей, не особо компактной энергоустановке, более грациозный вид. Мы, безусловно, сделали важный шаг, но надо делать и следующий!
–Я тебя понимаю! Стремление к совершенству бесконечно! Шелт, ты меня знаешь, я, чем смогу – всегда помогу! Но сейчас, по окончании этого проекта, я забираю своих людей, так как у нас самих работы наваливается по горло. Тебе какая конкретно была поставлена задача? Что наши боссы ждут от тебя?
–В техническом задании проекта говорится о создании автономной энергоустановки, работающей по термоядерному циклу. Мне ставилась задача, построить компактный источник электроэнергии для питания мобильной системы глюонной механики. Источник мы создали, но пока он не компактный и не транспортабельный, и я вижу единственный путь, для преодоления его недостатков. Весь корпус энергоустановки должен выполняться с помощью глюонной технологии. Из атомов мы должны вырастить моноблок, в который будут встроены все необходимые системы. Мне представляется многослойный монолит из композитных сплавов с заданными свойствами, своей формой он должен напоминать раковину улитки. В центре камера реактора, далее инжектор с МГД-генератором и третий контур самый широкий – где полностью поглотится тепловая энергия выхлопа. На выходе установки допускается лишь наличие прохладного ветерка из чистого гелия. Все! Никаких навесных агрегатов, трубопроводов и кабелей! Все должно быть интегрировано в едином корпусе моноблока! Вот каким я вижу компактный и автономный источник, чтобы его небольшой грузовичок смог увезти! Доктор Джад, людей вы, конечно, забирайте, но сотрудничать с вами мы будем плотно, и вы к этому готовьтесь!
–Настырный ты, Шелт Тройз! Я таких уважаю, хотя и беспокойства от вас много! Ну что же, значит, вперед!
Я пожал крепкую руку Джада и поблагодарил за поддержку.
В течение короткого времени экспериментальная установка «А1» была восстановлена, но по существу она свою роль уже сыграла, в ходе испытаний, мы получили всю необходимую нам информацию. Я предоставил, итоговый отчет доктору Престу, затем мы обсудили дальнейшие наши шаги и приступили к проектированию энергоустановки, которая имела бы моноблочную конструкцию с полностью интегрированными рабочими системами. Для нее было определено условное обозначение «В1» с проектной максимальной мощностью в тридцать миллионов ватт.
9 глава. Следующий шаг.
Стены испытательного комплекса опустели. Изредка мы запускали установку «А1», чтобы опробовать какой-нибудь особый режим работы или новое техническое решение. Мой отдел в полном составе занимался разработкой проекта «В1». Сложность заключалась в том, что всю конструкцию целиком мы планировали изготовить при помощи глюонной технологии. Специально для нас начали строить камеру газостата огромных размеров, где мы рассчитывали вырастить все тело энергоустановки из отдельных атомов. Комбинируя их в нужной пропорции, в зависимости от того из какого материала должен был быть изготовлен тот или иной элемент, мы намеревались создать уникальный технологический продукт, не имеющий аналогов. Все системы и узлы нам предстояло интегрировать в цельный монолит конструкции, включая шины управления и всевозможные магистрали. Согласно разрабатываемым чертежам, установка «В1» должна была иметь вид спирально закрученной конструкции. Камера-реактор, в которой происходил бы синтез легких ядер, располагалась в центре. Далее сечение камеры, плавно расширяясь, превращалось в корпус МГД-генератора, где раскаленные газы, протекая меж его обмоток, отдавали бы часть энергии. Во внешней части этой огромной улитки тепловая энергия должна была окончательно преобразовываться в другой вид энергии и отводиться по глюонным жгутам в М-генераторы первого контура. Кроме того, мы добавили в схему еще один М-генератор, глюонная сеть которого охватывала весь корпус установки и оперативно снимала излишки тепла, стабилизируя общую температуру. Тем самым, исключался локальный перегрев систем и узлов и продлевался общий рабочий ресурс. Внешняя форма изделия напоминала плоский цилиндр с размерами около двух метров в диаметре и полутора метров высоты, что позволяло транспортировать установку на обычной грузовой машине. Для начального импульса, чтобы запустить процесс реакции синтеза было достаточно мощности автомобильного аккумулятора. Вот такие жесткие ориентиры были поставлены перед нами, и теперь весь отдел корпел над воплощением этих задумок в реальное устройство.
Постоянную помощь нам оказывали смежные отделы и лаборатории Северного научного центра. Профессор Лендер презентовал нам усовершенствованные модели процессоров, которые теперь умещались в сферах диаметром двадцать сантиметров, а сама структура имела полезный объем в несколько кубических сантиметров. В разговоре со мной и Престом он хвастливо упомянул, что приступил к разработке нейтронно-мезонных нуклочипов четвертого поколения, и вот если они увидят свет, то тогда наша энергоустановка, вообще, будет не нужна. Так как быстродействие и мощность процессоров, а вместе с ними и М-генераторов, достигнут таких величин, что термоядерный синтез можно будет осуществлять прямо в воздухе, а глюонные цепи смогут напрямую преобразовывать выделяющуюся энергию в энергии любого вида и передавать хоть за сотни километров по одному невидимому жгуту. А для того, чтобы возникающие фотоны зря не освещали эпицентр происходящей реакции, достаточно будет проводить этот процесс в ведре или бочке. Доктор Прест после этих слов двумя руками взял сухую ладонь профессора энергично потряс и произнес:
–Мы только – «за»! Такую конкуренцию однозначно приветствуем! Только один вопрос! Может нам уже и не стоит ломать голову над проектом «В1», а будем просто ожидать появления волшебного чипа!?
Лендер слегка потускнел лицом и уже менее напыщенно продолжил:
–Пожалуй, все-таки занимайтесь тем, что задумали. Мы пока только теоретически обосновываем возможность создания подобных структур четвертого поколения. Слишком много препятствий фундаментального характера еще предстоит преодолеть! – совсем уже кисло закончил он.
Прест приобнял его за плечи и добавил:
–Но все же мы надеемся на вас профессор и желаем удачи! Кстати, как обстоят ваши дела по моделированию искусственного интеллекта, насколько далеко удалось продвинуться?
Для меня эта тема была нова, и я стал с интересом вслушиваться в обсуждение, тут Лендер чувствовал себя увереннее, приосанился и внушительным тоном поделился новостями:
–Очень перспективное направление, которое я начинал разрабатывать, но директорат забрал его у меня и передал доктору Ваалду. Как вы знаете, мы создали процессор третьего поколения на квантовых алгоритмах и, используя нейронную модуляцию, попытались скопировать весь объем информации, содержащийся во всех отделах человеческого мозга. В качестве добровольца выступил один из моих сотрудников по имени Теккис. Мы практически справились с построением цифровой копии его мозга, нам оставалось лишь смоделировать работу нейронов между отдельными участками и головной корой. Однако мы уперлись в нехватку знаний по общей организации мыслительной деятельности человека, обратились, как к порядочным людям, за помощью в институт, изучающий данную проблему. О-о-о! Они сразу поняли, насколько далеко мы продвинулись в области знаний, в которой, как раз они должны являться застрельщиками. Этот пронырливый Ваалд, нажужжал в уши директората, что Лендер может запороть чуждую ему тему, что только они, специалисты по извилинам, могут спасти и развить это направление науки. И вот представьте, я получаю директивное указание руководства – передать все материалы, и моего несчастного сотрудника в придачу, в этот злополучный институт.
–Почему злополучный? – машинально переспросил Прест.
–Сейчас объясню! Я периодически общаюсь с моим человеком, который добровольно согласился стать подопытным кроликом. Так вот! Теккис рассказал, что на данный момент полностью закончен перенос всего массива информации из его бедной головы в цифровые ячейки, и даже налажен идентичный алгоритм взаимодействия, какой происходит при обмене импульсами между отдельными участками и корой живого мозга. Но когда экспериментаторы предлагают цифровой копии и живому носителю этого мозга решить одну и ту же задачу, то пути решения у них сильно разнятся. И дело тут не в обучении искусственного интеллекта до уровня человека. Мой сотрудник утверждает, что они принципиально разными методами подходят к решению многосложной задачи. Казалось бы, и цифровая модель, и живой человек, используя один и тот же массив знаний и опыта, отвечают одинаково правильно на простые вопросы! А вот не хватает чего-то, что организует процесс мышления в целом при сложной категории вопроса. И еще, Теккис краем уха слышал, как эти ученые мужи обсуждали между собой то, что им не удается отсканировать один маленький участок мозга, словно он намеренно закрыт или защищен. Боюсь, как бы они не докатились до трепанации черепа этого бедолаги!