– Чувак не соврал. Действительно утро, – сказал Кирилл.
Пройдя до ближайшей остановки, дождались первого автобуса и, стараясь быть незаметными, зайдя, ссутулились на задней площадке. В пустом салоне спрятаться проблематично.
Кассирша сразу же подошла к безбилетникам.
– Проездной или платите, – строго сказала она.
Пьяные «зайцы» молча смотрели в окно.
– Мне долго ждать?
– Ну!
– А-а, а п-а-т-о-м-у чт-а нам некогда! – хором, гордо ответили будущий педагог и военный топограф, повернувшись к билетёрше.
– Вот ведь молодёжь пошла, поганцы! – не поняв специфического юмора она шлепнула по кнопке экстренной остановки.
Автобус затормозил, открыл двери, и два единственных пассажира вывалились наружу.
Пешком осталось совсем немного, по дороге встретилась поливочная машина. Водитель перекуривал, открыв дверь.
– Шеф, включи водичку на минуточку, пожалуйста? – спросил Кирилл, немного отошёл и встал спиной, призывно раскинув руки.
Мужик выплюнул хабарик, улыбнулся и включил струю, наверно подумав: «хоть какое-то развлечение с утра». Нашего героя окатило с ног до головы ледяным потоком, повернувшись лицом, он увидел, что водомётчик смеётся и добавляет напора.
Петя курил рядом с машиной и тоже хохотал.
– Спасибо, дядя! – крикнул Кирилл, выбравшись из-под воды.
Дальше шагали веселее. Печаль смыло поливальной машиной, и мысли закрутились в голове. Придя домой, Кирилл скинул мокрые кеды, зашел в свою комнату и посмотрел на Рэмбо.
– Чего Джонни зыришь, где наша не пропадала? Прорвемся! – он сдёрнул одежду и прыгнул на диван.
***
Поезд выходил из последней кривой к станции. Замелькали гаражи и огороды райцентра. Кирилл нащупал телефон, посмотрел время. Голубовато-серая «Нокиа» ловко, как ручка финского ножа входила в ладонь. Сотовый, подарила ему мама, перед отъездом, чтобы всегда был на связи. До вчерашнего дня, своего телефона у него не было, только у Вики. Он вспомнил, как разгружал вагоны, откладывал деньги со стипендии, чтобы обрадовать на новый год любимую девушку. Но ей, не понравился цвет подаренной трубки, и пришлось идти сразу после праздников в салон, со скандалом менять синий мобильник на розовый. Смешно, но в его «Нокии» забит только один абонент, его домашний с именем «МамаДом». Повертев телефон, зайдя в контакты, Кирилл записал второй, хорошо ему знакомый номер, и имя хозяйки – «Виктория». Внезапно сдавило грудь. В это время в тамбур зашла проводница.
– Что, не терпится на твёрдую землю? – спросила она
Он отвлёкся от кнопок, кивнул и улыбнулся через силу, сделал вид, что пишет сообщение. Тупо глядел на светящийся экран, с любимым именем, чтобы больше ничего не напоминало о нём, он сократил «Виктория» до буквы «В» и положил телефон в карман.
Поезд, громко лязгнув напоследок, остановился.
Вытащив рюкзак и поблагодарив проводницу, Кирилл двинулся под серой моросью к привокзальной площади. Голубое деревянное здание автостанции находилось напротив железнодорожного вокзала. Внутри, в полумраке, на деревянных зеленых скамейках с жесткими спинками, сидели и лежали в основном пожилые люди с уставшими лицами. У стены храпел на лавке, крупный во взъерошенных серебряных кудрях мужик, лет шестидесяти. Клетчатая кепка была надвинута на лицо и колыхалась в такт дыханию.
Кирилл прошел к кассе и купил билет до Клюквенного Наволока. Ближайший автобус отправлялся через два часа.
Можно было перекусить. Он нашел свободное место, поставил рюкзак и достал ложку, хлеб и одноразовый бокс с мясным салатом, который с вечера ему приготовила мама.
Кирилл жевал задумавшись и не чувствовал вкуса, впереди была неизвестность.
Вдруг у стены раздался шум и хрип. На полу заколотился в судорогах мужчина, он упал во сне со скамейки. Народ замер, бабули крестились. Припадок был сильный, человек бился головой об пол и выламывал руки и ноги. Белая пена пузырилась на подбородке и текла за шиворот.
Кирилл бросил плошку с салатом, подбежал к эпилептику, положил лохматую крупную голову к себе на колено, разжал зубы и сунул ложку поперек челюсти. Через пару минуту человек затих и открыл глаза. Лицо гладкое, не по возрасту, смуглая кожа, почти без морщин, раскосые, тёмные глаза, только две вертикальные глубокие трещины на лбу и седина выдавали года. Человек посмотрел удивленно на Кирилла, снял сталь со рта, сел и оглянулся вокруг, люди отводили глаза. Атмосфера в зале была такая, как будто произошло что-то ужасно неловкое, нечистое, и окружающим было стыдно за этого несчастного больного, только что извивавшегося в конвульсиях на грязном полу.
Мужчина подобрал кепку, с трудом встал и оказался выше нашего героя на полголовы.
– Спасибо, извините, пожалуйста, – сказал он, протягивая ложку, вымазанную в майонезе, смешанным с припадочной пеной.
– Да ничего, бывает, оставьте себе, – сказал Кирилл, помогая ему сесть на лавку, – будьте здоровы!
Стараясь не показывать волнения, он прошел к своему рюкзаку, взвалил на плечо, взял недоеденный обед и двинулся к выходу. На улице Кирилл облегченно выдохнул, прошел за угол и прислонился к стене.
– «Может, ну его, Кирюша, поедем-ка, домой, к маме. Какие-то начались нехорошие знаки».
Кирилла точило сомнение. Рядом гудела и манила железная дорога, вокзал, кассы, на юг, в родную сторону, прошумел грузовой состав. До автобуса оставалось чуть больше часа.
Подул ветерок, дождь закончился, и между туч показалось бледное рахитичное северное солнышко. Вдоль дорожной обочины мимо автостанции пробежала ватага разношёрстных дворняг, во главе которой резвился мохнатый здоровый бурый пёс. По дорожной пыли вслед за ним тянулся двухметровый кусок лодочной цепи. Барбос вырвался на свободу. Вокруг беглеца радостно подпрыгивали и повизгивали зверушки поменьше, с разной степенью обтрепанности и процентным содержанием благородных кровей.
Кирилл свистнул, поставил плошку с салатом на землю и предусмотрительно отошёл. Барбос не заставил себя ждать, рванулся к угощению. Через минуту с едой было покончено, компания побежала по своим важным собачьим делам, а Кирилл твёрдо решил не отступать от намеченного пути.
Садясь в запыленный «Пазик», он встретился глазами с мужчиной в клетчатой кепке, тот кивнул Кириллу и отвернулся к окну.
Наш герой разместился на последнем длинном сиденье, которое было в полном его распоряжении. Автобус ехал полупустой.
За окнами опять замелькали скучные леса и болота. Кирилл положил сумку под голову, скинул ботинки и заснул под убаюкивающее рычание мотора. В автобусе было жарко, сломанная печка включалась по умолчанию при заведенном двигателе.
Ему приснилось, что он стоял на площади перед пыльным южным вокзалом, и земля тряслась от проходящих гружёных составов. Кирилл не попал на поезд, забитый пьяными гастарбайтерами. Жарко. Очень хотелось пить. Он пошёл по отходящей вправо улице и увидел светло-жёлтый дом, в стене торчала металлическая трубка, из которой текла струйка воды, толщиной с карандаш. Рядом, на кривом табурете сидела девушка с соломенными волосами.
– Можно ли попить?
Она подала стаканчик. Вода была солоноватой.
– Какая солёная вода, – сказал он.
– Это не вода, это слезы, – ответила девушка и улыбнулась.
***
«Пазик» раскачиваясь и пыхтя, выехал на гору, с которой открылся вид на большой поселок, озёра и леса, за которыми раскинулась торфяная равнина, похожая на рыжее лоскутное одеяло со светло-зелеными заплатами сосновых колков и темными пятнами, заболоченной еловой корбы.
Автобус затормозил у школы, подняв клубы пыли. Кирилл неловко выкарабкался со своим скарбом из узкой двери. Он смотрел на двухэтажное деревянное здание с большими окнами. Лихорадочно застучало сердце, по телу прокатилось какое-то дотоле неизвестное предчувствие, болезненной и сладкой волной откатившись от груди и ударившись в мозг, так что потемнело в глазах и мурашки побежали по спине.
Возможно, на другом берегу чёрной реки мироздания из пространственно-временной лакуны с хранилищем данных произошла утечка информации и к нашему герою прилетела в подсознание весточка из будущего о важных событиях, связанных с ним, что произойдут в этом здании, самых главных в его короткой жизни.
Школа была открыта. Поставив рюкзак у входа, новый учитель прошел через коридор в светлую рекреацию, осторожно ступая, но все равно поскрипывая старыми досками. На каждом двери висели таблички, расписанные с помощью выжигателя, красивыми вензелями. Кабинет географии, номер двенадцать, находился на втором этаже сразу же после лестницы. Кирилл провёл рукой по белой свежевыкрашенной двери, она была старинная, когда-то с красивой фигурной фрезеровкой, теперь еле видной за многолетними слоями краски, которые накладывались каждое лето, долгое время, формируя новый тип современных осадочных отложений. Если сделать срез покрытия, то можно посчитать, как по годовым кольцам дерева, сколько лет этой школе.
– «Да, конечно, очень важное дело, и заниматься этим будут в научно-исследовательском институте «Лако-красочной хронологии», – подумал Кирилл.
Он бродил по рекреациям и коридорам пока не наткнулся на дверь с надписью «директор». Постучался.
– Войдите, – отозвался тихий голос.
Его встретила милая седая женщина в лекторских очках, Алевтина Ивановна – директриса, он уже был заочно по телефону знаком с ней.
– Здравствуй, я Кирилл, – ваш новый учитель географии, если возьмёте, конечно, – он улыбнулся.
– Здравствуйте, Кирилл Николаевич, здесь вас будут звать по отчеству, привыкайте. Присаживайтесь, надо обсудить ряд вопросов.
– Значит так, Кирилл Николаевич, – очень серьезно начала директриса, – вы оформлены с завтрашнего дня, даю время на обустройство до выходных, и с понедельника приступайте к своим обязанностям. Остается немного времени до начала учебного года, ознакомьтесь с материальной базой, пособиями и картами. Приберитесь в лаборантской, а то у Юкко Матвеевича, учителя, который у нас замещал географа, там страшный беспорядок, – она достала два ключа, – Вот ключи: от кабинета и подсобки, можете оставить себе, у нас есть дубликаты. Надеюсь, вы не курите?
– Нет.
– Это хорошо.
– Да, вот ещё что, – её голос заметно смягчился, – У нас возникла серьезная проблема, и я думаю, что вы поможете нам, – она сняла очки и посмотрела в окно.
– Конечно, помогу, если это в моих силах.
– Длинная и сложная история, но я постараюсь вас не задерживать долго.
У нас в школе есть замечательный человек, Семен Васильевич Ипатов, биолог, учитель от бога. Наши дети в столицу на биофак поступали, хорошо готовил, олимпиады областные выигрывали, – Алевтина Ивановна вздохнула и продолжила.
Кирилл внимательно смотрел на неё. Директриса, поведала ему странную, жутковатую историю и во время тихого, монотонного рассказа, ему показалось, она как-то уменьшилась в размерах, превратилась в обычную причитающую бабулю с добрыми глазами, только без платочка.
– Человек он бездетный, вдовец, живёт, точнее жил, в большом доме, если пройдете по дороге до северной окраины, его последней двор перед лесом. Мужчина хороший, только в личной жизни не задалась. С Ириной, женой его, детей бог не дал, а ведь как любили друг друга. Работать Семен ей запретил, только по дому, да с цветочками в огороде. Любила за ягодками, за грибками сходить. А так все время у окошка сидела, на птичек смотрела. Кормушку он ей сделал, как теремок. Сам всех птиц знал наизусть, да по латыни ещё ее научил. Так с птичками умом и тронулась, они ее уже не боялись, с ладони клевали. С людьми совсем перестала общаться, когда выходила, редко правда, на прохожих вдруг набрасывалась с руганью и оскорблениями, такое кричала, что и не передать, а тоже ведь из интеллигентной семьи. Дошло, доехало, что пыталась свой дом поджечь, вот, увезли в психушку.
Потом уже соседка рассказывала, что в тот день, ближе к обеду Ириша вышла на улицу с банкой и со свечкой горящей, плеснула чем-то на кормушку с птицами и подожгла её. Некоторые птахи загорелись, так и полетели пламенем объятые, посыпались синички огненными комочками. Остатки керосина, позже выяснилось, что это было горючее для ламп, Ирина выплеснула на дом. Тут уж соседка выскочила, закричала, да народ подоспел, скрутили её. Отправили в райцентр в больницу.
Спустя три недели, вернулась ниже травы, и до того словечка не дождёшься, а тут даже с Семеном наедине молчала. Но успокоилась после лечения, не знаю, чем там пичкали, больно уж заторможенной стала. В лес всё равно ходила, там и сгинула. Прошлой осенью ушла за клюквой и не вернулась, у них там как раз тропинка идёт от дома, через три километра болота бескрайние начинаются.
Искать то по правде, никто и не разыскивал толком. Только Семён бегал по селу, кричал, просил помощи для поисков, исхудал, из лесу не вылезал, работу закинул. Ириша как воду канула.
Спасибо, Юкко Матвеевичу, тот старался, подменял Семена, про пестики, про тычинки рассказывал, анатомия с общей биологией, не буду лукавить, запущена. Упал, конечно, уровень знаний у детей.
В конце июня Семён Васильевич, взял отпуск, собрал платья Ирины, сложил в пустой гроб и похоронил. Даже поминки справил, правда, народу немного пришло, постеснялись люди. Больше месяца Семен пил.
– Кстати, надеюсь у вас, Кирилл Николаевич, с этим делом проблем нет? – вдруг прервавшись, очень строго, совершенно в другой манере, спросила Алевтина Ивановна, бросив строгий взгляд, поверх очков.
– Да, но что, вы! – сказал Кирилл, заёрзав на стуле.
– Хорошо, – она продолжила:
– Три дня назад, вечером, обложил дом дровами и хворостом и поджёг. Так и стоял у пожарища, с котом на руках. Еще все цветы домашние, герани да фиалки из дома вынес. Мужики подбежали, с ведрами, попытались залить пламя. Не давал же, драться полез. Кричал: «Не тушите, пусть ярче горит, может, Ириша увидит зарево, найдет правильную тропинку и выберется с болот».
– Не пожалел наш Семен Васильевич, даже отцовского дома, а всё для того, чтобы дорогу мёртвой жене показать, – Алевтина Ивановна еще раз тяжело вздохнула.
– И что с ним теперь?
– Скрутили его и увезли в район, в ту самую лечебницу, где Ирину держали. Никто не знает, надолго ли его там закрыли. Но я знаю точно, что учителем он работать не сможет.
– И теперь вы хотите предложить мне помимо географии вести биологию?
– А вы догадливый. Кирилл Николаевич, надеюсь, войдёте в наше положение. Хотя бы первое время. У вас же стоит в дипломе биология?
– Я имею право преподавать, …до девятого класса. Вы знаете, общая биология и генетика, как то мимо прошли… Впрочем, да – я соглашусь, раз, как вы говорите, зовут товарища, Юкко Матвеевич? Раз учитель труда смог, так я смогу, – улыбнулся Кирилл, – да и как можно отказаться, если уже приехал за тысячу километров.
– Отлично, Кирилл Николаевич, думаю, мы с вами сработаемся, – Алевтина Ивановна, преобразилась в чиновничье обличие и перешла на строгий, деловой тон, – Итак, в ваши должностные обязанности теперь входит помимо физической и экономической географии, преподавание естествознания, ботаники, зоологии, анатомии и общая биологии с генетикой. Ученики с 5 по 11 класс. Предупреждаю, дети разные, есть очень сложные… Сами всё увидите.
Она достала из ящика ещё три ключа, два в связке и один покрупней отдельно, – Вот ключи от кабинета биологии и лаборантской, а большой ключ – вашей квартиры, она неподалеку находится, через дорогу, переулок Боровой, дом «два», квартира «один». Вы увидите поворот налево у большой ели. Платить будете только за электричество, дрова привезут. Вода в колодце через дорогу, посуда и ведра в доме есть. До понедельника, Кирилл Николаевич.
– До свидания.
Кирилл взял свой рюкзак у входа и вышел на дорогу.
– «Свезло, дак свезло», – на него навалился такой груз, что рюкзак казался невесомым, – «Бляха муха, пестики, тычинки и митоз с мейозом… Не мой конёк, надо будет освежить биологию». Обдумывая тяжёлую долю сельского учителя – универсала, он, минуя любопытные взгляды случайных прохожих, выбрался к огромной пушистой ёлке в два обхвата и повернул налево.
Кирилл прошел по тропинке мимо забора, покосившегося сортира, сколоченного из посеревших от времени досок, и увидел дом, такого же цвета, что и туалет. Это был щитовой барак на четыре клетушки. Соседские апартаменты, пустовали, на двери с номером два висел большой амбарный ржавый замок. Она предназначалась для учителя информатики, который так и не появился в новом учебном году. Хату за задней стеной, занимала тихая пенсионерка, которую Кирилл видел за всё время жития раза два, она уезжала на зиму в город, к дочери, а с четвёртой, недавно снялась молодая семья на заработки в райцентр.